- Я понял. Ты скучаешь по дочери?! – Догадался Павел, желая немного приободрить расстроенную Таню, - а почему не едешь к ней? У тебя же сейчас отпуск. Только не говори, что из-за меня!
- Нет. Послезавтра мама привезет Машу в Москву.
- Это замечательно, - обрадовался Паша, - значит будем гулять все вместе. Предлагаю сводить Машу в парк, на карусели. Или в аквапарк…
Начало истории
- Паш… - прервала его Таня и добавила низким, печальным тоном, - Маша едет в Москву не развлекаться. У нее запланирована операция. Моя дочь… родилась с некоторыми отклонениями. Заболевание прогрессирует. Я обо всем договорилась, все, что только можно продала, взяла на себя кредит, а Борис… - при упоминании этого имени Паша тут же напрягся, - Борис согласился доплатить недостающую сумму… когда вернется в Москву.
- А что взамен?! – Глаза разгоряченного Павла налились кровью. Он понимал, что хочет от нее этот извращенец, старше Тани минимум в два раза. Он хочет молодого тела, хочет подсадить ее на крючок, воспользовавшись безвыходным положением.
Таня совсем сникла. Расплакалась, уткнувшись в одеяло влажным носом, горько всхлипнула, а Паша притянул ее к себе.
- Я знаю, ты меня осуждаешь, но у меня нет другого выхода, - заговорила она, пытаясь хоть как-то перед ним оправдаться, - отец Маши бросил нас, как только она родилась. Он испугался трудностей, сбежал. И мне пришлось оставить дочь с мамой. Пришлось поехать в Москву. Пришлось работать на Бориса. Пришлось принять его условия….
- А как бы ты сама хотела?
- Я? – Таня слегка отстранилась, тускло улыбнулась сосредоточенному Павлу, - я бы вернулась домой. Обратно в свой город, где спокойно и тихо. Вышла бы на работу, отправила Машу в детский сад. Я хочу жить вместе со своей дочкой, хочу видеть, как она растет, хочу гулять с ней, ковыряться в песке, качать ее на качелях. Хочу читать ей сказки, целовать перед сном…. Но…
- Сколько тебе не хватает? – Паша погладил Таню по щеке, ловя большим пальцем выкатившуюся из глаза слезинку.
- Нет, Паш…
- Скажи просто сколько?!
Таня нервно сглотнула ком в горле, мешающий ей говорить. Бесшумно пошевелила губами, не решаясь озвучить неподъемную для нее сумму. Но пронзительный взгляд Павла заставил ее говорить.
Ни один мускул на его каменном лице не дрогнул. Недостающая Тане сумма лежала на счету Паши мертвым грузом. Он не знал, куда ее деть. Хотел прогулять в Москве, спустить все до копейки, чтобы жене ничего не досталось. А теперь понимал, как это бессмысленно и глупо. Деньги, которые достались ему с такой легкостью, к которым он не относился всерьез, могли спасти чью-то жизнь, достоинство и честь.
Удивительно, как Таня поменялась утром. От вчерашних слез на ее лице не осталось и следа. Она улыбалась, подшучивала над Павлом, радовалась, как ребенок, когда они, наконец-то, добрались до Третьяковской галереи. А потом до вечера мотались по самым популярным уголкам столицы, ели что придется на лавочке в парке и кормили крошками голубей.
Оказавшись в гостинице, когда на улице уже стемнело, Паша ненадолго отлучился, а вернувшись, нашел Таню спящей на кровати в одежде. Он осторожно накрыл ее одеялом, лег рядом, рассматривая в темноте умиротворенное лицо, длинные ресницы, губы, которые Таня смешно выпячивала даже во сне. Нелегко будет ее отпустить. Нелегко, но придется.
Утром они были уже на вокзале. Дождались прибытия поезда, стоя на платформе, отыскали нужный вагон. Паша перехватил из рук мамы Тани тяжелую сумку, пока сама Таня горячо обнимала дочь.
- Машенька моя! Милая! – Из столичной деловой леди Таня превратилась в какую-то сказочную фею. Она зацеловала бледные, впалые щечки дочки, крепко обнимающей ее за шею, а Паша протянул девочке купленную накануне игрушку, - это дядя Паша. Мой друг, - с гордостью представила его Таня, глядя на Павла блестящими глазами. Поступок Паши растрогал ее до слез.
Они приехали в больницу. В приемном покое их уже ждали. Таня оформила все документы и в сопровождении своей мамы и медсестры отправилась в отделение.
Погрузившись в глубокие мысли, Павел просидел на кушетке чуть больше часа, а когда Таня к нему спустилась, медленно поднялся с места и протянул ей конверт.
- Прости… но мне придется остаться в больнице с Машей… - Таня опустила глаза на конверт, - это… что?
- Деньги, - Павел был предельно серьезным. Он настойчиво вложил конверт ей в руки, но Таня упрямо не желала его брать, - Тань, бери.
- Я не собираюсь забирать у тебя последние деньги!
- Кто сказал, что они последние? Я неплохо зарабатываю. Для меня это мелочь…
- Хватит врать! – Таня заставила Пашу умолкнуть. Отмахнулась от конверта и добавила уже тише, чтобы их никто не услышал, - Паш, я все знаю. Знаю, что никакой ты не начальник! Ты работаешь сантехником. А эти деньги ты случайно выиграл в лотерею!
- От…куда?! – Заикаясь и краснея спросил Паша.
- Ты сам мне рассказал. Тогда, ночью, когда мы сидели в кальянной.
Паша резко отвернулся, сокрушенно потер лоб. Ему было так стыдно. Стыдно посмотреть Тане в глаза, которую он обманывал все это время, рассказывал небылицы, а она оказывается знала правду. И втихаря над ним усмехалась. Вот дурак! Дурак! Дурак!
- Паш… - Таня погладила его по плечу, - прости, что я сразу тебе не сказала. Вначале мне было интересно, как далеко ты зайдешь?! А потом я… просто побоялась все испортить…
- Тебе не за что извиняться, Танюш. Это я вел себя, как дурак. От начала до конца. С того самого дня, когда узнал про этот идиотский выигрыш, только и думал о деньгах, считал себя безумно богатым, всемогущим. Я очень сильно заблуждался, - Паша посмотрел в глаза Тани, бросил конверт на кушетку и отрезал, - эти деньги не принесли мне счастья. А вам… вам с Машей они нужнее. Я надеюсь, операция поможет, твоя дочь выздоровеет, и вы все вместе вернетесь домой. Не связывайся больше с этим Борисом. Он тебя не достоин.
- Паш, ты что… уходишь? – Испугалась Таня, хватая его за руку, - ты со мной прощаешься? Навсегда?!
- Тань, сама подумай, что из этого всего выйдет? Я еще женат, дома ждет обиженная дочка. Отпуск скоро подойдет к концу. Я хотел сбежать от проблем, но у меня не получилось. Потому что все мои проблемы… здесь, - Паша постучал пальцем по виску и тускло улыбнулся, - потому что я – жалкий неудачник…
- Паш… - Таня захлопала ресницами, придумывая причину его задержать. Но Паша потратил ночь, чтобы хорошенько все обдумать, и теперь ничуть не сомневался в правильности своего поступка.
Он поцеловал ее онемевшие губы. Развернулся и беспрепятственно покинул здание больницы. Спустился в метро. У него еще остались кое-какие деньги, чтобы расплатиться за номер, а вот удастся ли наскрести на обратный билет….
С тяжелым, поникшим после вынужденного расставания сердцем, Паша вошел в холл отеля. Двинулся к стойке регистрации, заметил краем глаза фигуру, развалившуюся в кресле, и услышал знакомый голос:
- Эй, братуха! Тебе телефон для чего нужен? Я полдня пытаюсь до тебя дозвониться.
Паша обернулся. Его двоюродный брат Вадим восседал в кресле, как на троне, и нахально улыбался. Затем быстро вскочил, подбежал к Паше и увлек его в сторонку. Глаза Вадима безумно округлились, когда он перешел на шепот.
- Слушай, Паш. У меня небольшие проблемы. Я тут… в общем, прогорел. Срочно нужно вложиться…
- У меня нет денег, - спокойно, без каких-либо эмоций ответил Павел. Вадим состроил виноватое лицо.
- Да я понимаю. Я… на тебя наехал, ты на меня теперь в обиде и все такое. Ладно, признаю! Но ты пойми! Тут не просто какая-то мелочь. Стопудовое дело. Кто в теме, тот знает, долго объяснять. В общем, с тебя бабки, с меня – все остальное. Прибыль делим пополам…
- Вадик, ты не понял. Я не шучу! У меня нет больше денег…
- Паш… - Вадим потоптался на месте, нервно сглотнул. Он стал совсем бордовым, нехотя выкладывая брату всю правду, - у меня, действительно, сейчас проблемы. Меня выставили из квартиры, тачку забрали и заблокировали все счета. Надо как-то продержаться. Я сегодня у тебя заночую…
- Нет, брат, не получится. Я сам сегодня съезжаю. Возвращаюсь домой. Хватит с меня этой хваленной московской жизни. И вранья. А несчастный выигрыш я отдал… на лечение ребенка. И ни капли о этом не жалею.
Паша кивнул, поставив точку в их разговоре. Направился к лестнице. В спину прилетел ошарашенный голос брата:
- Отдал?! Все деньги? Чужому ребенку? Ну, ты, Паша! Дурак…