Чистильщик. Глава 7, 8, 9, 10

Реймен

Начало: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/chistilscik-glava-4-5-6-652566d9c095b8411a8bbe98

Глава 7. Ликвидация Волка

Часы на городской  ратуше  пробили полночь.
       Перелистнув  настольный календарь, майор Исаев,  закурил очередную папиросу, и, окутавшись дымом,  углубился в чтение  материалов,  лежавшего перед ним розыскного дела.
       За истекшее время его жизнь значительно изменилась:  Николай,  встретив подругу жизни, был теперь женат, имел четырехлетнего сына   и стал  начальником отделения.
       Его жена - Оксана  была родом из Киева, где, закончив  медицинский институт,  распределилась  во Львов и работала хирургом в военном госпитале, сын Алешка ходил в детский сад  и был не разлей вода с Рексом, сам же глава семьи, как и раньше, полностью отдавался  работе.
       А ее не убавлялось.
       Несмотря на то, что националистической подполье на Украине было фактически разгромлено, молох*продолжал  свою деятельность.
       Закордонный провод ОУН  с ее главным идеологом  Бандерой, из Мюнхена регулярно направлял туда свои циркуляры, а его ближайшие сподвижники,     находившиеся на нелегальном положении, претворяли те в жизнь.
       В целях  окончательной ликвидации подполья, 22 апреля 1947 года министр  государственной безопасности СССР  Абакумов    издал приказ № 00207, предписывающий  министру госбезопасности Украины  и начальникам УМГБ ее западных областей   приложить к этому  все усилия.   
       На основании приказа, в  системе МГБ республики было организовано  управление «2-Н», взявшее на себя  работу по розыску и ликвидации  ведущих функционеров Центрального провода ОУН.  Возглавил его генерал-майор Дроздов, при активном участии которого в управлениях МГБ всех «захидных» областей  создали соответствующие  подразделения.
       Руководителем одного из таких, после годичных курсов в Киеве,  назначили  Исаева.
       Сдав  свою группу  «чистильщиков» под командование Скляра,  майор получил этажом   выше отдельный  кабинет, размером три на четыре метра, а к нему, располагавшееся в двух  смежных, отделение из шести  оперативных работников.
       Теперь его рабочий день начинался не в «поле», как  часто бывало раньше, а в стенах управления.
       С утра заходили  сотрудники, докладывая о результатах  проверок сигналов, работе по литерным делам и  выполнении текущих планов,  затем Исаев уезжал на встречи с агентурой, состоящей у него на связи, задержания и  другие оперативные мероприятия.
       После десяти вечера, когда рабочий день заканчивался,кропотливо работал с документами.
       Вот и сейчас, делая выписки,  майор  изучал, поступивший из Киева  дубликат розыскного дела «Волк», в котором были систематизированы, все имевшиеся в Министерстве материалы.
       Дело касалось   Романа Шухевича (он же "Генерал Чупринка", "Тур", "Белый", "Старый", "Отец", Щука»).    
       На первой  странице  имелись снимки фигуранта в гражданской одежде,  мундире немецкого офицера, а также армии УПА. Продолговатое, с вислым носом     и оттопыренными ушами, тонкогубое  лицо, пустые, ничего не выражающие глаза. 
       - Явный дегенерат, -  подумал, перелистнув ее, Исаев.
       Далее шла биографическая справка,  из которой  следовало, что Шухевич родился 30 июня 1907 года в местечке Краковец   Галиции,    в семье уездного судьи.
       Националистические убеждения зародились у него во время обучения в   гимназии, где парубок вступил в УВО* а окончательно сформировались в Львовском политехническом институте, где будущий «гэрой» учился на инженера.
       Там он совершил первую свою акцию, застрелив польского учителя, а с созданием ОУН, стал одним из первых ее членов. 
       В тридцатых годах, уже в качестве провидныка  боевой референтуры     принял участие в убийстве польского посла Тадеуша Голувко. 
       Затем, за покушение на министра внутренних дел   Бронислава Перацкого на несколько лет попал в тюрьму, откуда вышел по амнистии и эмигрировал в Германию, где  прошел курс военной подготовки в Мюнхене, получив первый офицерский чин.
       С началом Второй мировой войны и после капитуляции Польши, Шухевич    перебрался в Краков и вошел в руководство ОУН, создав подпольную сеть в целях вооруженной борьбы на Западной  Украине, присоединенной  к СССР.    
       В этих же целях, в 1940-м году, в лагере Нойхаммер нацистским «Абвером»  был создан,  вооружён и обучен разведывательно-диверсионной деятельности, Украинский легион,  состоявший из  двух  батальонов. 
       Первый именовался «Нахтигаль»,  и в нем Шухевич отвечал за политико-идеологическую работу, а также  боевую подготовку.    Одновременно  руководил действиями ОУН на приграничных   землях Генерал-губернаторства со смешанным польско-украинским населением.
       Весной 1941 года прошел  обучение на высших командных курсах руководителей ОУН-Р, организованных  немецкой   разведкой, а с началом Великой Отечественной войны, в составе подразделения  «Бранденбург 800», вошел во Львов. 
       Там  «Нахтигаль», под командованием Герцнера и Шухевича  осуществил массовую карательную акцию  в отношении городского населения - уничтожив по заранее  составленным спискам советских и партийных работников с семьями, а также часть евреев. 
       После недельного пребывания во Львове, Шухевич вместе с батальоном  проследовал  в Винницкую область,  произведя новые «зачистки».   Затем  подразделение отозвали на переподготовку  в Германию, где объединили  с батальоном «Роланд»  и в феврале  42-го перебросили в Белоруссию. 
       За девять месяцев пребывания там, украинские националисты уничтожили более двух тысяч советских граждан, именуя всех «партизанами».
       Далее немецкое командование  отозвало батальон  во Львов и, как не оправдавший доверия, расформировало, а  его украинских командиров  подвергло аресту.
       При этом Шухевич сбежал, уйдя в подполье, где из бывших сослуживцев создал костяк службы безопасности ОУН, а в  январе 1944-го был назначен  командующим УПА и заместителем Бандеры,  фактически руководя  ОУН и УПА на территориях Западной Украины и Юго-Восточной Польши.
       - Да, опытная сволочь, - пробормотал майор и, ткнув в пепельницу окурок,     перешел к следующему документу.
       Он включал в себя все известные органам связи фигуранта на территории Западной Украины и, в частности, в  Львовской области, с приложением  фото некоторых  (также находившихся в розыске)  и их характеристик.
       На исходе ночи, делая пометки в секретной тетради, он закончил работу,  после чего убрал дело  в сейф,  оделся,  запер кабинет и спустился вниз.
       Там, сдав ключи    дежурному, вышел  во внутренний двор, завел  стоявший  рядом с несколькими служебными автомобилями «Цундап», и, прогрев двигатель,  выехал наружу через откатившиеся в сторону металлические ворота.
       По земле мела  поземка,  с неба сеялся мелкий снег.
       Утром Исаев  проснулся  от того, что кто-то таскал его за нос. Открыл сонные глаза -  сверху, довольно пыхтел Алешка.
       -Гулять пойдем? - приблизил вплотную лицо.
       И тут  Николай вспомнил, что сегодня воскресенье.
       - Пойдем, сын!  - схватил мальчика подмышки и подбросил над кроватью. Тот радостно завизжал,  началась шутливая борьба, которую прекратила вошедшая в спальню, улыбавшаяся, жена, - мужчины,  завтрак готов. Вставать и умываться!
       - Я уже! - спрыгнул вниз Алешка и убежал  на кухню. 
       - А я сейчас, -  поднявшись, чмокнул ее в щеку Николай.
       Когда чисто выбритый и с влажными волосами,  он вошел в зал (по выходным семья завтракала там), все были  в сборе: Алешка, с чинным  видом, сидел за столом,  накрытым  кружевной скатертью,  Рекс у  потрескивающего камина уже приступил к своему завтраку, состоявшему из миски,  сваренной на костях овсянки, а Оксана  раскладывала по тарелкам  золотистые блины,  стопка которых  исходила паром в центре.
       Здесь же, в глиняной  корчажке, снежно белела сметана, а сбоку пофыркивал только что вскипяченный чайник, рядом с которым стояла сахарница.
       Вскоре все с аппетитом уплетали  воскресный завтрак, особенно преуспевал Алешка.
       Съев очередной блин, со сметаной внутри, свернутый мамой в трубочку     и шумно запив его из чашки, он, улучив момент,  совал второй (без нее) своему, заползшему под стол приятелю, прикончившему овсянку.
       Родители  весело перемигивались и делали вид, что этого не замечали.
       - Так, какие  планы на дальнейшее? - поинтересовался Исаев по окончании трапезы.
       - Пойдем кататься на санках, ты обещал,- сказал  Алешка. 
       - Ну, коль обещал, пойдем, - взъерошил ему голову отец.
       После этого они с Оксаной убрали со стола, вымыв посуду, а затем вся семья,  одевшись, вышла сопровождаемая Рексом  из квартиры.
       Во дворе, под  зимним солнцем искрился снег, ветви берез прогнулись от инея, на одной  чирикала стайка снегирей, похожих на красные яблоки.   
       - Хруп-хруп-хруп, - засеменил  валеночками к  каретному  сараю сын,  отец неспешно пошагал сзади.
       Ну а Рекс, радуясь снегу, стал носиться по двору, изредка взлаивая.
       Затем был открыт замок,   на свет извлекли санки, на которые  Николай усадил Алешку, и все отправились в   находившийся по соседству парк.
       Там, на летней эстраде, играл  духовой оркестр, а по расчищенным от снега аллеям  гуляла публика. В разных их местах, в киосках торговали пирожками и горячим чаем, настроение у всех было праздничное.
       С   одной аллеи  вниз  полого уходил спуск, откуда  на  лыжах и санках, радостно  визжа,  скатывались детишки.
       Алешка со своими, тут же присоединился к ним, Рекс созерцал в сторонке, а родители, стряхнув снег, присели на одну из  скамеек.
       - Вот о таком мы и мечтали на войне, -  закурил папиросу Николай. - Просто не верится.
       - Давай не будем о ней, - прислонилась к мужу Оксана.
       К полудню,   вернувшись домой, пообедали, а вечером, Николай с Оксаной, оставив Алешку с Рексом на попечение  соседей, отправились в  кино, где   с удовольствием    посмотрели новый фильм «Встреча на Эльбе».
       Возвращались домой в свете ночных фонарей, спокойные и умиротворенные.
       На исходе следующего дня, Исаев доложил    начальнику управления полковнику Майструку план мероприятий  по розыску «Волка».
       С учетом же того, что  изученные материалы   позволяли сделать вывод о нахождении Шухевича на территории Львовской области,  включил в них  выход на     связи фигуранта с последующим их захватом и получением   информации о местах, где тот может укрываться.
       План   начальник (внеся некоторые дополнения) утвердил, после этого Исаев  приступил к его  реализации,  для чего собрал  оперработников отделения,  изложив тем суть  дела, ознакомил с материалами,  и поставив каждому конкретную задачу.
       Им в помощь была задействована служба  наружного наблюдения, разведчики которой получили дубликаты  необходимых  фотографий.
       В конце января  появился первый результат.
       Один из находившихся на связи у   лейтенанта  Михальского  агентов      сообщил, что видел в городе  тоже находящегося в розыске члена Центрального провода ОУН    Гасина (псевдоним «Лыцарь»). Он же назвал несколько адресов,  где тот может появиться.
       На одном из таких,  по улице  Богуславской  в доме дом 14 и был зафиксирован  фигурант, которого взяли под наблюдение.
       При выходе оттуда, оперативники попытались задержать «Лыцаря», но он, отстреливаясь, вскочил в проезжавший рядом трамвай,    пытаясь скрыться. Когда же попытка не удалась, сунул ствол пистолета в рот и застрелился.
       - Как же так, мать вашу!? - разорялся в своем кабинете Исаев, когда те доложили о случившемся. -  Три здоровых лба не смогли живым взять этого плюгавого (убитый на рыцаря  не тянул, был щуплым и малорослым).
       - Виноваты, товарищ майор,- развел руками старший, по фамилии Осмачко, а остальные двое потупились.
       - Что при нем обнаружили?  - усевшись за стол и остывая,  показал   начальник на стулья.
       Осмачко  молча выложил  перед ним на стол пистолет «зброевку» с запасной обоймой, паспорт на имя Буряка Тараса Степановича и  кожаный бумажник.
       В одном из  его отделений, помимо крупной суммы денег и нескольких облигаций,   находилась фотография    симпатичной женщины. «Саше от Оли.1946 год» значилось на обороте.
       - Хоть что-то, - сказал Исаев,  внимательно ее разглядывая. -  Хозяев квартиры куда приходил этот «Лыцарь» задержали? (вскинул на оперативников глаза).
       - Так точно. Хозяйка некая Савицкая, - доложил Осмачко.  - Кроме того, соседка по дому, Махно, сообщила, что убитый    навещал ее и раньше. - Вот объяснение (достав из папки,  протянул начальнику лист бумаги).
       Исаев, пробежав его глазами, на минуту задумался, после чего встал и извлек из сейфа розыскное дело.
       Полистал его, найдя нужную закладку, а затем, вернувшись к столу,  прочел вслух оперативную справку.
       Из нее следовало, что Савицкая  дочь священника села Конюхи Стрыйского  района Дрогобычской  области,  в котором по оперативным данным, в мае-июне 48-го года укрывался  Гасин. По этому поводу состоялась чекистская операция, которая результатов не дала, обоим удалось скрыться.
       - Таким образом, с   Савицкой нужно плотно поработать -  констатировал майор. - И выяснить, кто такая Оля.  Ты, Осмачко, старший.
       -  Понял, -  ответил капитан. - Разрешите выполнять?
       -  Выполняйте.
       На вторые сутки непрерывного допроса именуемого «конвейер», подследственная  стала давать показания  и рассказала, что на фотографии жена убитого - Ольга Гасин, имеющая фиктивный паспорт на имя Анны Бодьо, занимающаяся во Львове подбором явочных квартир для мужа и Шухевича.
       - Ну вот, уже лучше, - ознакомившись с протоколом, сказал  по этому поводу Исаев. - Ведь можете, когда хотите, а  Опрышко?
       - Ну, дак, - пожал плечами старший лейтенант.
       Этим же днем н наружная разведка  вместе с милицией, получив дубликаты фотографии Гасин-Бадьо, были ориентирована на ее розыск. 
       Спустя месяц он увенчался успехом,  жену убитого «Лыцаря» задержали, на одной из львовских улиц, поместив в следственный изолятор. 
       На первичных допросах она  сообщила только общие сведения о муже, назвала линии связи, по которым контактировала с ним лично, но   показаний о месте нахождения других членов Центрального провода, их встречах и связных не дала.
       А в конце мая в УМГБ Львовской области, в числе других, из республиканского министерства поступила  специальная ориентировка с приложением фотографий личных связных Шухевича, подготовленная Управлением 2-Н. Таковыми значились:
       - «Анна» - Дидык Галина Томовна, 1909 года рождения, уроженка села  Шибалин Бережанского района Тернопольской области, со средним образованием, украинка, незамужняя. В описании внешности указывалось: «Выше среднего роста (165-170 см), худощавая, темная шатенка, лицо продолговатое, смуглое, с румянцем, глаза темно-серые, брови черные, широкие дугообразные, нос... широкий у основания... зубы большие, ровные... на средине левой или правой щеки имеет родинку - розоватое пятно размером 5-8 мм, волосы темно-русые, сплетает и укладывает вокруг теменной части головы, шея короткая, туловище щуплое, узкобедрая, движения энергичные, ходит быстро, шаг короткий. Разговаривает чисто по-украински с галицийским акцентом. В совершенстве владеет польским языком;   
       - «Роксолана» - Илькив Ольга Фастовна, 1920 года рождения, уроженка города Стрый Дрогобычской области, украинка, с незаконченным высшим образованием, нелегалка.
       Внешность: «Низкого роста (до 160 см), худая, темная блондинка, волосы подстригает, лицо овальное, глаза голубые, брови короткие дугообразные, нос короткий, прямой тонкий... подбородок округленный, выступает немного вперед, в движениях спокойная;
       - «Дарка» - Гусяк Дарина Юрьевна, 1924 г. р., уроженка г. Трускавец Дрогобычской области, со средним образованием. В описании внешности указывалось: «Высокого роста (до 175 см), худощавая, тонкая, плечи опущенные, шея длинная, брюнетка, носит косу, лицо длинное, симпатичное, лоб высокий, ровный, глаза темные, брови широкие дугообразные, нос длинный, тонкий, рот небольшой с приподнятыми углами, губы тонкие, подбородок угловатый...»
       Ориентировка явилась основанием для дополнительных  допросов Гасин и Савицкой, которые показали, что знают  Дидык и Гусяк, как связных Шухевича,    назвали места, где встречались с ними, а также ряд других лиц, представлявших оперативный интерес.
       Указанные места тут же были взяты под наблюдение, за появлявшимися там установлена слежка, разработка набирала обороты. В ее ходе, помимо прочего, было установлено, что Шухевич, в силу ухудшения здоровья,  пользовался услугами двух львовских врачей, подозревавшихся в связях с  оуновским подпольем.
       За ними установили  оперативный контроль, агентура из числа медиков получила необходимые фотографии, а в управлении, усилив отделение Исаева, организовали опергруппы, перекрывшие  городские окраины на маршрутах Львов-Ходоров, Львов - Стрый, Дрогобыч-Станислав.
       Однако, как  порой случается, долгожданная информация поступила, откуда ее не ждали.   
       Морозным январским утром, Исаев, выслушав доклады старших групп, работавших на маршрутах,  готовил справку для руководства.
       Внезапно зазуммерил  внутренний телефон.
       - Слушаю, - снял  он трубку.
       Докладывал дежурный  по управлению, сообщивший, что из Львовского горотдела милиции позвонили в отношении некой гражданки  Кутовой, явившейся туда с повинной и желавшей сообщить  о националистическом подполье.
       - Понял, выезжаю, - ответил майор, вернув ее на место.   
       Вскоре его  служебная «Победа»  остановилась у горотдела, хлопнула дверца и  майор, взбежав  по ступенькам, открыл входную дверь.
       Пройдя  пустынным вестибюлем,   подошел к окошку дежурного, раскрыв перед тем служебное удостоверение.
       - Вас ждут на втором этаже в  одиннадцатом кабинете, -  пробежал его глазами офицер.
       Когда Исаев вошел в нужный кабинет, там находилась   молодая женщина под охраной лейтенанта.
       - Можете быть свободны, - сказал  ему, а когда офицер вышел, присел  за стол напротив.
       - Я майор госбезопасности Исаев, внимательно вас слушаю.
       Женщина щелкнула застежкой ридикюля,  вынула оттуда газетную вырезку и протянула  майору.
       Это был опубликованный месяц назад в республиканской прессе, приказ Министра государственной безопасности Украины, об   амнистии  всех членов ОУН, а также бойцов УПА, которые выйдут из подполья и добровольно явятся с повинной.
       -  Понятно (вернул ей вырезку майор). И кто же вы такая?         
       - Меня зовут Елена Кутовая, - последовал ответ.  -  До 48-го года я сотрудничала с органами МГБ, а затем под влиянием близкой  подруги  Дарины Гусяк, прекратила,  уйдя в подполье.
       «Так это ж «Дарка!»  - щелкнуло в голове чекиста, но лицо осталось бесстрастным.
       - Гусяк   личная связная     Шухевича, -  между тем продолжила Кутовая. - И я готова вам ее сдать на определенных  условиях.
       - Каких?
       - Вы амнистируете моего брата, состоявшего в УПА, он находится под следствием.
       - Хорошо, - выдержав паузу, ответил, ответил майор. - Но для этого нужно проехать к нам, оформить явку с повинной  и   все предметно оговорить. Вы как, не против?
       - Нет, - встала со стула  Елена.
       После этого они вместе вышли из кабинета и спустились вниз,   где  Исаев сообщил дежурному, что забирает посетительницу с собой.
       - Распишитесь в передаче,- подвинул тот ему в окошко журнал.
       Вскоре они сидели в кабинете майора, где тот оформил явку с повинной в отношении Кутовой,  а также  запротоколировал   показания, в которых значилось, что через двое суток, в  квартире тетки по улице Ленина 5/2 у нее назначена встреча с Гусяк.   
       - Ну, вот и отлично,- сказал Исаев, когда Елена  подписала документы, вслед за чем нажал вмонтированную  в стол  кнопку.
       Через минуту  в кабинет вошел Михальский, которому майор поручил напоить гостью чаем,  и  опекать пока вернется, а сам, положив бумаги в папку, отправился к руководству.
       Выслушав его доклад  и прочтя  явку с протоколом, начальник управления    Майструк воодушевился. Будучи  не так давно назначенным на должность, он мечтал показать класс работы. Тем более, что дело стояло на контроле у Абакумова.
       Но его ход курировал начальник  управления 2-Н   МГБ Украины,   генерал-майор  Дроздов (по совместительству замминистра), которому следовало докладывать обо  всех значимых мероприятиях, для участия в них республиканских коллег.
       Пока осмысливая все «за» и «против» Майструк  расхаживал по паркету, Исаев предложил  захватить Гусяк своими силами.
       - Одного вы уже захватили, имея в виду  убившего себя «Лыцаря»,  -  нахмурился полковник. - До сих пор икается.
       - Эту я  возьму лично и живой,  - заверил Исаев.
       - Ну, смотри, Николай Иванович, сам напросился, - принял решение начальник управления.
       Спустя два дня, третьего марта, по указанному Кутовой адресу, выехала опергруппа, возглавляемая  майором.
       Предварительно, на агитационном участке, против дома, был выставил наблюдательный пост, у подъезда, под видом домохозяйки, с сумкой в руках,  прогуливалась одна из разведчиц.   
        В 15.40 в подъезд вошла женщина, по приметам схожая с Гусяк, а спустя час вышла оттуда  вместе с Кутовой.
        Пройдя по тротуару вдоль улицы и о чем-то беседуя, они зашли в  трикотажный магазин на площади Мицкевича, где приценились к товарам, затем вышли оттуда и попрощались.
        Вслед за этим Гусяк села  в подошедший трамвай, шедший в сторону железнодорожного вокзала, а когда стала выходить из него на улице Набайки, рядом притормозил  автомобиль
        Оттуда  выскочили Исаев с Осмачко, зафиксировав связную с двух,  сторон, после чего  хлопнули дверцы, и машина с урчанием отъехала от остановки.
        - Сидеть тихо, МГБ, -  защелкнул Исаев на запястьях женщины наручники, а Осмачко  стал шарить у нее в карманах.
        Когда из  правого был извлечен  пистолет, Гусяк  задергалась и  попыталась зубами куснуть воротник  кофты.
        -  А вот этого не надо, - придержал ей голову  майор, после чего рванул ткань, в ладони блеснула  ампула.    
        - У- у-у! - завыла та по-волчьи.
        - В управление,- сунул тот ампулу в карман, Михальский развернул  автомобиль, и тот покатил обратно.
        О задержании   связной Шухевича Майструк по «вч»  связи тут же лично доложил   в Киев  Дроздову. 
        - Что за самодеятельность? Почему не поставили меня в известность? - выразил недовольство генерал.
        - У нас практически не было времени,- ответил  Майструк.
        -  Благодарите Бога, что операция прошла удачно. Все. Ждите. Вылетаю.
        Гусяк, в это время,   еще раз тщательно обыскали, вызвав разведчицу, а затем поместили в  одну из камер внутренней тюрьмы. 
        После разговора с Киевом, для первичного допроса, туда спустился Майструк вместе с Исаевым.
        Камера была обычной для таких мест: с  решетчатым вверху, едва пропускающим дневной свет  окошком, привинченным к полу деревянным столом с  двумя такими же табуретами, нарами в углу и парашей при входе.
        Задержанная сидела на нарах, подтянув  к лицу колени.
        - Вот мы и встретились, «Дарка», - сказал начальник управления, когда за ними      закрылась глухая, обитая железом дверь, а сапоги охранника удалились по коридору. 
        - Век бы вас не видеть,- злобно прошипела Гусяк, прожигая чекистов глазами и не меняя позы.
        - Зря, вы так, - уселся полковник  на один из табуретов (Исаев на второй). Для таких, как вы, это неизбежно. Ну, так что, поговорим?
        - О чем?
        - Вы связная Шухевича. Где он скрывается?
        - Так я вам и сказала, - опустив ноги на пол, процедила задержанная сквозь зубы. - Пытать будете? Давайте. Я готова.
        - Можем и это - согласно кивнул  Майструк. - Но лучше договориться полюбовно. Вы нам Шухевича, а мы вам полную амнистию. Женщина вы молодая, красивая, только жить да жить.
        - Плевала я на  вашу амнистию, - скривила губы «Дарка». - А будете пытать,  перегрызу себе вены на руках или разобью голову о стену.
        «А ведь разобьет сука, - подумал про себя полковник.- Знаю я таких  идейных.
        В отличие от Исаева он служил в органах  с начала тридцатых, не раз лично выбивал показания  из      врагов народа   и был неплохим психологом.
        Сидевший  же молча майор, допросов   с применением  так называемых   «специальных мер», вообще не одобрял и никогда в них не участвовал.
        Одно дело проводить операции по зачистке, ликвидировать или захватывать врагов и совсем другое, мордовать их в камерах.
        В конечном итоге допрос ничего не дал, Гусяк сидела с отрешенным видом, и на вопросы не отвечала.
        - Ну, хорошо, - встал  начальник с табурета. - Подумайте над  моим предложением, у вас теперь много времени.
        Глаза «Дарки»  смотрели в пространство,  ничего не выражая.
        Затем,  поднявшись наверх, Майструк вместе с Исаевым отправились на аэродром, встречать Дроздова.
        Тот прилетел вместе с заместителем - подполковником Шорубалко и сразу же поинтересовался результатами допроса.   
        - Молчит, Виктор Александрович, - доложил Майструк. - Явная фанатичка.
        - А кто брал?   Снова ты, Исаев?
        -  Я, товарищ, генерал, - сделал шаг вперед майор.
        -  Ну-ну, - одобрительно  прогудел тот, после чего все сели в машины и покинули аэродром.
        В управлении  высокие начальники повторно допросили Гусяк,  с теми же результатами.
        - Точно фанатичка, - констатировал  Дроздов, - и никакие методы допросов тут не пройдут. Нужна внутрикамерная разработка. 
        - У меня то же мнение, -  добавил  Шорубалко. -  Владимир Федорович (обратился к Майструку), как у тебя с  хорошей наседкой?*
        - Есть такая, псевдоним «Роза», в прошлом активная участница  бандподполья. Завербована  два года назад, имеет необходимый опыт.
        - Срочно организуй с ней встречу,- сказал генерал. - Начинаем действовать.
        Этим же вечером, на явочной квартире в городе, такая состоялась.
        «Роза»  была на пять лет старше Гусяк,  имела университетское образование, а также владела польским и немецким.
        Для начала  агенту сообщили о  предстоящей  задаче, а также охарактеризовали объект, затем озвучили подготовленную легенду.
        Согласно ей, проживая после войны в Берлине, а потом Вене, «Роза» познакомилась   там с известными украинскими националистами, хорошо знает Шухевича и его семью, а месяц назад была арестована за сотрудничество с иностранной разведкой, по заданию которой осуществляла связь между заграничным центром ОУН в Мюнхене и его Проводом на Украине.
        Все это предлагалось сообщить Гусяк  под благовидным предлогом, а затем усилить, для чего создать у нее мнение о том, что находясь в тюрьме, «Роза» имеет связь с волей. Ну а далее натолкнуть на мысль, передать  Шухевичу через сокамерницу, известие о своем аресте и грозящей ему опасности.
        - Для  естественности вашей встречи, - инструктировали агента чекисты, - вам имитируют побои и поместят в санитарный блок. Туда же  доставят на обследование Гусяк.
        - Она что, больна? - поинтересовалась  «Роза».
        -  У нее появится недомогание.
        На следующее утро, после завтрака,  состоявшего из овсянки с комбижиром, ломтя хлеба и чуть сладкого чая, у Гусяк поднялась температура, начались боли в животе, а потом рвота.
       Бдительная охрана тут же вызвала врача, констатировавшего пищевое отравление.
       - Нужно промывание желудка,   - констатировал тот, после чего больную  доставили в санитарный блок. Там  ей оказали  первую помощь, а затем врач определил постельный режим до выздоровления.
       Когда температура спала, а состояние  нормализовалось, «Дарка»  увидела на соседней  койке женщину.
       На голове у той белела повязка, лицо носило следы побоев.
       - Вас били? - спросила у нее Гусяк.
       - Тебя, видно, тоже,- последовал ответ.
       - Нет, у меня пищевое отравление.
       - Тут это в порядке вещей,- бледно улыбнулась соседка. - Кормят, врагу не пожелаешь.
       - Вы давно здесь?
       - Больше месяца.
       - А за что попали?
       - Слушай, товарка, много спрашиваешь. Ты не подсадная?
       - Нет, что вы? Просто интересуюсь.
       На этом разговор прекратился, а спустя полчаса соседка  взяла с тумбочки  кружку, подвинулась к стене и отстучала в нее череду звуков.
       Затем прислушалась (донеслись ответные). Длились они пару минут, а потом стихли.
       - Чего пялишься? (взглянула на Гусяк). - Никогда не видела?
       - Н-нет.
       - Да ты совсем сырая. 
       В полдень им принесли обед, состоявший из чечевичной похлебки,  куска хлеба и чая, а когда санитар унес посуду и  дверь блока заперли, «Роза», закинув за голову руки,  продекламировала

       ;ber allen Gipfeln 
       Ist Ruh, 
       In allen Wipfeln 
       Sp;rest du 
       Kaum einen Hauch; 
       Die V;gelein schweigen im Walde. 
       Warte nur, balde 
       Ruhest du auch…   

       - Что это? - удивилась соседка.
       - «Песнь странника»  Гете, девочка.
       - Ты немка?
       -  Фольксдойче.
       И,  чувствуя, что настал удобный момент, агент рассказала   свою легенду.
       С учетом  всего предшествующего, Гусяк  ей  поверила и сообщила о себе правду. А кроме того обратилась за помощью  в передаче  на волю   записки для Шухевича и находившейся при нем связной Галины Дидык    о своем провале. 
       Поколебавшись, «Роза» согласилась.
       На следующий  день записка  ушла, по контролируемому чекистами каналу.
       Адресатом в ней значилась некая  Наталья Хробак из села Белогорщи, в нескольких километрах  от областного центра.
       Срочно началась подготовка операции по захвату «Волка».
       Ее возглавил прилетевший к тому времени во Львов  генерал-лейтенант Судоплатов - руководитель бюро по разведке и диверсиям МГБ СССР, тут же  создавший оперативный штаб, куда вошли Дроздов с Майструком  и начальник Внутренних войск МГБ Украины  Фадеев.
       План операции  включал использование в ней  оперативных резервов  этих войск, сил Украинского погранокруга, а также Львовской милиции, с блокированием села, прилегавших к нему хуторов, западной окраины  поселка Левандувка и лесного массива. 
       Главным объектом значился дом Натальи Хробак на восточной окраине Белогорщи, следующими определили прилегающие усадьбы.
       В семь утра пятого марта, штаб находился в передвижной радиостанции на восточной окраине, откуда был дан сигнал о начале операции.
       К указанному времени Белогорщу, насчитывавшую полторы сотни дворов,  вместе с прилегавшим к ней лесным  массивом, оцепили подвижные группы, в необходимых местах выставили заслоны.
       Дом Хробаков   блокировала чекистско-войсковая группа возглавляемая подполковником Шорубалкой.
       Когда же   часть  вошла туда, выяснилось, что хозяйка отсутствует, а ее младший брат  пытался сбежать, но был пойман. Его  тут же допросили, предъявив фото  Галины Дидык, в которой подросток опознал жившую у его тетки  домработницу Стефу.
       Группа тут же переместилась к ее дому  в центре села, окружила и приступила к действиям.
       Открывшую дверь Дидык, обезвредили, а   прятавшийся   на втором этаже Шухевич  оказал    сопротивление, убив одного из оперативников. Когда же был ранен автоматной очередью, пальнул  себе в висок из пистолета.
       Произведенный на месте  обыск, дал существенные результаты.
       В тайниках  дома  обнаружили шифры с кодами для переписки с  Бандерой, а также руководителями  подполья западных областей Украины; записную книжку с явками и паролями для встреч со связными и членами провода ОУН; секретная инструкция «ОСА-1» для руководящего состава, на случай войны между СССР, США и Великобританией; перечень указаний для легализовавшихся  оуновцев, работающих в советских государственных учреждениях; инструкции об организации информационной службы в городах и селах с задачей выявления агентуры органов МГБ, а также  сбора разведданных для иностранных разведок.
       Обнаружили также печати и штампы советских  учреждений, химикаты для тайнописи, печатную машинку, фотокамеру с отснятыми пленками и изрядную сумму денег.
       В этот же день в Москву, на имя Абакумова,  от Судоплатова  ушла  шифрограмма, где сообщалось о ликвидации «Волка».
       С организованным националистическим подпольем на Украине было покончено...

Глава 8. Розыск и захват Кука

- Как вы смотрите на то, чтобы получить более ответственный участок работы? - спросил Министр,  прохаживаясь по залитому солнечным светом, просторному кабинету.
       За его окнами вдали  синел Днепр,  со стороны Лавры  доносило колокольный звон.
       - Вам виднее, товарищ генерал-лейтенант, -  встал из-за приставного стола Исаев.
       - На прежнем месте вы проявили себя достойно, - продолжил хозяин кабинета. - Вас рекомендует  генерал Дроздов, начальником отделения в свое управление. Заниматься будете  розыском и захватом Кука.
       - Понял.
       - В таком случае я подписываю приказ,  на обустройство три дня, в понедельник быть  на службе. Кстати,  в «хозо»  получите ордер на  квартиру.
       Когда вернувшись поездом  во Львов, Исаев заехал в управление, дежурный сообщил,  что его ждет начальник.
       - Ну что же, Николай Иванович, поздравляю, - встал навстречу Майструк, как только майор  поднялся к нему в кабинет. -  Вот, ознакомься (протянул шифрограмму).
       Там значилось, что приказом  Министра, с сегодняшнего дня, Исаев  назначен начальником 1-го отделения   управления 2-Н,  МГБ Украины.
       -  Когда приступаешь к работе?
       -  В понедельник 
       -  Добро, сдавай дела и готовься к переезду.
       На следующий день, сдав их в канцелярию, Николай организовал прощальный ужин для сослуживцев, а  те вскладчину подарили ему телевизор «КВН».
       Утром, по трассе Львов-Киев,  катил  мотоцикл, за ним, груженая мебелью и вещами, полуторка.
       Двухкомнатная квартира находилась на третьем этаже ведомственного дома на Крещатике и была со всеми удобствами.
       - Ура! - пробежался по ней Алешка, за которым цокал когтями Рекс.
       Первый рабочий день  в министерстве, начался в кабинете Дроздова. 
       - Как устроился  на новом месте?   пожал он руку  майору  и кивнул на стоящий сбоку стул.
       - Спасибо, Виктор Александрович, - присел Исаев. - Все нормально.
       После этого генерал вызвал к себе сотрудников отделения, с которыми  предстояло работать, и представил   нового начальника.
       Было их шестеро, двое много старше Николая.
       Это наши ветераны -  перехватил   его взгляд Дроздов. - Подполковник Никитенко и майор Нечай.  Возможно, имеются вопросы? -  обвел глазами оперативников. - В таком случае все свободны.   
       - Ну, а теперь вернемся к нашим баранам, -  сказал Исаеву, когда все вышли. - С Шухевичем мы  разобрались, хотя и не совсем так, как хотелось, теперь дело за Куком. Вот, ознакомься (вынул из лежавшей на столе папки и протянул майору бумагу).

       «От Бюро информации
       Украинского Главного
       Освободительного Совета

       Бюро информации УГОС (УГВР) уполномочено проинформировать кадры подполья и весь украинский народ о том, что после смерти славной памяти  генерал-хорунжего УПА Романа Шухевича-Лозовского-Чупринки должность Председателя Генерального Секретариата УГВР и Главного Командира УПА взял на себя полковник УПА Василь Коваль. (На Украине, 8 июля 1950 г. Бюро информации Украинского Главного Совета.)»  значилось в документе.
       - Так Коваль,  это же один из псевдонимов Кука?- прочел ее майор. 
       - Вот именно. После смерти Шухевича он принял на себя командование остатками подполья.  Кстати, что о нем знаешь? 
       - Только то, что было в деле по розыску «Волка», ну и еще из ориентировок. 
       -  Немного. Значит так, - продолжил замминистра. - Теперь твоя главная задача розыск и захват Кука. Но, предупреждаю, живого. С мертвого с него, как с козла молока.
       Ты меня понял?
       - Понял, товарищ генерал.
       - В таком случае отправляйся  в отдел и   получи  у  Никитенко  розыскное дело  «Барсук». Он  по нему давно работает. Завтра утром доложишь мне свои соображения. 
       - Разрешите выполнять?
       - Удачи,- ответил замминистра.
       Спустившись этажом ниже, Исаев проследовал по ковровой дорожке   в левое крыло здания и  вскоре сидел в своем новом кабинете.
       Он был чуть больше прежнего, с портретом  Дзержинского  на стене, трофейным немецким сейфом и напольными часами с боем, при входе.
       Усевшись за рабочий стол, Исаев полистал справочник министерства,  после чего снял трубку внутреннего телефона и пригласил к себе Никитенко с делом.
       - Разрешите? - открылась через пару минут, обитая черным дерматином дверь.
       - Заходите, Александр Иванович, присаживайтесь.
       Подполковник положил перед ним два  тома розыскного, с синими штампами   дела, и уселся  на стул сбоку.
       -  Давно по нему работаете? -  кивнул  Исаев  на глянцевую обложку.
       -  С ноября 43-го.
       -  Получается после освобождения Киева?
       -  Получается, - вздохнул подполковник.
       -  А почему так мрачно?
       -  Очень уж этот Кук мне крови попортил. Имею за него два выговора. А вашего предшественника, вообще сняли.
       -  Соболезную, - откашлялся в кулак Исаев (перспективы не радовали). -  Для начала расскажите подробно об объекте и ходе розыска.      
       -  Ну что сказать? - поднял  набрякшие веки Никитенко. -   Кук, это его настоящая фамилия, зовут Василий Степанович. Псевдонимы «Лемеш», «Коваль», «Юрко», «Медведь» и еще десяток.
       Родился этот деятель 11 января 1913-го  в селе Красное, Львовской области, тогдашней Австро-Венгрии.  Обучаясь на юридическом   факультете Люблинского университета, познакомился с их главным упырем Бандерой.
       До тридцать девятого года, за участие в украинском националистическом движении,   трижды арестовывался поляками,   а когда Западная Украина   вошла в состав СССР, перешел на нелегальное положение
       С началом Второй мировой войны,   как член Центрального руководства ОУН,     возглавлял Восточный краевой провод «Схид» и одновременно являлся командующим группы УПА «Пивнич».
       По указанию  Бандеры создал нелегальную и отлаженную для работы типографию,   написав  и размножив популярную брошюру о правилах конспирации.      Затем организовал мастерскую по изготовлению взрывных устройств с часовым механизмом.
       В подполье считается большим спецом по организации  их применения. 
       - Разносторонний гад, -  пробормотал Исаев.
       - Точно, - согласился Никитенко  и продолжил.
       - В 1942-м,  возглавил Южный краевой провод ОУН с центром в Днепропетровске, а позже и Киевский, создав  на территории  этих областей  разветвленную  националистическую сеть, сотрудничавшую с Абвером и гестапо.
       По мере отступления немецких войск из восточной Украины, Кук оказался на Волыни, где остался после окончания войны,   продолжая   подрывную деятельность против советской власти.
       Ну а после ликвидации Шухевича, принял на себя его обязанности, - закончил докладывать подполковник.
       - И какие действия в отношении него предпринимались?
       - Сбор агентурных сведений, захват и перевербовка связников, установление  мест укрытия, а также чекистско - войсковые операции.
       Весной этого года мы получили информацию о том, что Кук  скрывается на стыке Львовской, Тернопольской и Станиславской областей. Это место им было выбрано не случайно.
       - Почему? - закурив папиросу, протянул   Исаев  подполковнику открытую коробку «Казбека»,  - угощайтесь.
       - Спасибо,- отказался тот,- я бросил. 
       - В таком случае продолжайте.
       - Стык покрыт   лесными массивами, по которым можно уходить в любую из них, затрудняя нам координацию.
       Весной этого года, от доверенного лица  были  получены сведения о нахождении Кука в  Черном лесу, вместе с повстанческим отрядом. Причем с  точной привязкой к месту.
       Мы  тут же организовали облаву и в результате боестолкновения уничтожили практически всех  уповцев*, в том числе личного телохранителя Кука,  «Муху». Сам же  он словно сквозь землю провалился.
       - М-да, - ткнул в пепельницу окурок майор, когда Никитенко  закончил.- Невеселая картина.
       - Чего уж веселее, - снова вздохнул тот.
       После этого Исаев  отпустил  подполковника, а сам занялся изучением материалов, делая из них авторучкой  выписки.
       - Ну как, вошел в курс дела? - спросил его  на следующее утро  Дроздов.
       - Вошел.
       - Какие имеешь предложения?
       - Для начала хочу   встретиться с агентурой, работающей по Куку и составить собственное представление.
       - Не возражаю.
       - Затем проработать вопрос о  внедрении  нашего человека в его окружение. Дальше, по обстоятельствам.
       - Ну что же, встречайся, прорабатывай  и  внедряй, - подумав с минуту, согласился замминистра. - Доклад у меня,  каждый понедельник. 
       Началась кропотливая работа: Исаев встречался с наиболее ценной агентурой из числа бывших оуновцев, выезжал на места для проверки поступающих оттуда, заслуживающих внимания сигналов, обобщал и анализировал  полученную информацию.
Дома  бывал от случая к случаю, часто ночевал в кабинете.
       В начале следующего года обозначились первые результаты.
       На  конспиративной квартире в Виннице, был захвачен руководитель Подольского краевого провода  Василий Бей (псевдоним «Улас»), имевший деловые встречи   с Куком.  Исаев, срочно выехав туда,  провел его вербовку.
       После этого ее закрепили,   а   Бея отпустили, дав задание  установить контакт  с  главным командиром УПА, а затем вывести на него чекистов.
       Однако надежды не оправдались.
       Вернувшись в лес, Бей сообщил Куку  о своей вербовке и полученном от чекистов задании.
       Последствий для него это не имело, поскольку по канонам ОУН, лица,  явившиеся с повинной, репрессиям не подвергались.
       Новый  курирующий замминистра  (Дроздова к тому времени перевели в Москву),   объявив Исаеву выговор с формулировкой «за утрату бдительности». Тот воспринял его как должное и продолжил работу.
       К осени, по делу  снова возникли перспективы: чекисты задержали эмиссара закордонного провода ОУН  Васыля Охримовича, вместе с радистом, заброшенных с помощью американцев, для налаживания контактов с подпольем.   После активной обработки те согласились  на сотрудничество.
       - Как думаешь  это использовать? - поинтересовался  замминистра  у Исаева  по результатам доклада.
       - Через Охримовича выйду на Кука, как   связник эмиссара встречусь  с ним  в обусловленном месте и со своими оперативниками проведу захват. 
       - М-м-м,- пожевал губами генерал. В отличие от Дроздова он не любил самостоятельных решений и предпочитал советоваться с Москвой.
       -  Ты пока свободен (забарабанил пальцами по столу), а я подумаю.
       Майор взял со стола папку с документами, встал и вышел из кабинета.
       Замминистра же созвонился с московским куратором, изложив  суть вопроса.
       Тот долго сопел в трубку, а потом высказался за проведение радиоигры.
       - Запеленгуете радиопередатчик, определите место, вслед за чем проведете чекистско-войсковую операцию. Так что, нечего мудрить и искать на задницу приключений.
       - У меня то  же мнение, - поддакнул замминистра.
       - В таком случае, удачи, - сказали на другом конце провода и положили трубку.
       Он опустил на рычаг свою, просмотрел лежавший на столе свежий номер «Правды», а потом нажал кнопку селектора, - зайди.
       Когда же Исаев снова появился в кабинете, озвучил мнение Лубянки, выдав за свое.
       - Но…   
       - Никаких но! - повысил голос  начальник. - Выполняйте. Жду результатов.
       - Слушаюсь, - отвердел скулами майор. 
       По опыту он знал, что в условиях пересеченной, да к тому же лесной местности, пеленгация маломощного передатчика  требует значительных усилий. К тому же подобные войсковые операции, как правило, заканчиваются трупами. 
       Руководству же требовался живой Кук.
       Но выбирать не приходилось. Приказы не обсуждаются.
       Через  трое суток для пеленгации все было готово.
       Первый сеанс связи прошел успешно, дав вероятное место выхода  искомого передатчика, для точного нужны были, как минимум, еще два.
       Но, увы,  на очередной, радист Кука не вышел, замолчал.  Игра, едва начавшись,  провалилась.
       Москва по  этому поводу выразила недовольство, а  заместитель  на совещании  у Министра  устроил  Исаеву разнос, обвиняя в срыве операции.
       -  Зачем же так, -  осадил  его генерал-лейтенант.  - Захват  зарубежного эмиссара с его последующей вербовкой,  заслуга Исаева.  А проведение радиоигры, насколько знаю,ваша инициатива.
       -  Моя, но согласованная с Москвой (блудливо забегал глазами заместитель).
       - Для чего в таком случае валить с больной головы на здоровую? Ну да ладно, в нашем деле без проколов не бывает. Что планируете по делу дальше, товарищ Исаев?
       - Думаю пойти  по тому пути, что  предлагал, но в несколько измененном варианте, - встал майор со своего места.
       -  Конкретней.
       - Через близкие связи Кука,  выходить на его захват  силами оперативников.
       - Вы имеете в виду Охримовича?
       - Теперь нет, товарищ министр. После неудачной радиоигры, он отказался  от сотрудничества
       - И я бы отказался, - хмыкнул тот. - Кук заподозрил эмиссара в  предательстве.
       - Полагаю да. 
       - Ну что же, - повертел  министр в пальцах синий карандаш. - Работайте в этом направлении. А курировать  вас теперь будет  генерал-майор Поперека.
       - Слушаюсь, - привстал  с седой головой замминистра,   отстраненный  же, налившись краской, потупил глаза. 
       После окончания совещания  Поперека пригласил Исаева к себе, и они выработали новый план действий.
       А на следующий день,  как гром с ясного неба, прозвучало, переданное по радио   сообщение  Левитана*:
       «Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза, Совет Министров СССР и Президиум Верховного Совета СССР с чувством великой скорби извещают партию и всех трудящихся Советского Союза, что 5 марта в 9 часов 50 минут вечера, после тяжелой болезни скончался Председатель Совета Министров Союза ССР и  Секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Иосиф Виссарионович Сталин…»
       Страна погрузилась в четырехдневный траур, во время похорон, с трибуны    мавзолея выступил Берия*.
       « Дорогие товарищи, друзья!   (сказал из-под черной шляпы, блестя очками).
Трудно выразить словами чувство великой скорби, которое переживают в эти дни наша партия и народы нашей страны, всё прогрессивное человечество.
       Не стало Сталина - великого соратника и гениального продолжателя дела Ленина. Ушел от нас человек, самый близкий и родной всем советским людям, миллионам трудящихся всего мира.
       Вся жизнь и деятельность Великого Сталина является вдохновляющим примером верности ленинизму, примером самоотверженного служения рабочему классу и всему трудовому народу, делу освобождения трудящихся от гнёта и эксплуатации.
       Великий Ленин основал нашу партию, привел её к победе пролетарской революции.
       Вместе с Великим Лениным его гениальный соратник Сталин укреплял большевистскую партию и создал первое в мире социалистическое государство.
       После смерти Ленина Сталин почти тридцать лет вёл нашу партию и страну по ленинскому пути. Сталин отстоял ленинизм от многочисленных врагов, развил и обогатил учение Ленина в новых исторических условиях.
       Мудрое руководство Великого Сталина обеспечило нашему народу построения социализма в СССР и всемирно-историческую победу советского народа в Великой Отечественной войне. Великий зодчий коммунизма, гениальный вождь, наш родной Сталин вооружил нашу партию и народ величественной программой строительства коммунизма.
       Товарищи! Неутолима боль в наших сердцах, неимоверно тяжела утрата, но и под этой тяжестью не согнётся стальная воля Коммунистической партии, не поколеблется её единство и твёрдая решимость в борьбе за коммунизм.
       Наша партия, вооружённая революционной теорией Маркса - Энгельса - Ленина - Сталина, умудрённая полувековым опытом борьбы за интересы рабочего класса и всех трудящихся, знает, как вести дело, чтобы обеспечить построение коммунистического общества».
      - М-да, сказал утром пятого дня  Поперека, кивнув Исаеву на стул, когда тот зашел  в кабинет для очередного доклада. - Страну ждут большие перемены.
Ты  в органах давно? (вскинул на  подчиненного глаза).
      - С 43-его, товарищ генерал.
      - В таком случае тебе легче. А теперь к делу.
      Через несколько дней по одной из лесных дорог близ Каменец-Подольского, подрагивая на  рытвинах, скрипела телега.
      На седелке* подергивал вожжами дядько в крестьянской свитке, за ним  свесили ноги по бокам   еще трое, в полувоенном обмундировании,  петлюровках  с трезубцами и шмайсерами  наизготовку.
      Вся группа была агентами МБГ.
      Старшего звали   «Партизан», его спутников   «Лель»  и   «Мацько», возницу  просто «Дядько».
      Партизан  сотрудничал с органами  три года, Лев и Мацько чуть меньше, все в прошлом служили в УПА, а теперь обеспечивали себе жизнь смертью бывших соратников.
      Через пару километров дорога  вывела к старому карьеру, где до войны добывали гранит, теперь брошенному и забытому.
      - Тпру, - натянул  Дядько вожжи, лошадь, всхрапнув, остановилась.
      Остальные  слезли на землю,    достали из телеги   два  туго набитых  брезентовых мешка  и немецкую  зеленую  канистру,  после чего,  прихватив груз,  направились по дну разработки, обходя каменные осколки, к дальней круче.
       Когда телега исчезла в лесу, подошли к  прыгавшему по ней  горному ручью, и, следуя, сбоку  поднялись густым ельником наверх.
       Оттуда открывалась  впечатляющая  картина:  уходящие к горизонту  леса и балки,  пересекаемые темными долинами, средь них,  в каменных  берегах,  извилистые  потоки.
       Здесь  Партизан  только по ему известным приметам, нашел нужное место и, поставив  канистру наземь, отвалил  поросшую дерном крышку.   
       Из подземелья  пахнуло затхлым воздухом.
       Группа, подсвечивая фонариком, поочередно  спустилась вниз (последний опустил крышку) и Партизан зажег  висящую на крюке под бревенчатым накатом, керосиновую лампу. Она  высветила  обшитый тесом бункер с  двухярусными топчанами  вдоль стен,   столом в центре и буржуйкой в конце.
       - Вот тут и будем   жить, - сняв с плеча, повесил на  гвоздь шмайсер.
       - Не лучшее место, - вздохнул самый молодой - Лель, опустив на пол мешок и усевшись на лавку.
       - Радуйся,  что выпустили из лагеря, - пробурчал  Мацько. -  Или соскучился по кайлу и баланде? 
       -  Ладно вам собачиться, давайте обживаться - прервал их Партизан.
 Схрон, в котором   находились агенты, принадлежал последнему командиру УПА в этих краях,  Мудрому.
       Несколько месяцев назад он был ликвидирован чекистами, но это держалось втайне.  Более того, скрывая данный  факт, они инсценировали благополучный выход провидныка с двумя телохранителями из боя и отход по надежным маршрутам к старым связям.   
       Теперь Исаев вместе с Поперекой, решили использовать укрытие в предстоящей операции.
       Приведя там все в жилой вид и протопив на ночь хворостом ржавую  буржуйку, агенты, закусив салом под чарку самогонки, завалились  спать.
       На следующее утро (было воскресенье),  переодевшись в гражданскую одежду и прихватив  с собой  браунинг, Партизан отправился в расположенный  за лесом, районный центр.
       Там, миновав центральную улицу, направился к базару, где потолкавшись меж магазинов, лотков  и телег с живностью, вышел к зданию почты.
       - Одну минуту, гражданин! -   появился оттуда  сержант  в гимнастерке с красными погонами. - Ваши документы.
       - Мои? -  удивленно вскинул  брови Партизан,-  щас, и, выхватив пистолет,  дважды  выстрелили тому в живот.
       Прижав к нему руки, сержант  повалился лицом в пыль, та стала напитываться кровью.
       Видевшие это, начали разбегаться, где-то послышалась трель свистка, к почте спешил наряд милиции.
       Зевак быстро разогнали, сержанта, накрыв простыней, увезли  на карете скорой помощи, а стрелка и след простыл. Словно не было. 
       -  Убедительно все прошло, как по нотам, -  сказал   Исаев  Никитенко,   отходя от занавески окна  в  доме напротив.
       Спустя неделю, вечером,   Партизан   вместе со спутниками   подходил со стороны леса к мосту через реку Мукшу соседнего района. Они были в полной экипировке, а в руках поочередно несли канистру.
       Мост был деревянным, ветхим и под строительство нового уже были выделены средства. В  целях имитации диверсии, его предписывалось сжечь.
       Выйдя на опушку, все трое залегли в кустах,  стали ждать ночи. А когда в небе взошла полная луна  и  на другом берегу погасли огни в хатах, Лель, по знаку Партизана, взял хлюпнувшую канистру, и, пригнувшись, побежал к мосту.
       Через некоторое время  там блеснула вспышка, а потом с ближнего конца к дальнему, побежала огненная дорожка.
       - Готово,- вынырнул из темноты Лель.
       Понаблюдав несколько минут, как разгорается пожар, группа отползла назад и скрылась среди деревьев.
       Чекисты  же по этим фактам, запустили механизм слухов, в чем были мастера: вскоре по близлежащим районам поползли слухи,  что  в округе действуют «лесные хлопцы»  Мудрого.
       Как и следовало ожидать, они дошли до соседней, Львовской области, в которой с остатками подполья обосновался  Кук. Он близко знал хмельницкого провидныка, доверял ему и решил консолидировать силы, для чего отправил на   поиски соратника двух своих эсбистов - Чумака с Карпом.
       Через месяц те  вышли на подставную  боевку, состоялась встреча. 
       На ней Партизан,  представившись личным связником Мудрого,   поинтересовался целью  визита.
       - Главный командир УПА желает встретиться   для  объединения деятельности всего подполья, -  последовал ответ.
       - Где?
       - На вашей территории,  у нас стало опасно.
       - Хорошо, я  сообщу об этом  Мудрому, а пока давайте перекусим чем бог послал, - согласился Партизан.
       После этого обе стороны  выпили и закусили, а когда завязался разговор, он, как бы под хмельком, рассказал эсбистам некоторые   подробности о своем командире, которые тем были известны от Кука.
       С рассветом  Партизан отправился в Каменец-Подольский, якобы на встречу с провидныком, обещав вернуться через сутки.
       Там, на явочной квартире, он встретился с Исаевым,  доложив  о тернопольских  гостях и их просьбе.
       «Вроде заглотнул»,  подумал майор, отгоняя вторую часть фразы, вслед за чем  проинструктировал агента  о  дальнейших действиях.
       На следующее утро  Партизан вернулся в схрон, где его хлопцы  играли с эсбистами в карты и сообщил, Мудрый готов к встрече на этом месте.
       - Гаразд, - переглянулись посланцы и стали собираться в обратный путь.
       Радушные хозяева  снабдили их на дорогу провиантом, после чего Мацько с Лелем провели обоих тайными лесными тропами  до границы со Львовщиной.
       Прибыв через неделю  на место, Чумак с  Карпом  доложили  Куку о выполненной миссии, а заодно сообщили о том, что по пьянке «выболтал» Партизан.
       - Такое о Мудром  не всякий знает, - сказал тот. - Но на всякий случай еще раз проверим. И  изложил свой план.
       Согласно ему, эсбистам надлежало вернуться назад со следующим приказом:  Партизан должен  услать своих  бойцов в  другое место, а в бункер поселить  их.    Там вместе перезимовать и ждать Кука.   
       - Этого времени вам хватит, чтобы  его досконально   проверить и изучить, - сказал он Чумаку. - При малейшем подозрении, ликвидировать. Ну а ты   (взглянул на Карпа), если все нормально, к концу зимы вернешься, и в мае будем выдвигаться.
       - Будет сделано, друже провиднык, -  ответили оба. -  Можете не сомневаться.
       Затем, после краткого отдыха, был  совершен обратный вояж, Партизан  беспрекословно подчинился.
       А при очередном своем выходе из схрона, для пополнения  продуктов,   встретился  в обусловленном месте с Исаевым,   рассказав о возникшей ситуации.
       - Вон что придумал старый лис, - хмыкнул тот. - Умно, ничего не скажешь.
       - Что будем делать? 
       -  Ждать. Выбирать не приходится. Но зато мы усилим  их доверие к тебе.
       - Каким образом?
       - Вот послушай…

       Погожим осенним днем, когда леса стали погружаться в сон, а по воздуху заскользили нити паутины, Чумак с Партизаном, сидя недалеко от схрона, грелись на солнце, а  Карпо,  прихватив ведро, спустился за водой, вниз к потоку.
      - Зима, в этом году будет ранняя, - глядя в  выцветшее небо, с плывшим по нему журавлиным клином, пожевал эсбист травинку.
      - Почему?
      - Стаи отлетают рано.
      Их разговор прервал металлический звяк, а потом на гребень  выскочил запыхавшийся  Карпо, - облава! Внизу солдаты.
      -  Продал гад? - ощерился на Партизана Чумак, передернув затвор шмайсера.
      -  Молчи, дурень, - оттолкнул тот ствол, - быстро в бункер!
      Все трое поочередно спустились вниз, захлопнув за собой крышку, изготовились к бою, и, затаив дыхание, прислушались.
      Сначала наверху было тихо, затем  донеслись шорохи и неясные голоса,   чуть в стороне в землю дважды ударил щуп, потом все стихло.
      Просидели в полном мраке  два часа, тихо и неподвижно
      - Ну что? Вроде, как, ушли? - сглотнул в дальнем углу слюну, Карпо.
      - Щас поднимусь и проверю, -  тихо ответил Партизан, наощупь пробираясь к лестнице.
      Затем чуть скрипнула перекладина, мрак вверху прорезался светлой щелью.
      - Есть кто? - приблизился  к сапогам Партизана Чумак, сжимая в руке гранату.
       - Никого, - буркнул тот, осторожно отвалив крышку.
       Вскоре они вновь сидели рядом с лазом, жадно дымя махоркой.
       - Ты это, извини, - примирительно сказал  Партизану Чумак. - Я погорячился.
       -  Бывает, - размяв   в пальцах окурок,   сдул  тот с ладони пепел.
       С этого момента эсбисты  стали больше доверять своему напарнику, хотя полностью не верили никому, кроме Кука
       Зимовка была долгой и утомительной, хотя снегу было мало.  Морозы часто сменялись оттепелью, что облегчало  походы за продуктами и керосином, которые в   каждые три недели доставлял Партизан, встречаясь в ближайшем селе с Дядьком.
       Когда же наступил февраль, Карпо  собрался на Львовщину, для встречи с главным командиром УПА. Как тот приказывал.
       - Так когда  его конкретно ждать? - поинтересовался   Партизан.  - Хотелось бы организовать достойный прием. Со свежиной,   варениками и горилкой.
       - Ждите, в мае, - ответил Карпо. - Прощавайте, хлопцы. 
       Спустя неделю, отправившись в очередной раз за продуктами к Дядьку, он вызвал через того на встречу Исаева, доложив о  времени прибытии Кука.
       - Ну что же, в таком случае будем готовить ему встречу,-  выслушал агента майор. - Для начала   берем Чумака, ты знаешь, что делать.
       После этого они расстались, Партизан  получил у Дядька сидор с  харчем и под утро вернулся в схрон.  А по пути прихватил из тайника в карьере флягу со спецсредством, именуемым «Нептун-47». 
       - Как сходил? - встретил его лежавший под кожухом Чумак.
       - Нормально, -   опустил на лавку мешок Партизан. - Дядько выдал даже фляжку спирта.
       - Хорошее дело, а то я замерз ночью как бобик.
       Сняв ватник с шапкой и  повесив их на колышек, вбитый в стену, агент раздернул горловину мешка и  накрыл стол, выложив поочередно на старую газету ржаной домашний каравай, шмат сала и в потертом чехле флягу.  Затем напластал сала с хлебом, разрезал луковицы пополам  и бросил напарнику, - вставай.
       Когда оба уселись друг против друга, отвинтив колпачок,  несколько раз булькнул кадыком, - гарный. После чего, запив водой из кружки, незаметно нажал кнопку и передал флягу соседу.
       Чумак  тоже изрядно хлебнул, и, крякнув, начал закусывать.
       Спустя несколько минут его глаза посоловели, речь  стала невнятной, голова упала на руки.
       - Так-то лучше, - усмехнулся Партизан, связав ему руки и оттащив на нары.
       Очнулся эсбист уже в камере. Его мутило, нутро палила жажда.
       - Воды, - прохрипел он, чья-то рука подала кружку.
       Когда выпил и вернул ее охраннику в синей фуражке, увидел сидевшего сбоку топчана на табурете, человека в гражданском
       - Давайте  знакомиться, - сказал он.- Я майор Исаев.
       После этого последовали  несколько допросов, не давших результатов. Ничего нового о себе, а тем более Куке, арестованный не сообщал, вел себя   насторожено и замкнуто. От сотрудничества, под гарантии свободы, категорически отказался.
       - Тогда вас придется расстрелять,  - нахмурился майор. - Как врага  советской власти
       - Расстреливайте,- блеснул глазами  Чумак. - Но предателем я не стану.
       Зная, что обычные методы  обработки в отношении таких лиц не проходят (так было с «Даркой»), в отношении Чумака применили новые.
       Ему обеспечили отличное питание, ежедневные прогулки на свежем воздухе  и   баню по субботам. А кроме того стали доставлять в камеру свежие газеты и журналы, в которых сообщалось об успехах социалистического строительства в республике.
       Теперь, вместо Исаева, с эсбистом начал встречаться майор Нечай, большой знаток человеческих душ и психолог.
       Сумев расположить арестанта к себе, занялся его идеологической обработкой.
       А чтобы усилить   воздействие, по согласованию с курирующим замминстра,  для Чумака, выдав  приличную одежду,  организовали несколько экскурсий в город.
       Много лет скрываясь в лесах  и схронах, и общаясь с себе подобными,     он был поражен  мирной жизнью: красотой отстроенного Киева, обилием товаров в магазинах, работавшими предприятиями, и, самое главное, светлыми людскими лицами.
       Таких не помнил, когда видел.
       - Это только в столице, - сказал Нечаю после очередной.
       - Ну что же, свозим тебя на перефирию, - улыбнулся майор.
       И свозили, за счет МГБ.  В   Днепропетровск, Жданов и Одессу.
       Там Чумак своими глазами увидел  индустриальные гиганты, новые фабрики с заводами и работающие порты. И  опять, те же лица.
       -  Вот так по всей стране, - сказал, Нечай, когда ехали обратно. -  Подумай.
       Спустя месяц, Чумак дал согласие на сотрудничество.

       …Короткими майскими  ночами, лесами и перелесками Львовской области, шли двое - мужчина с женщиной. Оба средних лет, бледные и худые.
       Заросший щетиной мужчина - в «петлюровка» с  трезубцем,    сером офицерском френче, суконных, с кантами галифе и   хромовых сапогах, побелевших на головках.  Его офицерский пояс оттягивала кобура, а неширокое плечо, американский автомат Томпсона.
       Женщина была укутана в темный платок, одета в легкий  гуцульский  кожушок, перетянутую широким ремнем с пистолетом, юбку и высокие ботинки. За плечами у обоих висели тощие котомки.
       Это были Кук с женой Уляной,  активной участницей бандеровского  подполья. Их должен был сопровождать Карпо, но он погиб месяц назад в перестрелке.
       Супруги двигались на встречу с Чумаком, от которого получили через связника грепс.
       В нем сообщалось, что она возможна каждую пятницу, после захода солнца, в обусловленном месте у села Кругов Подкаменского района. Откуда он,  со своими хлопцами, сопроводит обоих в Хмельницкую область, для  личного контакта с Мудрым.
       На рассвете шестых суток, ориентируясь по карте, пара  вышла к нужному селу, обошла его стороной и направилась к дальнему  полю озимых, на краю которого высилась   старая раскидистая   ракита. 
       Двигаясь вдоль опушки, приблизились к ней, Кук, встав на носки, сунул руку в наплывистое дупло и  извлек оттуда желудь.
       -  Чумак уже был здесь, -  показал Уляне. - Будем ждать вечера.
       Отойдя от ракиты в цветущие  заросли терновника, рядом с которыми побулькивал ручей, они нашли там полянку,  сняв котомки, уселись на  траву.
       Затем Кук извлек из одной  пару  сухарей, кусок солонины, порезал ее на газете,  оба подкрепились  и запили завтрак водой.
       - Так, посмотрим, что мы имеем, - снова сунул руку в мешок, достав оттуда позеленевший от сырости, замшевый кисет.
       Раздернув шнурок, высыпал  на разостланный  женой,  платок.
       На солнце заблестело и заиграло гранями.
       Тут были нательные кресты с цепочками, перстни с кольцами, сережки и зубные коронки.
       Он перебрал все, ссыпав в кисет, взвесил на руке, - полкило будет.
       - Да, этого нам надолго хватит, - улегшись на снятом кожушке, сонно сказала Уляна.
       Под шелест листьев с травами, продремали до захода солнца, то и дело вздрагивая   и  открывая глаза.
       Когда же закончив свой земной путь, солнце опустилось за горизонт, а в  кустах затрещали сверчки, изготовив оружие, прокрались к раките.
       Ближе к полуночи, когда воздух стал сырым и прохладным, неподалеку послышался  шорох, затем тихий, похожий на птичий, свист.
       Кук, ответил таким же, из мрака возник  силуэт, а затем громкий  шепот-  друже провиднык, вы здесь?
       - Здесь,- последовал ответ,  и Чумак с Куком обнялись.
       - А теперь друже  провиднык, за мной, - дохнул табаком  эсбист. - У нас  в балке за селом    надежный схрон,   отдохнете до утра, а ночью проведу к Мудрому.
       Три тени беззвучно растворились в ночи.
       Шагавший впереди  Чумак, вел зверхников* уверенно, вскоре все   оказались  в  узкой  ложбине,  по склонам которой, с выходами плитняка,  густо росли деревья и крушина.
       - Здесь, - остановился  под одним, нагнувшись, сдвинул в сторону, усыпанную жухлой листвой крышку, группа поочередно  спустилась  вниз.
       Там Кук подсветил фонариком,  а Чумак чиркнув спичкой, зажег на дощатом столе, керосиновую лампу.
       Бункер был  как тот, где они зимовали с Партизаном, а фактически ловушкой.
Под лестницей, в неприметном месте, имелась кнопка, а в одной из  хат села,   группа захвата, ждавшая условного  сигнала.
       - Может,  поужинаете с дороги? - предложил   гостям агент, когда они, сняв котомки, расстегнули ремни и положили  оружие на лавку - У меня есть хлеб, окорок    и спирт.
       -  Нет, друже Чумак, - стянул с ног сапоги Кук, а Уляна молча кивнула. - Мы  добирались сюда почти месяц, очень устали, так что будем спать. А ты, если не трудно, почисть мой автомат (взял с лавки и протянул  агенту).
       -  Как его разобрать? - повертел тот «томпсон» в руках. - Никогда такого не видел.
       -  Все очень просто,-  в три движения разобрал командир оружие.
       После этого они с женой устроились на нижних нарах и, отвернувшись к стене,   уснули.
       Чумак, немного повозился с автоматом, затем,  поглядывая туда, вынул из кобур на лавке   «вальтеры» и  разрядил, сунув магазины в карман.
       Спустя несколько минут  в хате, где  дежурила  опергруппа, замигала  лампа.
       Кука с Уляной, взяли, как говорят, «теплыми». Сопротивления они не оказали...

Глава 9. На грани

На следующее  утро, под усиленным конвоем, главного командира УПА с женой, доставили во внутреннюю тюрьму, рассадив по разным камерам, и министр (теперь он именовался Председатель) доложил в Москву,  об успешно проведенной операции.
       - Отличная работа, - сказал новый  главный чекист страны, Серов. - Такой подарок товарищу  Хрущеву*.    Всех участников представить к наградам.
       Вскоре из Москвы пришел приказ на ордена и медали.
       Исаев  досрочно получил вторую звезду на погоны, а еще очередной отпуск, в котором не был три года.
       - Может, съездим на море? - предложила по такому случаю жена - У меня в Анапе подруга по институту, давно приглашает. 
       - Ты как, не возражаешь?- взъерошил сыну волосы  Николай.
       - Ура! На море! - радостно закричал Алешка.
       Через сутки, дав телеграмму подруге Оксаны, и взяв билеты в купейный вагон,  Исаевы вместе с Рексом  следовали  в Краснодар, от которого до Анапы было полторы сотни километров.
       При посадке случился казус.
       Величаво-неприступный проводник, в  белом кителе и  фуражке,  категорически отказался  пустить Рекса в вагон, требуя определить четвероногого пассажира в собачий ящик.
       - Но у него  есть билет, - заступился за друга Алешка. Никакой реакции.
       - Товарищ, можно вас на минуту?  -  взял железнодорожника под локоть Николай.
       А когда  чуть отошли от двери, наклонился   и доверительно сказал, - это очень  заслуженный розыскной пес. Следует на отдых, а мы сопровождаем. Вон та женщина врач (указал пальцем на жену), а я охранник,  Затем, вынув из кармана,  предъявил тому удостоверение.
       - П-понял, - часто закивал  проводник. - Извиняюсь.
       Ехали интересно и весело.
       Алешка, сняв сандалии, забрался на мягкий диван, с интересом разглядывая  проплывающие за окном пейзажи, Николай с Оксаной, смеясь, прихлебывали из подстаканников янтарный, с лимоном чай, а улегшаяся под столиком овчарка, довольно хрумкала рафинадом. 

У самовара я и моя Маша,
А на дворе совсем уже темно.
Как в самоваре, так кипит страсть наша!
Смеётся месяц весело в окно.

Маша чай мне наливает,
И взор её так много обещает:
У самовара я и моя Маша,
Вприкуску чай пить будем до утра…

бодро выдавал из динамика над дверью, сипловатый голос Утесова.
       В столицу Кубани приехали  ближе к полудню, Исаев поймал у вокзала частника на «Победе» и, погрузив в багажник вещи, семья двинулась к морю.
       Спустя три часа передними открылась Анапа, тянущаяся вдоль побережья, а за ней, до самого горизонта, искрящаяся под солнцем синева.
       - Это море, па? - широко открыл Алешка глаза. 
       - Оно сынок,  самое настоящее. 
       Дом, где их уже ждали, находился  в  частном секторе, во второй линии от золотистых пляжей. Новый, из ракушечника, с небольшим садом и виноградником.
       Подруга Оксаны - Валентина, была главным врачом одного из санаториев, а ее муж - военный моряк, служил в Севастополе и постоянно был в отлучке.  Так что места гостям, вполне хватало.
       Утром, прихватив купальные принадлежности, все семья, включая Рекса,  отправилась на ближайший   пляж, который показала хозяйка.
       Плавали и загорали до полудня, а потом отправились к   мангалами под тентом,    где Николай с Оксаной съели по шашлыку, запивая прохладным   рислингом*,   Алешка  расправился с половиной, а  остальное  счавкал  его приятель.
       На следующий день они посетили по - южному шумный базар, где прикупили домашних продуктов  у разбитных казачек, а к ним целую корзинку  алой  шпанки*.
       Затем  были  поездки на Витязевский лиман, где взрослые принимали грязевые ванны,   Алешка ловил в  мелкой воде  травяных крабов, а пес  гонялся по берегу за чайками; в поселок Утриш и другие интересные места, которых здесь было не мало.
       Три недели отпуска пролетели незаметно, а в начале четвертой, семья Исаевых, загоревшая и довольная, вернулась обратно.
       В понедельник, когда  подполковник, вышел на службу, его пригласили к Председателю.
       - Как отдохнул Николай Иванович? - поинтересовался тот,  оглядев Исаева. - Выглядишь посвежевшим.
       - Спасибо, товарищ генерал. Нормально. 
       - Тут такое дело, тебя вызывают на Лубянку.   
       - По какому вопросу, если не секрет?
       - На месте все объяснят, -  отвел   Никитченко  глаза. -  Выезжаешь завтра
       - Понял. Разрешите идти?
       - Да. Желаю удачи
       - Интересно, кому я там понадобился? - думал, шагая по  коридору Исаев.
       В центральном аппарате  он знал только Дроздова, с которым работал по Шухевичу, да несколько раз пересекался с Судоплатовым. 
       А в столице    бывал  всего один  раз, еще перед войной, с родителями.
       На  Киевском вокзале, куда прибыл поезд,  Николай спросил  у патрульного   милиционера, как добраться до  площади Дзержинского, после чего спустился в метро, и  через двадцать минут вышел на нужной станции.
       Площадь  впечатляла   своим размахом, монументальным памятником  Железного Феликса в центре  и  зданием  Комитета за ним, отделанным серым гранитом.
       Когда орудовец* на переходе,  в очередной раз, взмахнув жезлом, остановил  череду катящих по площади автомобилей, он, в числе других, перешел на другую сторону, оказавшись  у фасада, свернул вправо, а потом во внутренний двор, где в отдельно стоявшем здании, предъявил  дежурному удостоверение.
       Тот его внимательно прочел, в открытом журнале нашел фамилию Исаева и выписал пропуск.   
       - Вам в средний  подъезд,- протянул   вместе с удостоверением  подполковнику.
       За его высокой, темного дуба  дверью, в прохладном холле, у Исаева снова проверили документы, после чего  он поднялся по ступеням  на  третий этаж и пошел по  ковровой дорожке вдоль длинного  коридора,  поглядывая на медные таблички.   
       Нужная была в конце, подполковник, одернув, китель,  постучал в дверь и приоткрыл, - разрешите?
       - Да, - ответили изнутри.    
       Кабинет, куда он вошел, был  с тамбуром,  высоким потолком  и  обычной казенной мебелью. Слева  от  наполовину зашторенного  окна,  рядом с сейфом, в    кресле, за столом   зеленого сукна,  восседал  рыхлый  полковник.   
       Выглядел он лет на пятьдесят,  имел бульдожье лицо и мясистый подбородок.
       - Подполковник  Исаев, -  представился Николай,  протянув пропуск.
       Бульдог окинул его с головы до ног вязким взглядом, взял в руки пропуск и шевельнул губами, - присаживайтесь.
       Исаев, сняв фуражку, сел на один из стульев у двери, а полковник, громыхнув дверцей, достал из нижней ячейки сейфа его личное дело, с вытесненной звездой  на синей   коленкоровой обложке. 
       Развязав тесемки, полистал, а затем   поднял на Исаева  бесцветные глаза, -  расскажите, как давно вы знакомы с врагом народа, Абакумовым?
       Николай знал, что бывший министр госбезопасности СССР, три года как арестован и находится под следствием, но такого вопроса не ожидал.
       - Ну? -  прервал затянувшееся молчание хозяин кабинета.
       - С генерал-полковником я не знаком. 
       - Вот здесь значится (постучал ногтем по анкете), что он награждал вас именным оружием. Где и при каких обстоятельствах?
       - В Управлении СМЕРШ 1-го Украинского фронта после  Сандомирско-Силезской операции. Я был в числе многих, вряд дли это можно назвать знакомством.
       - А в 46-м году во Львове, когда он проводил в вашем управлении совещание?
       -  Я там не был, находился  в командировке. 
       -  Хорошо, мы проверим (закрыл папку бульдог). А теперь расскажите, что стало с тем резидентом «Абвера», за захват которого  вы получили награду. 
       - Насколько знаю, его планировали использовать в радиоигре. Но это была уже не моя компетенция.
       -  Как установлено следствием, - откинулся   полковник   на спинку кресла, - после вербовки Абакумов использовал  его для своих вредительских целей, передавая немцам, а затем англичанам, секретную информацию.
        «Бред», подумал про себя Исаев, а вслух сказал, -  мне об этом ничего неизвестно.
        - А что можете  сказать в отношении  пособника Берии, Судоплатова? По нашим сведениям, будучи в командировке в Киеве, он не раз допускал антисоветские высказывания.
        С ним я встречался пару раз на оперативных совещаниях. Подобного не слышал.
        - Не состоял, не был, не привлекался, - саркастически скривил губы бульдог. – Подумайте,  Исаев, с огнем играете.
        - Я подумал.
        - В таком случае   изложите все то, что рассказали, в объяснении.  Но  учтите, обратного хода нет. Вы покрываете изменников и вредителей.
        После чего, вынув из ящика стола несколько чистых  листов, протянул   Исаеву.
        Тот пересел за  круглый ломберный* столик в углу,  положив рядом фуражку, и вынул из внутреннего кармана кителя авторучку.
        - На чье имя объяснение?
        - Первого заместителя Председателя, товарища  Лунева.
        Когда, спустя час, оно было готово,  подполковник завершил все фразой «написано собственноручно», поставил дату с подписью и вернул исписанные листы  бульдогу.
        Тот внимательно прочел, хмыкнул,  потом,  вложив в папку с надписью «для доклада», сказал, -  ждите,  и с ней вышел. 
        Вернулся  не скоро, с багровым лицом, налил из   графина в стакан воды, жадно выхлебал.
       Затем, грузно усевшись за стол, сделал отметки в пропуске и, протянув Исаеву, - буркнул, - пока можете быть свободны.
       - Пока? - вскинул тот  брови.
       - Да, мы еще вернемся к этому вопросу.
       Когда выйдя  за дверь,  подполковник спустился этажом ниже, на площадке его окликнули.
       Обернулся, рядом стоял  Дроздов, в гражданском костюме, при галстуке и в шляпе.
       - Исаев?  Вот так встреча. Каким  ветром?
       - Здравия желаю, Виктор Александрович, - пожал протянутую руку Николай. - Вызывали на беседу.
       -  Ну, а теперь  давай ко мне.  Не возражаешь?
       -  Всегда рад, - чуть улыбнулся Исаев.
       Спустя пять минут, пройдя в другое крыло здания, оба сидели в генеральском кабинете. Тот был богаче, чем у предшественника: с небольшой приемной,  мореного дуба  мебелью и  даже зеленым фикусом  в  большой кадке.
       - Как  насчет сто грамм  за встречу? -  предложил хозяин. 
       - Можно (пожал гость плечами).
       После этого Дроздов нажал  одну из кнопок селектора, - Надежда Петровна,  меня нет. Сделайте бутерброды  и два  чая. 
       - Так что там за беседа (отпустил). Если конечно не секрет.
       -  Да какой секрет? - взглянул на него Исаев. - Интересовались, в отношении товарищей Абакумова и  Судоплатова.
       -  Вон  оно что, - нахмурился генерал. - А кто именно?
       -  Да какой-то  полковник из 312-го кабинета. 
       -  Это  начальник следственной части Купцов, та еще гнида.  Ну и что ты?
       - А что я? С Абакумовым встречался всего один раз, в Польше, ничего компрометирующего его, не знаю.  В отношении Судоплатова  то же самое.
       Беседа оформлялась протоколом?
       -  Нет, заставил   написать объяснение.
       - Уже легче.
       Потом дверь  из приемной бесшумно отворилась, в кабинет вошла средних лет женщина,   поставив  на  приставной стол поднос с бутербродами и чаем в подстаканниках.
       Когда вышла, Дроздов, открыв сейф, достал  бутылку  «Столичной», выплеснул  в кадку  фикуса чай и  на четверть наполнил стаканы.
       - За встречу, - поднял свой. Сдвинув, выпили. Исаев сжевал бутерброд, генерал, чиркну  спичкой, закурил папиросу.
       -  Как тебе служба в Киеве? - выдул из ноздрей дым.  - Гляжу, уже подполковник.
       -  Недавно присвоили,   - засмущался Николай - За поимку Кука.
       -  Я в курсе, с этой лисой плотно работают. Хрущев  желает, чтобы он покаялся в печати, назло Западу.
       После они выпили еще немного, а затем  Дроздов пригласил Исаева в гости.
       - Квартира у меня пустая, жена гостит у дочери в  Твери,  переночуешь, а утром  подвезу тебя к вокзалу. Ну, так как?
       - Спасибо, Виктор Александрович.
       - Тогда запоминай адрес. Гагаринский переулок, дом 37, квартира 5. Это на старом Арбате. Подходи к восьми, я сегодня задерживаться не буду. А еще запиши мой служебный телефон. Пригодится
       Исаев вынул записную книжку и записал.
       - Ну, значит, не прощаемся, - проводил его до двери генерал.
       Спустившись вниз, Николай сдал  охране пропуск и вышел в свет дня, прищурившись от солнца. Затем, решив посмотреть Красную площадь, направился  по тротуару в сторону Кремля.
       Она оказалась много меньше, чем видел на экранах, и это немного разочаровало.
       Зато древние, с рубиновыми звездами башни, зубчатая стена   и  мавзолей, с застывшими перед входом часовыми,  впечатляли.
       Поглядев под бой курантов смену караула, Исаев спустился по брусчатке вниз, к Арсенальной башне и, заметив сбоку тенистый  парк, ступил  за  чугунные ворота ограды.
       Там, усевшись на одну из  скамеек в липовой аллее, предался невеселым размышлениям.
       Вызов и  допрос насторожил Николая, хотя никакой вины за собой он не чувствовал. Как и не верил в то, что Абакумов с  Судоплатовым предатели.
       Его мысли прервала  прыгнувшая с дерева  на край скамейки, рыжая белка.
Уставившись на человека бусинками глаз, что-то  требовательно  зацокала. 
       - Орешек хочешь? (повернул голову). - Извини, друг, нету.
       Зверек тут же мелькнул вверх и растворился, а  Николай почувствовал голод.
       Утренний чай с печеньем в поезде были не в счет, как  и съеденный у генерала бутерброд. Хотелось чего-нибудь посущественней.
       Взглянув вдоль аллеи, увидел шедший в его сторону  милицейский патруль, к которому и обратился.
       - Коли с горячительным, товарищ подполковник,   вон там,  ресторан,  -  показал  старший  рукой на проспект  за оградой парка. - Идете по переходу и сто метров влево.  Ну а если без, рекомендую пельменную на Художественном проезде, можно сказать лучшая в столице.
       - Как туда пройти?
       Старшина  подробно объяснил,  и Исаев вскоре  подходил  к желанному месту.
       Оно оказалось на углу прошлого века здания,  рядом с театром МХАТ, на вывеске которого парила чайка.
       - Интересно, - сказал Исаев, открывая звякнувшую колокольчиком дверь, откуда в нос ударил дразнящий запах.
       Заказав у буфетной стойки зеленый салат, двойную порцию только что сваренных пельменей   с маслом, а к ним чашку кофе, Николай, присев за столик у окна, стал с аппетитом есть.   
       А потом увидел  за соседним знаменитого артиста Смирнова,  не раз игравшего Ленина. Тот тоже отдавал дань пельменям, рядом стоял полупустой  графинчик с водкой.
       Чуть дальше сидела компания из двух человек - судя по виду, тоже людей искусства, пробавлявшаяся портвейном.
       Когда, допив кофе, Исаев вышел наружу,  взгляд привлекла афиша комедии  «Двенадцатая ночь» Шекспира.
       - А почему нет? - сказал сам себе,   и направился к кассам театра.
       Вопреки ожиданиям, билеты  там имелись, взял в партер.
       Пьеса оказалась  чудесной. О любви, веселая и остроумная. Когда она  закончилась, встав вместе с залом, Николай с удовольствием аплодировал игре актеров.
       Чуть позже,  выяснив, где находится ЦУМ, он  приобрел семье подарки. Оксане -     духи «Красная Москва», для  Алешки   новый школьный портфель, а Рексу, пластмассового  Ваньку - неваляшку, к которым тот питал слабость.
       За час до встречи,  Исаев  спустился  в метро, гремящий на стыках голубой  состав  домчал его  до «Смоленской»,  а эскалатор, с шарами фонарей, бесшумно поднял наверх.
       На столицу опускались сиреневые сумерки, по Арбату катили автомобили, справа от  станции    в небо уходила высотка  со шпилем и гербом, чем-то  похожая на пирамиду Хеопса. 
       Зайдя в  гастроном  с зеркальной витриной,  Николай  купил бутылку  армянского коньяка «Арарат» в коробке, определив  в портфель, после чего, щелкнув замками, вышел на улицу.
       - Извините, - обратился к  идущей навстречу, благообразного вида старушке в летней шляпке и с собачкой  на поводке, - где здесь Гагаринский переулок?
       - Вам какой дом нужен? (остановились).
       - Тридцать седьмой.
       - Пройдете по тротуару  вперед, первый поворот направо. Затем снова вперед. Он будет перед вами.
       - Спасибо. 
       - На здоровье,  пойдем дальше  дорогая, - возобновила движение старушка.
       Дом, в котором жил Дроздов, был трехэтажным, добротной старинной постройки, как и многие в этом районе.
       Зайдя в небольшой зеленый двор, Николай вошел в первый подъезд, поднялся истертыми ступенями на второй этаж, и надавил кнопку звонка на двустворчатой  высокой двери.
       Вскоре за ней послышались шаги, звякнул запор, половина  отворилась.
       - Заходи, - посторонился хозяин.
       Теперь, на нем был  легкая  полотняная  блуза и штаны, в которых генерал напоминал дачника.
       - Это вам, - извлек гость, художественно оформленную  коробку.
       -  Хорошо живешь, - принял ее  Дроздов. - Выпьем  за ужином. Ты пока   мой руки, ванна там  (указал на одну из  коридорных дверей),  а я  по хозяйству.
       Гость  определил фуражку на вешалку, поставив рядом портфель, и отправился умываться.
       Несколько позже оба сидели на  кухне  за столом,  где  на сковородке  еще шкварчала  жареная картошка, в салатнице золотились маринованные грибы, что дополнялось  нарезанной колбасой  с сыром и  ржаным хлебом.
       - Ну, за Сталина теперь не пьют, за Хрущева рано. Давай, Николай, за нас, чтобы  все было нормально, - поднял хозяин наполненные рюмки.
       - Налегай на картошку и грибы, -   сказал, выпив свою.   -  Она на сале, а лисички, сам мариновал.
       Как тебе Москва? -  спросил, когда закусили.
       - Впечатляет (подложил себе картошки гость), только  очень уж шумная и суетная.
       - Это есть, -  согласился Дроздов,  снова плеснув в рюмки.- Теперь давай  за тебя, вы наша смена.
       - Да я… - начал было Николай.
       -  Не возражай, - сдвинул густые брови генерал. - Я лучше знаю. Ну а теперь можно и  подымить, -  высосав коньяк, сжевал лисичку. – Ты, Николай, что куришь?  Мои кончились, а купить забыл. Старею.
       - «Казбек»,  - вынул из кармана галифе, коробку с черным всадником  Исаев.
       - Их Сталин любил,- взял одну и, продув мундштук прикурил хозяин.
       - А я слышал «Герцеговину флор»?
       - И те тоже.
       Исаев тоже закурил, оба несколько минут молчали.
       - А теперь слушай меня внимательно, - взглянул  Дроздов Исаеву в глаза.     - Ты попал в весьма неприятную историю.
       - Я уже это понял - глубоко затянулся Николай.
       - Ну, так вот,  я навел справки.  Один из  новых заместителей Серова   и    Купцов,   хотят тебя сделать свидетелем по делу Абакумова. Что это значит, надеюсь, понимаешь?
       - Понимаю,-  кивнул Исаев, чувствуя внутри холод. 
       - Тогда вникай   дальше,- продолжил генерал. - Подразделение, которым    руковожу, имеет особый статус и напрямую подчинено Председателю. Могу взять к себе, если пожелаешь. Там они тебя не достанут.
       - Спасибо за доверие, - без раздумий сказал Исаев.   Я согласен.
       - Но предупреждаю, - поднял Дроздов палец. - Работа опасная и  с выездами  в капстраны.    
       - Постараюсь не подвести, Виктор Александрович.
       Из размеренно тикающих ходиков на стене, выскочила кукушка,   оповестив полночь.
       - Да - засиделись мы с тобой, -  сказал  Дроздов, когда спряталась. - А теперь давай спать. Утро вечера мудренее. 
       Затем  проводил гостя в зал, достал из шкафа подушку со свежим бельем,  положил  их на кожаный диван, и, прикрыв за собой дверь, вышел.
       Сон к  Николаю долго не шел, очень уж много свалилось на голову. Потом за окнами  зашуршал дождь, тихий  и спокойный.   
       Разбудило его шестикратное «ку-ку»,  затем дверь открылась, - подъем, - сказал уже одетый  хозяин.
       После завтрака  они спустились вниз, к уже ждавшему во дворе, блестевшему черным лаком,  «Зиму».
       - Давай, Петрович, на  Киевский вокзал, - сказал Дроздов пожилому  водителю, когда уселись в салон, и хлопнул дверцей.
       Тот, значительно кивнув,   выжал сцепление.
       На площади, у главного входа, гостя высадили,   генерал на прощание сказал, -  когда  будет приказ,  по приезду отзвонись  мне  на службу.
       Войдя под своды гулкого зала, со снующими пассажирами,  Николай  направился к воинским кассам,  взял по спецталону*  купейный билет на ближайший  поезд и вечером был в  столице Украины.
       Семья встретила радостно, по достоинству оценив подарки.
       Когда поужинали  и Алешка  с Рексом, несшим неваляшку в зубах, ушли в зал смотреть телевизор,  Николай рассказа Оксане все, что случилось.
       - А если у  Дроздова не получится? -  побледнела она.
       - Будем надеяться, -  ответил Исаев.
       Утром его принял Никитченко, которому подполковник доложил  о разговоре в следственной части.
       -  Ну, ничего  (помолчал тот), думаю это какая-то ошибка. Разберутся.
       -  В таком случае разрешите идти? 
       -  Иди, Николай Иванович, работай.
       Когда же  подполковник вышел, прикрыв за собой дверь, глядя в нее, пробормотал, - жаль, хороший  был   сотрудник...

Глава 10. Секретное бюро

Спустя неделю, за подписью  Серова, Никитченко доставили приказ  о переводе Исаева   на должность старшего оперуполномоченного по особо важным делам  центрального аппарата КГБ СССР.
       - М-да, чудны дела твои Господи, -  бормотнул Никитченко, ознакомившись с приказом, после чего вызвал к себе Исаева.
       - Вот, Николай Иванович, ознакомься и распишись (протянул  бумагу с Гербом).
       Взяв ее в руки, подполковник прочел, вынув   авторучку подписал, лицо  при этом оставалось бесстрастным.
      « Не простой ты парень, Исаев», подумал Председатель, а  вслух сказал, - ну вот видишь, я же говорил,  разберутся. Поздравляю.  И, встав из кресла, крепко пожал тому руку.
       - Вечером давай ко мне,  выпьем по чарке, приказ афишировать   не буду. Вроде как, ты  убыл в  длительную командировку.
       Сообщение  мужа о  переводе в Москву,  Оксана  выслушала с радостью, а Алешка  загрустил.
      - Ты   чего это, сын?  - удивился Николай.
      -  С друзьями расставаться жаль, - вздохнул  мальчишка.
      -  У нас служба такая,  - потрепал  его  по плечу отец. - Нужно привыкать, ты ведь мужчина.
      Через сутки, с чемоданом в руке и  габардиновым плащом на локте, Николай спустился из вагона  поезда  Киев-Москва на платформу, вышел  в сторону площади и  позвонил из ближайшей  телефонной будки.
      - Вас слушают, - ответил приятный женский голос.
      - Мне товарища Дроздова.
      - Кто  его спрашивает? 
      - Моя фамилия Исаев.
      - Одну минуту.
      Потом в трубе щелкнуло, и возник бас генерала, - здравствуй, Николай, ты где?
      - Здравия желаю. У главного входа Киевского вокзала. Только что приехал. 
      - Там и будь, высылаю машину (отключился).
      Выйдя  наружу и отойдя чуть в сторону, Исаев поставив чемодан у ног,  положил сверху плащ, после чего закурил, разглядывая прохожих.
      - Товарищ, подполковник, вам куда? - возник рядом малый с плутовской рожей. 
      -Довезу недорого и  с ветерком.
      -  Спасибо, меня встречают, - отказался Николай.
      Малый тут же утратил к нему интерес и увязался за  проходившей  рядом  семьей, навьюченной фруктами  и ручной кладью, не иначе возвращавшейся с курорта.
      Минут через двадцать, от потока двигавшихся цугом вдоль площади машин, отвернула  серая «Победа» и, сбавив скорость, встала у   тротуара, против центрального входа.
      Оттуда вышел  его лет, худощавый цыганистый майор, став оглядываться по сторонам. Затем их глаза встретились - направился к Николаю.
      - Вы Исаев?
      - Да.
      -  Я от Виктора Александровича. Прошу в машину.
      Затем майор уселся за руль  (подполковник, захватив вещи сзади), автомобиль снова влился  в  непрерывное движение.
      Справа потянулась гранитная набережная  Москвы-реки, спустя  некоторое время  «Победа» выехала к Белорусскому вокзалу, а потом на Ленинградское шоссе, прибавив скорость. За окнами замелькали, в первых проблесках осени, леса и перелески.
       - Так это уже не Москва, - наклонился  пассажир  к водителю.
       - Ну да,-  согласился тот. - Наша контора вон в том  лесу, что   впереди. Считай, приехали.
       Слева  от трассы  возник  густой  хвойный  бор, с  уходящей вдаль высокой глухой оградой,  в которой  имелся    КПП  с металлическими  воротами.
       Машина подвернула к ним и просигналила.
       Из двери вышел младший лейтенант   в полевой форме и, проверив у прибывших документы, махнул рукой. Створки автоматически отворились, въехали на территорию.
       От ворот, в  сторону  высоких, с рыжими стволами сосен,  вела асфальтная  дорога, слева, меж них, угадывались постройки, свернули направо.
       Через триста метров  впереди засветлел просвет, выехали на обширную площадку. 
       По одну ее сторону, на фундаменте из дикого камня,  стоял  финский  с застекленной верандой,  дом, по другую - два  краснокирпичных,  в четыре этажа здания, с клумбами  цветущих георгин перед фасадами и  черного гранита плитой меж ними, на которой золотились, в  два ряда  выбитые фамилии.
       Остановились  у  здания, что   ближе.
       - Прошу за мной, товарищ подполковник, - обернулся назад майор, -  вещи можете оставить  в машине.
       Вслед за этим оба выбрались из кабины, поднялись на широкое крыльцо с портиком и вошли внутрь. Сидевший при входе за столом офицер, подобный первому, теперь  просмотрел удостоверение только у Исаева.
       Из пустынного,  с барельефом Дзержинского холла, застланного ковровой дорожкой, поднялись на второй этаж, где остановились на лестничной площадке  перед   металлической дверью, с  панелью кодового замка.
       Под пальцами спутника  запищали  кнопки, внутри глухо щелкнул запор.
       За дверью был    высокий  светлый коридор, с  парой дюжин закрытых кабинетов, он постучал в  дверь последнего.
       Там, у стены меж двух окон, под  картиной  «Ходоки у Ленина», за столом в кресле сидел Дроздов, читавший  развернутую в руках газету.
       - Как добрался? - сложив ее, встал навстречу и, пройдя вперед, пожал Николаю руку.
       - Все нормально, товарищ генерал, спасибо.
       - Присаживайся, - кивнул  на один из стульев, - а ты,  Вилорий, подожди внизу, покормишь гостя, доставишь в гостиницу и назад.
       - Слушаюсь, - ответил майор, после чего вышел, прикрыв  двери.
       - Я  скоро уезжаю (сев за стол, взглянул Дроздов на наручные часы),    обустраивайся на новом месте, а в 16.00 жду здесь.   
       - Ясно, - ответил Исаев, встал и  тоже направился к  выходу
       Миновав безлюдный коридор,  надавил внутреннюю кнопку двери  секции, та, щелкнув, выпустила на площадку.
       Внизу  его новый знакомый, о чем-то беседовал с дежурным.
       - Ну что, пойдем питаться и обустраиваться?  - взглянул на подошедшего Исаева.
       - Само-собой, - ответил подполковник.
       - Вон там у нас столовая и буфет,-  когда вышли наружу, указал  майор, на финский дом. - Кормят вполне прилично.
       Подойдя, к  открытой двери, отвел в сторону легкую кисею от мух, за которой имелся  довольно просторный зал  с двумя десятками   столиков, раздаточной  стойкой слева, и  стеклянной витриной  буфета на совмещенной с ним  веранде.
       -  Так, Леночка, что у нас сегодня  на обед? - спросил    у  черноглазой девушки за стойкой, позади которой виднелся варочный цех. Она, с улыбкой, перечислила десяток блюд.
       Майор заказал борщ, мясное рагу, булочку и компот, поставив все на поднос.
Исаев - грибной суп, макароны по-флотски, а к ним стакан ряженки.
       Цены приятно удивили, поскольку были ниже, чем в столичном общепите.
       - Как вам еда, товарищ подполковник? - когда  заканчивали обед, поинтересовался  спутник    
       - Вкусно, - утер  бумажной салфеткой губы Николай. - Если не против, давай  без официоза и на «ты».
       - Хорошо,- рассмеялся майор. - Нет вопросов.
       - Кстати,  что у тебя за имя?  Никогда  такого не встречал.
       - Аббревиатура  от «Владимир Ильич Ленин, Октябрьская революция», - так меня назвал отец, старый большевик, работал еще с Менжинским.
       -  Пролетарское имя, - оценил Исаев. -  А ну ка (отодвинул стул)  поглядим, что у вас в буфете.
       На веранде тоже стоял  десяток столов с белыми, накрахмаленными скатертями, под стеклом витрины имелось несколько сортов колбас, сыры и буженина, а позади, на полках,  искрились бутылки с водкой и коньяком. Под ними скучала   бальзаковского возраста дама, в кружевной  наколке.
       - Богато живете, - поцокал языком  Николай. - А почему в столовой и здесь,   посетителей не видно?
       -  Обед закончился,  все на службе, - развел руками «пролетарий». - Зато вечером тут аншлаг.  Завозят «Бадаевское»,* рекомендую.
       Далее, выйдя на свежий воздух, они  подымили в курилке под березой,   окольцованной  скамейкой и с обрезом* в центре.
       -  Ты я, гляжу, был на фронте? - кивнул на  орденские планки Исаева майор.
       -   Довелось, - затянулся тот папиросой.   
       -   Все там заслужил?
       -   Половину.   
       -   А вот я не был  (огорченно вздохнул). 
       -   Почему?
       -   Занимался  в некотором  роде, дипломатией. Ну что, двинули в гостинцу?
       После чего оба встали и,  швырнув  в обрез окурки, направились к  машине.
       Развернувшись, «Победа»  малым ходом покатила назад, встретив по пути тройку солдат,  сопровождаемых  сержантом, с нового образца автоматами.
       -  Что за бойцы? - спросил Исаев.
       -  Из роты обеспечения. Охраняют объект,  ну и нас, чтобы шпионы не украли.   
       Через несколько минут  автомобиль подвернул к одной из упрятанных в лесу  построек.
       Та оказалась   двухэтажным бревенчатым  коттеджем, с мансардой и черепичной крышей. Захватив  из машины вещи, вошли внутрь.
       Справа, от ведущей наверх лестницы, за аркой  находился небольшой зал, с бильярдом зеленого сукна посередине, вдоль стен  стояли кожаный диван и телевизор, меж  окнами с набивными портьерами, радовала глаз цветущая  азалия.
       - Это  комната отдыха,- сказал майор, поднимаясь  первым.
Верхний этаж был разделен небольшим холлом на две половины, прошли по крашеным полам, в левую.
       Остановившись у последней  из трех дверей, окрашенных слоновкой, Вилорий вынул из кармана ключ  и, сунув в скважину,  отпер замок, - вот твои пенаты. Мои,   кстати, напротив.
       - Ну что? Вполне, -  пройдя внутрь  и поставив чемодан   на пол, осмотрелся Исаев.
       Средних размеров комната выглядела уютно: со спальным гарнитуром,  репродукцией Шишкина «Утро в лесу»  и что-то тихо бормочущей радиоточкой.
       - А там, кухня и душ с туалетом, -  показал на филенчатую дверь  майор. -  Ты, Николай, располагайся (вручил ключ), а я назад, отвезу шефа.  Запомни  код на нашей секции, 2-12-11.
       Когда его шаги, удаляясь, проскрипели  по коридору, Исаев  открыл двустворчатый  платяной шкаф,  повесив туда плащ с фуражкой, а затем  извлек из чемодана и распределил остальные вещи.
       После, взяв несессер  с махровым полотенцем, толкнул филенчатую дверь. Небольшая кухня    имела мойку,  газовую плиту, и холодильник «ЗИЛ-Москва», а к ним посудный шкафчик, стол у окна и два стула, к ней примыкала душевая с туалетом.
       «Неплохо помыться с дороги», мелькнула мысль,  и через пять минут Николай стоял под упругими струями.
       После обеда с  душем  потянуло на сон (в поезде мало спал), и, выставив будильник на половину четвертого, улегся  на  пружинную кровать.
       К назначенному времени, чисто выбритый и в начищенных сапогах, Исаев   постучал в  кабинет  Дроздова.
       - Присаживайся, - сказал тот,  когда вошел, подняв глаза от бумаг.- Как устроился?
       - Отлично, товарищ генерал, как на курорте.
       -  Поживешь, пока не получишь квартиру (откинулся тот на спинку кресла).  А теперь введу тебя в курс дела.
       Наше управление   именуется «Бюро-2»,   создано четыре года назад специальным решением  Политбюро ЦК, и, как я тебе говорил,   подчинено  напрямую Председателю.
       Задачи -  проведение операций особой важности на территории СССР и за его пределами. Вообще-то, последними, занималось 1-е, которым руководил Судоплатов, но после его ареста часть их работы  перешла к нам, с  добавлением штатов.
       Ты будешь использоваться по прежней линии - борьба с   ОУН.  Вопросы?
       - Да  мы ее вроде уничтожили? 
       - У нас в стране, да. Но остался закордонный  Провод, с лидерами  Бандерой и Ребетом.  А поскольку их  штаб-квартира  в ФРГ, вместе займемся этим вопросом.
       -  Понял вас, Виктор Александрович.
       - Другим сотрудникам представлять тебя не стану, да и их  тоже, - продолжил  генерал. -  Тем более, что многие в командировках, а другие появляются здесь не часто - работают под прикрытием. При встречах, общение  «здравствуйте  - до свидания». 
       Займешь кабинет №13, вот ключи  от него  и сейфа (вынув  из ящика стола, протянул Исаеву).
       В твоем личном деле указано, владеешь польским и чешским. А как с немецким?
       - Не особо. Только команды  с  фразами из военного разговорника.
       - Придется изучить. А помимо этого, новое оружие со спецтехникой а также практику   наружного наблюдения.   Огневая подготовка  и рукопашный бой, насколько знаю, у тебя на уровне.
       - Фрицы с  бандеровцами не жаловались,-  кивнул Исаев.
       - Если появится  желание, Львов может их  улучшить. Он в этом деле мастер.
       - А Львов, это кто?
       -  Майор, который тебя привез, с революционным именем.
       «Интересно»,  подумал  Николай, а говорил, занимался дипломатией.
       Со следующего утра началась новая служба.
       Первую половину дня, в своем  кабинете,  Николай изучал  тома разработки  в отношении  Бандеры с Ребетом,  которая велась чекистами с  40-го года.
       В отличие от Шухевича с Куком, после окончания войны главные идеологи сразу же сбежали  за рубеж  и обосновались   в ФРГ, продолжая  оттуда руководить своей «паствой»  на Украине, а  заодно разъезжать по другим  европейским странам, проводя там, на деньги западных спецслужб, антисоветские конференции.
       Имевшиеся в деле документы скрупулезно фиксировали практически все факты, преступной деятельности  Бандеры,  за весь период его деятельности:
- организацию политических убийств  польских чиновников, на ее ранней стадии  и своих ближайших соратников в борьбе за лидерство;  сотрудничество с   «Абвером»   в годы войны, а также    Центральным разведывательным управлением США и  «Сикрет интеллидженс сервис»  Великобритании, после.
       Глубоко была изучена и его личность, вызывавшая  гадливость.
       По свидетельствам  близких связей лидера ОУН, в том числе знавших его с молодых лет, это был  болезненный, мстительный и завистливый человек, с  манией величия и садистскими наклонностями.
       В детстве, под предлогом выработки силы воли, он умерщвлял домашних животных, а в скаутском отряде, где состоял, имел кличку «Кошкодав»,  наушничал командирам, избивал слабых и пресмыкался перед сильными.
       Согласно протоколам  допросов  военнопленного  Эрвина Штольце,    начальника второго отдела Абвера, начиная  с 39-го года, Бандера активно сотрудничал с немецкой разведкой.   Но, являясь  ценным агентом, был фанатиком,  карьеристом и фактически, бандитом, отрицая любые нормы  человеческой морали.
       За растрату крупной суммы денег, полученных на проведение операций и    двурушничество*,   помещался на перевоспитание в концлагерь.
       Бытовая характеристика «идеолога», излагалась в показаниях захваченного чекистами руководителя  службы безопасности ОУН  Мирона Матвейко, являвшегося личным охранником  Бандеры  и тоже была нелицеприятной.
       Из них следовало, что он постоянно и открыто изменял жене, избивал ее беременную,  а еще присваивал партийную кассу. Отличался жадностью и скотскими привычками.
       - Да, полнейшая мразь. И как земля носит таких? - рассматривая   фотографии  объекта, думал Исаев.
       В отличие от Бандеры, его заместитель Лев Ребет, выглядел вполне прилично.
       Будучи профессором права,  в поте лица трудился в  печатавшемся в Мюнхене оуновском журнале «Украинский самостийнык»,  писал научные труды  об исключительности  своей нации  и борьбе с Советами, а еще был Главным судьей ОУН, утверждавшим смертные приговоры.   
       Закончив  работу с документами, и заперев дело в сейф, он отправлялся  к себе в гостиницу, где  в номере изучал немецкий язык с приходящей репетиторшей.
Была она представительной и  в возрасте, звали Амалией  Львовной. В прошлом  заведовала кафедрой в ИнЯзе*.
       - У вас хорошие способности, молодой человек - сказала после третьего занятия. - Берлинский  диалект не гарантирую, но через три месяца язык будете знать прилично.
       После обеда и часового отдыха, Исаев направлялся в соседнее с  их, здание, где в учебном классе  вместе с еще десятком  незнакомцев,  под руководством опытных инструкторов,  изучал специальные средства и технику.
       К таким относились яды с психотропными веществами, стреляющие авторучки, помады и зонты,  закамуфлированные под бытовые предметы фотокамеры, система наблюдения «Магнолия»,  а также многое другое. 
       Два раза в неделю  группа  выезжала  на неприметном автобусе ГЗА-651 в столицу, где отрабатывалась в  слежке за учебными объектами, приемах ухода от нее   и проведении тайниковых операций. 
       А еще, по вечерам, отужинав с Вилорием  в буфете, Николай  палил с ним в тире по мишеням и  укреплял  организм в спортзале.   
       Со слов майора, он не так давно вернулся из очередного  вояжа в Латинскую Америку  и находился, как сам выразился - на декомпрессии.
       Поучиться у «дипломата» было чему.
       Из любой модели  пистолетов (отечественных и зарубежных), он без промаха бил в цель. Мог  делать это с двух рук, на месте и в движении. А еще стрелял в полной темноте на слух.  Даже при своей богатой практике, подобного Исаев не встречал.
       Удивил он Николая и приемам   рукопашного боя,  когда в первом же поединке тот  обрушился на маты, сбитый   ударом пяткой ноги в лоб.
       - Что это было? - с трудом поднялся и  икнул.
       -  Каратэ, - улыбнулся  Львов. - Если есть желание, за  литр  дам несколько уроков. 
       -  Заметано, - пощупал голову  Николай. - Только больше так не бей, у меня мозги чуть не вылетели.
       Этим же вечером, приняв душ, оба сидели у Исаева, и пили купленный  в буфете коньяк, закусывая  бужениной.
       - Так где ты  такому научился? Стрельбе и этом самом каратэ? - поинтересовался Николай, когда  приняли по первой.
       В Харбине, - сжевал ломтик мяса Львов. - Там отец  в тридцатых служил при нашем  Генконсульстве,  занимаясь  охраной. Так он меня тренировал в стрельбе, а один его знакомый японец держал платную  школу каратэ - в ней и натаскался. Потом это здорово пригодилось, когда попал в систему и закончил  высшую школу НКВД на Ленинградке.
       - И где после нее служил? -   снова плеснул  в стаканы Исаев.
       -  Как и отец, в охране  нашего посольства в Латвии, а с началом войны  отозвали в  Москву. Ловил  здесь агентов, сигнальщиков и  другую шелупонь. Сначала опером,  а затем старшим группы.   
       Еще, в 44-м,  участвовал в обеспечении безопасности Ялтинской конференции в Крыму.
       - Сталина видел? 
       - Только  кортеж издалека. Мы в основном по горам да лесам  шарили. Зато прищучили  в районе Балаклаве немецких диверсантов. Восемь  кончили в бою, четырех захватили,с пристрастием допросили. Оказались заброшенной туда  спецкомандой «Днепр», старший - оберфенрих  Райберг.
       Ну а перед самой конференцией, в июле,  наши ребята    под Алуштой захватили  вторую группу, собиравшую информацию о  возможных передвижениях членов делегации и  полгода скрывавшуюся в лесах. 
       - Да, дипломатическая у тебя была служба,- рассмеялся  Исаев.
       - Это что, я был и в Потсдаме, когда Сталин, Рузвельт и Черчилль, встречались второй раз. Правда, там было тихо. Зато попробовал шотландского виски - с нашей водкой рядом не стояло, да погуляли с немками. Ну что? Давай еще выпьем?   
       Выпили  по полстакана, закусили.
       - А ты что, не женат? -  размяв папиросу,  чиркнул спичкой Николай.
       -  Нет, - И стариков моих нет. Отец погиб в Тегеране, мама умерла от голода  в блокаде. А ты?
       -  Женат, растим сына.
       - Ну а где столько орденов нахватал? У меня   лишь  «Отечественная война», да две медали. 
       -  В полковой  разведке, а потом  СМЕРШЕ,  был там чистильщиком.
       -  Слышал про таких, но  встречаться не приходилось.
       Засиделись  до поздней ночи, а потом  отправились спать. Где-то в лесу пел козодой,  в открытые окна наносило запах хвои.
       Утро встретило прохладой и  росистой травой, оба шагали  по дорожке. 
       Когда, позавтракав в столовой,  направились к  зданиям,  Исаев  поинтересовался у  Львова,  что за плита  между ними.
       - В память погибших, что обучались на объекте.   Давай подойдем, расскажу про некоторых.
       Герой Советского Союза, Николай Иванович Кузнецов (указал на одну из надписей). Воспитанник Судоплатова,  разведчик и диверсант. 
       Действуя под именем обер-лейтенанта Зиберта,  с сорок второго по сорок четвертый, в Ровно и Львове  застрелил заместителя гауляйтера Украины  Геля и      подорвал гранатой  второго - Даргеля;  захватил командующего «восточными батальонами» генерала Ильгена, а также ликвидировал начальника отдела рейхскомиссариата  Функа  и  шефа правительства Галиции - Бауэра.
       - М-да, - покачал головой Исаев, - мне такое и не снилось. А как он погиб?
       - Этого не знаю. А вот  Иван Данилович Кудря.
       С первых дней войны оставлен в Киеве,  руководить оперативно-диверсионной группой. В течение года провел там несколько успешных операций, смог получить и передать в Центр  ряд особо ценных сведений.  Захвачен гестапо, три месяца подвергался пыткам, на которых ничего не сказал, расстрелян.
       Владимир Александрович Молодцов. В   начале   войны заброшен в Одессу для проведения спецопераций. Создал два партизанских отряда, активно действовавших с позиций  катакомб. В 42-м  захвачен румынской «сигуранцей»  и  после бесплодных допросов, казнен.
       Про  других, к сожалению, не осведомлен. Хотя в архивах все есть.
       Оба немного помолчали, склонив головы, а затем вошли в подъезд, продолжать дело погибших.
       Незаметно пролетели три месяца, наступила зима, все вокруг покрылось пушистым снегом. В один из таких дней, поутру, зайдя в комнату Исаева, Львов, в шапке, пальто и с чемоданом сказал,   -  бывай, Коля,  может еще и встретимся. 
       - Бывай, - крепко пожал  тот руку друга.- Возможно.
       И потом долго смотрел в окно, на удалявшуюся фигуру. Расставаний таких помнил много. Встреч - меньше.
       В  конце  декабря,  вызвав Исаева к себе, Дроздов вдруг заговорил с ним на немецком. Николай ответил.  Так беседовали минут пять.
       - Ничего, - перешел генерал на русский. - Вполне. А теперь слушай.
Отпускаю с завтрашнего дня к семье (в груди екнуло). Третьего января быть на службе. Едешь в командировку.
       - Ясно, Виктор Александрович. Разрешите идти?
       -  Давай,   подарки  купить не забудь. И вот, возьми (протянул  спецталон), с билетами, сам понимаешь.      
       Следующим утром, заказав такси, Исаев  доехал  до Москвы,  в ЦУМЕ, рядом с которым уже  мигала елка, купил подарки и, взял курс на Внуково.
       В Жуляны прилетел в полдень,  а спустя час, звонил в дверь своей квартиры.
       Радости семьи не было предела: Оксана  с сыном бросились обниматься, а Рекс, басовито лая и толкаясь, вертелся вокруг.
       - Ну, будет, будет, - задавите, растрогался Николай, после чего, определив на вешалку пальто с шапкой, вручил всем подарки: жене - ожерелье из янтаря, сыну фотоаппарат  «ФЭД», а овчарке  очередного неваляшку.
       - Вовремя, - сказал Алешка, рассматривая  аппарат. - А то он старому голову откусил.
       - За что?
       - Перестал качаться.
       Новый год, как положено, встретили   за праздничным столом, под бой курантов.
       Взрослые пили шампанское, Алешка, щипавшее в носу ситро, а его приятель аккуратно лакал кефир, до которого был большой охотник.
       - Ура, салют! - внезапно закричал мальчишка, соскочив со стула, и подбежал к окну.
       Над Софийской площадью, в ночное небо взлетали, рассыпаясь звездами,  праздничные фейерверки.
       Поскольку ночь была погожей, Исаевы, одевшись и прихватив  с собой Рекса,  спустились вниз, и,  выйдя по хрустящему снегу со двора, направились  на площадь.
       Там, у памятника  Богдана Хмельницкого, уже гуляло много народа. То и дело слышался веселый смех, где-то играл баян, многие поздравляли друг друга.
       Оправившая от войны Страна, вступала в новый, 1955-й  год.

Продолжение: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/chistilscik-glava-11-12-13-65260beb9523772f00ceda33