оглавление канала
Чай пили на крыльце. Утро было чудесным, чуть подернутое розоватой дымкой тумана и наполненное голосами птиц, прославляющих восходящее солнце. Инициатором чаепития на свежем воздухе стал Божедар. Он все-таки был неисправимым романтиком, что не могло не удивлять при его-то сложной жизни. Не могу сказать, что я была прагматиком, но создавать, можно сказать, на каждом шагу, несмотря на разные, иногда даже самые сложные обстоятельства, легкий флер романтического настроения, вот так, из ничего, мог только мой муж. Чему я, конечно же, была только рада. Он даже умудрился успеть нарвать небольшой букетик из невзрачных полевых трав и цветочков. Но я бы не променяла этот простенький букет и на роскошную охапку роз. В нашем доме хрустальных ваз отродясь не бывало, и он воткнул букет в старый, чуть проржавевший чугунок, предварительно не забыв плеснуть туда воды. Не муж – чистое золото! Проделав все эти манипуляции, он, наконец, поведал мне о своей связи с Корнилом.
- Николай поселился на каком-то старом хуторе. И там обнаружил что-то, что я хорошо не разобрал. Корнил кидал мне образы, но я, то ли спросонья, то ли по своей глупости не мог понять хорошо до конца, что именно. Но зато, я хорошо почувствовал, что без тебя…, - он быстро глянул на меня, и поправился, - без нас там не обойтись. И ситуация, как я понял, очень серьезная. Так что, я сейчас отправляюсь к деду Авдею, просить того, чтобы присмотрел за нашим хозяйством, а потом нам с тобой надо живенько собираться в путь.
Божедар старался говорить легко, чуть небрежным тоном, но меня ему было не обмануть. Он был не на шутку встревожен. Его состояние было мне хорошо понятно. Чтобы Корнил прибегнул посреди ночи к мысленной связи – это не просто так, не от праздного желания «поболтать» с родичем. Но моя тревога была связана с другим. Из головы не выходил мой сон. Я кивала в такт словам мужа, а сама пыталась понять, какая связь была между моими виденьями и происходящей действительностью. Произнесенная Божедаром фраза, что «Николай поселился на старом хуторе», словно запустила в голове у меня какой-то необратимый процесс. В моих мыслях будто вдруг заработал какой-то ядерный реактор. Я, быстро допив остатки чая из кружки, решительно поднялась.
- К Авдею пойдем вместе. Надо мне его кое о чем расспросить еще раз.
Божедар с беспокойством посмотрел на меня снизу вверх.
- Это как-то связано с твоим сегодняшним видением?
Я скорчила забавную рожицу, и подражая его недавнему гнусавому голоску, протянула:
- Ну-у-у… Так не честно… С тобой не интересно… Все наперед знаешь…
Муж со смехом вскочил на ноги, сгреб меня в охапку, и принялся кружить на крыльце, грозя свалиться вместе со мной со ступенек. Вот это мне в нем и нравилось! Несмотря на обстоятельства, он всегда сохранял присутствие духа. Я же и говорю: неисправимый романтик!
Дед Авдей встретил нас с распростертыми объятьями. Принялся по обыкновению угощать всякой всячиной, беспрестанно что-то рассказывая и на что-то сетуя. То земляника нынче в лесу мелкая, да кислая, то Алекся опять стащил его снасти и с мальчишками удрал на рыбалку, да снасти все в клочья изодрал по причине, что те зацепились за корягу в омуте. А сам изредка и чуть настороженно поглядывал на нас, понимая, что мы зашли не просто скоротать время и поболтать. Выждав положенное время, пока старик не выплеснет все, что у него в душе накипело, я, ласково глядя на Авдея, проворковала:
- Дед Авдей, помнишь, ты недавно нам рассказывал о своих приключениях в партизанах? – Тот насторожился еще больше и просто молча кивнул, мол, помню. А я продолжила свою мысль. – Ты не мог бы нам еще разок и поподробнее рассказать про старый финский хутор, на который вы с Крутояром, ну в смысле, с Василием, наткнулись, когда из болота вылезли?
На молчаливый вопрос Авдея, ответил Божедар:
- Верее сегодня виденье было, что она, будто бы за этим хутором наблюдала, когда там финны какие-то ящики разгружали. – И посмотрел на меня, словно спрашивая, правильно ли он сделал, что вот так сразу все деду и вывалил.
Я сдержанно кивнула, отвечая на его невысказанный молчаливый вопрос. А дед с испугом посмотрел на меня, и даже руки к груди приложил. Так его эта новость встревожила. Чуть заикаясь от волнения, он, будто с сожалением, проговорил:
- Так я это… В прошлый раз-то все обсказал как было. А больше-то мы ничего и не видали. – Поняв по нашим лицам, что такой ответ нас никак не устраивает, он пожал плечами. – Ну мы, значица, с Василием, ну это… который Крутояр, хутор-то с другой стороны обошли и увидали, как там финны какой-то, не то погреб, не то яму огроменную рыли. А может и не рыли вовсе, а что-то вниз сносили, может те ящики, которые на подводе были. Мы шибко-то и не приглядывались. Помню, Василий еще тогда сильно расстроился. Это он мне уже потом сказал, когда мы от хутора подальше отошли. Говорит, ироды эти, нашли все-таки ход тайный. А что там за ход такой, мне тогда и неведомо было. Вот и все. Нам ведь в тот раз задерживаться нельзя было, нас ждали. А мы и так уже опаздывали на встречу-то…
Он закончил говорить, и извиняющимся жестом развел руками в сторону. На его лице было прямо написано: мол, извиняйте, больше ничего не знаю, хоть казните. Я задумалась. С одной стороны, ничего нового дед мне не поведал, а с другой, Корнил, наверняка, знает, что там за ход такой.
Договорившись с Авдеем, чтобы за нашим хозяйством присмотрел одним глазком, мы отбыли восвояси. По дороге решали проблему с Хуккой. Божедар настаивал на том, чтобы пса взять с собой. А я говорила, что лучше его свести к Авдею до нашего возвращения.
- Ты забыл, что во время последнего нашего совместного путешествия пес чуть жизни не лишился! – Горячилась я. – Нечего собаку в людские дела впутывать. Его дело – на охоту ходить, да дом сторожить, а не мир спасать!
Божедар не спорил. Просто хитро так посмотрел, и спросил:
- Может у него самого спросим?
Я чуть не плюнула с досады. Спорить больше не хотелось. Были дела и поважнее.
В дорогу мы собрались довольно быстро. Все-таки, Хукка (или они вместе с Божедаром) настоял на своем и увязался за нами. Я только тяжело вздохнула.
- Ладно, пес… В прошлый раз тебя тяжко пришлось. Думаю, в этот раз легче не будет, имей это в виду. И чтобы на рожон не лез. – Я погрозила собаке пальцем. – Смотри у меня!! А то привяжу к забору и будешь сидеть, как и положено приличной сторожевой собаке…!
Хукка взглянул на меня с укоризной, мол, не сторожевой я, охотничий, тяжело вздохнул, и улегся у самых моих ног, положив голову на передние лапы. Ну вот что ты с ним будешь делать!?
До Медвежьегорска мы добрались довольно быстро и без особых проблем. Пассажирского поезда ждать не стали. Божедар договорился с машинистом товарняка. И ближе к вечеру уже сходили на Сортировочной на краю города. Отсюда решили двигаться пешком, напрямки, чтобы не привлекать к себе ничьего внимания. Сразу углубились в лес и прибавили шагу. Хукка носился вокруг нас, радостно повизгивая, и выскакивая на нас из кустов, пытаясь играть. Пришлось призвать его к порядку. Заблудиться не боялись. Ночи были светлыми, да и карта была в наших головах. Деревню, которая была рядом с хутором, тоже было решено обойти большим кругом. Ни к чему было мельтешить перед народом. А деревенские – они люди приметливые, пойдут разговоры, любопытствующие. А нам это надо? Знаменитое болото, в котором чуть не утоп Авдейка-партизан, обошли по кромке. Лезть в трясину желания особого не было, да и такой необходимости тоже. Путь к хутору мне показался знакомым. Я даже притормозила и прикрыла глаза, вспоминая свое недавнее видение. Вот там, за тем молодняком будет поваленная старая ель, а от нее еще километра полтора – и хутор. Разумеется, того дерева, которое я помнила по своему сну уже почти что и не было, осталась только небольшая кучка не успевших перегнить веток, да длинный бугорок, сплошь заросший зеленым мхом. Если бы я не «помнила», что здесь была упавшая после урагана могучая ель, то и не поняла бы, что это за бугорок такой. Встала на него ногой. Ощутила под сапогом твердое дерево. Видно, еще не до конца сгнило.
Близость хутора мы почувствовали раньше, чем увидели крышу старого дома. Тянуло березовым дымком. Божедар мечтательно проговорил:
- Сейчас в баньке попаримся… После такого марш-броска – самое то…
Я хмыкнула.
- Да, поди, печь в доме затопили и дрыхнут. Время уж третий час. А ты - «попаримся»….
- Нее… Корнил ждет. – Уверенно проговорил муж.
Я покладисто проговорила:
- Ну, коли ждет, тогда может и попаримся… Я бы от баньки не отказалась.
Мы, как та лошадь, которая почуяла дом, прибавили шагу, и вскоре стояли на опушке. Я даже зажмурилась, боясь сейчас, вновь открыв глаза, обнаружить финских солдат, разгружающих подводы. Хукка вдруг замер на краю леса рядом с ними, настороженно к чему-то прислушиваясь и принюхиваясь. А потом вдруг молча рванул к покосившемуся плетню. Навстречу ему, откуда-то из-под самых нижних жердей, выкатился со звонким тявканьем рыжий комок. Хукка подлетев к щенку припал на передние лапы и стал тихонько поскуливать, как будто признал родню. Малыш старался подпрыгнуть к самой морде, чтобы лизнуть большую собаку прямо в нос. Божедар тихонько засмеялся.
- А они тут времени зря не теряли. Вон, гляди, уже и хозяйством обзавелись….
Мы быстрым шагом направились прямо к дому. А на крыльцо уже выскочил Николай, а следом за ним вышел и Корнил. Божедар в приветствии поднял руку, и с улыбкой заметил:
- Ну, теперь к вам незаметно не подкрадешься…
Корнил смотрел на собачьи пляски с некоторым неодобрением. Я его настроение разделяла. Наше дело не терпело шума. Но что-либо менять было уже поздно, девать этих лохматых было уже некуда. Мужчины поздоровались друг с другом за руки, а мне Корнил поклонился, и церемонно проговорил, исполняя ритуал:
- Здравствуй, Великая…
Я только вздохнула, и продолжая им начатое приветствие, ответила:
- И вам поздорову быть, родичи… - И сразу же, без перехода, коротко проговорила. – Показывайте…
Николай растерянно посмотрел на Корнила, и нерешительно проговорил:
- Может, сначала в дом, с дороги отдохнете…?
Я не дала ему закончить.
- Я все понимаю, законы гостеприимства у нас всегда святы. Но дело уж больно не простое. Не будет мне покоя, пока не гляну, да не пойму, каких неприятностей нам следует ждать в этот раз.
Корнил только усмехнулся, хорошо понимая, что вперед хозяина лезть не следует. Николай опять глянул на Корнила. Тот выразительно пожал плечами, мол, желания гостя – закон. И мы все дружно отправились на задний двор. Даже на подходе к этому месту я почувствовала, что над нами нависло словно облако какое-то зло. У меня мураши побежали по всему телу. Я сделала жест рукой, призывая мужчин остановиться, пояснив для Николая вслух:
- Дальше – я одна… А вы пока здесь побудьте.