Меня до сих пор волнует некая метафизическая закономерность. Макулатуру всегда надо было сдавать именно в тот день, когда у тебя лыжи на физкультуре. И вот ты идешь в школу. За спиной у тебя ранец. В левой руке ты несешь мешок со сменной обувью. Под правой подмышкой ты прешь лыжи с палками, которые, инфекция, ничего не знают о равновесии и норовят перевеситься то вперед, то назад. И в правой руке – связка макулатуры весом два-три кило. Стоит одному предмету из этой конструкции упасть, и тебе приходится проделывать сложную систему акробатических экзерсисов, распределяя их все максимально эргономично. А лыжи так и норовят выскользнуть из подмышки. Это 1-3 класс.
Белые колготки. Парадные. Головная боль родителей и детей в эпоху всеобщего дефицита. Сроду у нас не было белоснежных колготок, были светло-серые, которые при некотором воображении могли сойти за парадные. С нашей первой учительницей проблем не возникало. Но вот она заболела, ее подменяла другая. А мы то ли фотографироваться должны были, то ли праздник был пионерско-октябрятский. В общем, положена была парадная форма. Которая выражалась в белом фартуке и белых капроновых лентах в косах. И серые мои колготки, инфекция, новую училку не устроили.
- И как ты могла, отличница (спортсменка, комсомолка и просто красавица), так поступить? Ты понимаешь, что ты подводишь весь класс? – скорбно вопрошала она, укоризненно глядя на меня.
- У нас нету белых, я всегда в серых приходила, - робко вякнула я.
К тому же, по моему скромному мнению, белого фартука и белых бантиков было достаточно для придания торжественности этому, инфекция, моменту.
- У Маши есть белые колготки, у Даши есть, у Глаши есть, а у тебя нет? – удивилась училка. – Почему они и их родители об этом позаботились, а вы – нет?
Мысли на этот счет у меня были. У Маши, Даши и Глаши родители имели доступ к дефициту. А мои – нет. И вообще, я в душе не гребла, где и как их родители раздобыли белые колготки, на какие жертвы им пришлось пойти, почем продать родину, какими принципами поступиться и кому от-ть, чтобы получить такое редкое в нашей жизни явление. Но я была слишком молода, чтобы озвучить свои соображения. Да и инстинкт самосохранения подсказывал, что их лучше не озвучивать.
- Выходит, они болеют за честь класса, а ты – нет, - сделала вывод училка.
Вообще-то на Зине, Дине и Марине колготки тоже были серые, а на Оле – вообще красные. Но честь класса обесчещивала я одна. Девчонки смотрели на меня с сочувствием и облегчением – все тяготы почетной должности козла отпущения нынче пали на одну меня.
- Скажи родителям, чтобы купили тебе белые колготки, - безапелляционно заявила училка.
Разрыдалась я уже дома. Маменька, узнав, в чем дело, забила стрелку училке. Маменька, кстати, сама была учительницей. Не знаю, о чем они говорили, мне не сообщали, берегли мою детскую психику. Но предъявы по поводу колготок мне училка больше не кидала. А через пару-тройку месяцев с больничного вышла наша учительница (там что-то серьезное было), и дружественная, теплая атмосфера в коллективе восстановилась.
Пионервожатые. Я думаю, их угнетало несколько двойственное положение – вроде ниже и наименее важны, чем учителя, а вроде – на переднем фланге идеологической борьбы, значит, более важны. Но школьники вожатых часто ни во что не ставили.
Класс 5 или 6 это был. Собирали с нас деньги на что-то пионерское, не помню, на что. По рублю, кажется. А Катя не принесла.
- Почему не принесла? – строго вопросила пионервожатая. – Или забыла?
- Мама велела сказать, что мы не можем себе позволить, - ответила Катя. – Нас пять человек на сто десять рублей живет, и бабушку инсульт разбил, у нас каждая копейка на счету.
Вожатая замешкалась, подыскивая ответ. Потом нашла.
- Не знаю, но я твой ответ и твою политику считаю не пионерской! – торжественно провозгласила она и с презрением посмотрела на Катю.
А в мои малолетние тупенькие мозги закралась мысль – ну действительно, люди копейку считают, при чем здесь пионерская политика. От кого они должны оторвать этот рубль – от больной бабушки, от младших детей, от оплаты коммуналки, от еды? Наверное, для тех, кто в тисках административного восторга, пионерская политика важнее лекарств для бабушки и оплаты электричества.
Пресловутые лыжи. Не у всех они были, а в школе в то время казенных тоже не было. Один пацан, из многодетной семьи, заявил:
- У нас нет денег на лыжи. Так мама сказала. Так и велела передать.
- Как это – нет денег на лыжи?! – возмутилась физручка. – На кеды есть, а на лыжи нет?
- Кеды я за старшим братом донашиваю, - объяснил пацан.
- Так и лыжи можешь за старшим братом донашивать, - разумно и логично возразила физручка.
- А у него нет лыж. Ему не покупали. Денег лишних нет, - ответил пацан.
- Пусть денег взаймы возьмут и купят, - нашла выход физручка.
- А отдавать как? – озадачился пацан.
Несмотря на юный возраст, он уже разбирался в семейном бюджете.
Власть, делающая тебя первым среди равных, портит. Была же нормальная девчонка Лидка. Списывали друг у друга, подсказывали на уроках, менялись календариками и наклейками, красили губы остатками маминой помады. Но ее назначили председателем совета отряда, и как подменили человека.
- Ты не принесла рисунок на выставку на тему 9 Мая! – обвиняюще ткнула она меня пальцем в грудь.
- Забыла, - покаянно призналась я. – Щас нарисую, не дрейфь.
- Что значит – щас нарисую?! – с искренним возмущением завибрировала голосом Лидка. – У тебя совесть есть? Ты должна была каждую минуту помнить об этом важном мероприятии и подготовить все заранее! Ты позоришь звание пионера, все свое звено и всю нашу дружину! Тебя надо из пионеров исключить. Я подниму об этом вопрос.
«Ага, так тебя и послушали», - думала я, выдирая листок из альбома (как раз в этот день было рисование) и доставая цветные карандаши.
- Я пойду жаловаться Мариванне и скажу, чтобы тебя наказали, - в глазах и голосе Лидки чувствовалось сладкое предвкушение.
Я быстро набросала на листе салют и нечто, похожее на Кремль.
- Лида сказала, ты рисунок не сделала, - миролюбиво сказала Мариванна. – Еще три дня есть, можешь завтра принести. Не забудь только. А лучше в дневник запиши – сделать рисунок, тогда точно не забудешь.
- Как же не сделала, очень даже сделала, - невинно пожала я плечами и предъявила Мариванне результат своих творческих потуг.
- О, очень хороший рисунок, и салют такой праздничный, - одобрила Мариванна и повернулась к Лидке, - а что ж ты меня в заблуждение вводишь.
- Да не сделала она, не сделала, это только сейчас нарисовала, можем у ребят спросить, они подтвердят! – возмутилась Лидка.
- А мы ничо не видели, чо нам, делать больше нечего, только за Наташкой следить, - сказали ребята.
- На этот раз выкрутилась, - злорадно прошипела Лидка. – Но в следующий раз не прокатит. Я за тобой буду следить.
- Ага, следи, - кивнула я. – Но имей в виду, фиг я за тебя еще английский буду делать. И на контрольной по матеше помогать не буду.
Занятая слежкой и контролем за другими ребятами, Лидка сама рисунок на выставку не сделала. За что ее отругали. Ибо она, как председатель, должна подавать всем пример и первая выполнять все поручения. А потом у нее накопился еще десяток косяков, и ее сместили с должности, и выбрали нового председателя совета отряда. И случилось обратное преображение, Лидка стала прежней Лидкой, былые обиды сгладились. Но осадочек остался.
И когда говорят, что средняя школа – это школа жизни, это абсолютная правда. Там многому можно научиться. Очень многому.
Еще рассказы о стране, которой нет:
Обратно в СССР, то есть бэк ту Ю Эс Эс А-а-а-а
Колхозники помогают школьникам и интеллигенции собирать урожай