- Маманя, как я в техникум буду ходить? Увидят, что я беременна, пальцем в меня будут тыкать. В Комитете комсомола будут обсуждать, вопросы задавать, от кого ребенок?
Войдя в дом, Александр, услыхал последние слова, сказанные Зоей: «Радость-то какая, да, мамочка». Он разулся подошел к столу
- Рассказывайте, что у вас за радость такая? Что случилось? София, что с тобой? На тебе лица нет. Не похоже, чтобы произошло что-то радостное.
София не могла раздышаться, грудь сдавило и саднило, словно на нее надели стальной корсет с острыми шипами. Она не могла понять, за что такая ненависть? В горле пересохло, в глазах потемнело
- Воды, пить!
Люсия соскочила с места, принесла в ковшике воды
- Мамочка, пей!
Она с негодованием смотрела на старшую сестру. Люсия все слышала и все поняла. Она уже большая девочка и знает, что такое, быть беременной.
София отпила несколько глотков воды, поставила ковш на край стола
- Люсия, доченька, отнеси воду, как бы ткани не замочить. Посмотри вон в том свертке, я тебе сапожки купила. И тебе, Зоя, купила ботиночки, красные, как ты хотела.
Зоя растерялась. Она ждала от матери всего, чего угодно, но не такой реакции. София должна была отругать ее, обозвать, сказать, что она сама виновата во всем. Может даже обозвать последними словами, тогда Зое стало бы легче.
- Мама, прости меня, я сама не знаю, что говорю. Я не знаю, что делать, мама!
- Зоя, я не первый и не второй раз слышу от тебя: «Мама, прости». Прощаю тебя не в первый и не во второй раз. Для тебя, сказать: «Мама, прости», это все равно, что поздороваться, обронив «Здрассьте»,просто так, проходя мимо.
Чем больше я прощаю, тем более весомее твои проступки. Ты, девушка взрослая, тебе теперь ни мама, ни ее прощения не нужны. Но я не сержусь на тебя и зла никакого не держу. В том, что ты выросла такая, есть и моя вина. Я это признаю. Однако, больше никогда не проси у меня прощения, слышишь, никогда. Потому что я больше за тебя не отвечаю.
Александр не мог понять, в чем дело? Что опять натворила дочь? За что просит прощения?
- Зоя, что ты опять наделала?
Зоя молча плакала, опустив голову и слизывая кончиком языка слезы, бегущие по щекам.
- Ну, я тебя слушаю, рассказывай!
- Пап! Я, у меня, у нас с Мартином будет ребенок.
Александр почернел, глаза налились кровью, руки сжались в кулак
- Подлец! Недаром он обнимал меня и просил прощения. Знал, что виноват. Иуда! Оставил девчонку в положении и сбежал. Ты тоже хороша. Почему молчала до сих пор? София, а ты что смотрела? Ты же женщина, неужели не замечала, есть же какие-то признаки.
- Если бы заметила, что бы это изменило? Беременность рассосалась бы?
- Не рассосалась. Мартина бы не отпустили, женился бы. Может ты знала и молчала, чтобы дать сыну спокойно уехать?
- Думай, что хочешь, только мой Мартин не Иуда и не подлец. Если бы он знал, что Зоя беременна, не уехал бы ни за что. Ты лучше у своей дочери спроси, почему она молчала до сих пор?
- Вот так, значит, теперь Зоя не наша дочь, а только моя. Хорошо! Спрашиваю
- Зоя, ты почему не сказала, что ждешь ребенка, пока Мартин не уехал? Ты же знала, что беременна?
- Знала, ну и что? Я и тебя знаю. Ты бы и спрашивать не стал, потащил бы меня в больницу, а я не хочу.
- Думаешь, сейчас не потащу? Хоть силой, хоть связанную отвезу в больницу. Пусть делают с тобой, что хотят, но убирают этого…
- Нет, папа, ты не имеешь права! Я хочу родить этого ребенка.
- Родить? Ты в жизни ни одного дня не работала, тебе девятнадцать лет и все эти годы тебя кормят, поят, одевают. Ты хочешь мне на шею еще и своего ребенка посадить, чтобы и его тащил? Не выйдет.
- Мы не будем на твоей шее сидеть. Мартин узнает, что я беременна и заберет меня.
- Заберет? Не похоже, чтобы он думал о тебе. Когда уже уехал, до сих пор нет письма. Ни матери не пишет, ни тебе. И не напишет. Так что, завтра же в больницу. В районной не помогут, поедем в областную. София, ты чего молчишь?
- А что я скажу? Ты же все решил, постановил. Только все не так просто, как ты думаешь. Никто здоровой молодой женщине не станет прерывать беременность, ни в районной больнице, ни в областной. И не нужно этого делать. Я уверена, Мартин не оставит своего ребенка.
Знаешь, Александр, ты старался быть хорошим отцом, но что бы с нашими детьми ни случилось, виноват всегда Мартин. И сегодня, он у тебя Иуда и подлец. Мартин сам вырастит своего сына, чтобы кто-то чужой не пытался стать ему отцом, чтобы такие обидные слова никогда не были сказаны в его адрес.
- Выходит, я столько лет воспитывал мальчишку, и не отец ему? Нет, это не так. Пусть я его ругаю, но он мой сын. Просто он старше, он мужчина, он должен отвечать за свои поступки.
- Он и ответит.
- Когда ответит, где его искать? А сейчас, что нам делать?
- Что ты сделаешь? Готовься стать дедом.
- Только этого нам не хватало. Моя дочь будет ходить с пузом, рожать нагулянного ребенка?
- Александр! Ты не смеешь так говорить про Зою! Она ошиблась всего один только раз. Больше у них с Мартином ничего не было. Беда у девочки, а ты такие слова говоришь. Ей и так не сладко приходится.
Зоя села на табурет, закрыла ладонями лицо и зарыдала в голос. Все обиды забыла София. Подошла, села рядом, обняла.
- Не плачь, Зоинька! Все образуется. Мартин обязательно напишет и непременно заберет тебя. Сейчас тебе нельзя расстраиваться, ребеночек может неспокойный родиться.
- Маманя, как я в техникум буду ходить? Увидят, что я беременна, пальцем в меня будут тыкать. В Комитете комсомола будут обсуждать, вопросы задавать, от кого ребенок?
- Что теперь делать? Несладко придется и тебе, и отцу, и мне, даже Люсии. Но придется как-то справляться.
- Может мне поехать в Эстонию? Страна маленькая, я там найду Мартина.
- Глупости! Мартин сам найдется. Но и с ним я тебя. Беременную, не отпущу. Ты не представляешь, как страшно оказаться в чужой стране без поддержки родных.
Мы с тобой завтра пойдем в женскую консультацию, ты встанешь на учет. Скрывать твою беременность мы ни от кого не станем. Будут, конечно, тебя обсуждать, и в Комитет вызовут. Так и скажешь, что ребенок от Мартина, он об этом знает и родители в курсе.
Родители решили, что ты должна рожать дома, должна окончить техникум, уже после Мартин тебя с ребенком заберет.
- Ты думаешь, Мартин приедет за мной, ты не для того говоришь, чтобы успокоить меня?
- Я своего сына знаю. Все, перестань лить слезы. Обещаю тебе, все образуется.
Александр остыл немного и дошло до него, опять он свою Софьюшку обидел. Что за характер, сначала скажет, потом думает.
- София, прости меня, я опять не то брякнул. Каюсь, прости ради Бога.
- Видно судьба моя такая, выслушивать обидные слова и прощать. Собственно говоря, я уже привыкаю к этому.
Продолжение здесь: Глава 90