Мужчина, стоящий в лодке и ловко выводящий ее к берегу мощными рывками весел оказался прекрасен и молод. Джемма еще пока не видела в мире настолько красивых мужчин, этот Лье был идеален. Когда он спрыгнул на берег, упруго уперевшись в песок мускулистыми ногами вытянул лодку, накинув веревку на торчащий из воды сук сломанного дерева и обернулся, у Джеммы екнуло в груди - внешность его была невероятной. Очень темные, густые и волнистые волосы растрепал ветер, пряди непослушно падали на чистый, высокий лоб, и он их легким, немного беспомощным движением пытался убрать назад, но ветер не давал. Поэтому Лье виновато улыбался, четко очерченные губы из под темных аккуратных усиков подрагивали в усмешке, открывая белоснежные и абсолютно ровные зубы. А глаза… Ярко - зеленые, чуть насмешливые, немного раскосые, в окружении пушистых ресниц смотрели ласково и внимательно, и это сочетание смуглой кожи, темных волос и абсолютной зелени глаз пробирало до костей. Лье, наконец, справился с веревкой, легко, как будто его тоже переместил ветер подбежал к Листе, протянул ей что-то, завернутое в плотную коричневую бумагу.
- Смотри. Этого хватит?
Листа, еще раз подтвердив свою крысиную сущность, быстро подергала острым кончиком хрящеватого носа, разорвала бумагу, и Джемме показалось, что он увидела вместо рук крысиные лапы с острыми когтями. Потом глянула своими круглыми буркалами по сторонам, кинула взгляд на Лье, прошуршала еле слышно.
- Сойдет! Хотя эта дура этого и не стоит. Мало того, что идиотка, так еще и пустая. На, это тебе. А я пошла.
Листа порылась в кармане, сунула Лье в руку какой-то комок, развернулась и пулей понеслась по песку, подымая за собой песчаную бурю. И уже через минуту скрылась за прибрежными кустами.
- Погоди, девочка. Сейчас. Одну секунду.
Лье снова глянул на Джемму своими удивительными глазами, но было такое чувство, что он смотрел мимо. Он отскочил в сторону, прислонился к стволу акации, тонущей в розовом облаке пушистых цветов, судорожно расправил комок, который сунула ему в руку чертова крыса, и комок оказался плотно исписанным листком бумаги. И Джемма смотрела, как он жадно бегает глазами по строчкам, перечитывая каждую по несколько раз.
Когда он поднял глаза, в их влажном блеске металась беда. Но он справился с собой, сунул лист в карман узких джинсов, подошел к Джемме, теплой ладонью провел по ее щеке.
- Красивая… Мне Сария писала про тебя, бедная девочка. Давай-ка, прыгай в лодку. А то как бы погони не было.
Лодка сначала плавно и медленно проплыла по заливу, Джемма молча смотрела, как играют мышцы под тонкой тканью футболки Лье, умело управляющегося веслами, и внутри у нее бушевало пламя. Страх, неуверенность, полное непонимание того, что она натворила мешало ее мысли, как ложка кашу. Но, вдруг, когда залив вдруг разом и неожиданно сузился в беспокойный бурлящий и исходящий пеной рукав, Лье спокойно выпрямился, отдав лодку течению, и лишь изредка поправляя ее бег то справа, то слева, страх пропал. Он остался там, в этом жутком поселении вместе с унижением и безвременьем. И Джемме стало все равно, что с ней будет дальше. Пусть будет, что будет.
- Выходи, малышка. Там, в кустах мой аэрон. Ну, ты даешь! Это же надо спать при таких виражах. Два раза чуть не перевернулись.
Джемма приходила в себя с трудом, она, действительно, спала так, как будто ее убили. И сейчас, опершись на руку Лье, она тяжело переставляла онемевшие ноги, а тяжелое, мокрое платье тянуло ее к земле.
Аэрон, похожий на притаившуюся ласточку с неожиданно крупным туловищем, был совсем небольшим, но от этого он казался особенно изящным. Лье открыл низкую дверь, покопался за своим сиденьем, вытащил пакет и подошел к совершенно продрогшей Джемме.
- Здесь костюм тепленький. Переденься за кустиком, иначе не долетим, заледенеешь. И у меня тут в термосе кофе горячий есть. Хватнем с тобой.
Джемма с трудом попадала, действительно, онемевшими от холода ногами в штанины, белье тоже было мокрым, но снять его она не решилась. И когда уже хотела натянуть кофту, горячие руки Лье легли ей на плечи.
- Подожди. Давай растегну бюстгальтер, застудишь грудь, это нехорошо. У тебя потрясающая фигура, ты статуэтка, Эдвансу повезет, если он не дурак и закончит уже помирать. Вот так. Теперь надевай.
Лье смотрел бесстыдно, и Джемма судорожно тыкала ледяными руками в рукава, стараясь, чтобы мужик не заметил стыдной реакции ее груди на этот бессовестный взгляд.
Аэрон мягко взмыл над деревьями, Джемма с наслаждением глотала горячий сладкий кофе, откусывая по крошечному кусочку хрустящее печенье с миндалем. И собирала в кучку свои мысли. Она вдруг четко и ясно поняла - ее жизнь начинается заново.
- Мы сейчас летим ко мне. У меня неплохой дом, ты там переждешь с недельку, тем более, что тебе идти пока некуда. А завтра поедем в больницу к Эдвансу. Да и отец приедет, его надо встретить по-хорошему, поможешь мне. Как?
Джемма согласно качала головой и снова засыпала. Мерное, почти неслышное гуденье мотора было похоже на тихую музыку, баюкало и успокаивало. И она снова пришла в себя, когда аэрон сел. Лье открыл дверь, помогая ей спуститься, и Джемме показалось, что она проснулась не до конца. Потому что по ярко изумрудной траве газона от небольшого белоснежного дома с витыми колоннами к ней, ковыляя на неловких ногах, падая, но поднимаясь с трудом, но упрямо, шла Леся…
продолжение в понедельник