Роддом, дежурство, вечер. Скорая привозит из района девушку, ей только-только 19 исполнилось. В направлении стандартный диагноз: "Угрожающие преждевременные роды". Почему стандартный? Потому что иногда его пишут, когда пациентку надо "положить", а ничего больше написать не получается.
Срок у Оли был уже приличный, 33 недели. Собственно, её не беспокоило ровным счётом ничего.
Беспокоило её врача в районе - перед тем, как беременную к нам отправить, коллега созванивалась с ответственным дежурным врачом: "Посмотрите, покрутите её. Что-то там не то, температура последние пару дней. У вас все равно диагностических возможностей больше".
Приняли. Сделали ещё в приемном "тройку": лейкоциты - 10.1, гемоглобин - 93, СОЭ 60. Температура 35.7°С.
Мы поговорили с начмедом (дежурство было именно с ним), решили пока оставить беременную в боксе. Потому что есть, видимо, какой-то инфекционный момент, а какой - мы не знаем.
Сделали УЗИ плода, брюшной полости, почек - все, что было доступно на тот момент. Без патологий со стороны внутренних органов, отмечалась задержка роста плода. Набрали анализов во всякие пробирки. А потом я осталась в этом боксе собирать анамнез.
Оля по началу была какая-то слегка заторможенная. Потом немного разговорилась.
Беременность по счету третья.
В 16 лет родила - мальчику сейчас три года. С парнем тем рассталась, ему ребёнок был не нужен.
В 17 лет случился аборт в 10 недель. А в этот раз о беременности узнала поздно, срок уже за 16 недель перевалил.
Отца у девочки нет. Живут большой семьёй в двухкомнатной квартире: бабушка Оли (после инсульта, лежачая), мама, Оля с сыном и старший брат Оли - с женой и годовалым ребёнком. Как они там размещаются, одному Богу известно.
Мать работает санитаркой в районной больнице. Подрабатывает ещё где-то уборщицей. С деньгами в семье плохо. Поэтому мама сказала Оле четко: "Либо пишешь отказ от ребёнка, либо домой с ним не возвращайся. Внука поднимем, но ещё одного даже не вздумай приносить. Пусть хорошие люди усыновят."
-Куришь?
-Да.
-Алкоголь, наркотики?
-Да, бывает.
-Что именно?
-И то, и другое.
-Что из наркотиков?
-Соли. Сначала нюхала, сейчас в вену ввожу. Но нечасто. Денег нет.
Осматриваю. Местом инъекции стало запястье, которое, судя по виду, инфицировалось. Вот и причина температуры и общего состояния.
При хорошем освещении видны синяки под глазами и сероватый цвет лица. А еще Оля часто дышит - даже в покое, лежа на кровати. Прошу спуститься реаниматолога. Объясняю ему ситуацию. Звоню начмеду доложить обстановку. Всё вместе решаем, что Олю надо переводить в реанимацию, под постоянное наблюдение. Ещё и КТГ там подключить можно, пусть себе стучит хоть всю ночь.
Спустя буквально пару часов Оля начинает бредить, у неё взлетает температура. Видно, что она ослаблена. Появляется сильная одышка, тахакардия. Состояние её на глазах ухудшается настолько, что врач анестезиолог-реаниматолог принимает решение перевести беременную на аппарат ИВЛ.
Приходят результаты анализов: сильнейшая интоксикация, сепсис. В такой ситуации можно действовать по-разному. Но учитывая большую опасность внутриутробного инфицирования, коллегиально было принято решение об экстренном родоразрешении.
Уровень сознания не позволял Оле подписать какие-либо бумаги. Её родственникам по указанным телефонам мы тоже не дозвонились.
В 5 утра после консилиума с заведующими отделениями (в таких сложных случаях заведующие вызываются в роддом в любое время дня и ночи) было принято окончательное решение об операции, а также обсуждена дальнейшая тактика. Увы, в этой ситуации, чтобы спасти ребёнка, необходимо извлечь его раньше срока. А сепсис - это показание для экстирпации матки.
Операция началась в 5.30. Закончилась в начале восьмого. Извлекли девочку: недоношенную, с задержкой роста (1100г), на фоне гипоксии, с внутриутробным инфицированием. Но живую.
Матку у Оли удалили. Не смогли бы сохранить даже при очень большом желании: инфекция, судя по внешним признакам, добралась и до неё.
После операции ослабленный зависимостью и инфекцией организм совершенно не хотел бороться. Лучшие реаниматологи региона не давали никаких прогнозов. Впрочем, как и столичные специалисты, с которыми мы связывались посредством телемедицины. О транспортировке куда-либо даже речи не могло идти.
В первый же день после операции в роддом пришла мама Оли. Потребовала бумаги, чтобы написать отказ от новорожденной внучки.
А потом с ней долго, минут 40, разговаривал начмед. Я не знаю, что он ей говорил. Скорее всего, рассказал об объёме операции и о том, что её дочь иметь детей больше не сможет. Наверняка сказал, что Оля в очень тяжёлом состоянии, речь идёт о спасении жизни. Может, что-то ещё.
Маме разрешили на несколько минут зайти в реанимацию к дочери. Потом она попросила разрешения все же увидеть внучку. А через пару дней отказалась от идеи оставить ребёнка на попечение государства. Забегая вперёд, скажу: именно бабушка спустя месяц забирала внучку из роддома. Оля не смогла этого сделать...
Она выжила. Но, к сожалению, сепсис дал серьёзные осложнения на некоторые внутренние органы, а больше всего пострадало сердце. Полтора месяца после родов Оля находилась в больнице - уже не у нас, а под присмотром профильных специалистов. Позже её смогли транспортировать в столицу. Оттуда она вернулась на своих ногах. Проблемы с сердцем, а также с печенью и почками у неё теперь на всю жизнь. Насколько нам известно, от ребёнка в итоге не отказались. Оля не замужем. Отпуск по уходу за ребенком на время лечения дочери взяла мама Оли. А как сложится дальнейшая жизнь Оли, зависит только от неё самой.