Золото по ленд-лизу. Ч.- 2. Гл. 1, 2, 3, 4, 5, 6

Реймен

Начало: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/zoloto-po-lendlizu-653154fce90008794d1053ee

Часть 2. Глава 1. Заключенный К-513

Часть 2. На осколках Империи.
Глава 1.  Заключенный «К- 513».

       Хмурым  сентябрьским  утром  1996 года,  в помещении штрафного изолятора одной из колоний, расположенной  в Кандалакшском районе  Мурманской области, по холодному  бетонному полу задумчиво прохаживался человек. Он был выше среднего роста, худощавый и  в  лагерной одежде. Лицо неприметное - из тех, что встретишь в толпе и сразу  забудешь.
Звали его  Юрием  Огневым.
       Еще год назад  Огнев был  полковником  федеральной службы налоговой полиции и жил в Москве.  А сейчас он заключенный, с лагерным номером  «К-513».
Чтобы понять дальнейший ход событий, в которых обитателю камеры предстоит сыграть не последнюю роль, стоит  заглянуть в его прошлое.
       Родился  Юрий  на Дальнем Востоке, а точнее на Камчатке, откуда в конце семидесятых был призван на службу в погранвойска. Проходил он ее в Средней Азии, на одной из высокогорных застав. Там, перед самой демобилизацией, его и приметил, изредка наезжавший в подразделение, «особист» из штаба округа.
       Общение разбитного майора  и  немногословного сержанта закончилось тем, что  спустя месяц, несостоявшийся «дембель» был направлен в качестве абитуриента для поступления в Высшую школу КГБ СССР  в Москву.
       Вступительные экзамены,  не смотря на высокий конкурс и жесткий отбор, он сдал успешно и был зачислен на факультет военной контрразведки. Годы учебы пролетели стремительно и в  1984 году, молодой лейтенант, с учетом поданного рапорта и прошлой службы, был направлен  в Афганистан, в одно из спецподразделений спецназа КГБ о котором в ту пору мало кто знал.
       Ко времени  вывода наших войск оттуда, Огнев был уже капитаном, имел  ранение и орден «Красной звезды».
В отличие от других офицеров-афганцев, которых «благодарное» руководство  распихало по забытым богом дальним гарнизонам, чтоб поменьше болтали, Юрию повезло. Ему удалось остаться в Москве. Помог однокашник - генеральский сынок, подвизавшийся в кадровом аппарате Лубянки.   
       Перспективного капитана определили в кураторы штаба Московского военного округа  и    выделили  однокомнатную  квартиру в Теплом Стане.
       Связывать себя брачными узами он не спешил, привыкал к новой  жизни  и  полностью отдавался службе.
       В стране назревали перемены, и периодически встречаясь с бывшими, разбросанными по всей стране и за ее пределами сокурсниками, которые  иногда возникали на московском небосклоне,  Юрий  слышал от них, много нелицеприятного в адрес «отца перестройки» и его окружения.
       В 1992-м, когда он стал  майором и планировался на вышестоящую должность, но Союз рухнул, и вскоре после этого начала разваливаться «система».
       Новое руководство Лубянки  стало выбрасывать на улицу  всех, не воспринявших «демократию». Попал в эту когорту и Огнев, нелицеприятно высказавшийся  о нем в узком кругу сослуживцев.
       И снова помог старый приятель. Теперь из комитетского кадровика он реформировался в ответственного работника центрального аппарата Федеральной службы налоговой полиции   и порекомендовал туда своего однокашника.
       Названная структура только зарождалась, возглавил ее  авторитетный генерал из бывшего КГБ и майор, оставшийся без работы, с благодарностью   принял приглашение. Тем более что на руководящие должности в аппарат, набирались в основном, оказавшиеся не у дел чекисты.
       С учетом опыта и навыков проведения спецопераций, Огнева назначили  заместителем начальника подразделения физзащиты, в обязанности которого входило силовое обеспечение различного рода оперативных мероприятий.
       На этой должности он проявил себя отлично и вскоре стал  его начальником и  полковником.
       Однажды, поздним майским вечером, когда Огнев  уже собирался домой, его вызвал к себе один из заместителей Директора.
       В конфиденциальной беседе  генерал сообщил, что полковнику вместе с сотрудником управления собственной безопасности и группой захвата, необходимо срочно выехать на дачу в ближайшее Подмосковье и обезвредить там вооруженную группу преступников, имеющих удостоверения  офицеров налоговой полиции.
       При этом особый акцент генерал уделял  изъятию у них именно документов и оружия, которые потребовал немедленно представить ему. 
       В целом операция прошла успешно, но один  из бандитов - лидер    известной преступной  группировки, оказал сопротивление и был убит. 
      Этим делом занялась Генеральная  прокуратура, и вскоре выяснилось, что изъятые   у задержанных   удостоверения оказались подлинными, а два «макарова» и «стечкин» оформлены в ФСНП  на бандитов,  как на  действующих сотрудников.
       Разразился скандал, в результате которого генерал  открестился от той операции  и   «по тихому» был отправлен в отставку.  Из полковника  же сделали «стрелочника» и уволили из органов за превышение служебных полномочий.
       А  через месяц, ночью, в его квартиру вломились «братки» и в завязавшейся драке он застрелил одного  из трофейного «бура», привезенного из Афганистана.  За что и получил семь лет за умышленное убийство и незаконное хранение огнестрельного оружия.  Доводы адвоката   о наличии в действиях его подзащитного необходимой обороны, суд во внимание не принял.
       Для отбытия наказания, Огнев был этапирован  в Заполярье, в один из лагерей обычного контингента, где теперь и отбывал срок.
       Раздумья заключенного прервал металлический лязг врезанной в массивную дверь    «кормушки».
       -  Обед, - глухо донеслось из-за нее,  и на  откинувшейся полке  появилась мятая алюминиевая миска с лагерной баландой и кусок  черствого хлеба. Огнев взял их в руки, присел на узкий  металлический топчан в углу камеры   и стал  неторопливо есть.
       Поздним вечером хмурый пожилой   охранник  вывел его из ШИЗО и  доставил к  начальнику лагерной оперчасти, по местному «куму».
       Тот сидел за  массивным столом в своем  кабинете  с тамбуром  и  просматривал бумаги в одной из лежащих перед ним  папок.
       - Заключенный  «К- 513»  по вашему вызову прибыл, - сказал Огнев и снял шапку.
       - Присаживайся, - кивнул майор на стоящий  напротив стул. - Вот, смотрю твое  личное дело. Лихо на следствии  и в суде «сплели тебе лапти».  Тут же чистейшей воды самооборона, или дорогу кому перешел?  - вскинул на заключенного  прозрачные глаза  начальник.
       - Не знаю, им виднее, - отвел свои Огнев.
       - Все ты знаешь, полковник. Все. А не желаешь говорить, и не надо. Мне это собственно без разницы.  Ну, ты подумал над моим предложением?  А то ведь заключенные народ ушлый - вдруг узнают, что в прошлом ты мент?
       - Ты же  в курсе, майор, что в милиции я не служил.
       - Я то да, а вот им «по барабану» - все, кто из системы, для них менты.  И знаешь, что тогда будет?
       Огнев  знал и промолчал.   
       - Для начала блатные  тебя «опустят», а потом замордуют до смерти. И твои кореша, будут молчать, даже  Душман.
       - Ну, и что ты предлагаешь?
       - То же, что и в прошлый раз, сотрудничество. Ты подумал?
       - Да.  Но при одном условии. Вы разрешите мне свиданье с родственником. Он тут неподалеку, в Петрозаводске живет.
       - Чем занимается?
       -  Лесом. Генеральный директор фирмы.
       Начальник задумался. Свидание  заключенному  не положено. Но  в следующем году, как и многие  в ту пору, майор собирался  выйти в отставку по выслуге лет и где-нибудь найти  более-менее приличную работу. А тут целый директор, да еще лес. В Карелии им занимались     серьезные люди.
       - Ну, будь по твоему, Огнев. Только перед свиданием я с ним  сам встречусь и поговорю. Но потом дашь подписку. Выхода у тебя нет.  А сейчас бери ручку и бумагу, пиши заявление на имя начальника колонии на  свидание. Так и быть, дам ему ход.
       Когда собеседник исполняет необходимый документ, указав в нем установочные данные и телефон «родственника»,  майор внимательно   читает заявление, хмыкает и откладывает его в сторону. Потом нажимает под столом кнопку, появляется охранник и уводит заключенного.
       В камере Огнев присаживается на топчан и откидывается к стене.
Первая часть плана удалась. Если получится увидеться с Лешкой, тот обязательно поможет.
       Дело в том, что уже несколько месяцев он тщательно обдумывает план побега.
       В колонии, как и по всей стране, полный бардак, заключенные предоставлены сами себе и лагерная администрация работает спустя рукава, обеспечивая только их охрану и полуголодное существование.
       Уйти Огнев собирается во время разгрузки барж, которые доставляют из Кандалакшского залива по реке в эти забытые богом места различные грузы. Причем не просто уйти, а инсценировав  гибель во время работ.
       Метрах в тридцати от деревянного причала, где ведется разгрузка, у берега догнивает старый полузатопленный  дебаркадер. Если оступиться на сходнях с мешком цемента,   свалиться за борт и проплыть эти метры до посудины под водой, то там можно спрятаться, а ночью уйти  в тундру.
       Потом дело техники. В Афгане Огневу доводилось немало ходить по горам и пустыне,  а здесь тундра - та же пустыня, только арктическая. Вот только нужны припасы и хоть какая-нибудь карта.
       Затем под видом  бомжа  (сколько их теперь бродит по стране), добраться на грузовых составах до Москвы, посчитаться с генералом, а там видно будет. В случае чего, можно записаться  в иностранный легион, вербовщики которого подвизаются в столице  и  покинуть Россию. Такие, как он, ей больше не нужны.
       На следующее утро Огнев покидает камеру - десятидневный срок  изоляции за нарушение режима истек, и препровождается в жилую зону.
       В отряде его   тепло встречают друзья, которыми он успел обзавестись уже здесь.
       Это бывший «афганец», а теперь, как говорят в блатном мире «беспредельщик»   Душман  и его  подельник, в прошлом мастер спорта по боксу  Зингер. 
       С ребятами Юрий познакомился уже здесь, в колонии, на помывке в бане,  заметив на предплечье веселого громилы  знакомую наколку в виде  парашюта  в обрамлении двух самолетов.
       - Никак из ВДВ, парень? - обратился он к тому.
       - Соображает, - кивнул громила на Огнева, мывшемуся с ним рядом сухощавому   парню с перебитым носом.
       - А ты из каких?
       - Да я все больше  по земле, но с  вашими ребятами частенько пересекался.
       - И где же?
       - В Кабуле и под Кандагаром.
       После этого начались взаимные уточнения, в ходе которых Огнев выяснил, что с 1987 по 1989   Душман, так назвался парень, служил в Афганистане  в десантно-штурмовом полку  одной из воздушно-десантных дивизий, командование которого  Огневу было хорошо знакомо.
       Сам он о себе распространяться особо не стал, сказал, что из Москвы и представился  бывшим прапорщиком - мотострелком. Когда же собеседники поинтересовались, за что   попал «в места не столь отдаленные», сказал, что за  обычную драку, в которой убил человека. 
       Это известие новые знакомцы встретили с пониманием, ибо сами здесь «чалились», как сообщил  Зингер   за «гоп-стоп», то - есть разбойное нападение. Родом парни были из Ростова, и  до конца срока им оставалось чуть больше года.
       - А потом, как говорят, с чистой совестью на волю -  ухмыльнулся  Душман.  - Погуляем и снова за дело.
       Он предложил Огневу держаться вместе, сообщив, что  в лагере немало ребят воевавших в горячих точках,  и все они  «на ножах» с местными авторитетам.
       - Какие  они авторитеты - шакалье,- сплюнул  Зингер. - Только фраеров обжимать могут, да шоблой  метелить. 
       А через неделю у них случилась драка с блатными, в которой Огнев изувечил  здоровенного амбала.
       - Ну, ты  прапор, орудуешь как Рэмбо, - уважительно прогудел  тогда  Душман, а  Зингер  заинтересовался его необычной техникой боя. 
       - Да это я случайно, с перепугу, - отшутился Огнев.
       С тех пор они еще больше сдружились  и  почти все свободное время проводили вместе.   Душман, а в прошлом сержант Сашка Вонлярский,  часто вспоминал  об афганской войне и как-то рассказал эпизод, заставивший Огнева взглянуть на этого безбашенного парня другими глазами.
       «Я тогда на МИ-8  возвращался из Кандагара, куда по приказу комбата  отвозил в госпиталь заболевшего малярией бойца. В вертолете были еще несколько военных и   баба из военторга, сопровождавшая  груз. В предгорьях Гиндукуша, над каким-то кишлаком,  нас подбили из «стингера», и мы стали выбрасываться на парашютах.   Я сиганул третьим. Мимо, вращаясь вокруг своей оси,   пролетел падающий вертолет. Считанные секунды - и он рухнул на землю, расколовшись на части.
       Передо мной выпрыгнула баба из военторга, ее купол виднелся чуть ниже. Сверху кто-то начал стрелять короткими очередями.   Вижу - в «духов».   Я тоже приспособил своего «коротыша» и  стал вести по ним огонь.
       Приземлился в нескольких метрах от вертолета. Следом спустился труп. Я отстегнул парашют  и рванул к машине. У нее уже  стояла  та самая   баба  и билась в истерике  - экипаж и не успевшие выпрыгнуть, были все мертвые.
       Я ей, - беги, спрячься куда-нибудь, сюда идут «бородатые»!
       А она, - нас что, сбили?
       - Да, - говорю, - как видишь.
       - А почему второй борт не улетает?
       - Думаю,   он вызывает «крокодилов». 
       - Он что, не может сесть и забрать нас?
       - Не может, - толкую ей. Если собьют и его, то нас не вытащит никто. Нас просто не найдут. Некому будет наводить «крокодилов».
       А она лепечет, - у меня в штабе друг, он полковник.
       - Это   «духам» расскажешь, - говорю.- Короче, ты прячешься, а я увожу  их в горы. Пока   буду с ними возиться, может кто-нибудь и прилетит за нами.
       А та, - я с тобой. 
       Я ей и толкую, что в своих туфельках она далеко не уйдет. Пару километров, не больше. А если здесь ее «духи» найдут, то убивать не будут. Она для них товар, Тем более что блондинка и молодая. В худшем случае изнасилуют.
       Баба в слезы, -  буду жаловаться в политотдел армии…
       Ну, я сгреб ее за шиворот и затащил внутрь корпуса вертолета, в обломки, к трупам экипажа.
       Говорю, - сиди тихо, может, я за тобой и вернусь.
       Но в горы   сразу не пошел. Вставил в автомат новый рожок  и побежал к кишлаку.   Как и ожидал, «духи» шли оттуда толпой, не таясь. Думали, что серьезного сопротивления им не окажут.
       Ничего личного у меня к ним не было. Но я же не виноват, что там, в горах, нет ни клуба, ни стадиона, ни телевизора и развлекаются они тем, что сбивают вертолеты, а с живых неверных сдирают шкуру или отрезают им голову.
       «Духи» совершили две грубые ошибки.   
       Не убили меня, когда я был в воздухе, и сейчас шли к вертолету толпой. Не иначе, были обкуренные. К тому времени я уже служил   по второму году и не мало их повидал.
       Залег за валун, подождал, когда  подойдут метров на двадцать, и метнул в толпу две «феньки». А затем открыл по ней огонь из автомата. Опорожнив диск, рванул в сторону гор.  Ушел недалеко, с полкилометра. Только залег и приготовился отстреливаться - над головой шум и ветер. 
       Смотрю наверх - там наш вертолет «крокодил».   Завис   надо мной и выпустил целую серию НУРСов.   
       Набегавших «духов»  разнесло в клочья. Затем появился второй и понесся к кишлаку. А из кабины первого на меня пялится летчик   и  машет  рукой, чтобы следовал за ним. Приземлился он возле обломков Ми-8.
       Назад я несся как на крыльях. Когда добежал, десантники загрузили всех погибших и ждали меня.
      Спрашиваю их, - а где девка?
      - Не знаем, - говорят, - никакой девки  мы не видели.
       Тогда я побежал к остаткам вертолета и там обнаружил ее под обломками. Схватил   за руку  и, матерясь,  потащил за собой. 
       - Так это ты включила радиомаяк?  - спрашивает ее стрелок-радист с «крокодила».
       Она кивает, - я. 
       - Ну вот, она  сержант спасла тебе жизнь, - а ты лаешься,- бросил он мне.
       Пока летели назад, я узнал, что девушку зовут Люба и втюрился в нее. Такие вот дела».
       - Ну, а потом?, - поинтересовался «Зингер.
       - Потом нас перебросили в Баграм, и я ее больше не встречал…

       Через неделю Огнева вызвали в лагерную администрацию и сообщили, что согласно поданному заявлению, ему разрешено кратковременное свидание.
       Оно состоялось вечером, в  холодной комнате специального «дома свиданий», расположенном в неприглядном строении неподалеку от здания лагерной администрации.
       Лешку Огнев поначалу даже не узнал, так тот изменился за последнее время.
       Вместо длинного худого Шмакова, перед ним стоял заматеревший и уверенный в себе  делец, каких он немало повидал в столице. Тем не менее, приятели тепло обнялись, а гость даже прослезился.
       - Как же так, Юр?  У тебя же вроде все было нормально, когда я в последний раз  с Зеей заезжал.
       - Было, да сплыло, Леш. Теперь  бывший  полковник Огнев  -  «зэка»  № К- 513, статья 108 УК  России,  срок семь лет.
       - Да, все смешалось в нашей ****ской стране, - выматерился приятель.
       - Ну, да ладно, теперь давай, рассказывай  все по порядку. У нас целая ночь впереди. Жратвы и курева я привез, - ткнул он ногой объемистую  сумку.  - А еще вот, - заговорщицки оглянулся Лешка на дверь, и достал из внутреннего кармана стильного пиджака  плоскую фляжку.
       - Коньяк, меня  не шмонали, майор провел.  Мы с ним  немного поговорили, дельный мужик. После встречи с тобой, просил еще зайти.
       - Он меня в «полосатые» сватает, -  улыбнулся Огнев, - за это и свидание разрешил.
       - Вот курва  ментовская, а мне плел, что в запас готовится, мол, хотел бы  работу приличную подыскать и не найдется ли у меня места.
       - Может и это. Сейчас многие из «системы» бегут.
       - Ну, да хрен с ним, с майором, давай пока пожуем, что бог  послал и встречу вспрыснем, а затем потолкуем, как и что. Мы ведь  тоже не пальцем деланы.
       Лешка открывает сумку и быстро накрывает на стол. Затем приятели усаживаются на хлипкие казенные стулья и,  по очереди  хлебнув из фляжки, начинают есть.
       - Ты, давай, давай, жуй, - заботливо гудит Шмаков, - а то на лагерных харчах, я вижу, совсем дошел.
       Насытившись, друзья  еще раз прикладываются к фляжке, затем откидываются на спинки стульев и закуривают.
       Потом Огнев вкратце рассказывает гостю  историю  своего превращения из  облаченного властью человека в бесправного «зэка», не забыв упомянуть, какую роль сыграл в этом его непосредственный начальник,   генерал-майор  Ляхов.
       - Теперь где-нибудь благоденствует, тварь, а я здесь парюсь, - с ненавистью закончил он.
       - Да, - закурил очередную сигарету Лешка, - генералитет сейчас весь скурвился. Те же коммерсанты, только в погонах. Ну, да хрен с ними. У них своя жизнь, а у нас своя.  Я думаю, ты меня не просто так повидаться пригласил, говори, что задумал?
       Огнев с минуту внимательно смотрит на приятеля, затем встает, усиливает звук  радиоточки, что-то вещающей о победе демократии в стране  и, вновь присев к столу, наклоняется к Шмакову.
       - Я Леш, надумал подорвать отсюда. Гнить ни за что еще шесть лет, не хочу и не буду. У меня есть план, но нужна помощь. Могу я надеяться на тебя?
       - Обижаешь, Юра, ты ж меня хорошо знаешь еще по Школе. Я курвой не был и друзей в беде не бросал. Говори, что нужно сделать?
       После этого Огнев в деталях  излагает  Шмакову  план побега.
       - До дебаркадера, я уверен, донырну и там спрячусь. Но чтоб по тундре выйти к железной дороге  и по ней  двигать в сторону Москвы, сам понимаешь, нужна подходящая одежда, продукты и хоть какая - нибудь карта этих мест.
       - А стоит ли тебе возвращаться в Москву? Может есть резон двинуть к югу - на Украину или, к примеру в Крым, и там осесть. В крайнем случае, я могу тебя переправить в Финляндию, у меня там надежные  партнеры по бизнесу.
       - Нет Леш, я все обдумал. В столице свяжусь с нашими, поквитаюсь с генералом и рвану «за бугор», в иностранный легион. Это по мне. Пять лет  службы по контракту, не так уж и много. Выход на одно из вербовочных агенств  в Москве, у меня есть.   
       Тем более, ты знаешь, по натуре  я авантюрист. Ну и к тому же приличная зарплата, возможность получения французского  гражданства и официальная легализация.   C'est entendu? 
       - Je n'ai rien contre. - проворчал Лешка. Язык - то, смотрю, помнишь еще?
       - Да и ты не забыл, - смеется Огнев, неплохо все-таки нас учили в «вышке», - и хлопает друга по плечу.
       - Значит так, - заявляет Шмаков, - закладку   на дебаркадере я  тебе организую. Как только она будет готова, сообщу запиской, с указанием места. И как говорится, - дай Бог! Если в Москве что не свяжется, приезжай ко мне. Я найду, где отсидеться. И Зея будет рада повидаться. Я ей, кстати, рассказал, что еду к тебе на свидание.
       - Так  у вас все наладилось? Помнится, в последнюю нашу встречу в Москве, вы были на грани развода.
       - Все путем, братишка, - рассмеялся Лешка, - я перебесился, а восточные женщины, как ты знаешь, отходчивы.   
       Затем, не раздеваясь, приятели укладываются   на  стоящие рядом жесткие солдатские койки, дымят сигаретами  и до зари вспоминают о прошлой учебе, службе и друзьях.
       Утром они расстаются также тепло, как и встретились.
       - Держись, Юр, - шепчет на прощание Лешка, - я все сделаю как надо.
       А еще через неделю Огнев получает с воли записку, в которой значится: «Дрова в бане. Шмак».  Из нее он делает вывод, что все необходимое спрятано в душевой  дебаркадера.
       Очередной груз на пристань, что находится на противоположном берегу реки, баржи доставляют только в начале октября, который удался на удивление  погожим для этих мест.  Выгружать предстоит цемент в мешках и заключенные не выражают восторга по этому поводу.
       Как обычно, на разгрузку занаряжают самых строптивых в  колонии. Так сказать, в воспитательных целях. Таких набирается полста. В том числе  Огнев,  Душман  и  Зингер.
       - А блатные снова  припухают, бережет их «хозяин» - сплевывает    бывший боксер, когда отрядный, назвав их  номера, распускает строй.
       - Ничего, - скалится  Душман, - погода вон какая,  разомнемся на свежем воздухе. Эх, братцы, рвануть бы в тундру, там свобода!
       - В тундре говорят не выжить, - замечает Огнев.
       - Туфта. Мой дед - моряк в войну по ней месяц выходил к своим. Бежал с товарищем из немецкого плена и ничего, дошел. Правда, потом его определили в штрафбат, но ничего, с войны пришел героем.
       - Жив?
       - Ну да, крепкий черт. После войны дальнобойщиком  работал до семидесяти. Все мечтал  снова в  те места съездить, дружок там у него погиб. И меня хотел прихватить.   
       Да, видать, не судьба. Как я сел, старик сильно сдал.  Он же меня и вырастил, как батю в шахте задавило. Вот такие дела.  Выйду, деда не оставлю. А ты, прапор, как «откинешься», приезжай к нам в гости, в Ростов. С дедом познакомлю, у него свой дом в старом районе, на Седова.  Фамилия, как и у меня, Вонлярский.
       - Спасибо,  Душман, может и заеду.
       На следующее утро, серая колонна заключенных, в окружении конвоя с собаками, неспешно шествовала к месту разгрузки.
       Когда проследовали  мост и подошли к причалу, конвоиры заняли свои привычные места  и «зэки» приступили к работе. Из трюмов барж  они извлекали  бумажные мешки с цементом и по шатким  деревянным сходням таскали их на пристань, где укладывали в штабеля.
       Ближе к обеду, когда пригрело осеннее солнце,  многие, и в том числе Огнев,   сняли лагерные бушлаты.
       - Ну, что, Юрок, последний рывок и на «съем»?  - спросил  раскрасневшийся  Душман, когда они перекуривали в  темном трюме.
       - Да, наверное, пора. А ну-ка, поддай мне  тот мешок. 
       Приятель взвалил ему на плечи очередной куль, Огнев выбрался из трюма и ступил на шаткую сходню. На ее середине он внезапно оступился, коротко вскрикнул и, не удержав равновесия, вместе с мешком, полетел в воду.
       - Полундра! Человек за бортом!  - хрипло заорал наблюдавший за разгрузкой  из рубки баржи  пожилой шкипер, и к месту падения сразу же бросилось несколько человек.  Но на поверхности воды так никто и не появился. 
        Несколько минут охрана бестолково  суетилась у трапа и вдоль ржавого борта баржи,  а затем старший -  молоденький прапорщик, приказал выстроить всех «зеков» на пристани и лично всех пересчитал.
В наличии оказалось сорок девять человек.
        -  Утоп, стервец, -  спокойно заявил  его заместитель, плотный сержант- сверхсрочник,  и смачно харкнул в  воду. - Ничего, сактируем, не расстраивайтесь, товарищ прапорщик.
       Затем, для проформы, сержант и матрос с баржи пошарили принесенными с нее баграми в месте падения заключенного  и у борта.
       - Хрен чего тут найдешь, дна не достать, - хмуро пробурчал матрос, и на этом поиски закончились.
       После обеда, в колонии, по этому поводу администрацией был составлен акт о несчастном случае на производстве, и заключенного  «К- 513» исключили из лагерных списков.
       - Вот так, Санек, - сказал   Зингер  после вечерней поверки  Душману. - Загнулся Максим, ну и хер с ним.
       - Э, не скажи, Витек, - когда мы в трюме курили, у Юрки «гады» были расшнурованы. А прапор, как  ты заметил, мужик аккуратный. К чему бы это? И никакой он не мотопехотинец. Таким приемам тех не учат.  Думаю, «подорвал» он.
       - Может  ты и прав, - согласился  Зингер …

Глава 2. Старые счеты

Простившись с Огневым  и покинув территорию колонии,  Шмаков  сел в стоящий  у ее административного корпуса  пыльный «джип» и тронулся с места.  Cпустя час, вырулил  на трассу Мурманск - Петрозаводск и прибавил газу.
       Да, не думал он, что ему придется встретиться с Огневым при таких обстоятельствах. В отличие от их многих однокашников и самого Алексея, которые вынуждены были оставить службу вскоре после развала СССР, Юрий ее продолжил и добился значительного продвижения во вновь созданной силовой структуре. И объяснялось это не приспособленчеством, а фанатичной преданностью избранной профессии. Из-за нее он так и не обзавелся семьей, собственным углом и  новыми друзьями.
       Старых не забывал,   искренне радовался  коротким встречам и никогда не отказывал в помощи.
       Был в их числе и Шмаков, на которого с год  назад здорово «наехали» местные правоохранители. После  вмешательства москвича,  его  фирму  они обходили десятой дорогой.
       Теперь Огнев никто. Даже если ему удастся побег, в организации которого Шмаков обещал  помочь.
       Дома он рассказал жене о встрече с Огневым, предупредив, что бы она не распространялась по этому поводу. Узнав, за что тот попал в колонию и сколько ему сидеть, обычно сдержанная   Зея расплакалась и долго не могла успокоиться.
       - Алексей, Юре надо как-то помочь, - заявила она.
       - Я и пытаюсь. Встретился и привез ему передачу. Чуть позже организую посылку.
       - Это не то. Нужно нанять  хорошего адвоката и написать жалобу в Верховный суд.
       - Малышка, все это ерунда, неужели ты до сих пор веришь в справедливость?
       - Да, верю.
       - А я нет.
       В результате они поссорились, но их с Огневым план, Шмаков не раскрыл.
       В последующие дни он вплотную занялся им в своей части и подготовил практически все для побега, в том числе карту и новенький «ТТ», приобретенный  через знакомого, на одном из воинских складов.  Дело оставалось за главным - организовать закладку. Для этого снова пришлось выехать в расположение колонии  (Зее Шмаков сказал, что едет на сутки в лесхоз) и, дождавшись ночи, пробраться на дебаркадер. Это оказалось несложным, благо причал  никем не охранялся. 
       Там Шмаков  спрятал объемистый  рюкзак в одной из кабин душевой, на следующее утро, через знакомого прапорщика, за сто долларов, передал для  Огнева записку о месте закладки и двинулся в обратный путь.
       На подъезде к городу, в салоне «Нивы» раздался звонок, и секретарь Шмакова сообщила, что в офисе фирмы сотрудниками милиции проводится обыск.
       - Сейчас буду!  - рявкнул тот и прибавил газу.
       Этот визит не был первым, и Шмаков отлично знал, кто за этим стоит.
       Еще в бытность работы в республиканском КГБ, когда он курировал милицию, в поле зрения его оперативников попал начальник ОБХСС ГУВД Петрозаводска. Вскоре того взяли с поличным при получении крупной взятки, возбудили уголовное дело и передали   для расследования в прокуратуру. Однако вмешался тесть милицейского начальника, работавший в республиканском ЦК.
       В результате дело прикрыли, а борца с расхитителями соцсобственности  перевели  на аналогичную должность в один из отдаленных районов. Затем повеяли ветры перемен и он, не без помощи тестя, перелившегося в новые властные структуры, вновь возник на горизонте. Сначала в качестве одного из заместителей начальника ГУВД Петрозаводска, а затем,  с приходом нового генерала из Москвы - начальника ГУВД.   
       И сразу же у Шмакова начались неприятности.  Его фирму стали рьяно проверять. Сначала районный, а потом и городской ОБЭП. Располагая старыми связями в Москве  и республиканских силовых структурах, он отбился от назойливых проверяющих. И вот теперь они возникли снова. Причем в самый неподходящий момент.   
       В стране завершилась очередная  реорганизация  системы,  в ходе которой она в очередной раз «обновилась», отторгнув старые  советские кадры. «Ушли» практически всех бывших сослуживцев Шмакова. А кто остался, сидел ниже травы, тише воды.
       Подъезжая к  своему офису, расположенному в одном из  административных зданий в районе порта, Шмаков увидел стоящие  у   подъезда черную «Волгу» и микроавтобус с тонированными стеклами.
       В фойе  его встретили два омоновца  в масках и с автоматами. Выяснив личность, один из них сопроводил Шмакова на второй этаж, в его кабинет, где за столом сидел  молодой рыжеволосый  человек в замшевой куртке и, дымя сигаретой, просматривал лежащие перед ним папки с документами.   Второй, чуть постарше и в форме капитана милиции,  рылся в шкафах  в комнате отдыха.
       Здесь же, в кабинете, на стульях у окна, сидели бледные секретарша и главный бухгалтер.
       - А вот и хозяин, - ухмыльнулся  рыжий. - Я начальник следственного отдела ГУВД майор Ветров. Вот санкция на обыск вашего офиса и складских помещений -  прошу, - протянул  он  Шмакову извлеченную из папки бумагу с гербовой печатью.
Тот внимательно прочел ее.
       - Но здесь указано, что обыск проводится в связи с возбужденным в отношении меня уголовным делом. Какое еще дело, я ничего о нем не знаю!? - возмутился Шмаков.
       - Обыкновенное,  по части 2 статьи 199 Уголовного кодекса Российской Федерации -  уклонение от уплаты налогов    с организаций.
       - Чушь. Месяц назад нас проверяла районная инспекция  и все было в порядке. К тому же это подследственность налоговой полиции.
       - Ну, об этом мы после поговорим, а пока будьте добры, откройте ваш сейф, тот, что под картиной в комнате отдыха.
       - Это беспредел, я буду жаловаться в прокуратуру!
       - Пожалуйста, но сначала откройте сейф.
       Дрожащий от негодования Шмаков прошел в комнату, набрал шифр на кодовом замке вмонтированного в стену сейфа и со звоном открыл его дверцу.
       - Т-э-экс, что тут у нас?  - поинтересовался стоящий рядом капитан и оттеснил хозяина в сторону.
       - Алексей Иванович! Можно вас на секунду? - раздался в это время  голос майора. 
       - Слушаю - подошел к нему Шмаков.
       - Вы, кстати, можете пригласить своего адвоката, если считаете нужным.
       - Да нет, благодарю. Я, как вам известно, сам юрист и в адвокатах не нуждаюсь.
       - Ну-ну, - хмыкнул майор, дело ваше. 
       - Альберт Павлович, вы посмотрите что я обнаружил! -  раздался голос капитана из комнаты отдыха.
       - Ну- ка, ну- ка, посмотрим, - поднялся тот из-за стола и пригласил Шмакова с женщинами следовать за собой.
       Стоя у сейфа, капитан держал в руках запечатанную пачку  долларов и  небольшой целлофановый пакет с белым порошком.
       - Опаньки!  - воскликнул майор, - а это что такое? Объясните, пожалуйста.
       - Это провокация, денег и  пакета в сейфе не было. Их подбросил ваш сотрудник.
       - Э нет, - осклабился рыжий. - Мы их изъяли при понятых, ведь так девушки?
       - Н-не знаю, - пролепетала секретарша, а бухгалтер закрыла лицо руками и разрыдалась.
       - Капитан, успокойте дам и составляйте протокол! - рыкнул майор. - И попробуйте    только его не подписать, - прошипел он в сторону женщин. - Сгниете на помойках.
       - Ну и сволочь же ты, майор, - процедил сквозь зубы Шмаков. 
       - А ты меня не сволочи, я к этому не привык. Артюхов!   
       Из приемной в кабинет, гремя ботинками, вошли два омоновца.
       - Руки! - приказал один из них, и когда Шмаков протянул руки, защелкнул на них стальные наручники.
       - В  СИЗО его, я подъеду чуть позже, - махнул рукой майор. 
       Шмакова сопроводили вниз, впихнули  в микроавтобус,  и он понесся  в сторону центра.
       Через полчаса, оформив  протокол задержания и обыска, а также отобрав у  Шмакова   ремень и шнурки от ботинок, его поместили в одну из общих камер следственного изолятора. В ней, на  трехъярусных нарах  теснились по меньшей мере, два десятка полуголых мужчин самого разного возраста. 
       - Здорово, лишенец! - пробасил здоровенный громила, вольготно раскинувшийся на нижнем ярусе у забранного решеткой окна.
       - И вам не хворать, - ответил Шмаков, осматривая помещение в поисках свободного места.
       - Курево есть? - поинтересовался  здоровяк.
       - Нету.
       - А водяра?
       - Тоже.
       - Ну и дурак.
Камера грохнула хохотом.
       - Да будет тебе, Колян, - прохрипел сидящий рядом с ним костлявый мужчина с наколотыми под ключицами восьмиконечными звездами. - Первый раз чалишься? 
       -  Первый.
       - Ну, так не маячь, полезай наверх, к бекасам.
       Взобравшись на верхний ярус, Шмаков кое-как втиснулся между стеной и     молодым парнем, отвернулся к стене и стал   анализировать  случившееся, в поисках выхода.
       Милицейский спектакль с проверкой, явно сфабрикованным делом и «подставой», не вызвал у  бывшего оперативника Шмакова особой  растерянности, а тем более испуга. 
       В том, что  «наезд» организовал  его старый недруг, он не сомневался и, оставаясь на свободе, смог бы наверняка в очередной раз отбиться от проверяющих.    Однако, находясь в СИЗО  в качестве фигуранта по уголовному делу, Шмаков лишался свободы маневра и нужных связей.   
       Интересно, знает ли Зея о его аресте?  Менты любят скрывать такие факты от родственников и сделают все, чтобы ей об этом стало известно как можно позже.  К тому же, выезжая в колонию, он сообщил жене, что едет  на пару дней  в один из леспромхозов, с которым работал. Так, что оставалось только ждать.
       Незаметно для себя, измотанный дальней  поездкой  Алексей задремал и очнулся от лязга замка камерной двери.
       Она с грохотом приоткрылась, и  чей-то голос проорал, - Шмаков, на выход!
Шмаков протер глаза, спустился  с нар вниз и шагнул в дверной  проем.
       - Лицом к стене,- пробурчал мордастый надзиратель, запер дверь и, побрякивая ключами, повел  его по тускло освещенному коридору к выходу.
       Во внутреннем дворе СИЗО Шмакова вновь впихнули в знакомый автобус, защелкнули на запястьях наручники и  завязали глаза платком.
       -  М-да, везут явно не на допрос, - промелькнуло в голове, когда автобус тронулся.
       Поколесив немного по городу, он свернул на грунтовую дорогу, что чувствовалось по снижению скорости и шороху гравия  под колесами.
       Затем автобус притормозил, куда-то въехал и, скрипнув тормозами, остановился.
Со Шмакова сдернули платок  и вывели из салона.
       В нос ударил   свежий запах сырости и хвои.
       Микроавтобус стоял во дворе  помпезного особняка, окруженного разлапистыми соснами  и высокой оградой.
       Шмакова сопроводили в просторный холл с ярко горящим камином, а оттуда, по мраморным ступеням вниз, к высокой, из мореного дуба, двери. Один из сопровождающих открыл ее, а второй втолкнул Шмакова в обширное, освещенное мягким светом помещение.
       В центре его, на мягком кожаном диване, перед  изыскано накрытым столом, вальяжно развалился  человек в  купальном халате. Это был начальник городского УВД  полковник  милиции Князев.
       - Ну, вот мы и встретились, майор, проходи, садись,-  ухмыльнулся он и указал он на одно из стоящих у стола  кресел.  - Снимите с него браслеты.
       Когда со Шмакова сняли наручники, и он, растирая запястья, присел в кресло, сопровождающие удалились.
       Князев потянулся к бутылке с «Хенесси», плеснул янтарной жидкости в два  хрустальных бокала  и один протянул Шмакову.
       - Выпьем за встречу, майор.
       - Выпьем, - ответил Шмаков и выплеснул содержимое бокала в рот.
       - Закуси, в СИЗО наверное оголодал.
       - Спасибо, не хочу.
       - Тогда кури, -   кивнул Князев на открытую пачку «Мальборо»  и лежащую рядом с ней зажигалку.
       Шмаков с наслаждением закурил   и выжидательно уставился на хозяина.
       А тот извлек откуда-то  пластиковую папку с документами и протянул ее собеседнику.
       - Что это?
       -  Посмотри, увидишь.
       В папке были ксерокопии протоколов обыска  и допросов секретаря и бухгалтера  фирмы.
       Из них следовало, что в сейфе Шмакова были обнаружены десять тысяч «черного нала» и семьдесят пять  граммов  героина, которые, со слов допрошенных, принадлежали генеральному директору и использовались им в личных целях.
       - Я еще раз, заявляю, что это грязная провокация. Никаких  долларов и героина в моем сейфе не было.
       - Были, майор, были. Мы это  элементарно докажем  и загремишь ты  лет эдак  на семь  туда, куда меня в свое время пытался определить. Но есть и другой вариант. Если договоримся.
       - Какой же это?
- Ты продаешь свою фирму компании, которую я тебе назову и мы прекращаем дело.
       - Этого никогда не будет.
       - А ты не спеши майор, подумай, время у тебя есть. Ведь мы можем пойти дальше и заняться твоей азиаткой, она мне, кстати, очень нра…
       Закончить фразу  Князев не успел.
       Шмаков сгреб со стола хрустальную вазу с фруктами и изо всей силы метнул ее  полковнику в голову.
       На звон разбитого стекла и вопли  начальника, в комнату ворвались охранники   и через минуту, бешено матерясь и  пытаясь освободиться  от наручников, Шмаков, лежал на полу.
       - Ну, тварь, -  прижимая к рассеченному лбу салфетку, заявил Князев, - ты у меня до суда сгниешь в камере.  В СИЗО его!
       Обратный путь Шмаков проделал лежа на полу микроавтобуса с целлофановым пакетом на голове.Затем его, багрового от удушья  и мучительно кашляющего, поместили в другую камеру.
       В отличие от первой, она была значительно меньше, с  одноярусными, застеленными одеялами нарами и  небольшим телевизором  на столе.
       - Проходи, мент, - прозвучало с нар, на которых, дымя сигаретами,  играли в карты четверо бритоголовых  парней. 
       - Я не мент, - прохрипел Шмаков и обессилено присел на крайнюю постель.
       - Пшел! -  пнул его ногой один из играющих, и Шмаков свалился на пол камеры.
       - Ату, его  Кувалда!  -  захохотали остальные.
       - Тебе кто, разрешил садиться,  гнус?- прошипел  Кувалда и, встав с нар, по кошачьи мягко, двинулся к  поднимающемуся   новичку.
       Предвидя дальнейший ход событий, Шмаков не стал ждать и  снизу саданул  нападавшего кулаком в солнечное сплетение, а  когда всхлипнув, тот повалился на пол, сцепленными в замок руками  нанес ему сверху резкий  удар по затылку.Но выпрямиться не успел - сокамерники Кувалды   навалились  на него скопом и сбили с ног.   
       - Шустрый мент, - хрипел кто-то над ухом, до хруста в суставах, выворачивая жертве руки.
       Затем сопротивляющегося Шмакова швырнули лицом на нары, и стали срывать    джинсы.
       - Ну держись Саша, щас будешь Машей!  -  осклабился держащий его за горло золотозубый  крепыш.
       - Давай, Кувалда,  ты первый!
       Неимоверным усилием  Шмаков сбросил с себя насильников, подмял под себя крепыша и впился ему зубами в горло. 
       Последнее, что он почувствовал - солоноватый привкус заполнившей рот крови  и сокрушительный удар, потрясший все его тело  …

Глава 3. Свобода

А в это время  бывший   полковник и заключенный  Юрий Иванович Огнев, буром  пер по ночной  тундре в сторону, противоположную лагерю.
       Когда, инсценировав падение за борт, он оказался в ледяной воде и отпустил     мешок, то сначала едва не выскочил на поверхность. Однако, через мгновение, пришел в себя и, сбросив с ног тянущие ко дну ботинки, поплыл под водой  в сторону дебаркадера. Ему повезло - вынырнул как раз в узком промежутке между бортом посудины и  осклизлыми сваями пристани.
       Быстро оглядевшись, и заметив краем глаза, как охрана мечется у сходни баржи, Огнев ухватился руками  за почти касающуюся воды леерную стойку, подтянулся и оказался на палубе. Затем, оставляя за собой мокрый след, ужом пополз  к  надстройке и перевалив через высокий комингс, скрылся в темном проеме двери.
       Щелкая от холода зубами, он нырнул в полумрак  чрева посудины  и довольно быстро нашел обширную душевую, с  десятком ржавых кабин  в ней. В самой последней, в углу, лежал туго набитый рюкзак.  В нем оказался комплект зимнего камуфляжа с обувью, несколько банок тушенки и консервов, упаковка галет, фляга со спиртом  и блок сигарет.  А в  пришитых сбоку карманах - вороненый «ТТ» с двумя запасными обоймами, финка, несколько одноразовых газовых зажигалок и карта Кольского полуострова. 
       - Ну, Леха, молодец, с этим можно и на Полюс двигать, - растроганно бормотал  посиневший Огнев, сбрасывая с себя  лагерное шматье и облачаясь в привычный камуфляж.
       Затем он отхлебнул из фляги, и, крякнув, стал рассовывать по карманам  оружие,  сигареты и спички. Во внутреннем наткнулся на бумажник с несколькими отечественными купюрами   и  зеленой американской сотней…
       Когда над осенней тундрой стало  нехотя подниматься тусклое солнце, Огнев был уже далеко от лагеря. В неглубоком распадке, поросшем  багульником,  он устроил свой первый привал.  Вскрыл финкой банку «Китайской стены» и ополовинил ее, закусывая пресными галетами. Затем  черпнул изо мха горсть зрелой клюквы и с наслаждением сжевал вяжущие рот ягоды.
       Закончив  трапезу, Огнев закурил, достал из рюкзака карту и,  цедя сквозь зубы     «полковника никто не любит, полковника никто не ждет…» принялся ее изучать.
       Его сразу же привлек красный пунктир железной дороги, пересекающий Кольский полуостров в сторону Карелии. По расчетам беглеца, он находился примерно в сотне километров от нее. Если выйти к «железке», по которой  следовали грузовые составы с рудой в центральную часть страны, то можно без особых усилий добраться до  Санкт-Петербурга или Москвы. Отсутствие документов его не смущало. Главное, что имелись оружие и деньги. А с ними Огневу был не страшен и сам черт.
       Однако все оказалось не так просто.
На третий день пути, в россыпи сопок, его заметил   подвижной  наряд   Арктического погранотряда, патрулировавший этот участок тундр.  Пограничники - их было двое, с собакой,  начали  преследовать незнакомца, а когда тот наддал ходу, спустили на него овчарку.
       Зная по опыту, что от нее не уйти, Огнев залег за ближайший валун и  из «ТТ»   третьим выстрелом, почти в упор, свалил летящего на него громадного пса.
       Солдаты открыли ответный огонь и   короткими перебежками стали приближаться к  валуну.  Стрельбу они вели прицельно, охватывая беглеца с флангов и Огнев понял, что  оторваться   ему вряд ли удастся. Решил воспользоваться афганским опытом.
       Сбросив с плеч рюкзак, быстро достал из кармана финку и спрятал ее  в правый рукав куртки, зажав лезвие в ладони. Потом закричал,  что сдается и, когда стрельба прекратилась, встал из-за валуна, швырнул пистолет в сторону пограничников и поднял руки.
       - Только бы не положили на землю, - пульсировало в  мозгу.
       Взяв оружие наизготовку, пограничники осторожно, уступом, двинулись к Огневу. Впереди  плотный коренастый сержант со злым,  обветренным лицом, сзади и чуть в стороне молоденький  щуплый солдат.
       - Профессионально работают, молодцы,- отметил про себя Огнев, активно демонстрируя испуг  мимикой лица и дрожанием    рук.
       - Серый, обыщи его, -  кивнул сержант солдату.
       - А вот тут парни у вас прокол, -  мелькнуло в голове Огнева, и как только щуплый, забросив автомат на плечо, коснулся его, молниеносно сгреб того в охапку, саданул головой в нос и развернул лицом к сержанту.  У шеи солдата хищно блеснуло жало финки.
       - Бросай  автомат, или перережу ему глотку, - прошипел  сержанту Огнев.
       - Ты что, с-сука, отпусти его!  - опешил тот и сделал шаг вперед.
       В то же мгновение Огнев швырнул обмякшего солдата на сержанта, прыгнул вперед и рубанул того ребром ладони по шее.   
       Уже в падении пограничник нажал спуск, и короткая очередь унеслась в   небо.
       Тяжело дыша, беглец  нагнулся над неподвижными телами,  подобрал автоматы, и сдернул  с пограничников ремни с подсумками.   Затем, опершись спиной о валун, достал сигарету, закурил  и стал наблюдать за лежащими.
       Первым очнулся сержант. Держась за горло и мучительно кашляя, он перевалился на бок, шатаясь, встал  и злобно уставился на незнакомца.  Через минуту, зажимая разбитый нос и пуская розовые сопли, поднялся и второй.
       - Так, ребята, - улыбнулся Огнев, -  за то, что гнали вы меня как волка, овчаркой травили и чуть не подстрелили, я зла не держу. Понимаю - служба. А посему отпускаю с миром домой. Вот только  один «калаш»  прихвачу  в качестве компенсации.   Свои подсумки  с магазинами  заберете в километре от этого места.  А то сдуру в спину мне очередь всадите. Усекли?
       - Вполне, - прохрипел сержант и сплюнул.   
       - А чтоб отцы-командиры не отдали вас под трибунал за утрату оружия, расскажите им байку, как едва не потонули в мари.  Мол, там погибла овчарка и утонул «калаш». В худшем случае на «губу» попадете. А что со мной встретились и немного постреляли, рассказывать им не стоит. Тогда вам точно дисбат светит.
       - А я смотрю, дядя, ты бывалый, - прохрипел сержант. - Так все и сделаем, а Серый? - обратился он к напарнику.
       - Угу, -  нечленораздельно промычал тот. 
       -  А почему вы в тундре без рации?  - поинтересовался Огнев.
       -  Их на заставе нету, - буркнул сержант, -   и уже давно.
       -  М-да, - вздохнул Огнев, - а ну ка дай мне ваш  «сидор».
       Сержант стащил с плеч  тощий армейский рюкзак и бросил его к валуну.
       Держа солдат на прицеле, Огнев  раздернул  шнур горловины и проверил его содержимое. В рюкзаке оказался кирпич черствого хлеба, две банки  рыбных консервов,   спички  и походная аптечка.
       - Не густо, - пробормотал он и  швырнул рюкзак хозяину. Затем, приказав пограничникам отойти на десяток метров в сторону,  отщелкнул магазин у одного из автоматов, и сунул его карман.  Автомат прислонил к валуну, вскинул на плечи рюкзак, и, прихватив солдатские пояса с подсумками, двинулся в путь.
       - Через полчаса пойдете по следу, заберете  магазин и подсумки! - прокричал на прощание…
       На следующий день, греясь у небольшого  костерка и оценив все «за» и «против», Огнев решил  уйти в тундру  в сторону Финляндии, там немного переждать и предпринять вторую попытку прорыва к железной дороге.
       Самолет, вернее то, что от него осталось, Огнев обнаружил на второй день своего пребывания на берегу встретившегося на пути озера. Оно понравилось беглецу своей обширностью и   многочисленными, поросшими березками и густым кустарником  заливами, в которых копошились стаи готовящихся к отлету птиц. Здесь можно было несколько дней отсидеться и набраться сил.
       Для начала, обнаружив  в промоине  в карликовом леске что-то вроде пещеры, Огнев натаскал туда листьев.  Затем   подстрелил  в кустарнике двух куропаток, а заодно насобирал там грибов и ягод. После этого разжег у промоины небольшой костер, на котором зажарил истекающие соком тушки и грибы. Экономно поел и завалился спать.
       На следующее утро, изучая окрестности озера, он обратил внимание на  необычный предмет в прилегающей к нему низине.
       - Что за черт, сарай какой-то, что ли?  - подумал  Огнев и  двинулся  в ту сторону.
       Когда подошел ближе, от удивления ахнул. Перед ним был  густо поросший мхом  самолет времен прошлой войны. Причем советский - на одном из крыльев сохранились остатки красной звезды.
       - «Бомбер», - воскликнул  Огнев, окидывая взглядом громадную машину. Его внимание привлек отвалившийся от корпуса лист обшивки, за которым, сквозь пряди мха проглядывала  большая,  чуть ли не в рост человека, пробоина. Рядом   лежал  изъеденный лишайником элерон.
       Осторожно ступая, беглец  подошел к пробоине, встал на элерон и заглянул внутрь.    Дохнуло холодом и  запахом склепа.  Стараясь не шуметь, он влез внутрь машины  и чиркнул зажигалкой.  Неверный огонек высветил часть отсека,  и  несколько   скелетов в остатках военного обмундирования, лежащих в разных его концах.
       - М-да, - произнес Огнев, - да тут целое  братское кладбище. Его внимание привлек  пожелтевший лист бумаги, по видимому вырванный из блокнота, пришпиленный  к  искореженной металлической стойке. Огнев сделал шаг вперед, протянув руку снял его  и    выбрался наружу.
       На ломком сером листке виднелся выцветший от времени, но хорошо различимый текст, выполненный, по видимому, химическим карандашом: «Здесь покоятся бойцы советской  Армии, погибшие при выполнении задания». И следовал список из  16 фамилий.
«Находящийся в самолете груз принадлежит СССР. Ухожу к своим»
       Ниже подпись: «Старшина 1 статьи Вонлярский Д.Д.»  И дата: «июнь 1943».
       Прочтя записку, Огнев  бережно  спрятал ее в бумажник  и решил более тщательно осмотреть самолет. Соорудив из сухих веток и травы, набранных в ближайшем леске импровизированный факел, он поджег его и вновь забрался в машину.
       Никакого груза в отсеке не оказалось, разве что полуистлевший деревянный ящик, стоявший  рядом с двумя  скалящими  белые зубы скелетами. Судя по остаткам обмундирования, это были офицеры.
Огнев  наклонился и финкой поддел крышку ящика. Она рассыпалась,  и  в неверном свете  догорающего факела  он увидел тускло блестящие  металлические   слитки.
       - Золото!  - пронеслось в мозгу, факел с шипением  погас и беглеца охватил  почти осязаемый, непроглядный мрак.
       На несколько секунд, ошарашенный увиденным, Огнев замер, а затем, отбросив факел, опустился на колени.  Дрожащей рукой он на ощупь   нашел ящик и извлек  один из слитков. Тот оказался необычайно тяжелым  и холодным. Натыкаясь на покореженные стойки и ребра отсека, беглец  вернулся к абрису пробоины и спрыгнул на землю. Затем присел на элерон и стал  внимательно рассматривать слиток.
       Да, это, несомненно золото, причем самой высокой пробы и явно из Гохрана СССР, о чем свидетельствует пробирное клеймо.
       Раньше Огнев никогда не проявлял особого интереса к  драгоценностям, а тем более золоту, хотя по роду деятельности  и участвовал в нескольких операциях по их изъятию.  Но там золото имело своего владельца - государство, и возвращалось ему. Здесь же оно было  ничье - Союз рухнул, а то, что возникло на его останках,  полковник  давно государством не считал. 
       Он несколько раз взвесил слиток в руке -  по меньшей мере, грамм пятьсот. А сколько их в том ящике?
       - Не было печали, черти накачали, - пробормотал Огнев, сунул слиток в карман  и двинулся к своему логову. Осмыслить ситуацию. Он давно уже не принимал скоропалительных решений.  Тем более, спешить было некуда.
       Через полчаса, сидя на камне у разведенного у промоины костерка и прихлебывая из консервной банки крутой кипяток со  спиртом, Огнев обдумывал создавшуюся ситуацию.
       Золото он просто так не оставит, это факт. Но и переть его по тундре на горбу  смерти подобно.
       А посему, слитки  необходимо перенести в укромное место и спрятать, захватив с собой парочку на текущие расходы. А их впереди предвиделось немало.   
       И стоит ли теперь безоглядно спешить  в Москву? Не лучше ли заскочить к Лешке в Петрозаводск, отблагодарить приятеля и посоветоваться, как быть с кладом?
       Спал Огнев в эту ночь тревожно. Ему снились кошмары: бежал по тундре с золотыми слитками в мешке, а за ним гнались скелеты. Несколько раз просыпался, хватался за автомат и тревожно прислушивался.
       Утром проснулся с тяжелой головой.   Умывшись в ближайшем заливчике, развел костер, вскрыл последнюю банку с тушенкой, разогрел и слил жир в пустую.  Оторвав тонкую полосу от низа футболки, скрутил ее жгутом, вымочил в жире и соорудил   коптилку. Затем, прихватив опорожненный вещмешок и автомат, пошел в низину, к самолету.
       По пути наткнулся  на человеческий череп, россыпь позеленевших гильз  и ржавый «шмайсер».
       - Немец. Откуда он здесь?
       Обойдя бомбардировщик, метрах в десяти от него нашел  груду заветренных  костей,    истлевший подсумок с гранатами и второй автомат. А чуть дальше еще и еще.  Судя по всему, у самолета был бой. Это подтверждали и многочисленные пулевые пробоины в его корпусе.
       - Не отдали  ребята  золото врагу. Интересно, куда они его доставляли?
       Постояв несколько минут  у машины, Огнев забрался внутрь, зажег коптилку и тщательно обследовал самолет. В тусклом свете потрескивающего фитиля обнаруживает на дюралевом полу еще множество рассыпавшихся слитков, несколько ППШ  и две    гранаты Ф-1.
       Автоматы бурые от ржавчины, а «феньки»  в довольно приличном состоянии, даже защитная краска сохранилась.
       - Пригодится, - пробормотал Огнев и сунул одну в карман.
       Потом он обследовал содержимое рассыпающихся в руках офицерских планшетов - документов там не было. Отсутствовали они и в остатках обмундирования бойцов.
       Скорее всего, их забрал оставшийся в живых старшина. Но он моряк, а погибшие в армейском обмундировании, кроме одного,  в полуистлевшем морском бушлате  с латунными пуговицами.
       После этого Огнев осматрел кабину пилотов. Там тоже два скелета,   в летных шлемах  и рыжих хромовых куртках.
       - Да, теперь только Богу известно, что здесь произошло, - вздохнул  полковник и вернулся в отсек.
       До позднего вечера он  загружал в мешок слитки и перетаскивал их в свою нору. Затем пересчитал - ровно двести штук.
       - И на сколько же тут?  - разговаривал сам с собой.
       -  Миллионов на десять, в «зеленых»? Ну, что же,  полковник Огнев, вот ты и стал миллионером.  Только за все эти цацки, здесь  и булки хлеба не купишь.
       Мысль о еде разбудила в Огневе щемящее чувство голода. Последние  дни он всячески урезал свой и без того скудный паек. 
       - Нужно поохотиться, а то так и загнусь, на этом злате, как тот Кощей.
       Он взял автомат,  направился к озеру  и  устроил  у берега засаду. Однако водоплавающих здорово поубавилось. А те, что остались,  перебрались в заливчики на  противоположную сторону.
       Когда через час бесплодных ожиданий, раздосадованный Огнев собирался    покинуть свою лежку и заняться поиском грибов,  метрах в трехстах от него, в карликовом березняке внезапно  появилось небольшое стадо северных оленей.  Бык, две  оленухи и несколько телят. Сторожко переступая тонкими ногами, звери  лакомились молодыми  ветками берез  и кустарника. 
       Огнев замер и прицелился в одну из самок. Короткая очередь  расколола тишину, и стадо растаяло как дым. А на земле осталась бьющаяся в агонии оленуха. Когда он подбежал к ней, животное затихло. Беглец радостно похлопал рукой по теплой  податливой туше и достал финку.
       Через час, в жарко пылающем костре,  на автоматном шомполе   подрумянивались и постреливали голубоватыми искрами, несколько кусков оленины.
       Основательно подкрепившись и завершив трапезу заваренным на багульнике кипятком, Огнев закурил и стал прикидывать, как ему лучше заготовить мяса в дорогу.
       Имелось три варианта  - зажарить его, сварить или закоптить. Он выбрал второй, как наиболее простой и продуктивный. Мясо в дорогу - бульон для восстановления сил. Тем более, что имелась посудина -  немецкая каска. Нехватку дров компенсировал отломанными от найденных в самолете ППШ прикладами. Дерево, из которого они были сделаны, хорошо сохранилось и жарко горело.
       Дело оставалось за малым - спрятать слитки.  Их полковник решил закопать в промоине.    Поскольку  почва в ней была довольно рыхлой и состояла из голубовато-серого глея, орудуя финкой и дюралевой стойкой, прихваченной в самолете, Огнев довольно быстро справился с этой задачей.    
       Когда  весь груз за исключением двух слитков был зарыт, он тщательно  уничтожил следы своего пребывания в этом месте и перебазировался к самолету. Соседство с мертвыми Огнева давно не пугало. Опасаться следовало живых.
       А еще через сутки, помянув на прощание  погибших солдат и вновь привалив обшивку к пробоине в самолете, Огнев,  с туго набитым «сидором», размеренно двинулся на восток, к железной дороге. В пути его настиг первый снег, затем на несколько дней в тундре запуржило и беглец сбился с маршрута. Не помогли ни опыт передвижения по пустыне, ни карта.
       Уже совсем ослабев в бескрайнем метельном пространстве, на третьи сутки беглец вышел к становищу оленьих пастухов в поросшей кустарником долине.   Оно было небольшим - всего два  чума, со вьющимися над ними дымками и  парой десятков оленей, пасущихся неподалеку.  От чумов, навстречу незнакомцу, вымахнула пушистая  хаска  и звонко залаяла.
       Полог одного жилища откинулся и из него появился низкорослый мужчина в ватнике и меховых штанах. Он отозвал собаку и  сделал несколько шагов навстречу незнакомцу.
       - Здравствуй хозяин, -  протянул ему руку Огнев.
       - Однако, здравствуй, - протянул тот свою.
       Судя по внешности, перед Огневым был местный житель - саам или вепс.
       - Я военный, - перехватив взгляд аборигена, брошенный на его автомат, - произнес Огнев.   - Отстал от своих, попал в пургу и заблудился. Нельзя ли у вас немного передохнуть и обогреться?
       - Военная, это хоросо, -  напевно произнес тот и сделал приглашающий жест в сторону  жилища.
       Когда сопровождаемый хозяином беглец пригнувшись вошел туда, в нос ему ударил  дразнящий запах вареного мяса и табачного дыма.
       У ярко горящего очага, с висящим на треножнике закопченным котлом, одетая в меховый балахон женщина,  дымя трубкой, помешивала деревянной ложкой  кипящее варево. Чуть дальше, на лежанке из шкур, сидели старик, чинивший ременную упряжь и  внимательно наблюдавший за его работой  черноглазый  мальчишка, лет семи.
       Взрослые  появление незнакомца восприняли внешне бесстрастно, а мальчишка издал удивленный возглас и спрятался за деда.
       Встретивший Огнева мужчина что-то  сказал присутствующим на незнакомом языке  и пригласил его присесть у очага.
       - Это моя семья, однако, - сообщил он. - Отец, баба и сын.
       Женщина в это время  извлекла откуда-то  металлическую кружку, налила в нее из стоящего у очага  медного чайника горячего чаю и протянул кружку гостю.
       - Спасибо, - кивнул ей Огнев и с наслаждением сделал первый глоток. Чай был необычайно крепок и с запахом каких-то трав.
       - Чифир!  - улыбаясь произнес хозяин. - Пей, скоро согреешься.
       Затем Илья, так  его звали, поинтересовался, чем может помочь  гостю.
       - Мне нужно выйти к Петрозаводску, там моя часть.
- Ой-е?!  - удивился тот.  - Это далеко, однако.  Дня два на олешках. 
       - Выведи, пожалуйста, я в долгу не останусь, подарю тебе  «калаш», -  хлопнул гость по лежащему на коленях автомату.
       - Как так, он же казенный?!
       - Ничего, у меня в части еще есть.
       Илья о чем-то живо залопотал со стариком, показывая то на гостя, то на его оружие.
       Тот что-то ответил сыну и благосклонно кивнул головой.
       - Мы с отцом согласны, однако. Сегодня отдыхай, а завтра утром поедем  к городу на олешках.
       После этого он вышел из чума и вскоре вернулся  с молодым парнем.
       - Это мой брат, Василий. Он поедет с нами.
       - Нет вопросов, - согласился Огнев.
       Затем вся семья и гость уселась у очага, и каждый получил по миске душистого бульона с куском жирной оленины и ломтю черствой лепешки. Огнев  покопался в рюкзаке,  извлек из него армейскую флягу и предложил хозяевам спирту.
       Те оживились и с готовностью протянули кружки. После еды, завершившейся  чаем  с морошкой, мужчины закурили трубки и завязался разговор.
       Словоохотливый Илья рассказал, что раньше  его семья  жила в небольшом поселке на северном побережье Онежского озера и трудилась в оленеводческом совхозе. В начале девяностых совхоз развалился и предоставленные сами себе, оленеводы разбрелись кто куда.
       - Так и живем третий год  в тундре. Пасем олешков, ловим рыбу, мал-мал охотимся, - пыхнул трубкой рассказчик.
       - А где берете припасы и все необходимое?
       - По весне кочуем к Онеге. Там и берем в поселке - чай, табак, спирт и патроны. Остальное  дает тундра. Нам много не надо.
       Потом разговор пошел об охоте, рыбалке  и   выяснилось, что встреченное Огневым  на пути озеро у саамов и лопарей именовалось Оленьим и пользовалось дурной славой.
       Рано утром, простившись с радушными хозяевами и подарив мальчишке на память понравившуюся  тому флягу, Огнев  с Ильей и Василием, на двух оленьих упряжках  тронулся в путь.
       Только по им известным приметам, саамы уверенно  двигались к цели, объезжая встречающиеся на пути незамерзающие мари и озера.  Несколько раз делали привал, варили чай на костре  и, обжигаясь, пили его, заедая сушеным мясом и вяленой рыбой.
       На исходе третьего дня, в морозных сумерках,  на горизонте возникло мерцающее море огней, а затем и смутные очертания города.
       - «Сайнаволок», - ткнул пальцем в  его сторону Илья, - по-вашему Петрозаводск, дальше мы не пойдем.
       - Ну, что ж, спасибо вам за помощь, - ответил Огнев и  вылез из соана.
       - Держи, как обещал, - снял он с плеча и протянул Илье покрытый изморозью автомат. - В рожке 25 патронов. Пользоваться то хоть им умеешь?
       - Не беспокойся, начальник, моя оружие понимает. А патронов я добуду у военных, за песца.
       На  том и расстались. Взмахивая хореями и гортанно покрикивая на оленей  его спутники умчались в тундру, а Огнев, проводив их взглядом, проверил спрятанный за поясом «ТТ» и двинулся к городу.
       Через час полковник вышел на его окраину, застроенную одно и двухэтажными  деревянными домами. Улицы, по которым он шел, неверно освещались редкими фонарями, дорожное покрытие и   тротуары давно пришли в негодность. Изредка навстречу попадались   пробиравшиеся  по ухабам автомобили и немногочисленные прохожие.
       - Который час?  - поинтересовался Огнев  у  пожилой женщины,   идущей с ведром воды  в руке от водопроводной колонки к дому.
       -  Двенадцатый, сынок.
       - А откуда здесь у вас можно позвонить?
       - А ниоткуда. Телефоны из будок давно разворовали, разве что в центре или на вокзале остались. Езжай  на вокзал. Остановка через два дома.
       - Спасибо мать.
       На пустынной  остановке с  покосившимся навесом  было пусто и ветрено. Минут через двадцать к ней подрулил расхлябанный автобус, на котором  Огнев добрался до железнодорожного вокзала.
       Тот жил обычной ночной жизнью. В тускло освещенном зале ожидания  неспешно прохаживались, тихо переговаривались или дремали на жестких скамьях пассажиры.   Сонный женский голос время от времени объявлял прибытие и отправление поездов. В темных, с запахом мочи закутках,  валялись пьяные  и бомжи, по перрону невозмутимо дефилировал  наряд милиции.
       Опасаясь, что его  армейский  камуфляж, рюкзак и  заросшее щетиной   лицо могут привлечь внимание, Огнев,  избегая освещенных мест, пробрался к висящим на стене у  закрытого газетного киоска в прозрачных сферах телефонам и только тут вспомнил, что у него нет  мелочи.    
       Пришлось зайти в привокзальный буфет и разменять одну из имеющихся купюр. Заодно он купил несколько пачек сигарет, бутылку пива  и  два бутерброда с колбасой.
       Рассовав все это по карманам, снова вернулся в зал, подошел к крайнему аппарату и, опустив в щель приемника монету, набрал Лешкин номер.
       Как и многое другое, он профессионально запечатлелся в мозгу Огнева.
       В трубке возникли длинные гудки, а затем далекий женский голос, - алло, я  вас слушаю.
       - Зея, здравствуй. Это Огнев.
Минутное молчание и почти крик, - Юра, это ты? Откуда?! 
       - Я. С железнодорожного вокзала. Как вы?
       -  Плохо. У нас горе. Леша погиб.
       -  Как погиб, когда?!
       -  На днях. Вчера похоронили.
       Лицо Огнева окаменело, и на щеках заиграли желваки.
       - Юра, мне страшно, ты можешь приехать?  - всхлипнула Зея.
       - Конечно, но куда?
Дрожащий голос назвал адрес.   
       Через десять минут, поймав у вокзала частника на старых  «жигулях»,  Огнев ехал в сторону центра.
       - Как же так? Теперь и Лешка. Уже седьмой из их группы. Но пятеро погибли на войне - в Агане, Африке и Чечне. Сему Иванова убили  «братки» на Камчатке.  Что же случилось с Лешкой?  Зея сказала  - погиб.
       - Давай, друг, давай, гони, - торопил Огнев  водителя, словно это могло что-то изменить.
       - Быстро едешь,  тихо понесут, - пробурчал тот, но  газу прибавил.
       Минут через двадцать, взвизгнув тормозами, автомобиль остановился у современной кирпичной девятиэтажки в центре.  Огнев расплатился с водителем, вскинул на плечо рюкзак и  вошел в подъезд.
На лифте поднялся на пятый этаж и позвонил в дверь одной из квартир. Она почти сразу распахнулась, и  Зея с плачем, бросилась ему на грудь.
       - Юра, Юра, - лепетала она, - как хорошо, что ты приехал. Сзади женщины, уцепившись за халат, стоял худенький  мальчик лет пяти и испугано таращился на гостя. 
       А Леша говорил, что ты в лагере, - утирая слезы и прижимая к себе сына, - прошептала Зея.
       - Уже нет, - тихо ответил Огнев. - Как погиб Алексей?
       -  Проходи, я все тебе расскажу.
       Огнев  сбросил с плеч рюкзак, снял шапку, куртку  и последовал за хозяйкой.
       В просторной   гостиной,  обставленной стильной мебелью, на небольшом столике стоял Лешкин портрет в траурной рамке.
       Несколько секунд Огнев пристально всматривался в него, затем проглотил вставший в горле ком и сел в одно из кресел.
       Зея  присела  рядом и, прижимая к себе сынишку  рассказала, что после встречи с Огневым в лагере, Алексей выехал по делам в соседний лесхоз. Когда через сутки муж   не вернулся, она попытался  связаться с ним.   Но   мобильный телефон Алексея оказался выключенным. Тогда она позвонила директору лесхоза, и тот ответил, что Шмаков к ним не приезжал.
       - Последние годы, Леша остепенился и стал больше времени уделять нам с Димкой. На дружеские вечеринки выезжал редко и без ночевок.  Поэтому я  сразу же забеспокоилась и  позвонила его секретарше, в офис. И та сообщила, что Алексей арестован, в связи с возбужденным против него уголовным делом.
       Я сразу же связалась с его приятелем в ФСБ, тот подтвердил этот факт и сообщил, что Леша содержится в следственном изоляторе. Якобы у него в офисе нашли «черный нал»  и наркотики.
       - Лешка наркоман?! И кто же это все нарыл?  - вскинулся Огнев.
       - Городское УВД. Его начальник -  Князев,  старый недруг Алексея.  Я тут же созвонилась с нашим адвокатом и вместе с ним мы поехали в СИЗО. А там, там…, - Зея  затряслась и вновь заплакала, - там сообщили, что Леша погиб. Несчастный случай - упал с нар и разбил голову о бетонный пол.  Тело нам выдали на следующий день, и друзья помогли организовать похороны. В то, что Алексей так  дико погиб я не поверила, и  мы обратились в прокуратуру. У нас приняли заявление и обещали разобраться. Но разве  они вернут мне мужа, а Димке отца?!
       Огнев молчал и прятал глаза от плачущей Зеи. Он отлично понимал, что  случилось с Лешкой. Такие «несчастные случаи» с  бизнесменами в Москве, да и по всей России происходили довольно часто.   
       Их «заказывали» бандитам и  правоохранителям  конкуренты, а порой «братва» и  органы  сами «убирали» коммерсантов в целях завладения их бизнесом.
       Судя по всему, Лешку «убрала» милиция с чьей-то подачи.
       - А что ты знаешь о Князеве?  - спросил он Зею, когда та немного успокоилась.
       - У меня в городе свой салон красоты, один из лучших. И постоянная клиентура из жен  и подруг «отцов города».   
       А они, как все женщины, любят посплетничать. Так вот. С их слов, Князев тот же бизнесмен, только в погонах. На жену оформлено несколько фирм, дочь учится в Оксфорде, он имеет хорошие связи в столице. К тому же является близким другом городского мэра. Поговаривают, что в ближайшее  время Князева прочат на генеральскую должность в  республиканском министерстве.    
       - Все ясно, ты разрешишь мне закурить?   
       - Да, Юра, кури  - вот пепельница.  А потом я тебя покормлю, ты, наверное, голоден.
       - Раньше был, а теперь не знаю, - глубоко затягиваясь сигаретой, ответил Огнев.
       Он уже твердо знал, что не уедет отсюда, пока не отомстит за Лешку. Шмаков был один из немногих, кому Огнев в последние годы доверял. Теперь расправились и с ним. К тому же еще со времен учебы в «Вышке», он  был  тайно влюблен в Зею, и всегда по доброму завидовал  Шмакову.
       Ее Лешка привез  в Москву из Калининграда, где проходил  свою первую оперативную практику. И все ребята в группе опупели, настолько экзотичной и неординарной была эта девушка.
       Миниатюрная кореянка с  точеной фигуркой и восточным разрезом глаз, знала два иностранных языка, играла на фортепиано и была перворазрядницей по художественной гимнастике.   Когда они с Лешкой расписались, Огнев присутствовал в ЗАГСе в качестве свидетеля. На время учебы,  чете Шмаковых предоставили однокомнатную служебную квартиру в Теплом Стане, где он с друзьями   был частым гостем.
       Продолжив обучение в одном из педагогических ВУЗов  Москвы, Зея, вплотную занялась воспитанием бесшабашного весельчака Шмакова, который  вскоре стал одним из лучших слушателей не только в группе, но и на факультете.
       Потом судьба разбросала их всех по Союзу, но Огнев всегда помнил Зею, с ее раскосыми глазами, задорной мальчишеской челкой и звонким смехом.  И радовался, когда получал от Шмаковых открытки с поздравлениями, написанными ее рукой.
       - Юра, все готово, - появилась из кухни Зея. - Иди мой руки и будем ужинать.
       - А малыш? 
       - Димку я уложила спать. Ему утром в садик.
       Затем они помянули Лешку, Огнев потыкал вилкой в тарелку и отодвинул ее.
       - А как ты оказался в городе? -  нарушила тягостное молчание Зея. - Леша  говорил, что встречался с тобой…
       - Все правильно, был там, а теперь на свободе. Благодаря Алексею. И меня возможно ищут.
       - Я тебя спрячу, у егеря в соседнем районе. Он наш близкий  и надежный друг.
       -  Хорошо, я там решу, как расквитаться  за Лешку.
       - А вот этого не надо, - побледнела Зея.  - Они  и тебя убьют.
       - Ну, это мы еще посмотрим, - процедил  сквозь зубы Огнев и потянулся к бутылке с коньяком. 
       - А теперь ложись спать, - сказала Зея. - Я приготовлю тебе постель на диване, в кабинете Алексея. Утром никому не открывай. Я отвезу Димку в садик и сразу же домой.
       Когда она вернулась, полковник  курил и задумчиво смотрел в окно. За стеклом неспешно кружились пушистые хлопья снега.

Глава 4. Загонная охота

На следующий день Огнев был уже в доме  егеря, на  лесном  кордоне, расположенном в  часе езды от Петрозаводска. Туда утром, на  «джипе», отвезла его Зея. Перед этим они заехали на кладбище и  молча постояли у заваленной цветами могилы Шмакова.
       Егерь жил один, встретил их радушно и сразу понравился Огневу.  Это был средних лет худощавый мужчина, с  военной выправкой и открытым взглядом.   
       Гостя  Зея представила  как бывшего сослуживца мужа, приехавшего  на похороны из Санкт-Петербурга и пожелавшего провести несколько дней за городом.
       - Ну, что ж, милости просим, я  Виктор Лебедев, - протянул хозяин руку. - А вас как величать?
       - Юрий, - протянул Огнев свою. - И предлагаю сразу на «ты», без церемоний. Идет?
       - Идет. И они обменялись крепким рукопожатием.
       - А что сюда заехал правильно, - сказал егерь. - После смерти друга всегда хочется побыть одному. По себе знаю.
       Затем они проводили Зею, которая обещала наведаться в выходные вместе с Димкой, и Виктор затопил баню.
       Когда они мылись, Огнев обратил внимание на глубокий багровый шрам у хозяина на спине.
       - Память о Чечне, - перехватив   взгляд гостя, -  жестко усмехнулся Виктор.
       - Ты был там?
       - Да, в первую чеченскую командовал ротой. В Грозном меня и ранило. После госпиталя списали вчистую, и я вернулся  в Петрозаводск, к  родителям.  Пытался устроиться на работу, да куда там. На бывших офицеров смотрели как на быдло. Вот так, перебиваясь случайными заработками, и сидел на шее у стариков, пока не встретил  Алексея Петровича.
       - А ты разве знал его?
       - Еще бы, он в Чечне обслуживал наш полк, там и познакомились. Рассказал я Петровичу, что и как, он меня сюда и пристроил. Зарплата,  правда, небольшая, но на жизнь хватает.  Ну, ты давай, домывайся, а я пока стол накрою. Помянем майора.
       Когда чуть позже Огнев  вернулся в дом,  в просторной горнице, на  столе,  истекал  паром рассыпчатый отварной картофель в чугунке, в глиняной плошке белоснежно отсвечивала квашеная капуста с рубиновыми блестками клюквы, а рядом, на тарелке,  лежал  тонко напластанный  шмат сала.  Здесь же возвышался каравай нарезанного крупными ломтями, ноздреватого хлеба.
       Одобрительно оглядев распаренного гостя, Лебедев достал из старого массивного буфета стеклянную четверть и два граненых стакана.
       - Милости прошу к столу, - сделал он приглашающий жест и наполнил их  доверху.
       - Ну, Петрович, земля тебе пухом, - глухо произнес егерь,  и они молча выпили. Потом закусили капустой и с минуту молчали.
       - Чача?  - поинтересовался Огнев, - кивнув на посудину.
       - Она.  Дружок заезжал поохотиться. Он  аварец, держит кабак в городе. Земляки привезли. Повторим?
       - Давай.
       Они снова выпили и  закурили.
       - Насколько я понял, ты, как и Петрович, из «конторских»? - нарушил молчание Виктор.
       -  Да. Но теперь в отставке.
       -  И как тебе его смерть?
       - Я думаю, она не случайная.
       - И я так считаю. И знаю, кто за этим стоит.
       -  Кто же?
       -  Начальник УВД Князев. Та еще гнида.
       -  Почему ты так считаешь?
       - Они на дух не переносили друг друга, и об этом знали многие. С год назад князевские менты «наехали» на Петровича.  Стали курочить его компанию. Тогда  он  смотался  к кому-то из друзей в Москву, и их осадили.  А незадолго до смерти Петрович заехал ко мне, дал денег и попросил  достать ему «ствол», мол, нужен в целях безопасности. Я и купил для него «ТТ» у знакомого прапорщика. А потом эта смерть. Кого он мог опасаться? Только ментов.
       - Да, резонно, - кивнул Огнев.
       - Ну, вот, коль ты из «конторы», дай ход  этому делу, иначе  здесь все замнут. Городской  прокурор приятель Князева. 
       -  Откуда тебе это известно?
       -  Охотятся вместе. 
       Несколько минут Огнев молчал, что-то решая для себя, а затем жестко   произнес, -ход делу я дам, но неофициально. Уберу Князева. Поможешь?
       -  Нет вопросов, - без колебаний ответил  Виктор. - Я б сам удавил эту тварь.
       -  Ты сказал, что он охотится с прокурором. Как часто и где?
       -  Да почитай круглый год. В нашем заказнике. Бьют курвы зверя, почем зря. У них своя компания: мэр, Князев, прокурор и их свита. Останавливаются в охотничьем доме на берегу озера.   Обязательно с ночевкой и бабами. Заезжают, как  правило, вечером. Сначала застолье, баня и прочее. А утром охота.
       Сейчас, кстати, заканчивается гон у лосей, так, что думаю, в скором времени  они будут. Тут, Князева, прищучить и можно.
       - А в чем заключается  охота на лосей?  - поинтересовался Огнев, - я как-то все по людям.
       И Виктор рассказал, что существует несколько ее видов. Основные - загонная  и с подходом. Загонная, или облавная охота, предусматривает  значительное число участников, которые гонят зверя на стоящих на «номерах» стрелков.    Охота же  с подходом  заключается в выслеживании лосей у мест их кормежки небольшими группами охотников.    
       - Начальственные гости, да еще с бодуна, шариться по лесу не любят и предпочитают первую. Тем более, что загонщиков у них предостаточно.
       А расставляю их по «номерам» я, как старший егерь. Вот на таком номере Князева убрать и можно.  Я уж и место подобрал, вот, смотри.
Лебедев  достал из висящей на стене полевой сумки  крупномасштабную карту  и, отодвинув в сторону посуду,  развернул ее перед Огневым.
       - Это наш заказник. Вот тут, на его южной границе, находится охотничий дом. А здесь, ближе к центру, небольшая, вытекающая из озера река. На правом ее берегу лесной массив и болота, на левом невысокая  каменная гряда. С нее хорошо просматривается  противоположный берег, на который в этот раз  я  и думаю гнать зверя.    
       Номера  тоже     определены. Вот на этот, у речного переката, я и поставлю Князева. С вершины гряды до него метров сто пятьдесят. Как раз на прицельный выстрел. И стрелять нужно, когда  начнется общая пальба.
       - А если зверь не появится?
       - Палить они все равно будут. Как только загонщики  подымут шум, так и начнут. Это обычное дело у любителей.  В результате, в общей массе, наш выстрел останется незамеченным.  А с учетом того, что номер от номера  в тридцати метрах  и лес там довольно густой, этого деятеля хватятся не сразу. За это время можно тихо уйти.   
       - Да, неплохо придумано, - хмыкнул Огнев.
       - Но стрелять тебе, -  я буду на том берегу. Как, кстати, у тебя с этим делом?
       - В свое время «духи» не жаловались. Сейчас не знаю.
       -  Добро. Теперь об оружии. У меня здесь  служебная «тулка» и личный «Барс».  Использовать их, сам понимаешь, нельзя. Но есть еще армейский СКС. Его по весне  эти «охотники» по пьянке утопили в озере.  Искали, но так и не нашли. А я  ночью его «кошкой» и вытралил. Карабин можно использовать. Тем более, что в этой компании есть еще несколько. Накупили по дешевке, когда их распродавали  с военных складов.
       - Да, в начале девяностых  и у нас эта эпопея была. У моего приятеля такой, с   оптикой. Бой отличный.
       - А ты давно стрелял? 
       - Последний раз год назад, в служебном тире из табельного «макарова».
       - М-да, - протянул Виктор. - Надо бы потренироваться.   Предлагаю завтра же съездить в карьер, он тут недалеко, в паре километрах. 
       На следующий день, едва только рассвело, они выехали на видавшем виде «Уазе» в заброшенный карьер, и там Огнев высадил  обойму в стандартную бумажную мишень, установленную Виктором в двухстах метрах. 
       - Неплохо, - пробормотал тот,   рассматривая пробоины. Две в десятку, и остальные  близко.
       - Раньше было лучше, - нахмурился Огнев. - Для гарантии нужна оптика. Деньги на нее у меня есть. 
       - Так в чем проблема? Я сегодня же съезжу в город и куплю.
       - Они не совсем обычные, поехали назад, покажу.
       Когда  дома Огнев извлек из рюкзака слиток и передал его Виктору, тот выпучил глаза.
       - Так это ж золото! И с клеймом. Откуда?
       - Из казны, - улыбнулся Огнев. - Продать сможешь?
       - А на сколько тут?
Полковник назвал примерную цифру.
       - Иды ты!  - еще больше удивился егерь.
       - Серьезно. 
       - Что ж, попробую «хачам» загнать, через Казбека.
       - Только не попадись. А то посадят за валютные махинации. На оптику денег не жалей.   А еще купи мне часы, я свои у Зеи забыл,  и нам с тобой курева,  продуктов и водки. 
       - Хорошо.
       Вернулся  Виктор поздно вечером.
       - Принимай заказ, - поставил он на стол объемистую челночью сумку. - А это часы и  наличность, -  протянул Огневу пластмассовую коробочку и тонкую пачку зеленых банкнот. - Кавказцы заплатили чуть ниже по курсу.
       После этого, раздернув молнию, он достал из сумки  картонную коробку, из которой извлек оптический прицел.
       - Наш  армейский «ПСО», у меня в роте у снайперов были такие. Не жаловались.  У того же прапорюги купил, что загнал мне пистолет. Он оружейник на складах, там у них целая мафия.  И еще взял  сотню патронов.   Ничего?
       - Все правильно, оптику ведь нужно пристрелять.
       Затем они поужинали и установили прицел на карабине. А на следующее утро вновь съездили на карьер, где Огнев  проверил его в деле. Кучность боя заметно возросла.
       - Уверенно работаешь, - одобрительно заметил Виктор. - Чувствуется профессионал. Где так наловчился?
       -  В командировках, в Афгане.
       - А вот я туда не попал, хотя и писал рапорт.
       - Считай, тебе повезло. Хорошего там было мало. Теперь желательно побывать  на гряде, осмотреться и  определить место  засады.
       - Добро.
       После обеда, прихватив с собой карабин, карту и термос с горячим  чаем, мужчины  пешим ходом отправились к гряде.   
Снега еще было мало, и продвигались они достаточно быстро.
       Примерно через час спутники  вышли к   обозначенной на карте речке и, чтобы не оставлять следов, пошли по ее каменистому берегу. Он постепенно поднимался  и превращался в невысокую, покрытую низкорослой порослью и кустарником  базальтовую гряду.
       - Вон там самое удобное   для засады место, - указал  егерь  на  поросшую лишайником  скалу  на самом гребне.
       Действительно, с небольшой площадки на вершине скалы, отлично просматривался противоположный, густо покрытый деревьями и кустарником берег.
       - Вон под той  сосной, у самого переката, - сказал  Виктор, -  я и поставлю  Князева. Ближайший к нему стрелок  будет в березняке, в тридцати метрах  выше по течению. Речка здесь как раз делает поворот.
       - Да, место лучше не придумаешь, - согласился Огнев, внимательно осматривая  в прицел,  указанные Виктором ориентиры. - И расстояние подходящее.
       - Уходить будешь по противоположному склону гряды, в ту же сторону, откуда мы пришли. На нем никогда не бывает снега, так что не наследишь.
       Затем они покурили, выпили  по чашке настоянного на багульнике чая и двинулись в обратный путь.
       На следующий день, в субботу, ближе к полудню, приехала  Зея с Димкой. Мужчины заготовляли дрова. Огнев  колол звонко лопающийся березовый швырок, а Виктор укладывал его в поленницу.
       Когда  «джип» остановился у дома, мужчины подошли к машине и по просьбе Зеи  выгрузили из него сонного Димку, прикорнувшего на заднем сидении и спортивную сумку   стоящую в багажнике.
       - Это вам   гостинцы из города, - сказала  Зея,   и все пошли в дом.
       Там, сняв дубленку, она достала из сумки  два батона сервелата,  различные деликатесы и несколько блоков сигарет.
       - А  вот это мне вчера пришло по почте, - протянула Огневу  белый конверт.
       В нем был ответ из прокуратуры, в котором значилось:  «Ваше заявление проверено. Проверкой установлено, что смерть  А.П. Шмакова  наступила в результате закрытой черепно-мозговой травмы, полученной в результате несчастного случая. При названных обстоятельствах, оснований для возбуждения уголовного дела не имеется.
              Заместитель прокурора города
советник юстиции                Н.С.Крылов

       - Этого и следовало ожидать, - сказал Огнев и передал  бумагу Виктору. Тот прочел ее и молча вернул женщине.
       - Юра, я хотела бы с тобой поговорить, - сказала Зея. - Виктор, ты нас можешь на минуту оставить?
       - Конечно, -  с готовностью согласился тот. - Димка, пойдем - ка со мной, я тебе  покажу что-то интересное.
Когда они вышли в смежную комнату и егерь прикрыл  за собой дверь, Зея подошла к  Огневу и  с болью глядя ему в лицо  произнесла, - Юра, я тебя еще раз прошу, не нужно мести. Алексея этим не вернешь. Отдохни здесь немного и уезжай. Я помогу тебе с  документами и деньгами.
       - Хорошо, - сказал Огнев, отводя глаза.-  Я так и сделаю. Ты, наверное, права.
       - Спасибо,- чуть слышно прошептала Зея, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. 
       - Мужчины!  -  позвала она, давайте накрывать стол, пора обедать.
       Дверь смежной комнаты тут же распахнулась, и из нее выбежал радостный Димка  с большущей кедровой шишкой в руках.
       - Мама, погляди, что мне дядя Витя подарил,- счастливо произнес он. - Это ведровая шишка, а в ней орешки.
       - Не ведровая, а кедровая, - горе ты мое, - взъерошила его вихры Зея.
       Через несколько часов, подкрепившись и отдохнув,  гости уехали, обещая еще наведаться,  и мужчины остались одни.
       - Жаль Зею, - глядя  вслед исчезающей в ранних сумерках машине, - сказал Лебедев. - Семья у них была на загляденье. А теперь что?
       Огнев нахмурился и ничего не ответил.
       А через три дня  Виктора   вызвали на центральную усадьбу.
       - Не иначе гости припожалуют, -  сам директор звонил, - оживился он и уехал.
Вернулся через пару часов.
       - Точно. Будут  во вторую половину дня в пятницу. Обычной компанией, с  прихлебателями и девицами.
       - Широко охотятся, - сказал Огнев.
       - Не то слово. Так, что с завтрашнего дня я буду в закрутке, а ты сиди тихо. Вечером, накануне охоты  обязательно заскочу, уточним диспозицию.
       На следующее утро, облаченный в полную егерскую экипировку  Виктор уехал, а Огнев занялся подготовкой к своей охоте.
       Для начала он  разобрал,   тщательно  вычистил и смазал извлеченный из тайника карабин. Потом  собрал, зарядил   и поставил  его на предохранитель. То же проделал и с пистолетом.
       После этого  достал рюкзак   и положил  туда несколько запасных обойм, пакет с сухарями, спички и флягу с водкой. Затем тщательно осмотрел свой камуфляж и обувь. Они были в порядке.
       Из практики Огнев знал немало случаев, когда незначительная мелочь приводила к срыву операций, а порой и к гибели их участников. И готовился к ним со всей тщательностью. Даже к этой, которая показалась бы дилетанту не такой уж и сложной. Если по каким-то причинам  его «вычислят» на позиции или при отходе, путь на кордон, а тем более в город, будет заказан. 
       Закончив с приготовлениями, Огнев плотно поел и принялся с интересом читать  привезенные Зеей газеты.
       Следующие два дня он играл сам с собой в шахматы, слушал транзисторный приемник  и  рано ложился спать.
       Поздним вечером пятницы,  темные окна дома осветил луч фар и  у крыльца, пофыркивая двигателем, остановился УАЗ Виктора. Он вышел из машины, отпер дверь, наткнулся на что-то в коридоре и  громко чертыхнулся.
       - Ну, как, ты тут не окочурился без печки? -  простужено спросил егерь у встретившего его  на пороге Огнева   и устало присел на лавку.
       - Да нет, терпимо, к тому же я утеплился - повел тот плечами, на которые был накинут хозяйский полушубок.
       - Значит так. Наши охотники накачались по полной программе, и сейчас развлекаются с певичками. В шесть утра я их подниму и расставлю по номерам. Так что, к этому времени, будь на месте. А через час начнем облаву. Дальше дело за тобой. Потом возвращайся сюда и жди меня. Выходить тебе часа в четыре, не позже. Не забудь прихватить водки, а то окоченеешь. Ну, как у нас говорят, «ни пуха, ни пера».
       - К черту,- ответил Огнев, и проводил Виктора до порога.
       Когда свет фар машины скрылся в ночи, Огнев присел к столу, закурил и включил транзистор. Из него полилась тихая музыка. Где-то там, в теплых постелях,  спали и видели сны люди. А он бодрствовал, чтобы лишить жизни одного из них. В который раз. Причем без сожаления, ибо это был враг.
       Первого, заколотого им ножом в рукопашной схватке в горах Гиндукуша, он сих пор помнил четко. Других, подстреленных из засад, подорванных гранатами или сброшенных с вертолета - смутно.
       Вернувшись из «афгана», Огнев наивно полагал, что все это позади. Оказалось нет, на родине врагов оказалось еще больше…
       Ровно в четыре утра, заперев дом,  с вещмешком за плечами и карабином в руке, Огнев  спустился с крыльца и скрипя ботинками по снегу, двинулся на юг, в сторону гряды. Ночь была   ясная и морозная. На небе холодно мерцали звезды. 
К скале он вышел в предрассветных сумерках, в начале шестого.
       Заняв ранее намеченную позицию, Огнев  внимательно оглядел  смутно виднеющийся в предрассветной дымке противоположный берег. Там было тихо и пустынно. И только на речном  перекате чуть слышно шумели струи воды.
       Огнев снял с прицела карабина защитный чехол, протер кусочком фланели запотевшие линзы и  припал глазом к окуляру.
       Поросший лесом берег почти осязаемо приблизился и приобрел более четкие контуры. Затем он взглянул на светящийся циферблат часов. В запасе оставалось полчаса.
       Отложив карабин в сторону, Огнев  снял с плеч вещмешок, достал из него флягу, отвинтил колпачок и сделал  из нее пару глотков. После этого, вернув флягу на место, положил мешок перед собой, решив его использовать в качестве упора для стрельбы. Так было надежнее. Потекли тягостные минуты ожидания.
       Звезды на небе постепенно гасли, оно становилось светлее, и  темный лес внизу  приобретал все более ясные очертания. Над бессонной речкой возник легкий туман, что, впрочем, не мешало обзору. 
       На корягу у берега, вспорхнула какая-то птица и стала пить воду. Внезапно она тревожно пискнула и исчезла.  Из лесу вышли трое людей и направились к стоящей у переката сосне. 
       Огнев снял карабин с предохранителя, передернул затвор уткнулся в прицел.
       Первым в нем возник егерь, затем рослый, уверенно шагающий человек в охотничьем камуфляже, а последним подросток, в светлом комбинезоне и меховой шапке. Тройка остановилась под сосной, немного посовещалась, и егерь исчез в лесу.
       - Не понял, - пробормотал Огнев, - он же должен быть один.
       Между тем мужчина, прислонив к стволу дерева ружье, достал из кармана серебристо блеснувшую фляжку и, запрокинув голову, хлебнул из нее. Затем передал фляжку подростку. Тот тоже сделал несколько глотков, а после, обвив руками шею напарника, слился с ним  в поцелуе. Шапка скатилась с его головы и по плечам рассыпались золотистые волосы.
       - Женщина!  - пронеслось в мозгу, и Огнев  выматерился.  События же продолжали развиваться. Оторвавшись от Князева, который ей что-то беззвучно говорил, блондинка опустилась на колени, и стала расстегивать ему брюки.
       Когда в лесу  раздались первые выстрелы, партнеры, не обращая на них внимания, увлеченно занимались сексом.
       Совместив верхний угольник сетки прицела  с переносицей стоящего к нему лицом Князева, Огнев задержал дыхание и плавно нажал на спуск.
       Грохнул выстрел, приклад жестко отдал в плечо, и Князев, нелепо взмахнув руками, стал валиться на спину. Женщина на мгновение замерла, а потом  вскочила и с визгом помчалась в лес.
       Убрав в карман выброшенную из затвора гильзу, Огнев, прихватив рюкзак, быстро спустился со скалы и скрылся за гребнем. Пройдя  с километр, он закурил и прислушался. В лесу продолжали греметь выстрелы…
       Вечером, сидя с Виктором у жарко пылающей печи и задумчиво глядя на огонь, он слушал  его рассказ  о дальнейших событиях.
       При этом выяснилось, что женщина на номере оказалась по прихоти самого Князева, который не внял уговорам егеря.
       - Еще быдлом  меня обозвал, тварь, -  сплюнул в огонь Лебедев.- На твой выстрел никто внимания не обратил, увлеклись пальбой по лосихе с теленком, и Князева обнаружили только  к обеду. Ты ему пол башки снес. Но пуля застряла в стволе сосны, так что, от  «эскаэса» придется избавиться.
       - А женщина?
       - Заплутала  в лесу, едва нашли к вечеру. Трясется, внятно объяснить ничего не может. Кстати, она  жена председателя  суда. Тот на Канарах, а эта здесь «отрывается». Так, что разворошили мы гадючник. Шуму будет много. С утра мне в город, в прокуратуре будут снимать показания. Но уже сейчас поговаривают, что полковника подстрелил  кто-то из своих. Очень уж он любил чужих баб. 
       - Бабы бабами, а версию «заказа» следствие  будет отрабатывать непременно.   Лес и ближайшие  кордоны  обязательно осмотрят. Может мне лучше уйти?  - вопросительно взглянул Огнев на Виктора.
       - И это верно. Но уходить никуда не нужно. При необходимости я тебя спрячу.
       - Где?
       -  А прямо здесь. У меня подпол с секретом. Пойдем, покажу.
       Они захватили аккумуляторный фонарь и прошли в  комнату,  служившую хозяину кухней. Виктор сдвинул в сторону домотканую дорожку, поднял крышку подполья, и мужчины  по крутой лестнице спустились вниз.
       Луч света высветил  сухое, обшитое деревянными плахами   помещение, размером с пол  дома. У его боковых стен  был устроен  дощатый закром с картофелем, и стояли   накрытые крышками ящики и бочки.  К торцевой  стене были  пристроены   несколько  массивных стеллажей, с  различным охотничьим и рыбацким снаряжением. 
       - Эти снасти мне Петрович подарил, - сказал Лебедев и, вынув из поперечины одного из стеллажей  болт, потянул его на себя.
       Стеллаж  бесшумно отошел от стены, и за ним оказалась небольшая комната  с застеленной  шерстяным одеялом  кроватью, столом и двумя стульями. На стене висели керосиновая лампа и полка с книгами.
       - Это мой схрон, - сказал егерь. - Можно прятаться год. И продукты под боком.
       - И для чего он тебе?
       - А для таких случаев, как сейчас, - хитро подмигнул Виктор. - И врасплох   нас не застанут. Пешком менты не пойдут, далеко. А машину на подъеме к нам, за версту слышно.
       Давай, тащи сюда свой вещмешок и полушубок, а я пока  смотаюсь на болотце, тут рядом, и утоплю карабин.
       Утром Виктор уехал в прокуратуру, а Огнев остался на хозяйстве.
       Он сходил  к колодцу за водой и наполнил ею дубовую кадку, стоящую на кухне.  После этого спустился в подпол, набрал ведерко картошки и миску  капусты. Из кладовки в сенях принес кус мороженой кабанятины и занялся приготовлением еды.
       Когда в полдень егерь вернулся из Петрозаводска, в доме вкусно пахло жареной картошкой и мясом. 
       Огнев  накрыл стол, и  когда  они, выпив водки, с аппетитом  уплетали картошку и привезенный хозяином еще теплый лаваш,  Виктор рассказал, что город взбудоражен убийством милицейского чина и по этому поводу ходят самый невероятные слухи. Одни говорят, что его застрелил  муж  любовницы, вторые  утверждают, что «заказали» коммерсанты, с которых полковник брал дань.
       - Я заехал к Казбеку за  хлебом - тот не скрывает радости. - Князев драл с его земляков три шкуры. Те ему даже кличку дали «хайван» - скотина по ихнему. Так, что рассчитались мы с этой мразью по справедливости.  А теперь, давай сыграем в шахматы. Мои белые…
       На следующий день, ближе к вечеру, на кордоне  появился милицейский УАЗ. Огнев тут же спустился в  подпол, а Виктор остался в доме.
       Участковый, а это был он, пробыл у егеря недолго и вскоре уехал.
       - Проверил, какое у меня оружие, переписал номера  и поехал к соседу, - сообщил Виктор. - Костит усопшего, на чем свет стоит. Видно не сильно его подчиненные любили.
       В очередную субботу, утром, приехала Зея, сама, без Димки. Мальчика взяли к себе на выходные, родители мужа.
       - Вы слышали, что в заказнике произошло? - поинтересовалась она у мужчин.
       - Еще бы, - ответил  Виктор.   -Князева кто-то подстрелил из-за женщины.
       - Так уж и из- за женщины, - нахмурилась Зея и пытливо взглянула на Огнева. 
       - Бог шельму метит, - жестко ответил тот и  все пошли к дому.
       В этот раз Зея привезла  большущий торт, несколько банок английского чая  и  две коробки  с  яблоками и лимонами. 
       - Балуешь ты нас, Зея Владимировна, - произнес  Лебедев, занося их в дом.
       - Ничего,  вам нужны витамины, а я женщина не бедная.
       Чуть позже, когда они пили  чай из попыхивающего березовым дымком  медного самовара, сообщила, что все это время изучала положение дел в компании мужа.     Назначила   на его место наемного директора и собирается создать службу безопасности.
       - Хочу предложить тебе, Виктор, место начальника. Ты немногий из тех, кому я теперь доверяю. 
       - Раньше у нас такой разговор с Петровичем был. И ты знаешь, что я отказался. Бизнес, Зея,   это не мое.
       - А тебе и не придется им заниматься. Только безопасностью.   
       - Да, Виктор, я бы тоже посоветовал тебе согласиться, - поддержал Зею  Огнев. - Ты надежный друг, а им с Димкой нужна помощь. Я, к сожалению, сейчас ограничен в возможностях  и скоро уеду.
       - Нет, ребята, это не по мне,   я уж лучше в лесу останусь. Звери лучше людей.  Ну, вы отдыхайте, а я пока схожу в обход. К вечеру вернусь. После этого он оделся, закинул за плечо «тулку» и, прихватив в сенях лыжи, вышел.
       -  Юра, скажи мне честно, Князев, это твоих рук дело?- подойдя к окну и глядя вслед удаляющемуся Виктору, спросила Зея.
       - Да, моих, - глухо произнес тот.
       - А Виктор знает об этом?
       - Он мне помог.
       - Я так и думала. Но лучше было оставить все, как есть.  Лешу все равно не вернешь.
       - Э, нет, - процедил Огнев. - Он значит, будет лежать в могиле, а эта гнида жировать?  Такому не бывать.
       - И что ты думаешь делать дальше,
       -  Немного пережду и вернусь в Москву, нужно кое с кем повидаться.
       - А потом?
       - Легализуюсь и займусь бизнесом.
       - И каким же, если не секрет?
       - Буду добывать золото.
       - Ты это серьезно?
       - А почему бы и нет?  Организую артель и поеду на поиски, хотя бы в ваши места. Глядишь, чего-нибудь и найду.   
       - Все это, Юра несерьезно. А вот с документами я тебе помогу. Несколько дней назад я встречалась со своей близкой подругой, она сделает их для тебя.   
       -Что ж это за подруга такая?
       - Она майор милиции - начальник паспортного стола.
       - И что для этого нужно?
       - Твое согласие и фото.
       - Я согласен, только вот, как быть с фотографией? Сейчас мне в город лучше не соваться.
       -  И не нужно, смотри, что я привезла.
       Зея открыла  свою дамскую сумочку и извлекла из нее  какой-то предмет в замшевом футляре.
       - Это цифровая  фотокамера. Алексей из Финляндии привез. Им я тебя и запечатлю, только без бороды.
       - Хорошо, - ответил Огнев и пошел бриться….

Глава 5. Под чужим именем

Ранним ноябрьским утром, на перрон  Ленинградского вокзала столицы  мягко вкатился покрытый изморозью поезд Санкт-Петербург - Москва. В числе пассажиров навьюченных дорожными сумками и чемоданами, из одного из вагонов вышел  средних лет мужчина в  теплой замшевой куртке, синих джинсах  и с черным кейсом в руке.
       Это был Огнев.
       Он неспешно проследовал в зал ожидания,  подошел к одному из висящих на стене телефонов и, сняв трубку,   набрал  номер. Ему ответил сонный мужской голос.
       - Долго спишь, Лепс. Непорядок.
       - Кто это?  - зевнул мужчина.
       - Тот, у кого ты конспекты скатывал.
       - Юрка?! Ты откуда звонишь?
       - С вокзала, только что приехал. Нужно встретиться и поговорить.
       - Нет вопросов. Называй место и время.
       - В «Кишке»,  в десять. Помнишь такую?
       - Еще бы, - ответил Лепс. - Непременно буду.
       Положив трубку, Огнев купил в киоске свежую газету и зашел в одно из привокзальных кафе. Там он позавтракал, а затем спустился в метро и поехал в центр.   
       За время его отсутствия столица практически не изменилась. Те же толпы хмурых и куда-то спешащих  людей, вереницы цугом тянущихся друг за другом автомобилей,  мешанина всевозможных торговых  рядов, палаток и увеселительных заведений.
       Выйдя на Чеховской,  он пошел вниз по Тверской, у памятника Юрия Долгорукова  свернул влево и проследовал к Столешникову переулку.
       Здесь, в подвале одного из старых зданий располагалось кафе, на месте которого в советские времена находился  пивной бар, именуемый у завсегдатаев «Кишка». В его прокуренном, запутанном лабиринте можно было встретить кого угодно, но особенно почитался он почему-то военными, правоохранителями и блатными.
       Традиционно захаживали туда и слушатели  «вышки». От старого бара в кафе не осталось почти ничего, разве что миниатюрная прихожая со сводчатым потолком и  крутые ступени вниз. Общий зал был поделен на небольшие кабинки, в которых можно было  уединиться и спокойно поговорить.
       Заказав кружку пива и порцию креветок, Огнев взглянул на часы. Было без четверти десять. Он закурил и задумался.   Лепс  был тем самым генеральским сынком, с которым он учился в одной группе и дружил. «Лепс» кличка. Полная его  фамилия   Лепский. В отличии от многих других слушателей, родители которых имели высокие звания и занимали важные посты, Лепс был, как говорят, «своим парнем». Он не кичился  положением отца, первые два года, как и многие, жил  в ведомственном общежитии на Хавской и был надежным товарищем. Не изменился, как многие, и после развала «системы».
       Его мысли прервал  рослый  мужчина в  шляпе и кожаном плаще, который вошел в кабинку и радостно облапил Огнева.
       - Здорово, Юрка, не ожидал тебе так скоро встретить!
       - Пути Господни неисповедимы, -  с улыбкой   ответил тот.
       - Так ты вышел, или как?  - спросил Лепс.
       - Или как. И мне нужна твоя помощь Андрей - ответил Огнев. 
       - Ясно, значит будем помогать. Слушай, поехали ко мне  домой. Тем более, что мои у стариков, на даче.   Там все и обсудим.
       Они вышли из кафе, сели в припаркованную неподалеку  новенькую  «Ауди»  Лепса и  поехали в сторону Белорусского вокзала.
       - Ну, рассказывай, что нового у тебя, - поинтересовался Огнев.
       - А что у меня? Служу помаленьку. Недавно лампасы получил. Родитель подсуетился. Ты, кстати, слышал новый анекдот о теперешних генералах? Нет? Ну, так я расскажу. Сын спрашивает у отца-генерала «папа, а я буду капитаном? Будешь, сынок. А генералом? И генералом будешь. А маршалом? Нет. Почему? У маршалов свои дети есть.
       - А отец что, все еще служит?  - рассмеялся Огнев.
       - Служит. Он теперь консультант в Совете безопасности. Умирать не надо. Синекура!
       Через полчаса, свернув с Ленинградского проспекта в сторону стадиона «Динамо», Лепс припарковал автомобиль у  солидной  кирпичной  девятиэтажки, расположившейся     неподалеку от стадиона.
       - Вот мы и дома, -  сказал он, и приятели вышли из машины.
       - Да, давненько я у тебя не был, - произнес Огнев. - А что стадион, работает?  Помнишь, как  нас там  инструктора гоняли?
       - Помню. Он, по моему, свое отжил. Там теперь торговые ряды и  забегаловки.
Они  вошли в подъезд, на лифте поднялись на шестой этаж, и Лепс отпер  металлическую дверь одной из квартир.
       - Заходи, - пригласил он.
       Сняв верхнюю одежду, мужчины прошли  на кухню, где хозяин быстро накрыл стол.
       - Ну, за встречу, - поднял он наполненный коньяком стакан.
       Приятели выпили, закусили лимоном, и стали с аппетитом есть. После этого Лепс  сварил  по чашке  кофе и  оба  закурили предложенные им сигареллы.
       - А теперь давай о деле, сказал хозяин, -  выпуская ароматную струю дыма. - Что думаешь делать дальше? 
       - Начинать новую жизнь. Но не в Москве. Кстати, я теперь Юрий Петрович Молох, уроженец  поселка Искра Кустанайской области, и гражданин  суверенной республики Казахстан. А заехал сюда я Андрей, чтоб посчитаться с генералом Ляховым, который мне всю жизнь сломал. Чем он, кстати, сейчас занимается?
       - А черт его знает. Свалил после отставки  к дочери, в туманный Альбион. Она там училась и вышла замуж  за  богатого англичанина. 
       - С чего это вдруг?
       - От греха подальше. Та история, с изъятыми тобой  у бандитов «ксивами» и стволами, получила продолжение. Генеральная прокуратура  установила, что в аппарате это дело было поставлено на поток. В результате слетел еще один заместитель  Директора, и сейчас копают под него.
       - Да, чудны дела твои Господи, - хмыкнул Огнев.
       - Так что Ляхова ты не достанешь. Отсидится за границей, а потом, когда все уляжется, вернется и будет у себя на даче мемуары писать.
       - Думаешь, прокуратура не расставит все по своим местам?
       - Уверен  в этом. Наши генералы ей не по зубам.
       - А где у Ляхова дача?
       - В Одинцово и  очень недурная. С бильярдом, зимним садом и бассейном.  А зачем тебе?
       - Взорву ее к чертовой матери.
       - Брось, Юрка, не заводись. Что это изменит?
       - Ничего. Но ты, Андрей, знаешь, такого не прощают.
       - С этим я полностью согласен, однако выше головы не прыгнешь.
       - А я попробую.
       - Ладно, об этом еще поговорим. А теперь давай о прозе. Что-то надо решать с твоей квартирой.
       - А что с ней решать? Вернуться в нее я не могу, продать тоже. Так и пропадет.
       - И не жаль?
       - Жаль, конечно. Но что поделаешь.
       - А вот тут ты не прав. Один из моих отделов занимается налоговыми преступлениями в сфере недвижимости. Так вот, в Москве в обход закона продается масса квартир. И выявляются эти факты, только в случаях оспаривания кем-либо, совершенных по ним сделок. В твоем случае, такой опасности нет. Так что, толкнуть твою «однушку»  можно. У меня в одной риэлтерской фирме есть надежные ребята, которые все это провернут.
       - Идет, без колебаний согласился Огнев. - Если номер пройдет, половина денег твои.
       - Да ладно, - рассмеялся Лепс, -  сочтемся. Теперь разберемся с норой для тебя. У меня есть явочная квартира на Чистых прудах. Хозяева третий год в командировке в Сирии. Место тихое, живи не хочу.
       - Эта не та, где мы с тобой как-то мальчишник устроили?
       - Та самая.
       - Предложение принимается.
       - Ну, так поехали, а то мне  во второй половине дня в поликлинику.
       - Приболел? А по виду не скажешь.
       - Сердце на днях прихватило. Полаялся с начальством, ну и ушел на больничный.
       - Бывает.
       Через час друзья были на Чистых прудах. Дом, в котором находилась квартира, располагался в старом доме, неподалеку от церкви Архангела Гавриила.
       - Ее по приказу Меньшикова возвели - кивнул на храм  Лепс, когда они  вышли из машины.
       Мужчины открыли дверь парадного, вошли в просторный гулкий подъезд, оборудованный допотопным лифтом, и по широким вытертым ступеням поднялись на второй этаж. Лепс достал из кармана ключи и, поковырявшись в замке, открыл двухстворчатую, обитую  черным  дерматином  дверь.
       Квартира была просторная, обставленная добротной старой мебелью, с    современным   телевизором в зале и холодильником «ЗИЛ» на кухне.
       - Смотри - ка, работает - удивился Огнев, слушая его тихое жужжание.
       - А почему нет?  Сделано в СССР. Значит так. Телевизор и телефон  тоже работают.   Горячая и холодная вода есть, можешь с дороги помыться, в ванной все необходимое имеется. Белье на постели чистое. А вот продуктов придется подкупить. Как у тебя с деньгами?
       - Деньги есть.
       - Ну и отлично. Так что давай, располагайся, а я поехал. Завтра  с утра буду в разгоне, а к вечеру  обязательно заскочу. Держи ключ.
       Когда Лепс уехал, Огнев запер за ним дверь и  по привычке осмотрел свое временное пристанище. Квартира была «распашонкой» - окна двух комнат выходили на улицу, а   еще одной и кухни, на противоположную сторону, во двор. В ванной  имелся целый набор туалетных принадлежностей, включая халат и махровое полотенце,  холодильник же был действительно пуст, за исключением  нескольких банок консервированного пива.
       Достав из кейса электробритву, Огнев побрился и  с удовольствием принял душ. После этого оделся и вышел из дома.
       На Москву легли ранние сумерки. С неба порошил мелкий снег, покрывая скользкие тротуары  и стоящие у домов автомобили. 
       Пройдя  метров сто по узкой, с редкими прохожими улице, он увидел на противоположной ее стороне неоновую вывеску с надписью «Продукты» и направился к ней. В магазине, располагавшемся в полуподвальном помещении, купил батон копченой колбасы, сыру, масла, пакет молотого кофе   и  хлеба.
       Вернувшись в квартиру, Огнев поместил все это в холодильник, сварил  в хозяйской  турке кофе и выпил под сигарету две чашки.
       Затем он куда-то позвонил, оделся и снова вышел на улицу.  На  Чистопрудном бульваре  остановил  такси, поговорил с водителем, затем сел в салон, и машина  тронулась в сторону  Полянки.  Там, миновав книжный магазин «Молодая гвардия», она свернула в один из переулков и остановилась у двухэтажного здания
       Расплатившись с водителем, Огнев подошел к металлической двери крайнего подъезда, над которым висела камера видеонаблюдения,   нажал кнопку домофона и что-то произнес.   Раздался  тихий щелчок, дверь открылась, и он исчез внутри.
       Здесь находилось частное охранное предприятие  «Легион», директором которого был его приятель и однокашник по «вышке», Виталий Мартыненко. 
       В свое время Мартыненко крупно не повезло - на третьем курсе завалил экзамен по иностранному языку, в связи с чем был отчислен за неуспеваемость. Пришлось поступить на службу в МУР.  Там Виталий дослужился до майора - начальника отделения, а в начале девяностых, как многие другие, уволился из органов и ушел «на вольные хлеба». Вместе  с еще несколькими бывшими оперативниками  организовал частное охранное предприятие,  которым руководил поныне. 
        На закате перестройки, когда охранные и детективные агентства стали расти как грибы и конкурировать с органами правопорядка, на них началась охота. У многих  стали изымать лицензии, оружие и спецтехнику, а  сотрудников сажать.  Коснулось это и «Легиона».
       Огнев по старой дружбе   помог приятелю, осадив нескольких не в меру ретивых проверяющих. Ко времени описываемых событий, «Легион» стал довольно солидной структурой, имеющей несколько специализированных подразделений и филиал в Подмосковье. Работали в нем бывшие силовики, афганцы и спортсмены.
       Миновав стильный холл с раскидистой пальмой в кадке, и поднявшись на второй этаж, Огнев  оказался в просторном, с погашенным верхним освещением помещении, куда  выходило несколько дверей. Одна из них, из мореного дуба  и  с медной табличкой «Директор», была приоткрыта, и оттуда лился яркий свет.
       За массивным столом, под портретом «железного Феликса», в кресле  сидел человек и с кем-то беседовал  по мобильному телефону. Он был плотного телосложения, с бритой головой и жестким волевым лицом   
       При виде гостя хозяин кабинета встал из-за стола и со словами, - на этом все, давай работай, - отключил абонента.
       - Юрка, черт!  - подобрев лицом, шагнул он к Огневу. - Куда ты пропал?  Звонил как-то на работу - сказали в командировке. Потом домой - телефон молчит.
       - Я, Виталий, был в «местах, не столь отдаленных»  и сбежал оттуда.
       - ?!
       -  Ничего, что к тебе заехал?
       - Обижаешь, Юра. Ты ж меня знаешь. Какая нужна помощь? Документы, «нора», деньги  -  это не проблема. 
       - Все это у меня есть. Хочу посчитаться с одним гадом, своим бывшим начальником.  Насколько я помню, с год назад ты собирался открывать филиал в Одинцово.
       - Он  есть и неплохо работает. Охраняем фазенды  московских  нуворишей.
       - Ну, так вот, и у него где-то там дача. Желательно, чтобы ты провел по ней установку. Где находится, кто ее посещает, система охраны и прочее.
       - Хочешь  с ним разобраться?
       - Не помешало бы, да хозяин за границей. Ограничусь   дачей.
       - А как зовут этого козла?
       - Генерал Ляхов.
       - Хорошо. Все сделаю. У меня в Одинцовской милиции свои ребята. А теперь предлагаю поужинать. Тут неподалеку ресторан - мы его охраняем, там тихо и кухня приличная.
       Спустя десять минут они подъехали к искрящемуся неоновыми огнями солидному заведению и, припарковав «джип» на стоянке, вошли в просторный зал. Гостей встретил  пожилой официант в строгом черном костюме и, поприветствовав, провел в отдельный кабинет, где уже был накрыт стол.
       - Виталий Петрович, что подавать из горячего?
       - А это как гость пожелает, - кивнул Мартыненко на Огнева.
       - Пробежав глазами меню, тот заказал борщ по-киевски,  шашлык из баранины и грибной жульен.
       - Мне то же самое, -   кивнул Мартыненко.
       Затем, когда официант вышел, он  откупорил стоящую на столе  запотевшую бутылку «Абсолюта» и  наполнил ею хрустальные рюмки.
       - За нас!
Рюмки со звоном встретились, и приятели с наслаждением выпили. Потом закусили, взглянули  друг на друга и рассмеялись.
       - Чего ты?
       - А ты?
       - Вспомнил, как ходили слушателями в «Арагви» и у нас денег не хватило.
       - И я то же самое.
       - Ха-ха-ха!
       Они снова выпили и вполне довольные друг другом,  задымили сигаретами.
       Вскоре принесли горячее, и ужин продолжился. Потом  Мартыненко заказал кофе и фисташки.   
       - Значит так. Завтра с утра я  плотно займусь твоим вопросом, и как только получу всю нужную информацию,  сразу же позвоню. Ты где остановился?
       - На «яка» у Лепса.
       - Давненько я этого хитреца не видел. Последний раз  встречались у тебя, на Маросейке. Как он?
       - По - прежнему служит, генерала получил.
       - И я б получил, при таком родителе.
       - Не любишь ты его, как и раньше.
       - А чего его любить, он не баба.  Да хрен с ним, с Лепсом, теперь у нас по программе сауна, - подмигнул Виталий, - и тайский массаж.
       - А может не стоит? Уже поздно, тебя,  наверное, дома ждут.
       - Я домашним сказал, что еду в Серпухов, по делам.  Так что не спорь. Тем более что ехать никуда не надо. Это заведение  этажом ниже, и только для   випперсон.
       - Так ты уже «вип»?
       -  Вроде того. Эту богадельню, кстати, тоже мои парни охраняют. Пошли.
       -  Нужно же расплатиться,- полез Огнев в карман за бумажником.
       - Обижаешь, начальник, все за счет заведения, - хохотнул  приятель, и они вышли из кабинета.
       Пройдя через общий, утопающий в полумраке зал, где за столиками сидели немногочисленные  посетители и  тихо звучала   музыка, они прошли  в бар, а оттуда, в сопровождении  бармена, которому Мартыненко что-то шепнул, спустились по  узкой винтовой лестнице вниз. 
       Там, за массивной дверью, со скучающим охранником, оказался уютный холл, обставленный по последнему крику моды, где их встретила   миловидная женщина средних лет
       - Здравствуйте, Виталий Петрович? Решили немного отдохнуть? - томно улыбнулась она.
       - Да, попарить с приятелем старые кости.
       - И массаж?
       - Само собой.
       - С девушками?
       - Непременно…
       В квартиру на Чистые Пруды  Огнев вернулся под утро. Отпустив такси, он расслаблено поднялся на лестничную площадку, открыл дверь  и тут же получил сильнейший удар по голове.
       Очнулся бывший полковник в гостиной. Он сидел в кресле  с наручниками на руках, а напротив,   стоял Лепс, поигрывая пистолетом.
       - Ну как, нагулялся? - поинтересовался он, - а то я уж заждался.
       - Что за дела, Лепс?   Сними наручники, - сказал Огнев.
       - Э нет, Юра, ты беглый преступник и я обязан сдать тебя органам. Только  сначала ответь, откуда у тебя это? - кивнул он на  лежащие  на столе слиток и «ТТ». Ограбил кого?
       - Не твое собачье дело.
       - Ну и ладненько. Золото я заберу себе, за хлопоты. Потом вызову ментов, и сдам тебя правосудию.
       - А что будет с тобой, когда я выйду?
       - Выйдешь ты, Юра не скоро. Лет, эдак, через десять. Но можно и раньше, если подпишешь одну бумажку.
       - Какую?
       - Доверенность на продажу твоей квартиры.  Ты ее подписываешь, и менты   не находят при тебе «ТТ».  Видишь, какой я добрый?
       - Ну и гад же ты, Лепс. Кому же после этого верить?
       - А никому. Я давно так живу. В нашей чудной стране по иному нельзя.  А что б ты не питал ненужных  иллюзий по поводу мести, знай. В ближайшее время я выйду в отставку и свалю «за бугор». И бабки за этот слиток и твою квартиру мне будут очень кстати. Так подпишешь доверенность?
       - Подпишу, только сними наручники.
       - Э, нет, Юра. Это можно сделать  и в них. Держи. 
       Лепс достал из кармана и протянул Огневу лист бумаги. -  Слева от тебя журнальный столик. На нем ручка, там и подписывай.
       Огнев   взял бумагу скованными руками, стал читать, потом мучительно закашлялся и уронил ее на пол.
       - Что ж ты такой нелов…, -  наклонился за бумагой  Лепс и не успел закончить фразы.   Ногой Огнев нанес ему молниеносный удар  в лицо, и  приятель отлетел к окну, ударившись головой о мраморный подоконник.   
       - Вот так-то, Андрюша,-  процедил Огнев, с трудом вставая  и подходя к нему.   
       Лепс не подавал признаков жизни, а  под его затылком, на полу растекалась темная  лужа крови.  Огнев встал на колени и приложил ухо к груди лежавшего. Тот был мертв.
       Непослушными руками Огнев обшарил   карманы  приятеля и, найдя ключ, освободился от наручников. Судя по поведению Лепса, о том, что он здесь,  пока никто не знал. А значит  у Огнева был запас времени.
       Первым делом он поднял с пола доверенность и  положил ее  в кейс вместе со слитком и  «ТТ». Затем,  обыскав карманы Лепса, извлек из них  ключи от машины и бумажник. После этого снял с трупа наплечную кобуру, надел ее под свой пиджак и сунул туда пистолет  Лепса. Потом одел куртку, прошел на кухню и,  открыв все конфорки газовой печи, поджег одну из них.
       Закрыв за собой дверь, Огнев тщательно протер  ее  ручку  носовым платком,   и прислушался - дом спал. Он  удовлетворенно хмыкнув и спустился вниз.
Машина Лепса  стояла  за углом. Он нажал кнопку на фирменном брелоке ключа и  «Ауди»  с готовностью мигнула фарами.

Глава 6. Встреча с прошлым

Через пару часов, оставив  незапертую машину на  площади  у «трех вокзалов», Огнев дремал в салоне  автобуса, следовавшего  рейсом на Ростов. В связи со случившимся, все его планы, касающиеся столицы, рушились.
       Труп Лепса вскоре обнаружат, опознают и  начнут искать убийцу. Причем дотошно - он  действующий генерал.   
       Следовательно, на это время необходимо покинуть город, залечь на дно и в спокойной обстановке решить, что делать дальше.
       Ростов Огнев выбрал не случайно, поскольку вспомнил приглашение «Душмана». К тому же его заинтриговала найденная в самолете записка. Судя по рассказу Сашки, его дед   и написавший записку старшина, - могли быть одним и тем же  лицом. Адрес, где должен проживать старик, Огнев помнил - улица Седова.
       В Ростов автобус прибыл  поздно вечером и подрулил  к железнодорожному вокзалу. Сдав в автоматическую камеру хранения кейс, на ночь Огнев поселился в расположенной неподалеку гостинице. Там он принял горячий  душ, побрился и  поужинал в небольшом ресторане. После этого вернулся в номер, заперся  и принялся изучать содержимое бумажника Лепса.
       В нем оказались водительское удостоверение, несколько визиток,  две тысячи рублей  и девятьсот долларов сотенными купюрами. Удостоверение и визитки он спустил в унитаз, предварительно изорвав их на мелкие клочки,   деньги положил в карман висящей в шкафу куртки, а бумажник швырнул в ящик стола. После этого   достал служебное   удостоверение Лепса,  пробежал его глазами и  сунул в нагрудный карман пиджака.
       Проснулся он поздно и взглянул на часы. Было без четверти девять. За окном ярко светило солнце, а  на ветках растущей напротив  старой акации весело чирикала стайка воробьев.
       Огнев  снова принял душ, оделся, сдал номер горничной и спустился  вниз.   После шумной столицы,  улицы южного города показались ему необычно  тихими и пустынными. Автомобилей было значительно меньше, прохожие никуда не спешили и шли размеренным шагом.
       Заметив неподалеку от гостиницы  стоянку такси, Огнев направился к ней. 
       - Привет, мастер, - поздоровался он  с лузгающим семечки  у крайнего автомобиля пожилым  небритым водителем. - До центрального рынка подбросишь?
       -  Стольник, - флегматично произнес тот.
       - Поехали.
       Центральный рынок, или как здесь его называли Старый базар, поразил Огнева своим многолюдьем, шумом и южным колоритом.
       На многочисленных лотках и прилавках, всей палитрой цветов  веселили глаз разнообразные фрукты и овощи,  в павильонах и киосках   торговали мясом, птицей  и рыбой, а в молочных рядах - молоком, сметаной и творогом. Русский говор переплетался с неспешной украинской речью и гортанным клекотом горцев.
       Перекусив в одном из рыночных кафе и побродив по базару, Огнев  купил  бутылку марочного коньяка «Дербент», розовой домашней ветчины и сыру, пару золотистых вяленых лещей и душистую самаркандскую дыню. Все это  сложил в приобретенную здесь же, полиэтиленовую сумку и направился к выходу.
       Улица Седова, на которой его высадил подвернувшийся «бомбила», находилась в старой части города и была застроена  частными домами с высокими  глухими заборами.
       - Вы не подскажете, где здесь живет Вонлярский? - спросил Огнев  у идущей ему навстречу пожилой женщины, ведущей за руку маленькую девочку.   
       -  Это Дим Димыч? Как же, подскажу. Вон в том доме, у которого «жигули» стоят.   
       - Спасибо, -  поблагодарил ее Огнев.
       Дом, к которому он подошел, был  каменным, с зелеными резными ставнями на окнах   и высокими шатровыми воротами. 
       Сбоку от врезанной в ворота калитки, виднелась  кнопка звонка. Огнев нажал на нее и прислушался. Где-то в недрах дома хлопнул дверь, затем вторая и кто-то, шаркая подошвами,  направился к воротам. Потом щелкнул  запор, и калитка неслышно отворилась.
       Перед Огневым стоял высокий костистый старик в  накинутой на плечи телогрейке и резиновых колошах.   
       - Тебе кого сынок?  - поинтересовался он.
       - Мне нужен Вонлярский.
       - Это я.
       - Вам от внука  привет и гостинец.
       - Не забыл, знать Петька деда?
       - Не Петька, а Сашка.
       - И точно, Сашка, - хитро прищурился хозяин.- Ну, что ж, проходи, коли зашел. 
       Посторонившись, старик пропустил гостя во двор, запер калитку и они пошли к дому. Судя по всему, здесь жил рачительный хозяин.
       Вдоль всего двора, плотно вымощенного булыжником,  тянулась увитая виноградной лозой, терраса. Напротив дома  высилась летняя,   красного кирпича кухня, а в конце двора капитальный гараж, за которым проглядывались садовые деревья  и мохнатые багровые астры.   
       Поднявшись на высокое крыльцо, хозяин и гость прошли на веранду, а оттуда, открыв обитую утеплителем дверь, в дом. В первой комнате, судя по всему выполнявшей роль прихожей и кухни, топилась обложенная кафелем «голландка» с парящим на ней чайником, а у стоящего возле окна стола, на табурете дремал рыжий кот.
       - Брысь, Боцман, - столкнул его на пол дед и снял с плиты кипящий чайник.
       - А ты, парень,  разблокайся и  присаживайся, в ногах правды нету.
       Огнев  поставил сумку у двери, снял куртку, повесил ее на вешалку и  присел к столу.
       - Так говоришь, от Сашки приехал? Как он там, стервец?
       -  Ничего.   Перевоспитывается, работает, вас часто вспоминает. 
       -  Это хорошо, - усаживаясь напротив, сказал дед. - А ты какими судьбами тут? По говору вроде не наш.
       - Я с ним   в одном отряде был. Освободился, здесь проездом.  А сам с Дальнего востока, с Камчатки.  Это для вас, - кивнул он на сумку.
       - Ну-ка, ну-ка, покажи, что там?
Огнев выложил на стол все купленное на рынке.
       - Так говоришь гостинец от Сашки? Откуда ж у него такие деньги? Тут один коньяк в половину моей пенсии станет.
       - Это от меня, неудобно как-то в гости с пустыми руками.
       -  И то верно. Знать, человек ты совестливый. Ну, давай почаевничаем и покуштуем твоих гостинцев. Коньяк я и не помню, когда пил.
       Через час, раскрасневшиеся от «Дербента» и чая, они живо обсуждали  результаты чеченской войны. Причем хозяин проявил незаурядные знания  всех ее событий.
       Чуть позже он спустился  в подвал под домом и принес оттуда запотевший кувшин виноградного вина.
       - Давай чихирю попробуем, нового сбора.
       После вина, узнав, что Огнев служил в погранвойсках и воевал в Афганистане, Дим Димыч, так звали хозяина, расчувствовался и пригласил его в горницу, где на стенах висели семейные фотографии.
       - Это мой дед в Первую мировую, - показал на чубатого урядника с шашкой и  двумя георгиевскими крестами. Это я, в мае 44-го, - ткнул пальцем в бравого флотского старшину с приятелем. А вот это Сашка в Афганистане  - провел дрожащей рукой  по фотографии  «Душмана» в парадной сержантской  форме и с медалью «За отвагу» на груди.               
       Потом, когда они вернулись на кухню, старик предложил Огневу погостить у него.
       - Живу я сам, бабка давно померла. Дом большой, вдвоем будет веселей. Или домой спешишь?
       - Да нет, - ответил Огнев. - Дома, собственно, у меня нет. Из детдомовских я. 
       - Вот и поживи, оглядись. В наших местах тебе понравится. Съездим на Дон, в плавни, порыбачим, покажу тебе казачьи станицы.
       Так Огнев остался у Дим Димыча.
       Теперь он не сомневался, что хозяин именно тот человек, который оставил записку в самолете и мог прояснить историю с необычным грузом.
       Поселил хозяин  Огнева, тот  назвался Юрием Молохом, в небольшой уютной светелке, с окном, выходящим в сад. На следующее утро тот съездил на вокзал, забрал из   камеры хранения свой кейс, а в универмаге приобрел кое-что из вещей: спортивный костюм, пару сорочек, свитер и комплект зимнего армейского камуфляжа. А еще, не желая быть обузой для  гостеприимного хозяина,  накупил целую сумку продуктов.
       Вечером, когда посмотрев  по телевизору  очередную  серию документального фильма «Великая Отечественная», они с хозяином сидели на кухне и пили чай, Дим Димыч  заметил, что военная  хроника  тех лет не  отображает всех событий  первых дней войны.
       - А каких именно? - поинтересовался Огнев.
       - Да хотя бы  наших   десантов  в тыл  немцам летом 41-го.
       - Разве такие были?  - удивился Огнев.
       - И не один. В двух я лично участвовал.
       - Расскажите, это интересно.
И старый солдат рассказал следующее:
       - Сам я, как ты видел на фотографии, из флотских. Но войну начал  воздушным десантником  в Белоруссии.  Там,  в лесу под  Минском, базировалась наша воздушно-десантная бригада. Тринадцатого июля мы получили приказ маршала Шапошникова высадиться в тыл наступающим немцам для совершения  разведывательно-диверсионных операций.
       Десантировались  с ночных   бомбардировщиков, сразу же после налета на несколько крупных вражеских объектов. Уничтожили то, что осталось после бомбежки и ушли в лес. 
       Потом рвали железнодорожные  и шоссейные  мосты, по которым двигалась вражеская техника, громили немецкие гарнизоны и комендатуры, захватывали немецких языков.  Через две недели остатки бригады с боями прорвались к своим, и нас перебросили в Подмосковье. Там пополнили личным составом  и в конце августа забросили в район Ржева.
       Через сутки мы уничтожили  крупный железнодорожный узел в Нелидово и  нарушили  график движения  вражеских эшелонов на восток. А затем по рации получили приказ, захватить немецкого штабного офицера и переправить его за линию фронта. Провели разведку и установили местонахождение одного из немецких  штабов.    
       Разгромив его, захватили в плен  немецкого генерала  и с партизанской базы  отправили его самолетом на Большую землю.  Фашисты в отместку организовали карательную операцию, и мы ушли в леса. Там отряд пополнился за счет   «окруженцев»   и  провел еще несколько операций  по  уничтожению живой силы и техники врага на дорогах. 
       Короче, воевали мы в тех  лесах, до января 42-го. А когда из десанта осталось всего ничего, решили прорываться к своим. Без приказа. Связи тогда у нас уже не было.
       Выходили ночью, по льду  Селигера, нарвались на вражеский заслон, там меня в бою и шарахнуло. Потом немецкий плен, побег из него и штрафбат.  А  в начале 70-х, уже здесь, в военкомате, мне вручили «Красную Звезду», за те десанты. Такая вот история.   
       Только в военных хрониках про это ничего нету, хотя некоторые из десантников до сих пор живы. Мы даже встречались  в Москве на сорокалетие Победы.  Мой корешок Миша Усатов организовал. Он, кстати, к тому времени стал  адмиралом и крупной шишкой в КГБ.
       - Михаил Андреевич Усатов? - удивленно вскинул брови Юрий.
       -Точно, Михаил Андреевич, - внимательно поглядел на него Дим Димыч. - А ты никак его знавал?
       - Нет, просто слышал от одного своего приятеля, - отвел  Огнев глаза в сторону.
       Первого заместителя начальника ПГУ* вице - адмирала Усатова он знал, поскольку в Высшей школе  учился в одной группе с его сыном, парни дружили, и Юрий не раз бывал у них дома. К сожалению, в живых уже не было ни первого ни второго, иначе судьба Огнева могла повернуться  иначе.
       - Да,  белых пятен   в той войне немало,- задумчиво произнес он через минуту. - И аннотация к сериалу верная  - «Неизвестная война».
       В последующие дни,   перебрав двигатель на старенькой  «шестерке», Дим Димыч   познакомил гостя с городом,  а затем они съездили на рыбалку  в станицу  Кагальницкую, где у хозяина были родственники.
       На обратном пути с ними случилась неприятность.
       Километрах в тридцати от города, «шестерку»  Вонлярского подрезала иномарка и, чиркнув ее крылом, унеслась вперед. А  когда  Дим Димыч остановился  и они с Огневым вышли из салона, осмотреть повреждение,  резко затормозила и сдала назад.  Из машины вышли трое  бритоголовых парней в спортивных костюмах и кожаных куртках,  и не спеша, направились к «жигулям».
       - Ну что, дедуля, платить будешь?  -  просипел один из них.
       - За что платить?  Вы ж меня сами подрезали, - удивился Дим Димыч.
       - Плати, «козел» а то щас отрихтуем твой шарабан, - осклабился второй, и в руках у него возникла бейсбольная бита.
       В тот же миг старик резко взмахнул рукой, бита загремела по асфальту, а парень  дико взвыл. Остальные двое на мгновение опешили, и это им дорого обошлось. Одного Огнев  свалил молниеносным ударом ноги в пах,  а второго резким тычком  кулака в висок.
       - Так-то, парни,-  ухмыльнулся он, оглядев их бесчувственные тела,  и поднял валявшуюся у ног биту. - Дим Димыч, а что вы сделали этому?  - кивнул он на все еще воющего  в кювете  парня.
       - «Козу», - растопырил тот клешнястые пальцы. - Мне по моим годам она еще по силам.
       Затем   подошел к иномарке  и  вырвал из блока зажигания провода.
       - Нехай позагорают засранцы, может умней станут.
       После этого они сели в машину и тронулись с места.
       - Вот и мой Сашка,  вроде этих, -  переключая скорость, сказал Дим Димыч.  - Правда стариков и убогих не обижал, а все едино бандит.  Из армии пришел,  а работать негде - шахты и заводы позакрывали.   Потыкался к коммерсантам  - те нос воротят,  бывший «афганец», такие, мол, нам не нужны. Сходил к военкому, как же так? А тот ему, - живи, как знаешь - я тебя в Афганистан не посылал. 
       Вернулся домой, трясется весь,- где ж справедливость, дед? А что я скажу?  Промолчал. Ну, он и связался с «братвой». Смотрю, деньги появились, дорогие шмотки, а потом и крутая тачка.  Я ему толкую, завязывай с этим, внучок. Пропадешь. А он смеется - еще немного подзаработаю и открою   автосервис, будешь в нем директором. Подзаработал. Ограбили они богатых  армян  и попались. Теперь пишет из зоны -  вернусь, начну новую жизнь. Хрен он чего начнет. Дружки недавно заезжали, ждут, не дождутся.   
       …Шли дни, и чем больше Огнев  общался со стариком, тем больше проникался к нему доверием и удивлялся жизненной силе, заложенной в этом человеке. Не смотря на преклонный возраст,   Дим Димыч содержал в образцовом порядке дом,  немного подрабатывал извозом и живо интересовался всем, что происходило в стране. Причем отрицательно относился к новой власти и  всему, что  называлось «демократическими преобразованиями».  Называл их  по своему «дерьмократическими».
       И в один из вечеров, когда они чаевничали на кухне,  взвесив все «за» и «против», Огнев решил показать  старому солдату, найденную в самолете записку. 
       - Откуда это у тебя?  - внимательно ее прочитав и  отвердев лицом, спросил Дим Димыч.
       Пришлось рассказать кто он, почему оказался в лагере, и каким образом обнаружил записку.
       На несколько минут в кухне возникла тягостная тишина.
       - Ребят зверье не растащило?
       - Нет, так там и лежат. 
       - А груз?
       - Тоже.
       - Ну и что думаешь делать с ним?
       - В советское время сдал бы  государству. А теперь даже не знаю.
       - Да, дела, - нахмурился  старик.   
       - Я думал, то золото давно в казну поступило.  Когда вышел к своим, все в «смерше»  рассказал и даже   показал на карте. Только документы погибших передать не смог. Случайно утопил в болоте. Мне не поверили  и определили  в штрафбат.  Смывай, мол,  позор кровью
      Смыл, получил «Красное Знамя»  и дошел до Будапешта. А золото значит так и лежит в тундре.   Может тебе все-таки   сдать его новой власти? - наклонился Дим Димыч к Огневу. 
       - Этой не сдам. Очень уж она гнилая,  отец, на себе испытал.   
       - Тогда я тебе вот что скажу, Юрий. Считай это золото своим. И распорядись им, как знаешь.   
       Потекли дни мучительных размышлений.   
       Оценивая свое положение, Огнев понимал, что возврата к прежней жизни у него нет. Лагерь, побег и  все последующее, перечеркивали ее напрочь. Оставалось только одно -  забрать из тайника золото и, реализовав его, выехать   из страны.  Куда угодно, хоть к черту на рога. Иначе - «распорядиться», как сказал Дим Димыч.
       Но одному это сделать практически невозможно. Нужны  надежные помощники  и  серьезный покупатель. После гибели Шмакова и предательства Лепса, в Москве у него оставался только один верный человек - Мартыненко, у которого наверняка имелись связи в банковской системе. Реализовать же такое количество нелегального золота, можно было только через банк, и такая практика в стране существовала, о чем Огнев знал  не  понаслышке. 
       Если Виталька все организует, дело остается за главным - доставить груз из тундры  в столицу. 
       В памяти почему-то возник образ героя одного из рассказов Джека Лондона, блуждающего  с  мешком  золота  где-то на Аляске.  Кончил он весьма плачевно.
       Нет, самому ему такой груз и   транспортировку не осилить. Нужны  помощники. И не робкого десятка. Такие, как  егерь с кордона,  Зингер  или  Душман, возвращения которого с нетерпением ждал Дим Димыч.
       На следующее утро, сказав ему, что хочет навестить приятеля, Огнев выехал   рейсовым автобусом в Москву.
       Зима уже полностью вошла в свои права, и  за окном  натужно ревущего дизелем «Икаруса», проносились заснеженные поля и перелески.
       Ближе к Москве снега стало больше, а мороз крепче. На Казанский вокзал автобус прибыл со значительным опозданием, в офисе Виталия никто не отвечал, и Огневу пришлось провести ночь на жесткой скамейке в зале ожидания. Перед самым утром он задремал и проснулся от легкого толчка в плечо.
       - Гражданин, ваши документы, - произнес стоящий перед ним милиционер.
       Стараясь казаться спокойным, Огнев достал из куртки  паспорт и протянул его стражу порядка.
       - Куда следуете?  - поинтересовался сержант, внимательно изучив паспорт.
       - К родственникам, в Казань.
       - Счастливого пути, - произнес милиционер и вернул документ.
       Когда он удалился, Огнев  еще минут пять посидел, соображая, чем привлек внимание сержанта, а после встал и направился к выходу. Виталию  он позвонил после десяти, с Ленинградского вокзала.
       - Да, - раздался в трубке незнакомый голос.
       - Я бы хотел поговорить с Мартыненко.
       - А кто вы ?
       - Его близкий друг, сейчас проездом в Москве и хотел бы встретиться.
       - Виталий Петрович будет чуть позже, что ему передать?
       - Скажите, что звонил Юрий. Я еще позвоню.
       C приятелем ему удалось увидеться только во второй половине дня. В этот раз их встреча была более сдержанной.
       - Куда ты опять пропал?  -  поинтересовался Мартыненко, пожав Огневу руку.
       - Пришлось уехать, Лепс  меня  хотел сдать милиции.
       -  Вот сука! Так это ты его грохнул?
       -  Я не хотел, но так вышло.
       - Да, Юрка, везет тебе как утопленнику, врагу не пожелаешь. А по генеральской даче я все выяснил. В ней никто не живет, но по субботам наезжает внук с компанией - повеселиться. Гудят почем зря. Физической охраны там нет.  Обычная сигнализация, выведенная  на милицейский  пульт  охраны. Рядом, впритык, такие же дачи, а сзади,    метрах в трехстах,  сосновый лес.
       - Спасибо  Виталь за информацию.
       -  А, чего там, - махнул рукой Мартыненко. - Только я б на твоем месте плюнул на все  это и как можно быстрее рванул   отсюда  куда подальше. Наши бывшие коллеги хоть и хреново, а все-таки работают. Смотри, не играй с огнем.
       - Я так и сделаю. А заехал к тебе с предложением. Как ты смотришь на то, чтобы  поучаствовать в одном серьезном деле?
       - Положительно, если оно стоящее.
       - Ну, тогда слушай. И Огнев вкратце поведал Мартыненко о своей находке и планах на нее.
       - Да-а, - огорошено  произнес тот, внимательно его выслушав, - если б кто другой рассказал - не поверил. И сколько ж там этого добра?
       -  Килограммов двести будет.
       -  И все в слитках?
       -  Ну да.
       - Ты представляешь, какая эта сумма? Космическая!
       Мартыненко встал  из-за стола, закурил и  стал расхаживать по кабинету. Затем, что-то решив для себя, вернулся на место и ткнул сигарету в пепельницу.   
       - Какая моя доля,  если операция пройдет нормально?
       - Все поделим  между участниками поровну.
       - А сколько людей будет в этом задействовано?
       - Если ты согласен, пока мы вдвоем.
       - Я согласен. Дело стоящее, хотя и рискованное. Но, как говорят, кто не рискует, тот не пьет шампанское.
       - В таком случае, предлагаю следующий план, - глядя на приятеля, сказал Огнев. - Я организую  доставку груза из тундры в Петрозаводск.  Ты же пока остаешься здесь и  ищешь надежного покупателя. Я повторяю, надежного. Им, думаю, может выступить только банк или крупная инвестиционная компания.  Одновременно прорабатываешь вопрос доставки груза из Петрозаводска в Москву. Как только у меня будет все готово, я тебе  отзвонюсь и  там встретимся.  Ну, а дальше, смотря по обстоятельствам.
       - Что ж, - чуть подумав, ответив Мартыненко. -   План реальный и меня   устраивает. Тем более, что кое-какие связи  в банках   есть. Сам понимаешь, в основном работаем на «черном  нале».  В тундру, я так понимаю, ты пойдешь не один?
       - Нет, конечно. Самому  такой груз не осилить. Да и места там гиблые. Есть у меня на примете в Петрозаводске один человек, он мне здорово помог.
       -  И кто же это?
       -  Егерь в лесничестве. Бывший военный, офицер. С ним и пойду.
       - А он согласится?
       - Думаю, да.   
       - Вдвоем вы все не вынесете.
       -  А зачем выносить?  Купим  снегоходы  с санями и на них вывезем.
       - Сколько они стоят? Я дам денег.
       - Не нужно, у меня пока  есть.
       - Хорошо, тогда я беру на себя расходы по транспортировке.
       - Теперь о связи, - продолжил Огнев. - Звонить в офис я больше не буду. У тебя есть сотовый телефон?
       - Да, имеется, здесь его номер. Мартыненко достал из бумажника ламинированную визитку  и протянул   Огневу.
       -  Хорошо, - произнес  тот и спрятал ее в карман.
       На этом разговор закончился и, распрощавшись с приятелем,  вечером Огнев  убыл обратно.
       Вернувшись в Ростов, он заехал на уже знакомый  Центральный рынок, приобрел там  недорогой сотовый телефон,  различных гостинцев для Дим Димыча  и отправился на Седова.
       Старик встретил его  радостно, угостил домашней  куриной лапшой  и выставил на стол  запотевший кувшин вина.
       - Ну   как, повидал дружка?  - поинтересовался он, когда Огнев опустошил тарелку и попросил добавки.
       - Повидал.
       - Ну и ладно. Хорошо, когда есть друзья, а вот мои почитай все померли. Остались одни воспоминания. Чаще всех вспоминаю Саньку, с которым   бежал из плена. Душевный парень был, из Ленинграда.  Снится порой по ночам. Сколько лет прошло, а веришь, снится.
       - Верю, - кивнул головой Огнев и задумался. Потом поднял глаза на  сидящего напротив старика.
       - Уеду я на днях, Дим Димыч. Подамся в Заполярье. За золотым руном.
       - Я в этом и не сомневался. Золото всегда к себе тянет. Покайлил я его в Магадане. А может до весны побудешь?  В тундре зимой не выжить.
       - Нет, поеду сейчас. Огнев встал, сходил к себе в комнату и вернулся со слитком в руках.
       - Это вам. Я оттуда взял два. Один продал.
       - Куда он мне?  - отодвинул слиток рукой Дим Димыч. 
       - Пригодится. Сашка вернется, откроете автосервис. А пока спрячьте.
       Через несколько дней, облаченный в меховую куртку, зимний камуфляж и  со спортивной сумкой в руках, Огнев покинул гостеприимный Ростов. На вокзал  его отвез  Дим Димыч на своей «шестерке».
       - Ну что ж, Юрий, - произнес старик, обняв его на прощание. - Удачи тебе.       Корешку моему, Саньке, привет передай. Пусть ждет. А будешь в наших краях, заезжай. Встречу как  родного.
       Добравшись автобусом до столицы, Огнев  взял плацкартный билет на скорый поезд Москва - Мурманск. До его отправления оставалось пару часов, и он решил позвонить Мартыненко на сотовый.
       Тот сразу же ответил и, узнав,  что приятель на вокзале, заявил, что он сейчас подъедет, есть новости.
       Они встретились у справочного бюро, и зашли в  небольшое полупустое кафе, расположенное  в здании вокзала. Там, за чашкой кофе, Виталий сообщил, что у него уже есть наметки по поводу вероятного покупателя. Это крупная московская компания, занимающаяся железнодорожными перевозками различных грузов.
       - При чем здесь перевозки? Ведь нас интересуют банки, - не понял Огнев.
       - В том-то и дело, что у них имеется свой банк. Через него они отмывают деньги и оптимизируют  налоги. А грузы эти ребята гоняют по всей России и ближнему зарубежью.  Соображаешь?
       - Ты предлагаешь их использовать  в качестве покупателя и перевозчика?
       - А почему нет? Тем более что у этой фирмы контрагенты в Никеле и Апатитах,  и составы  следуют через Петрозаводск.
       - Да, информация интересная. Откуда она у тебя?
       - Обижаешь, начальник, - рассмеялся Виталий. - Я с ними сотрудничаю уже второй год. Оказываю услуги по охране офиса и сопровождению некоторых грузов. Так что,   работать в этом направлении?
       - Работай. А почему сразу не сказал?
       -  Требовалось кое-что уточнить, спешка сам знаешь, когда нужна. Ну, что,   по пять капель за успех нашего безнадежного дела?  Мартыненко достал из кармана   миниатюрную, оправленную в кожу флягу и щелкнул по ней пальцем.
       -  Если за успех, то давай.
       Они выпили, посмотрели друг на друга и рассмеялись.
       - Чего ты?  - спросил Мартыненко.
       - Да снова вспомнил этот чертов «Арагви».
       - И я.
       Затем объявили посадку,  и приятели вышли на перрон.
       - А это тебе в дорогу, что б не замерз, - подмигнул  Виталий и сунул Огневу  привезенный с собой объемистый пакет.
       - Спасибо,- ответил тот и поднялся в вагон.

Продолжение: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/zoloto-po-lendlizu-6531d940ac1eaf2192216845