Я и забыла, что в субботу Мизгиревка празднует День села. Утром наверняка были какие-то мероприятия на улице, которые я благополучно проспала, а ближе к вечеру, когда мне приспичило порадовать незнакомого человека своим визитом, от прошедшего праздника остались только воздушные шарики, привязанные к деревянным шпалерам с двух сторон от входа в Дом культуры. Галина Львовна, судя по пёстрому наряду в крестьянском стиле позапрошлого века и усталому выражению лица, весь день была гвоздём культурной программы. Я её и не узнала бы, если бы она со мной первой не поздоровалась. Ответила ей автоматически, прошла мимо, но, сделав ещё несколько шагов вперёд, остановилась и заставила себя вернуться.
На Галину кто-то сделал такую порчу, что два покойных мужа и полное отсутствие личной жизни - это ещё не предел. Её при живых детях обрекли на одиночество, причём очень давно. Она никому не нужна.
- Добрый вечер, - ответила я на приветствие, подойдя ближе. - Галина, простите, я погорячилась, когда вы к нам приходили.
- Не извиняйтесь, я уже привыкла, - устало махнула она рукой. - Каким боком к людям ни повернись, всё равно во всех грехах виновата. И вы тоже привыкнете со временем к тому, что здесь чихнёшь, а на другом краю села «Будь здоров!» скажут.
- А уже говорят? - криво усмехнулась я. - Быстро, однако. Нас ведь даже не знает никто, мы два месяца назад только приехали.
- Ну вот все эти два месяца и говорят от нечего делать. Обо мне уж семь лет судачат кто во что горазд, потому что не знают ничего. А если бы знали, ещё больше говорили бы. Душевные люди здесь живут, Эля. В лицо улыбаются друг другу, а за спинами грязь льют. Вы с личной информацией поосторожнее, а то тоже притчей во языцех станете. И так уже слух пошёл, что вы с Анатолием в фиктивном браке состояли, ребёнка за деньги ему родили, а теперь передумали и хотите хорошего человека негодяем выставить.
- Ого! - восхитилась я. - Какая буйная фантазия у местных пенсионеров. А вы это мне сейчас зачем сказали? Не боитесь, что я вас за одну из местных сплетниц приму?
- А я уже давно ничего не боюсь, - пожала она плечами. - И если бы имела привычку сплетни разносить, то сказала бы не вам, а в другие уши.
Да уж, два дня назад она совсем иначе вела себя и разговаривала. Не со мной - с Толей. Щебетала, кокетничала. А теперь вроде как с совершенно другим человеком разговор получился. Что-то нехорошее у неё за это время случилось, на ровном месте люди за пару дней так разительно не меняются. А ей даже поделиться своей бедой не с кем. И у меня не было ни желания, ни намерения напрашиваться на чай с задушевной беседой вприкуску, поэтому я вежливо попрощалась, ещё раз извинилась и пошла дальше по своим делам.
О порчах прежний владелец моего нового дара знал немало - и делать их умел, и снимать. Я сначала задумалась, колдовской дар помог мне порчу распознать или уникальное ведовское зрение Акакия, но потом поняла, что если продолжу вот так разграничивать свои способности, то ничего этим не добьюсь. Теперь это всё моё. Не имеет значения, какая часть дара работает - важен результат. Я поняла, что вижу порчу. Я знаю, как её снять. Но браться за такие сложные заговоры мне пока рано, поскольку я сама себя не осознаю. Мне бы для начала свои проблемы разгрести.
Дом с зелёным забором найти оказалось очень просто - он сразу за администрацией находится. Пока я разговаривала с Галиной, Белена уже успела туда наведаться и маячила возле калитки.
- Хозяин дома, но ежели не хочешь домового покалечить, то штуковину эту свою защитную убери, - посоветовала она мне.
- Перебьёшься, - отмахнулась я от её заботы, открыла калитку и прошла во двор.
Поскольку защитное поле двигалось вместе со мной, никакого вреда нежити оно причинить не могло. Оттеснить, оттолкнуть - да, но насчёт «покалечить» Белена точно преувеличила. И ведь хитрая какая - до моего прихода наверняка уже успела домового себе подчинить и шпионскими обязанностями озадачить. Ей ведь надо знать, о чём я с незнакомым мужиком говорить буду.
Домового я так и не увидела, потому что моя защита вытолкала его куда-то за дом. Почувствовала сопротивление, когда он пытался ломиться обратно, а потом после первого же стука Антон открыл дверь, и я потеряла к нежити интерес.
- Привет, - улыбнулся мне хозяин искренне и дружелюбно.
А мне одного «нового» взгляда на него хватило, чтобы понять, что этот человек особенный. Не колдун, но иначе одарённый. Как мой Владик, если верить Белене. Он буквально излучал природную жизненную силу, бодрость и превосходное настроение.
- Прошу прощения, что без приглашения, - извинилась я за неожиданный визит. - Я монетку вернуть пришла. Ты ведь в курсе, что она не совсем обычная?
И действительно вынула из кармана спортивных брюк навязанный мне подарок. Антон посмотрел сначала на монету в моей раскрытой ладони, потом снова поднял взгляд и сделал шаг в сторону, впуская меня в дом.
- Зайди.
Я вошла. Дом как дом - маленький, чистенький, уютный. Жилых комнат две всего. В одной из них работал телевизор, а из кухни доносился аромат жареной картошки.
- Есть хочешь? - по-хозяйки поинтересовался Антон.
- Хочу, - честно призналась я, озираясь по сторонам в попытках обнаружить что-нибудь необычное.
- Проходи, не разувайся, - пригласили меня в кухню.
На столе стояли открытая бутылка коньяка, рюмка, сковорода с картошкой, тарелка со свежими овощами и солонка.
- Садись, - кивнул Антон в сторону старенького, но крепкого стула и выдал мне вилку. - Выпить не предлагаю, извини.
- А что так? - поинтересовалась я, ткнув вилкой в поджаристую картофелину. - Предпочитаешь пить в одиночестве?
- Предпочитаю не быть жилеткой, в которую проблемные женщины начинают плакаться после первой же рюмки. Ешь.
О как! Я подобную прямолинейность только у Власова наблюдала. Оказывается, не он один такой. И Антон, судя по всему, о моих проблемах не только наслышан, но и уже решил для себя, что они его не касаются. Молодец. Отличная жизненная позиция. Хотя я бы, если честно, выпила. Ну раз не предлагают… Принципиальный какой!
Ужинали мы молча. Антон за время ужина бутылку ополовинил, но даже не захмелел. А я чувствовала себя неуютно и неловко, но раз уж пришла с вопросами, не убегать же, поджав хвост. Когда приём пищи был окончен, хозяин убрал посуду со стола, протёр клеёнчатую скатерть влажной тряпкой, сходил в одну из жилых комнат и принёс оттуда пухлый фотоальбом - старый, с картонными листами и самоклеящимися синенькими уголками, в которые были аккуратно вставлены чёрно-белые фотографии.
- Если знаешь о ценности монеты, значит, должна понять, кому она принадлежала, - загадал он мне новую загадку, открыв альбом на первой странице. - Найди.
- Это такой тест на вшивость? - удивлённо приподняла я брови.
- Вроде того, - пожал Антон плечами.
- А какой приз положен за успешное прохождение теста?
- Кот в мешке.
- В смысле? - удивилась я ещё больше.
- Информация, которая будет для тебя либо полезной, либо бессмысленной, - пояснил он. - Большего пока сказать не могу.
- Какие мы загадочные… - усмехнулась я и начала листать альбом.
Люди, лица - дети, взрослые, старики… Какие-то фотографии были совсем старыми и уже успели пожелтеть, другие тоже не казались новыми, но хотя бы были чёткими. Я внимательно всматривалась в снимки, на которых были мужчины, поскольку монета досталась Антону от деда, но взгляд зацепился всё-таки за женщину - молодую, не особенно красивую, светловолосую. Фото было портретным, без фона. Продолжила листать альбом и нашла эту даму ещё на нескольких снимках. Ничего в ней не было необычного, но интуиция подсказывала, что дар принадлежал ей, а не кому-то другому.
- Вот эта, - в итоге указала я на портрет. - Правильно?
- Угу, - кивнул Антон, снова открыл альбом на первой странице и начал медленно перелистывать его, указывая пальцем на разных женщин. - Эта. Вот эта. Эта тоже. И эта. У нас в роду все женщины… Как бы это поточнее выразиться…
- Ведьмы, - предложила я определение.
- Не совсем, - поморщился Антон. - Я бы сказал, что со странностями, но это тоже будет неправильно. Особые, наверное. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Девочки не очень часто рождаются, но у каждой рано или поздно проявляется какая-нибудь особенность. Раз уж ты смотришь на меня сейчас с интересом, а не как на идиота, буду говорить прямо, да?
- Это ты будешь смотреть на меня, как на идиотку, если я о себе рассказывать начну, - немного прояснила я, с кем он имеет дело. - Я сюда не в гости шла, а с конкретной целью. Мне нужны записи человека, который заговорил монету.
- Никаких записей нет, - уверенно ответил собеседник. - Я, если честно, в это вообще не слишком верю.
- Я тоже не верила, пока не познакомилась с другой стороной реальности поближе, - призналась я. - А теперь эта новая реальность активно портит мне жизнь. Ладно, это лирика. Если записей нет, то о какой полезной или бесполезной информации шла речь?
- О Лисьем Логе. Так деревня называлась, которая на другом берегу реки раньше стояла, а теперь под болотом погребена.
- Я в курсе, - кивнула я. - И сказку про разлучённых влюблённых Степана и Анну тоже знаю. Только мне сказали, что о деревне уже никто не помнит.
- Это местная легенда, её здесь все знают, - улыбнулся Антон. - Несколько лет назад даже в каком-то сборнике народного фольклора публиковали.
- Тогда почему ты монету именно мне отдал? Если была публикация, значит, кто-то приезжал и людей расспрашивал, а там по инструкции, если я правильно поняла, отдать её нужно первому, кто о Лисьем Логе спросит.
- Тогда ещё бабка Серафима жива была, - уточнил Антон. - Она два года назад умерла.
- Дама с портрета? - уточнила я.
- Угу, - кивнул собеседник. - Её здесь побаивались. Ведьмой, как ты выразилась, считали. Но я их с дедом плохо знал. Сын у них был один, надежд не оправдал, выбор невесты с родителями не согласовал. Мать была против того, чтобы мы сюда ездили. Я в детстве с отцом приезжал один раз, а потом он умер, и мы с мамой навещали только её родню.
- А хотел поближе с ними познакомиться?
- Нет, - отрицательно качнул Антон головой. - В тот единственный раз, когда я здесь был, слышал, как бабка уговаривала отца развестись. У неё была твёрдая уверенность, что моя мать его погубит. А когда он умер, бабка Серафима на похоронах сама сказала, чтобы мы больше ей на глаза никогда не показывались. У неё характер тяжёлый был.
Я хотела спросить о причине смерти отца Антона, но сдержалась - если бы он счёл нужным, сам рассказал бы. А в остальном… Бабка Серафима умерла, перед смертью оставила мужу заговорённую монету и такой же наказ, какой дед передал внуку. Одарённый по женской линии род этой старушки происходил из Лисьего Лога - какая-то её пра-пра-прародительница была одной из немногих, выживших здесь после чумы. И всё. Больше никакой информации я не получила.
- То есть она была последней одарённой женщиной в вашем роду? - спросила я.
- Только в нашей ветви, - уточнил Антон. - У неё ещё сестра есть. У той тоже сын, но есть внучка. Я их не знаю. На похороны отца только бабка Клавдия приезжала.
- А фамилия у этой Клавдии не Никулина случайно? - нахмурилась я, хотя знала, что у покойной Клавдии Ильиничны никаких способностей к колдовству не имелось.
- Пономарёвы они обе в девичестве, а по мужу я фамилию не знаю, - признался Антон. - Да она есть здесь на фотографиях, это бабкин альбом.
С облегчением обнаружив, что сестра бабки Серафимы не имеет ничего общего с Никулиными, я вознамерилась было попрощаться и убраться восвояси, но меня вдруг осенило - как это в доме ведьмы, которая умерла всего два года назад, нет ничего магического? Я, конечно, знаю, что после смерти колдуна многие его чары утрачивают силу, но не все ведь.
- Антон, я дико извиняюсь за странный вопрос, но дед тебе только этот дом оставил? Другой недвижимости у него не было?
- А мне-то откуда знать, что у него было? - улыбнулся хозяин. - Я ведь сказал, что практически не знал эту часть своей родни. Да мне и этот дом не нужен, я здесь жить не собираюсь. Продавать буду, когда в наследство вступлю. Сейчас просто в отпуске, вот и приехал на имущество своё посмотреть.
- А ты кем работаешь?
- Я мирмеколог.
- Кто? - нахмурилась я непонимающе.
- Муравьёв изучаю, - пояснил он.
- А, так ты поэтому в лесу тогда возле муравейника лежал?
- Угу, - кивнул он с улыбкой. - Наблюдал за нападением муравьёв-рабовладельцев на гнездо лесных собратьев. В детстве это всё как хобби было, а потом профессией стало.
- Это из-за особой связи с природой, - пояснила я. - Болеешь редко, настроение от погоды и времени года зависит, а муравьёв своих любишь больше, чем людей. Так ведь?
Он неопределённо пожал плечами и проводил меня до калитки. Я ещё спросила, кем работали его старики, и выяснила, что бабка Серафима была фельдшером в местном медпункте, пока его не закрыли, а дед - трактористом сначала на ферме, а потом при местной администрации на полставки.
- Эль, ты если о них больше узнать хочешь, то лучше у местных поспрашивай, - посоветовал Антон. - Я здесь человек чужой и временный.
- Ясно. Спасибо за ужин и информацию, - поблагодарила я и попрощалась.
Скомканный какой-то разговор получился, но если родственники между собой не общаются, то и знают друг о друге мало. Я, например, до недавнего времени не знала, что мои родители развелись, а у брата есть две дочки. И это в семье такие отношения, между самыми близкими людьми, а тут речь вообще о бабке с дедом. Я о своих стариках тоже практически ничего не знаю.
И всё-таки где-то должно быть место, которое служило Серафиме ведьмовской норой. Колдовство не исчезает бесследно, что-то обязательно остаётся. Тем более, Серафима не приезжая, её предки здесь долгое время жили. Не хотелось, конечно, руководствоваться в поисках сплетнями, но, видимо, придётся - нужно же как-то ценную информацию добывать, если из первых рук не получилось. А сплетен, если бабуля колдовством промышляла, наверняка будет много.
Оглавление: