Чистильщик. Глава - 11, 12, 13

Реймен

Начало: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/chistilscik-glava-7-8-9-65256ee35284103aa4c3ab24

Глава 11. Конец Закордонного провода

Прошло два года, заканчивался пятьдесят седьмой.
       За это время, закопанный в безвестной могиле,   сгнил    гауптштурмфюрер СС Шухевич, в схронах добили последних, отказавших сдаться боевиков.
       Спасая свою жизнь, бывший генерал-хорунжий УПА  Кук, пошел на сделку с чекистами и готовил, находясь в заключении, обращение  к бывшим соратникам за рубежом, призывая тех  покаяться и прекратить, за  что, впоследствии,  был  прощен и Хрущевым, как и  остальные бандеровцы, отбывавшие   в лагерях сроки, за сотрудничество с оккупантами, в годы Великой Отечественной войны.
       Симпатии к ним у Никиты Сергеевича отмечались  уже давно, с первых послевоенные месяцев   работы на Украине. И  выражались в регулярном  инициировании бандитам,  республиканских амнистий. 
       В августе 45-го, в докладной записке Сталину о борьбе с украинским националистическим подпольем он отмечал, «Положительную роль сыграли обращения(амнистия) правительства УССР и ЦК КП(б)У  к населению западных областей УССР… С 1 июня по 1 августа явилось с повинной: бандитов - 5117, дезертиров и уклонявшихся от призыва в Красную Армию - 21663 человек». В 1947-1948 годах были проведены  еще три, аналогичных  республиканских  мероприятия.
       Кроме того, за последующие десятилетия из эмиграции, с «легкой руки» Хрущева, на Украину вернулись более ста тысяч человек, которым предоставили жилье и работу.
       Однако, при всем этом, новый Партийный лидер,  лично требовал от Серова,   ликвидации идеологов ОУН.
       На то были причины.
       «Головный Провод» украинских националистов  в  Западном секторе Германии, куда входили и его «Закордонный части», оставшись без  вооруженного подполья на Украине,  предпринимал  значительные усилия для его возрождения там, используя помощь  иностранных  спецслужб  - в первую очередь Великобритании и США.
       Он продолжал отбирать кандидатов из числа  украинских эмигрантов для обучения в их разведшколах,  с последующей заброской в Советский Союз, а также  страны народной демократии. 
       Бандера  же, как руководитель,  постоянно курсировал  по Европе и Америке,  с антисоветскими   выступлениями, посещая  ФРГ, Италию, Францию, Испанию, Бельгию с Голландией,  Канаду и Великобританию.
       Когда  в  1954 году он   обосновался с семьей на постоянное  место жительство в Мюнхене,  закордонные  части ОУН  насчитывали в своих рядах   три тысячи  активных членов и запись продолжалась.
       В них создали отлажено заработавшие референтуры антикоммунистической деятельности, организационной работы и связи, боевой и охранной деятельности, внешнего наблюдения, работы с молодежью, следствия, обеспечения внутренней безопасности,  а также  общественно-политический сектор.
       Главная задача оставалась прежней:  свержение Советов на Украине и построение нацистского государства.

       …Остановившись у металлических ворот  старинного отеля на живописном берегу Рейна, Исаев коротко просигналил.
       Из помещения рядом, вышел лейтенант в форме ГБ  и, проверив   документы,  махнул рукой -  створки бесшумно отворились.
       Серый «Фольксваген»  въехал  во  двор с несколькими гаражными боксами, остановился.
       За истекшее время  его работа несколько изменилась.
       На Лубянке прошла очередная  реорганизация, Бюро-2, на правах отдела,  включили в состав Первого главка*, а  Дроздова «ушли на заслуженный отдых».
Направление деятельности отдела несколько  изменилось,  но  главное осталось.
       Уже полгода, Исаев, под прикрытием третьего секретаря советского Посольства  в Федеративной республике Германия, продолжал заниматься разработкой ОУНовской верхушки.
       Миссия находилась в небольшом городке Ремаген, земли  Рейнланд-Пфальц, откуда  помимо прочих, он  регулярно совершал   поездки в Мюнхен.
       Там  встречался со своим агентом «Клаусом», бывшим  немецким военнопленным   (гауптманом), завербованным  в  лагере. Вернувшимся домой и теперь служившим  в криминальной полиции.
       Место его работы   Исаева несколько удивляло.
       Наши солдаты и офицеры, в случае их пленения в годы войны,  считались изменниками, со всеми вытекающими последствиями.   Здесь же было, наоборот.
       Вернувшиеся   из плена на родину, слыли   чуть ли не героями и могли рассчитывать на престижную работу  в органах власти,  армии и  специальных службах.
       По   заданию Исаева, все это время, «Клаус», получив адреса  проживания  Бандеры с Ребетом в Мюнхене, изучал маршруты их движения,  образ жизни и привычки.
       В советском  представительстве в Берлине, под  видом технического сотрудника, работал его второй агент - Йозеф Леман. Настоящая  фамилия,   Богдан Сташинский.  Именно он планировался для ликвидации объектов.
       Богдан был на десять лет моложе Николая,  родился  в семье украинских националистов и был завербован органами, обучаясь в  Львовском  пединституте.   
       Успешно использовался при  выполнении  ряда ответственных заданий и внедрялся в националистическое подполье.
       С учетом имевшихся способностей и перспектив, он прошел в Киеве двухгодичную подготовку, после которой  стал работать за рубежом по линии разведки. Сначала в Польше, а затем Восточной Германии, поставляя ценную информацию.
       На первой встрече (она состоялась в Берлине)  Сташинский   произвел на Исаева  неплохое впечатление: высокий, стройный  и с ослепительной улыбкой. Такие  легко входят в доверие к людям  и нравятся женщинам.
       В свободное время  он  не раз посещал  западный сектор, что было довольно просто.
       Граница меж  двумя Германиями являлась практически открытой - разделительная линия проходила по улицам с каналами и водным путям, имея  множество пропускных пунктов.  Ежедневно,   в ту и другую сторону, ее пересекали сотни тысяч немцев.
       Задание Центра о ликвидации  главных идеологов ОУН, Богдан выслушал с бесстрастным лицом,   восприняв, как должное. Такие он  уже выполнял на Украине, четко и хладнокровно.
       Тогда же, в  отдельном кабинете,  Исаев  снабдил его и специальным оружием, накануне доставленным из Москвы, для проведения операций. Это был новой модели пистолет, снаряженный смертоносным ядом.
       - Дистанция стрельбы пять метров, прицел в голову по стволам, -продемонстрировал агенту  оружие.  - А вот это  таблетки (встряхнул прозрачной капсулой), чтобы самому не отравиться. В день акции примешь одну, нейтрализует возможные последствия.
       Вслед за чем, поместив оружие с  капсулой в гнезда плоского чемоданчика, защелкнул замки и передал   агенту. А еще показал, конспиративно отснятые Клаусом снимки объектов  (по прошествии времени, те несколько изменились).
       - Запомнил? - спросил, когда тот   внимательно изучил.
       - Вполне.
       - Ну и отлично, -  забрав, положил в карман.
       Очередная  их встреча состоялась здесь же, после того, как  Исаев получил от Клауса  схему передвижения Ребета, с удобными местами нападения на него.  (В отношении Бандеры, всегда находившегося под охраной  бдительной СБ,  работа продолжалась).
       На встрече подполковник вручил Сташинскому схему  и назвал явку в Мюнхене, куда тому надлежало прибыть для проведения акции. 
       - Там, Богдан,  тебя будет ждать наш товарищ, который обеспечит прикрытие и отход, - сказал на прощание. -  Удачи  (крепко пожал руку).
       Спустя сутки, вечером,   поездом  из Берлина, Сташинский  прибыл в Мюнхен.
       В годы войны, налетами американской авиации, почти миллионный город  был   основательно разрушен, но теперь, усилиями трудолюбивых баварцев - восстановлен.
       Одетый  в фетровую шляпу, затенявшую лицо, легкое пальто и с  портфелем в руке, он прошел по многолюдному перрону к выходу,  где махнул рукой в перчатке,   стоявшему неподалеку такси.
       Когда автомобиль, подъехав, остановился, сел на заднее сидение и назвал  одну из городских  церквей - Фрауэнкирхе.
       Таксист, молча кивнув, включил счетчик.
       От вокзала, в  череде неспешно следующих автомобилей, «мерседес»  проследовал  к центру,  миновав Мариенплац с Новой ратушей,  и  вскоре остановился  в нужном месте.
       - Данке, - сказал Богдан, вслед за чем, расплатившись,  вышел из машины.
       А когда та отъехала, направился к храму и вошел  внутрь. Там, в высоком зале с колоннами, присел  на одну из задних скамеек,  наблюдая, кто вошел за ним. Таких не было.
       Выждав пять минут, встал, направился меж  рядами вперед, вышел через боковую дверь на  улицу и неспешно двинулся по ней, изредка останавливаясь у зеркальных витрин магазинов. Меж последним и кафе,  свернул в неприметный  проулок, где, остановившись, закурил. 
       Потом бросил окурок в урну,  прошел еще двести метров вперед и исчез в одной из дворовых арок.
       Нужная квартира была на третьем  этаже  старой постройки  дома, осмотревшись, нажал пальцем медную кнопку двери.
       - Вам привет от  Макса, - ослепительно улыбнулся агент, когда та отворилась.
       - Очень рад, - последовал ответ, - входите.
       Встретивший агента человек был  средних лет, с жестким, изрезанным морщинами  лицом и прозрачным взглядом.
       Предложив гостю снять шляпу с пальто, он сопроводил того в гостиную, кивнув на  старый кожаный диван, а сам уселся напротив.
       - Как мне вас называть?
       - Йозеф.
       - А я Клаус, - блеснул железными зубами.
       -  Наш общий друг велел  вам передать  (вынул гость из кармана пиджака   пачку марок  в банковской упаковке,  протянув хозяину).
       Тот взял, пролистнул  и   спрятал в бумажник.
       После этого они обсудили все  детали  операции.
       Она планировалась на завтра  (то была суббота),  к девяти утра Ребет   приходил в редакцию газеты  «Самостийна Украина»», расположенной рядом с площадью Карлсплац.
       На схеме, выполненной на листке бумаги, Клаус  показал, в каком именно доме находится учреждение, место, где удобнее укрыться, чтобы не мозолить глаза прохожим, а также ближайший переулок, в котором   будет ждать исполнителя на автомобиле.
       Затем, чиркнув зажигалкой, поджег листок, поинтересовавшись,  какое оружие  будет   использоваться во время акции.
       - Место там не особо людное, но лучше без шума (разжал  пальцы над пепельницей).
       - Пусть вас это не смущает, -  глядя на легкий дымок, сказал Йозеф.  - Все будет тихо. 
       - В таком случае я вас покидаю, - встал немец. - Еда в холодильнике, когда будете уходить, прихлопните дверь, замок в ней автоматический.
       Далее они распрощались, Клаус одел висевший в прихожей  серый плащ  и покинул квартиру.
       Оставшись один, Богдан по привычке тщательно  все проверил.
Жилье было однокомнатным, с туалетом,   душем  и небольшой кухней. Скромно обставленное и не дающее представления о хозяине.
       В тихо жужжащем холодильнике  имелись несколько бутылок пива, сыр и баварские сосиски, в одном из кухонных  шкафчиков, молотый кофе в банке, сахар  и  консервированные хлебцы.
       Чуть приоткрыв штору, выглянул во двор, на который опускались сумерки. Там было пусто, с деревьев опадала листва, стал накрапывать мелкий дождь.
Приняв горячий душ, агент вытерся  имевшимся  там мохнатым полотенцем, причесался у небольшого зеркала и прошел на кухню.
       Сварил кофе на газовой плите, налил чашку, положив туда сахар,    не спеша выпил, заедая копчеными сосисками и хлебцами.
       Далее, вымыв чашку,  все убрал,  взял их холодильника бутылку пива открыл, прошел в  комнату  и, усевшись на диван,  включил  телевизор.
       Потягивая из горлышка, послушал  выступление Аденауэра, а затем, переключив канал, до полуночи смотрел американские вестерны.
       В шесть утра Богдан встал, приняв холодный душ и снова выпив кофе, достал из портфеля пистолет, проверив обойму. Затем, положив  его  в     карман пальто,  сжевал таблетку нейтрализатора.
       Через десять  минут вышел из подъезда (утро было холодным и сырым), поглубже надвинув шляпу, поднял воротник. Скоро звук  его шагов затих,  в еще спящих улицах.
       Ровно в девять, исполнитель был на месте.
       Пройдя рядом  с   вывеской редакции,  куда вели несколько истертых ступеней, он  сразу же увидел предложенное Клаусом, место для засады.
       Это была полукруглая ниша в стене,  где   на гранитом постаменте, зеленел  бронзой чей-то бюст. В  пяти метрах выше, над ним выступала крыша здания, создавая что-то вроде алькова.
       Не заходя туда, агент свернул в  переулок, где его должен был ждать Клаус, там, в паре десятков метров впереди, у тротуара стоял    «фольксваген».   
       Миновав его, Богдан скользнул по стеклам взглядом, внутри сидел человек.   
Ребет появился  в половине десятого, заставив   понервничать,  и  не со стороны площади, а переулка, в котором  ждал Клаус.
       - Он (гулко забилось сердце),   рука скользнула в карман, палец взвел курок.
       Профессор между  тем приближался, с тростью в руке. Высокий, грузный, в черном макинтоше и тирольской, с пером,  шляпе. На одутловатом лице, поблескивали очки.
       Когда  проходил рядом, агент выступил из ниши, кивнув тому под ноги, - господин, вы что-то уронили. 
       Ребет недоуменно  опустил   взгляд, и в ту же секунду раздался щелчок.
       Легкое облачко, с запахом миндаля,  влетело в открывшийся в немом крике, рот.  Ловя руками воздух, объект рухнул на брусчатку.
       А  стрелок, сутулясь, уже   спешил к переулку,  где  вскоре хлопнула дверь, и послышался звук отъезжавшего автомобиля.
       - Держите, - прикурив сигарету, передал ее Клаус, Богдану, вырулив  на оживленную улицу и прибавив скорость.
       Он взял ее, сжег   в три затяжки  и затушил в   полной окурков пепельнице. 
       - Тоже волновались? - взглянул на водителя.
       -  Нервы, -  включил тот приемник, салон  наполнили тихие звуки танго.
       Доставив  напарника  в  небольшое местечко, в сотне километрах от Мюнхена, взял ему билет на проходящий поезд  до Берлина.
       Оттуда, на следующий день, Сташинский  позвонил в Ремаген Исаеву, сказав лишь одну фразу, -  наш друг отправился в путешествие.
       Положив трубку на рычаг, Исаев  с минуту  расхаживал по кабинету, а затем,  достав из сейфа бутылку коньяка, выпил рюмку.
       Еще через  сутки,  утром, он читал свежий номер «Самостийной Украины», в котором  был помещен некролог о смерти Льва Ребета  от сердечного удара.
       - Что и следовало доказать,- аккуратно сложил газету, после чего отправился к посольскому шифровальщику и отправил в Центр сообщение о выполнении задания.
       Спустя несколько часов, тот занес ответное, с  указанием приступить к выполнению второго.

       …В Роттердаме стоял  теплый май,   карильон ратуши многозвучно сыграл полдень,  голландцы   следовали по  своим делам. Солидно и неторопливо.
       Оживление наблюдалось лишь на старом городском кладбище Кроссвейк, считавшимся  в  былые годы, почетным.
       К одной из его могил, с приличествующими моменту лицами, шествовала  целая процессия.
       Впереди   - крепкие, мордастые детины, несли венки, увитые  траурными лентами;   за ними,  провиснув руками, шел в наклон, худой лысоватый недомерок, с бегающими глазами, а следом еще три десятка человек, не похожих на  жителей страны тюльпанов.
       Остановившись у черной  плиты с трезубцем и мечом, увенчанной тевтонским крестом из гранита,  окружили полукругом, возложили венки, оправив  муаровые ленты,    после чего,  недомерок,   обернувшись к соратникам, учинил речь.
       В ней, все больше возбуждаясь и брызгая слюной, он сообщил о почившем здесь, великом сыне  ныне порабощенной   страны, - австрийском прапорщике и командире сечевых стрельцов,  Евгене Коновальце, подло  убитого проклятыми чекистами; его заслугах в освобождении вместе с  Петлюрой* и германскими войсками в 1918-м «ридной нэньки» от большевиков, а также создании впоследствии, славной организации ОУН, покрывшей себя славой.
       Но при этом стыдливо умолчал  о расстреле  сечевиками  киевских рабочих завода «Арсенал» и погромах еврейского населения, а также отправке эшелонами в фатерланд,  продовольствия и  награбленных ценностей. А еще  сотрудничестве, вплоть до смерти,  с германским Абвером. 
       Этой речи внимал, рассматривая оратора, стоявший в задних рядах Богдан,  думая, - какая же ты мразь. 
       Вместе с Исаевым и Клаусом, Бандеру они вычислили год назад, но тот, призывая к борьбе с Советами, постоянно курсировал  по Европе, в сопровождении охраны, что затрудняло выполнение задания.
       На этот раз, после траурного митинга  и поминок с возлияниями,   лидер ОУН, вместе с провожающими  на двух авто, прибыл на вокзал  и поднялся в мягкий вагон, поезда следовавшего  в Мюнхен, помахав им на прощение шляпой.
       Еще через два (в плацкартный), сел и агент.
       Спустя короткое время, по составу прошел лязг сцепок, колеса, набирая ход, медленно завертелись.
       В Мюнхене, попеременно с Клаусом, Богдан  продолжил слежку за объектом, но удобного случая не представлялось.
       По утрам,   на Кристманштрассе 7, где на первом этаже, вместе с семьей, под фамилией Штефан Попель, жил Бандера, подъезжал автомобиль, из которого выходили два угрюмых «эсбиста».
       Один направлялся в подъезд, а второй ждал снаружи. 
       Затем  первый возвращался, сопровождая «кэривныка», второй открывал заднюю дверь кабины, объект исчезал внутри, машина отъезжала.
       Без охраны Бандера не появлялся и в общественных местах. Даже в театре и на рынке, куда любил ездить за продуктами.
       В конечном итоге Исаев принял решение осуществить ликвидацию  на лестничной площадке его квартиры, надеясь на оплошность охраны, для чего провел необходимую работу.
       По его поручению  Клаус определил тип замка, стоявшего на  двери подъезда дома, а на Лубянке изготовили отмычку,  доставив в посольство с почтой.
       Исаев передал ее агентам и   в одну из ночей  Богдан  проник в подъезд дома, ознакомившись с планировкой.
       Акцию по ликвидации Бандеры, зная его распорядок дня,  запланировали  на  полдень четверга 15 октября (в это время тот заезжал на обед, длившийся около часа).
       Накануне, специально приехав   из Ремагена, на явочной квартире, Исаев провел тщательный инструктаж агентов.
       Операция началась в точно  назначенное время. 
       За пятнадцать минут до прибытия объекта, Сташинский, отперев дверь,  вошел в безлюдный подъезд  (напарник ждал в автомобиле  за углом), тихо поднялся этажом выше  нужной квартиры и стал наблюдать из окна.
       Автомобиль с Бандерой подкатил в обычное время.  И здесь  судьба улыбнулась чекистам.  Выйдя из машины, судя по виду  находившийся в благодушном настроении «кэривнык», отпустил охрану.
       Те, приподняв шляпы, усевшись в автомобиль, уехали, а объект, своей характерной походкой вошел в подъезд, отпер ключом дверь, и, шаркая подошвами, начал подниматься по ступеням.
       Сунув руку в карман, Богдан стал спускаться навстречу.
       При виде   незнакомца, объект забеспокоился, но предпринять ничего  не успел.
       С ним случилось то же, что с Ребетом.
       Обойдя агонизирующее тело, Сташинский, сбежал вниз, хлопнула дверь подъезда.
       Спустя десять минут, где-то завыла полицейская сирена…

       - От имени Президиума Верховного Совета СССР  и себя лично, поздравляю вас с высокими наградами, - поднялся из-за стола, новый Председатель КГБ Шелепин. 
       Вслед за этим, приняв от  адъютанта две алых коробочки,  направился по мягкому ковру, к стоящим навытяжку в центре  кабинета, Исаеву со Сташинским.
       Пожав руки,  поочередно вручил обоим  ордена «Красного Знамени» и выслушал ответное «Служим Советскому Союзу!»
       - Хорошо служите,- кивнул породистым  лицом. - Можете быть свободны.
       Когда сопровождаемые адъютантом, те вышли, Председатель,  заложив руки за спину,  бросил взгляд в одно из окон, открывавших панораму Кремля.
       «Теперь Никита точно назначит секретарем ЦК» - думал он. Поскорее бы.
Свою новую должность, Александр Николаевич, не любил.
       Комсомольский работник в прошлом, отсиживавшийся всю войну в тылу, он привык  сотрясать  с трибун воздух, призывать к тому, что не умел сам  и чекистская работа для него, была темным лесом.
       Вступив в должность, он сразу же занялся реорганизацией аппарата по своему видению, убирая профессионалов и назначая на их места старых друзей из комсомольско-партийной номенклатуры. Затем  сократил штат ведомства на две тысячи  сотрудников, переориентируя оставшихся  на идеологическую работу.
       Чекисты платили новому Председателю взаимностью: придумав ему кличку «Железный Шурик» и тихо ненавидя.  Александр Николаевич знал  про то и чувствовал себя неуютно.
       «Как бы не убили, суки», думал иногда, отходя ко сну.  «Эти могут».
       А спустя год,  его карьера едва не закончилась катастрофой.
       И всему виной, стала любовь.
       Сташинский,  продолжая работать  в Берлине,  обратился к  своему  руководству в лице Исаева, с просьбой вступить в брак с  немкой  Инге Поль, с которой у него был роман. Но поскольку ведомственными инструкциями это запрещалось,  резидент* ему отказал.
       Орденоносец не успокоился и обратился с письмом на имя Председателя.
       Тот, подумав, наложил резолюцию «в порядке исключения разрешить», поскольку был не только коммунистом, но и   демократом.
       В результате  молодожены сбежали в ФРГ, где Сташинский,  явившись в полицию с повинной, рассказал о совершенных им терактах.
       Проверка все подтвердила, а в Европе разразился грандиозный скандал. Советский Союз обвинили во всех смертных грехах, а чекистов  иезуитских методах расправы над инакомыслящими  и даже поедании младенцев.
       Хрущев вызвал Шелепена  к себе   и самыми мягкими словами, которые тот услышал в свой адрес, были  «засранец» и «мудак»  (очень уж любил народные выражения).
       Потом смилостивился, заявив, что  вернет  комсомольца на партийный фронт,   найдя  тому достойную замену.
       - Шелепин, вытянувшись, ответил, - есть! А вернувшись к себе, устроил разнос всем, имевшим отношение к агенту-изменнику. По принципу «всем сестрам по серьгам», как всегда было в Комитете.
       Первым, как и следовало ожидать, под раздачу попал Исаев, накануне получивший полковника.
       Отозвав из ГДР, резиденту объявили неполное служебное соответствие  и отправили в действующий резерв, для решения вопроса о целесообразности  дальнейшего использования.
       Из резерва имелось два пути: снова вернуться на службу или  кануть в небытие, получив отставку.
       - Мавр сделал свое дело, мавр может уходить? -  взглянул на заместителя Председателя по кадрам, ознакомившим его с  принятым решением. 
       - Зачем же так? -  хмыкнул  генерал. - Мы вас ценим, как отличного работника и  подобрали  на это время  неплохую должность.
       - Какую?
       - Заместителем директора по режиму,  одного из научных учреждений Академии наук СССР, в Москве.  Оно занимается  военными исследованиями.  Через неделю надлежит туда явиться  и приступить к обязанностям (назвал адрес).
       - Вас понял, - бесцветно сказал Исаев. - Разрешите быть свободным?
       -  Идите. Удачи на новом месте.
       К этому времени  его семья жила в столице несколько лет, получив квартиру на Чистых прудах,  рядом с  Меншиковой башней. 
       Оксана  заведовала отделением   в  военном  госпитале  на Пехотном,   Алешка  заканчивал среднюю школу, а Рекса, уж   два года, не было. У «младших братьев», как известно, жизнь скоротечна.
       Неделя  прошла, словно отпуск.
       По утрам, когда жена с сыном, после завтрака отправлялись  на работу и в школу, Николай Иванович  одевал летний костюм  и, заперев квартиру, выходил со двора на улицу. 
       В киоске на углу, покупал свежие газеты,  после чего отправлялся на Чистопрудный бульвар, где,  сидя под липами на скамейке, внимательно их читал.
       Затем   прогуливался вдоль пруда, любуясь плавающими в нем, золотистыми огарями, а еще недавно установленным памятником дипломату и литератору  Грибоедову, окольцованный по пьедесталу, героями его бессмертной пьесы.
       Ближе к полудню, зайдя в продуктовый магазин, возвращался домой, где готовил обед, а когда из школы возвращался Алешка, накрывал стол.
       Сын радовал Исаева. Учился он неплохо, помогал   по дому и активно занимался спортом: плаванием и боксом. Звезд с неба не хватал, но был сильным и ловким.
       На вопрос отца, кем хочешь быть в жизни, отвечал, - как ты. Служить Родине. Для начала в погранвойсках, а там будет видно.
       Когда вечером с работы возвращалась Оксана, все вместе ужинали, Алешка убегал на тренировку, а они смотрели телевизор.
       В выходной даже выбрались на природу, в Серебряный бор, где купались в озере, загорали и катались на лодке.
       Ну а в понедельник, Исаев  приступил к работе на новом месте.
       Оно находилось на северо-западе Москвы, в нескольких корпусах особо охраняемой территории.
       Директор по режиму, к которому его провели, оказался старым благодушным генералом в отставке.   Нового заместителя  встретил приветливо и ввел в курс дела.
       Как оказалось,  учреждение оказалось «почтовым ящиком»*, в свое время организованное Берией и занималось атомным проектом. Возглавлял его академик Курчатов, лауреат Сталинских премий.
       Задача Исаева состояла в обеспечении  режима секретности на объекте   и пресечении попыток проникновения на него,  вражеских агентов, 
       «В самый раз для пенсионеров» думал  Исаев, слушая нового шефа.
       И потекли дни размеренной службы: к восьми он приезжал на службу, выслушивал доклад начальника  военизированной охраны, затем встречался с имевшимися  на объекте агентами, получая от них информацию  и давая задания.
       В течение года  прошел сборы «резервистов»  на том объекте, где служил у Дроздова, прослушав  курс лекций   и пройдя огневую подготовку.
       Оксана была    довольной новой работой мужа, который теперь находился дома и не болтался по лесам и служебным командировкам.
       А еще, по просьбе Алешки, семья   обзавелась новым четвероногим другом.   Щенком  немецкий овчарки, которого назвали Рекс.
       Теперь по выходным, оба Исаевы, с утра тренировали малыша  парке.
       - Ничего, боец,- трепал его по ушам отец. И вздыхал, вспоминая старого...

Глава 12. Операция Анадырь

Между тем жизнь продолжалась.
       В СССР прошла денежная реформа,  Юрий Гагарин совершил первый в мире, космический полет, американского шпиона  Пауэрса обменяли на советского разведчика Абеля, а над Тихим океаном бесследно исчез  самолет «Локхид» со ста семью пассажирами на борту.
       В один из таких дней, когда Исаев работал с документами у себя в кабинете, раздался звонок.
       - Да, - снял он трубку.
       Звонил начальник управления кадров с Лубянки, сообщивший, что в девять утра завтра, его желает видеть Председатель.
       - Вас понял, - ответил Николай, затем последовали длинные гудки, абонент отключился.
       - Наконец вспомнили (положив трубку на рычаг),  вынул из пачки сигарету, размял и щелкнул зажигалкой.
       Ровно в девять следующего утра,  он находился в приемной Председателя.
       К тому времени «железного Шурика», как не оправдавшего надежд,  Хрущев вернул на идеологическую работу, назначив на его место  Семичастного.
       Он тоже был из партийной номенклатуры (чекистам Никита Сергеевич не доверял),  но, в отличие от предшественника,  ею  не  тяготился. Наоборот, всячески подчеркивал свою значимость и близость «к телу».
       Помимо Исаева, в приемной, на мягких стульях у стены, скучали еще трое:     знакомый по работе в аппарате начальник  отдела, депутат Верховного Совета  и генерал-майор погранслужбы.
       Сидевший за столом  у окна, с поднятыми  занавесями, полковник-адъютант, что-то писал в служебном журнале, в  солнечном луче, плыла пушинка.   
       Тишину нарушил зуммер одного из телефона на столе (адъютант снял трубку).
       - Слушаюсь, - опустил. - Товарищ Исаев, зайдите.
       Провожаемый взглядами ожидающих, полковник   скрылся за высокой дверью.
       Интерьер кабинета, с его последнего посещения, изменился. Каждый новый Председатель вносил в него изменения.
       - Проходите, Николай Иванович, присаживайтесь, -  сказал Семичастный, сидевший  за столом, под портретом Ленина.    
       Сбоку, за приставным, сидел лет сорока пяти, рослый, с волевым лицом человек.
       - Знакомьтесь, -  капитан 1 ранга Тихонов, заместитель начальника Особого отдела Тихоокеанского флота. А это  полковник Исаев  -  наш лучший  специалист по зачисткам вражеской агентуры. 
       Затем, выдержав   паузу,    сообщил,  что в связи с  размещением  американцами  в Европе и Турции,  стратегических вооружений   направленных против СССР, Политбюро  ЦК приняло решение, развернуть аналогичное на Кубе.
       Для этого  создается советская группировка войск, тайно перебрасываемая на Остров Свободы. Контрразведывательное  обеспечение операции  поручено Комитету государственной безопасности.
       «Вот вам и Кузькина мать»*  подумал Исаев, бесстрастно внимая Председателю.
       - По этому  поводу (обвел тот офицеров взглядом), мною принято решение о создании в составе группировки  Особого отдела.   
       Начальником назначается товарищ Тихонов, товарищ Исаев заместителем. Полагаю, возражений не будет?
       - Нет, - без раздумий сказали оба.
       - Ну, вот и отлично.
       После этого Семичастный  изложил суть предстоящей  операции. 
       Она имела кодовое название «Анадырь»   планировалась ГРУ Генштаба* под руководством   маршала Баграмяна  и заключалась в следующем:
       Войска на Кубу  подлежали доставке гражданскими судами Морского флота, а в Гаване создавалась Комендатура военных сообщений.
       Общая численность передислоцируемой группы войск составляла  пятьдесят тысяч личного состава и три тысячи гражданских специалистов.
       К перевозке назначалось  двести тридцать тысяч тонн материально-технических средств, в том числе сорок пусковых установок  с шестьюдесятью баллистическими ракетами, оснащенными ядерными боеголовками.
       На острове группировка разворачивалась в сводную ракетную дивизию, три мотострелковых полка прикрытия, подразделения войск противовоздушной обороны, истребительной авиации  и Военно-морского флота.
       Помимо прочего, в прибрежных водах, планировалось сформировать 5-й флот ВМФ СССР в составе эскадр  надводных кораблей и подводных лодок с ядерным боезапасом.
       Командующим Группы советских войск на Кубе был назначен генерал   Плиев, командующим 5-м флотом - адмирал Абашвили.   Перебазирование туда подводных лодок выделялось  в отдельную операцию, под кодовым наименованием «Кама».
       - Вот такая диспозиция, товарищи - закончил  Председатель.
       - Приказ о создании  вашего  подразделения я подписал, сегодня же будет - о назначениях.  Завтра  представлю вас Министру обороны и за дело.
       Оставшуюся часть дня офицеры  провели на Лубянке.
       В кадрах назвали оперативников, подлежавших откомандированию в их отдел (Тихонов - семерых,  из флотских отделов контрразведки, а Исаев - Скляра, Гурского и Опрышко), далее отправились на инструктаж к начальнику Второго главного управления*, а после обеда ознакомились с оперативными материалами об обстановке на Кубе, поступившими оттуда, из советской резидентуры.
       Освободились   вечером, и Исаев предложил Тихонову   переночевать у него.
       - Сын в летнем лагере, жена на дежурстве. Чего вам скучать в гостинице?
       Приглашение было принято,  и вскоре оба с аппетитом ужинали на кухне. Под зеленую окрошку приняли по рюмке, под пельмени повторили - познакомились ближе.
       Как и Исаев,   Александр Михайловия  прошел всю войну,  служа на эсминце, а затем  - в морской пехоте; а  после окончания  Военно-политической академии, продолжил службу в военной контрразведке.
       - Ну а ты, Николай Иванович, значит, служил в СМЕРШЕ (перешли на ты).
       -  Служил. Чистил   прифронтовую полосу  от вражеской агентуры.
       - После?
       -  Занимался тем же  на Западной Украине, в отношении бадеровцев.
       -  Хорошее дело. На Кубе твой опыт нам здорово пригодится.
       Утром, выпив кофе с бутербродами,  снова отправились На Лубянку, откуда в десять, вместе с Председателем, к Министру обороны.
       В кабинете Маршала, кроме него, находился генерал армии - кавказец. 
       Стороны представились. Армейский генерал, оказался командующим  отправляемой группировки - Иссой  Александровичем Плиевым.
       - Итак, ваша задача, товарищи чекисты - пророкотал маршал, когда все расселись за отдельным столом. 
       - Отправиться на Кубу первым судном и ко времени  подхода основных сил, очистить ее от  американской агентуры. Ее там, как докладывает  резидентура ГРУ в Гаване и окрестностях, немеряно.
       - Мои ребята постараются, Радион Яковлевич, - заверил Семичастный.
       - Вся необходимая поддержка со стороны генерала Плиева вам будет оказана (взглянул на Тихонова с Исаевым военачальник).
       - Без вопросов, - утвердительно кивнул  командующий.
       - Ну, в таком случае, не задерживаю. Удачи, - встав из-за стола, пожал  руки чекистам Маршал.
       В ночь с тринадцатого на четырнадцатое июля, на теплоходе «Латвия»,   военные контрразведчики, вместе с другими «пассажирами», одетыми в штатское, отправились  в плавание к берегам Острова Свободы.
       Спустя две недели, оставив позади Босфор и пройдя  Северной  Атлантикой  шесть тысяч морских миль, ранним утром теплоход отшвартовался в Гаване.
На берегу его ждала небольшая группа в штатском.
       Тихонова с Исаевым и их людей, встретил представитель советского посольства (резидент) вместе с которым, выйдя с территории порта, они уселись в микроавтобус.
       За окнами  поплыли  тропические пальмы,  дома, построенные в колониальном и европейском стиле, площади с бьющими фонтанами, старинные  храмы и  хмурые форты.
       Впечатлял и центр, с величественным Капитолием, мемориалом Хосе Марти    и кафедральным собором.
       Миновав центр, выехали на окраину, где автобус остановился  у ворот казарменного городка.
       Вышедший из пропускника кубинский офицер, проверив у  сопровождающего документы,  козырнул и  махнул рукой двум солдатам, вооруженным советскими АК - те распахнули створки.
       -  Здесь дислоцировался один из полков генерала Батисты* (обернулся назад   сопровождающий - А теперь будет  штаб нашей группировки.
       На обширной, с вкраплением зелени, территории,   стояли два ряда казарм, располагались транспортные ангары и другие объекты инфраструктуры. Судя по внешнему виду, недавно отремонтированные.
       - Давай, Юра, вон к той фазенде, -  показал резидент рукой  водителю.
       Автобус, проехав меж казарм с плацем,  остановился у небольшого каменного строения  в конце.  Одноэтажного,  с высокой  черепичной крышей, затененного высокой раскидистой  сейбой*.
       Рядом с входом блестел американский кадиллак, а у него стоял  загорелый человек в белом полотняном костюме и такой же  шляпе.
       - Прошу товарищи, - первым вышел из салона резидент, пожав руку встречающему.
       То же сделал и Тихонов, а Исаев, сойдя со ступенек, округлил глаза. Перед ним  был Львов. Собственной персоной.
       - Буэнос диас, компаньеро, - сказал,  белозубо улыбаясь. 
       - Вот так встреча! - рассмеялся Исаев, и они крепко обнялись.
       - Знакомы? - поднял брови резидент.
       - Ну да, Николай Иванович, - ответил Вилорий. -  Вместе служили  одно время у  генерала Дроздова.
       -  Отлично, быстрее сработаетесь. Ну а теперь займись размещением коллег, а мы вместе с Александром Михайловичем - к  Фиделю.  Нужно его представить.
       После чего оба уселись в кадиллак, тот отъехал от здания.
       - Так значит и ты заделался дипломатом? - шутливо толкнул в бок Вилорий Николая, когда,  поднявшись по ступеням,  группа вошла в  приятную  прохладу.
       - Беру с тебя пример майор, - отшутился тот.
       - Уже подполковник, - поднял вверх палец Львов.- Растем понемногу.
       Здание с дюжиной кабинетов, умывальником и несколькими подсобными помещениями  было  практически пустым.
       Имелось всего несколько столов со стульями,  шкаф, пара сейфов  и телефон.
       -  С приходом транспортов дооборудуете,-  сказал после осмотра Львов, вслед за чем провел краткий инструктаж.
       Жить офицерам предстояло  в гостинице, выход в город не ограничен, но только группами, с личным оружием и в сопровождении переводчика. Он будет придан отделу.
       - А почему группами и с оружием? - поинтересовался  Скляр.
       - На острове хватает оставленной американцами агентуры, кроме того, в горах скрываются  остатки недобитых контрас*, совершающие диверсии и теракты.
       Затем все вышли наружу  (подполковник запер дверь) и автобус отвез группу в гостиницу. Она располагалась  в километре от городка, в  новой постройки шестиэтажном здании.
       Офицеров разместили  в двух местных номерах, оборудованных вентиляторами  и москитными сетками. Здесь же, в кафе,    пообедали    фасолевым супом  потахе  и  паэльей из креветок,  взяв на десерт выпечку с холодным  соком лайма.
       Когда вернулись назад, в открытые ворота втягивалась колонна военных грузовиков с личным составом, а также   различными грузами.
       Обустраивались в отделе  до  позднего вечера, после чего, в свете звезд,  вернулись в гостиницу.
       На следующее утро, в  кабинете  Тихонова,  контрразведчики  встретились    с руководителем кубинской Службы государственной безопасности (DSE) команданте Рамиро Вальдесом, который через переводчика  изложил им  оперативную обстановку на острове, возможностях и формах деятельности его Службы,  а также вражеской агентуры.
       Особое беспокойство  у команданте вызывало наличие в  Гаване глубоко законспирированной американской резидентуры,  которую длительное время  не удавалось ликвидировать.  Кубинские коллеги регулярно фиксировали выход в эфир ее передатчика, но не могли  запеленговать, поскольку тот работал в режиме СБД*.
       Активно действовала против революционного правительства и  нелегальная  подрывная организация, именуемая «Дивизией Нарцисса Лопеса».  Она насчитывала    более тысячи бойцов (в том числе заброшенных американцами),  которые, скрываясь в джунглях и горах,   совершали оттуда диверсии на дорогах,  а также похищения и  убийства местных активистов.
       Здесь же  был разработан совместный план действий,  незамедлительно принятый к исполнению.
       Между тем из Союза, в режиме строгой секретности (обеспечиваемом военной контрразведкой)  на Кубу прибывали все новые и новые  суда, с личным составом, вооружением, продовольствием  и другой техникой, разгружаясь в портах  Гаваны, Мариэля, Матансас, Кабаньяс, Баия-Онда, Ла-Исабелы, Нуэвитас, Никаро, Касильда, Сьенфуэгоса  и Сантьяго-де-Куба.
       Оружие поступало под видом народнохозяйственных грузов, поскольку советскими геологами на острове в это время велись поиски нефти, железа, никеля и фосфатов.  Завозилась также сельскохозяйственная техника,  специалисты-механизаторы, а также  многое другое. И военные  были хитро вклинены в эти перевозки.
       В тех  же случаях, когда вооружение  невозможно было скрыть   из-за их размеров с конфигурацией  (те же ракеты, истребители и вертолеты), по договоренности с кубинской стороной «контингент» переодевался в форму кубинской армии. А в газетах сообщалось, что в данном районе проводятся учения.
       Чтобы не выдать себя, на переходах запрещались всякие  радиопереговоры.
       Разрешалось давать лишь две команды на испанском: «Аде-ланте!» - «Вперед!» и «Паре эль кочо» - «Остановить машины!».
       Шли только ночами. Места дневных стоянок выбирались с учетом возможности укрытия от визуальной разведки. После ухода подразделений, принимались меры к уничтожению следов выгрузки.
       Спустя две недели после прибытия,  контрразведчики, используя технические возможности военных, запеленговали и установили точно место   выхода на связь шпионской  радиостанции.
       Вместе с кубинскими коллегами провели «оперативную установку», вычислив квартиру в одном из районов  столицы,  а затем, под руководством Исаева, осуществили ее захват во время  очередного сеанса. 
       Улов оказался богатым.
       Помимо радиста, в руки чекистов  попал  резидент ЦРУ Клемент Инклан.
       На квартире же были изъяты сверхбыстродействующий радиопередатчик, авто шифратор новейшей модификации, средства тайнописи, два пистолета «браунинг», фотоаппарат «Минокс», фальшивые документы, авторучка-пистолет и четырнадцать тысяч  золотых песо.
       Согласно вопроснику  по сбору разведывательной  информации, американские спецслужбы  интересовало  абсолютно все. Вплоть  до выяснения   «что означают крупные и мелкие клетки на рубахах советских военных инструкторов и может ли личный состав  бронетанковых частей, носить рубахи того же  рисунка и окраса.
       Инклана предметно допросили, разъяснив, что по кубинским законам, его как шпиона, ожидает смерть, после чего тот, написав явку с повинной, сдал всю свою агентурную сеть.
       В это же самое время, используя опыт Исаева, контрразведка вплотную занималась боевиками «дивизии Нарцисса», внедрив туда нескольких кубинских агентов.
       Те, установив  места базирования  отрядов, посредством тайниковой связи сообщили об этом чекистам, которые  с привлечением  подразделений военной разведки, спланировали и провели несколько операций по «зачистке».
       В результате были захвачены  двести тридцать семь диверсантов, в том числе четыре майора, семнадцать капитанов и семь первых лейтенантов. При этом обнаружены девять складов  с оружием и боеприпасами, а также значительные финансовые средства в долларах и золотых песо. 
       Проделанной контрразведчиками  работой,  был нанесен сокрушительный удар по шпионско-диверсионной сети, на всей территории  Острова свободы.
       Когда  глава кубинской Службы  безопасности  доложил  об этом Фиделю Кастро, тот представил всех советских  контрразведчиков к государственным наградам.
       Лишь 14 октября 1962 года (спустя  два месяца) воздушная разведка США впервые   обнаружила одну из ракетных установок в районе Сан-Кристобаль,  провинции Пинар дель Рио.
       К этому времени сорок два ракетных комплекса с дальностью действия стратегических ракет до двух тысяч километров, уже стояли на своих позициях в боевой готовности.  Расстояние же от Кубы до штата Флорида США,  составляло  в десять раз меньше.
       За месяц до этого в ответ на требование американского президента, директор ЦРУ Джон Маккоун докладывал: «После всестороннего обсуждения и исследования наша разведка пришла к заключению, что Советский Союз не намерен превращать Кубу в стратегическую базу. Поскольку знает, что риск репрессивных мер со стороны США слишком велик».
       Согласно этой оценке Куба, блокированная со всех сторон американскими военными кораблями и самолетами, не располагая оружием, способным остановить американскую агрессию, находилось в беспомощном состоянии в центре этого кольца.
       Однако реальная действительность, разрушила эту иллюзию. Крепко тогда досталось спецслужбам и от правительства, и от разгневанных американцев.
       Газета «Вашингтон пост» назвала сотрудников ЦРУ «группой псевдо интеллигентов», «неудавшимися академиками», «дипломатами-выскочками», «лицами, делающими карьеру на подрывной деятельности, всюду сующими свой нос…» 
       Дата 14 октября стала началом самого крупного ядерного конфликта  XX века.
       С военно-морской базы США Гуантанамо, расположенной на Кубе, срочно эвакуировались семьи американских военнослужащих, на ней возводились фортификационные сооружения.
       Число  боевых самолетов Пентагон довел  до двух полков, гарнизон увеличил  вдвое, возросло количество танков,  зурсов*, а также  другого вооружения. Помимо этого,  перепуганные янки  дополнительно отрыли траншеи полного профиля, создали  тридцать километров минных полей и проволочных заграждений.
       Генерал армии Плиев в свою очередь   провел расширенное заседание военного совета, на котором приказал все воинские части и соединения привести в полную боевую готовность.
       Завершая  его, сказал: «Если противником не будет применено ядерное оружие, будем воевать обычным. Нам отступать некуда, мы далеко от Родины, боезапасов хватит на пять-шесть недель. Разобьют группу войск - будем воевать в составе дивизии, разобьют дивизию -  в составе полка. разобьют полк - уйдем в горы…»
       Наиболее  драматичными днями Карибского кризиса стали 14, 16, 22 и 27 октября. 16 октября президент США  Джон Кеннеди сформировал специальный штаб при совете национальной безопасности.
       «Ястребы» из него настаивали на немедленном вторжении на Кубу.
       Последовало даже предложение нанести ядерный удар по острову.
       Однако американский президент и министр обороны Макнамара стояли на более умеренных позициях. Было решено ограничиться  жесткой блокадой.
       Тем не менее, советские  транспортные суда «Юрий Гагарин» и «Комилес», прорвав ее, в эти дни прибыли на Кубу. Благополучно прошел через рубеж блокады и   сухогруз «Бухарест», хотя мимо проносились бомбардировщики США с подвешенными на крыльях ядерными зарядами.
       Выступая в эти дни   по радио и телевидению с обращением к народу, Кеннеди заявил, что в связи с обнаружением на Кубе советских стратегических ракет он полон решимости применить оружие, если СССР не вывезет их в ближайшее время.
       Речь президента произвела ошеломляющее впечатление.
       Подогрели ситуацию и  сообщения американских газет о радиусе действия ракет и что в случае их применения,  в США будет уничтожено более восьмидесяти  миллионов человек. Началась паника.
       Часть  американцев  ринулась  на север страны, другая за Кордильеры, а  многие вообще решил на время покинуть родину. Панамский канал стал работать только в одну сторону, пропуская суда из Атлантики в Тихий океан.
       22 октября Фидель Кастро отдал приказ бойцам революционной армии, по боевой тревоге занять свои места на позициях.
       Мир затаил дыхание.
       США вели интенсивную круглосуточную разведку. Самолеты «У-2» и «Р-24» барражировали над островом так низко, что были видны летчики. За кромкой территориальных вод,  составлявших три мили,  маневрировали сторожевики  и корабли радиотехнического дозора «Оксфорд» и «Сержант Мюллер».
       Обстановка накалялась, все говорило о скором начале боевых действий.
       Наступила суббота 27 октября, которую янки назвали  «черной».
       На главном командном пункте группы советских войск, командующий ПВО генерал   Гречко и его заместитель   генерал  Гарбуз. К ним поступает доклад от командира дивизии ПВО полковника   Воронкова о подлете к острову американского самолета «Локхид У-2».  Командующий принимает решение  на его уничтожение.
       Стремительно набирая высоту, советские ракеты ушли в небо.
       А вскоре на командный пункт поступило донесение, что на высоте двадцати тысяч  метров цель поражена. Ее обломки   упали в районе Антилии провинции Ориэнта.
       Наступила зловещая тишина: никаких военных действий, никаких полетов. И в этой и без того сложной обстановке, когда все натянуто, как струна,  второй  американский  «Локхид»  нарушил воздушное пространство Советского Союза в районе Кольского полуострова.
       Министр обороны США Макнамара, оценил эту обстановку одной фразой: «Это война».
       Возникла трагическая ситуация. Две сверхдержавы встали лицом к лицу с «взведенными курками». В этот момент они четко и ясно осознали, что, нажав на «спусковой крючок» (в данном случае кнопку), обе страны превратятся в пепел, погибнет и  все  живое на Земле.
       Чувствуя трагическую развязку,  американский президент  поручил своему брату -  министру юстиции,  срочно связаться с послом СССР в США Добрыниным, чтобы тот сообщил советскому правительству:   он  берет на себя джентльменское обязательство не нападать на Кубу взамен на демонтаж и вывоз с острова советских ракет. Предложение было принято.
       Группе советских войск был дан приказ прекратить всякие военные действия, но в находиться в полной боевой готовности.
       После этого в дело вступили политики, в ходе переговоров которых, американцы   приняли на себя обязательства не нападать на Кубу и убрать свои  ракеты из Турции, Италии и ФРГ.
       Советская же сторона  дала  свое согласие  о вывозе с Острова свободы стратегических ракет, самолетов Ил-28 и торпедных катеров, оставив там  лишь оборонительное оружие.
       Мир вздохнул свободно.
       В мае следующего года  было подписано соглашение между СССР и республикой Куба об оставлении на острове ограниченного контингента советских войск - мотострелковой бригады,  численностью в  полторы тысячи человек. 
       Отдел военной контрразведки тоже претерпел изменения.
       Тихонова отозвали  в Союз, наградив орденом Красного Знамени и присвоив звание контр-адмирала;  часть личного состава тоже вернули туда, (повысив и прислав замену),  а Исаева утвердили резидентом советской разведки на Кубе, поскольку прежнего назначили чрезвычайным и полномочным послом. Львов же, получив дипломатический ранг, стал его  старшим советником.
       Спустя еще год,  Николай Иванович побывал в Союзе,  проводив Алешку с Рексом на службу в пограничные войска  и вернувшись назад с  Оксаной, которая стала работать в кубинском военном госпитале.
       Им выделили  двухкомнатную квартиру в ведомственном доме  района  Ведадо, с прекрасным морским видом.
       Впервые за много лет службы у Исаева появились выходные и  супруги стали учиться досугу.
       Для начала, посетили все исторические места столицы, которых в Гаване было великое множество, а затем   стали совершать  автомобильные прогулки  по острову.
Навестили  Тринидад, Баракоа, Сьенфуэгос, долину Ваньялос и национальный парк имени Александра Гумбольдта.
       А еще Вилорий  приобщил Николая к  рыбалке на  марлина и тунца, на яхте одного своего приятеля из «DSE». Тот был полковником и их коллегой.   
       Отправлялись туда в ночь субботы на воскресенье, возвращаясь на закате с богатым уловом. И непременно навещали знаменитый бар «Эль Флоредита», где   Хэмингуэй написал «Старик и море», пропустив там по стаканчику.
       Продолжая начатое  прежним резидентом дело, Исаев  наладил тесное взаимодействие с кубинской  Службой государственной безопасности, проведя  ряд совместных операций.
       Так,  введя  в  остатки контрреволюционного подполья  своего агента Альберто Дельгадо, они  установили места тайной отправки на переформирование в США групп боевиков, с последующим их  захватом, а год спустя, проведя ряд оперативных комбинаций, внедрили  своего сотрудника  Николаса Сергадо  в подразделение ЦРУ   на материке, работавшее  против Кубы.
       На протяжении ряда лет он настолько успешно занимался дезинформацией  американской разведки, что получил в награду от госсекретаря  США  Генри Киссинджера, золотые часы марки «Ролекс».
       В 1965 году, с целью обмена опытом, в месячной командировке на Острове Свободы побывал Председатель КГБ СССР Семичастный.
       Он выразил удовлетворение  работой советской резидентуры, дав ей высокую оценку, а Исаев  удостоился приема у Фиделя Кастро.
       С его братом - Раулем,  курировавшем  силовые структуры, у Николая Ивановича были постоянные контакты, а пару раз, они вместе, даже пили русскую водку, которую тот очень уважал...

Глава 13. Снова в Союзе

Реймен

Годы под мирным небом, летели незаметно.
       Алешка, отслужив срочную, поступил и учился в  высшем пограничном училище КГБ в Москве, жена, защитив диссертацию,  стала доктором наук, у Исаева засеребрились виски, и стало пошаливать сердце.
       К тому времени  сложился и круг  близких друзей, в числе которых  находились Львов, ставший резидентом в  Чили; Скляр с Опрышко, возглавившие Особые отделы в Московском военном округе, а еще Тихонов.
       Александр Михайлович,  являвшийся теперь  Секретарем партком Высшей школы КГБ СССР имени Дзержинского, дважды посещал Остров с рабочими визитами, поскольку  теперь в ней, помимо советских, обучались и кубинские контрразведчики.
       - Послушай, Николай, - сказал он как-то, находясь в гостях у Исаевых. - А почему бы тебе не написать кандидатскую на прикладную тему?  Опыт имеешь, уникальный. Она бы очень пригодилась нашим  слушателям.
       - Да вроде чистить в Союзе уже некого, - чуть подумал Исаев.
       -  У нас нет, но международная обстановка, сам знаешь, усложняется.  Скажу больше (наклонился). Юрий Владимирович*, планирует создать чекистский спецназ. Вот тут бы и  пригодились твои наработки. А по защите проблем не будет. Я тебе это гарантирую.
       -  Так значит спецназ? - прищурился Исаев. - Это интересно.
       Когда же выпили по очередной рюмке, закусив  привезенной адмиралом  клюквой,   сказал, - решено. Завтра займусь этим вплотную.
       Очередной отпуск, они с Оксаной приурочили к выпуску  сына из училища.
На мероприятие, с множеством почетных гостей и генералов, Исаев приехал в «гражданке», а жена с букетом алых тюльпанов  для  Алешки.
       После выступления с трибуны на плацу одного из заместителей Председателя КГБ, а за ним  начальника училища и нескольких ветеранов, облаченные в парадную форму  новоиспеченные лейтенанты, печатая шаг, прошли вдоль трибун под  медь оркестра.
       - ...рр-а! …рр-ра!  …рр-а!  - бросив руки по швам и повернув головы, трижды прокричали  высокому начальству.
       Когда торжественная часть закончилась, строй распустили, к лейтенантам проследовали  родители и близкие,  приглашенные по такому случаю.
       - Поздравляю тебя, Алешенька, -  расцеловав сына,   вручила  ему цветы  Оксана Юрьевна.
       -  И я  тоже, - похлопал лейтенанта по плечу Николай Иванович.
       -  А где твоя  Людмила? - поинтересовалась мать. -  Что-то я ее не наблюдаю.
       - Ей не понравилось мое распределение   в  Среднеазиатский  пограничный округ, - ответил Алексей - И мы  расстались.
       -  Ничего, сынок, -   улыбнулся отец. - Послужишь, найдешь такую, как наша мама.
       Вечером, по случаю выпуска, в одном из ресторанов Москвы состоялся праздничный банкет, а спустя  неделю  Исаевы  проводили сына  с  Казанского вокзала  в   Душанбе. 
       -  Служи достойно, Алексей, - сказал на прощание Николай Иванович. -  Очень на тебя надеюсь.
       Оставшуюся часть отпуска, он использовал на пользу дела.
Съездил в Высшую школу КГБ на Ленинградке, навестив Тихонова, и тот познакомил его   с начальником - генералом  Никитченко.
       Втроем  обсудили тему кандидатской диссертации,  все, предшествующие ей технические вопросы, а также порядок защиты. 
       Затем, в  течение недели, Исаев изучил уже имевшиеся в учебном заведении  материалы по предмету, после чего супруги улетели в Гавану.
       Спустя два года,  он защитился в стенах ВКШ, получив ученую степень.
А потом случился переворот в Чили.
       Военная хунта под руководством Пиночета свергла демократически избранного президента страны Альенде,  и в хронике   трансляции штурма дворца Ла Монеда, Исаев с  женой увидели  Львова   в числе  его защитников - с автоматом в руке и бронежилете.
      Потрясенная увиденным, женщина  расплакалась, а  полковник  скрипнул зубами.
      Чуть позже, по посольским каналам он выяснил, что Вилорий  погиб во дворце, вместе с президентом.
      В этот же день, вечером, уехав на взморье, он помянул старого друга.
      На Кубе Исаевы  провели еще несколько лет,  а в 1976-м вернулись на Родину, где  Оксана Юрьевна   продолжила работу в госпитале,  а Николаю Ивановичу, с учетом возраста и опыта,  предложили  работу в Высшей школе КГБ, на кафедре специальных дисциплин. На что он дал согласие.
      Профессорско-преподавательский  коллектив учебного заведения, пришелся Исаеву по душе, поскольку комплектовался из таких же, как и он практиков, долгие годы  служивших в контрразведке.  Читали  специальный курс лекций слушателям и ветераны разведки - Рудольф Абель с Кимом  Филби,  а также некоторые другие.
      К тому времени, по личной инициативе Андропова,  в системе Комитета создали спецподразделение «Альфа».
      Его основными задачами являлось проведение силовых операций по предотвращению диверсий, поиску, захвату и ликвидации террористов, а также освобождению заложников.
      Здесь и пригодился опыт Исаева, наработанный  в Западной Украине, Германии и на Кубе.
      Регулярно выезжая  на уже известный ему  в Подмосковье объект, Николай Иванович, передавал его бойцам  группы, проводя с ними практические занятия на специально оборудованном полигоне  дивизии  ОМСДОН*.
      В декабре 1979-го  «Альфа» прошла  боевое крещение  в Демократической Республике Афганистан, где после очередного военного переворота, к власти пришел   Амин, установивший в стране  авторитарный режим. Помимо этого, сотрудничая с ЦРУ, он стал проводить недружественную СССР политику.
      Согласно решению Политбюро ЦК,  Амин  подлежал  устранению, с восстановлением в стране, демократического правления. 
      В этих целях, Лубянкой, совместно с ГРУ*,  была спланирована спецоперация «Шторм-333» по  штурму его дворца  Тадж-Бек, со всеми вытекающими последствиями, в разработке  которой, помимо ответственных   работников обоих ведомств, принял участие и  Исаев.
      Сам дворец, охраняла рота личной охраны Амина.
      Его  внешнюю линию  -   специальный батальон, а подходы,   бригада охраны  с бронетехникой. От ударов с воздуха резиденцию прикрывал зенитный полк, имевший на вооружении двенадцать 100-мм зенитных пушек, а также шестнадцать спаренных крупнокалиберных пулемётов ДШК.  Общая численность этих воинских частей составляла две с половиной тысячи человек.      
      Советские силы, предназначенные для  операции   включали  группы   «Альфа»  и «Зенит» (КУОС), «мусульманский» батальон,  а также  парашютно-десантная роту.  Всего - шестьсот семьдесят четыре бойца.    Экипированы они были  в афганскую форму без знаков различия, с белой  нарукавной повязкой.
      Операция  началась  в 19.10, когда группа советских диверсантов на автомобиле подъехала к люку центрального распределительного узла подземных коммуникаций связи, проехала над ним и "заглохла". Пока часовой-афганец приближался к ним, в люк была опущена мина, а через пять минут прогремел взрыв, оставивший Кабул без телефонной связи.
      Вслед за этим  был предпринят штурм дворца, в ходе которого часть охраны уничтожили,  полторы тысячи захватили в плен, а остатки бежали в горы.
      Одновременно   группы  спецназа КГБ при поддержке трех парашютно-десантных полков,    захватили  генеральный штаб афганской армии, узел связи, здания ХАД с МВД, а также радио и телевидение. Афганские части, дислоцированные в Кабуле, были блокированы. 
      В ночь с 27 на 28 декабря в Кабул из Баграма, под охраной спецназа КГБ и десантников прибыл новый афганский лидер  Кармаль. Радио Кабула передало обращение нового правителя к афганскому народу, в котором был провозглашен «второй этап революции. 
      Советская же газета «Правда» по этому поводу сообщила, что «в результате поднявшейся волны народного гнева Амин вместе со своими приспешниками, предстал перед справедливым народным судом и был казнён».
      Для оказания помощи новому  руководству, в целях   победы  революции и социалистических преобразований в ДРА,  Политбюро  ЦК КПСС приняло соответствующее решение, и туда был введен ограниченный контингент советских войск.
      В Афганистане началась   гражданская война. Кровопролитная и жестокая.
      Через год после ее начала, осенью, в очередной отпуск приехал  Алексей. Теперь уже капитан, командир разведки  маневренной группы  Пянджского погранотряда.  Был он загорелым как негр и привез  родителям  в подарок настенный ковер - сюзане, а к нему  мирзачульскую, в камышовой плетенке, дыню. 
      - Помнится, в мое время  таких групп не было, - сказал Николай Иванович, когда они втроем сидели за накрытым по такому случаю праздничным столом.
      - Тогда не было, а теперь есть, - ответил сын, нарезая дыню. - Патрулируем  границу, так сказать с удобствами.
      -  Ну-ну, - сказал Исаев, и они с Алексеем выпили еще по рюмке.
      Когда же Оксана Юрьевна   их покинула, отправившись на ночное дежурство, мужчины убрали со стола, вымыли посуду,  и, налив по чашке кофе, прошли в зал, где уселись в креслах перед телевизором.
      - А теперь давай, колись, - прихлебнул кофе отец. - Что это за подразделения и их задачи?
      - Полное название,  десантно - штурмовые маневренные группы, созданы в округе при каждом погранотряде (ответил сын). Задачи - блокирование афганских моджахедов на дальних подступах к нашей границе.
      -  Выходит,  нарушают?
      -  Пытаются. И с началом  конфликта все чаще. 
      -   И где дислоцируетесь?
      - На территории  отряда, а когда поступает приказ, забрасываемся вертолетами для выполнения боевых заданий  в приграничные районы Афганистана.
      - М-да, - пожевал губами  Николай Иванович. - Мне все ясно, но матери не слова.
      А на следующее утро, когда Оксана Юрьевна вернулась с дежурства, Алексей во время завтрака сообщил, что приехал пригласить их на свадьбу.
      - Давно пора,- переглянулся Николай Иванович с женой.- И кто же невеста? Таджичка?
      - Нет, русская.  Отец  из Белой Калитвы, лежал там в госпитале в 44-м, а мать из блокадного Ленинграда, работала в нем медсестрой. С Ириной мы встречаемся уже год, она  журналист, сотрудник республиканской газеты.
      - И когда свадьба?
      -  Через неделю. 
      - Ну, вот и отлично, - закурил папиросу Николай Иванович. - Мы с матерью еще не были в отпуске, ждали тебя.
      Спустя еще два дня, в полдень, семья Исаевых  приземлилась  в аэропорту столицы Таджикистана.
      Там их встретила Ирина  на новеньких «Жигулях», которую Алексей предупредил заранее.
      Девушка  отличалась южной красотой (настоящая казачка), была   веселой и разбитной, под стать сыну, что понравилось родителям
      По дороге Ирина рассказала  гостям о родном городе, в котором родилась, те с интересом воспринимали.
      Душанбе  оказался  большим, солнечным и просторным, с многочисленными  парками, скверами и садами, за которыми у горизонта  белели снежные пики Гиссарского хребта.
      Миновав европейского вида  центр, «Жигули»  пересекли по высокому мосту реку под названием Варзоп  и оказались в пригороде, с высокими, тянущимися вдоль улиц, пирамидальными тополями, застроенными частными домами.
      Подъехали к одному, с крашеной суриком железной крышей, оградой их сырцового кирпича, именуемой в этих местах   дувалом, с врезанными в него зелеными деревянными воротами и калиткой.
      Ольга посигналила, через минуту  створки отворились, и автомобиль въехал в бетонированный двор, затененный сверху шпалерой винограда с янтарными кистями.
      Выйдя из машины, гости познакомились с хозяевами.
      Отец Ирины  - назвавшийся  Степаном Романовичем Сазоновым,  был высокого роста, смугл  и худощав; мать, Нина Павловна, наоборот, миниатюрная блондинка.
      Старшие Исаевы   вручили  хозяевам московские подарки, и вскоре все сидели в тенистой беседке  в дальнем конце двора, за накрытым дастраханом,  под помостом   тихо  журчал арык.
      Для начала  выпили по одной - в честь знакомства, затем по второй, за счастье молодых, обстановка стала непринужденной, разговорились.
      При этом выяснилось, что отец Ирины,  воевал на том же фронте, что и Николай Иванович, артиллеристом, а после войны, оставшись в этих местах, работал горным мастером на вольфрамовом руднике. Теперь на заслуженном отдыхе, жена продолжает трудиться  в одной из городских больниц.
      Затем оговорили все связанные со свадьбой вопросы и с утра приступили к их реализации:  молодые отправились в ателье,  покупать  себе всю необходимую атрибутику, а  старшие  заказали для мероприятия  кафе, определив число гостей,  перечень блюд и напитков.
      Свадьба, как говорят,  прошла на уровне, с тамадой и музыкантами.
      Гостей было три десятка. Друзья Алексея - офицеры-пограничники, во главе с заместителем начальника Отряда,   сослуживцы и подруги Ирины,  а также  друзья ее родителей.
      После нее  молодые отправились по путевке (подарок командования)  на две недели в высокогорный курорт «Ходжа Оби Гарм»,  а  Исаевы вместе с родителями Ирины, осмотрев достопримечательности столицы, съездили и отдохнули на  базе  отдыха  Кайракумского водохранилища.
      Оно было самым большим и живописным в Таджикистане, пополняемое водами Сырдарьи.  Берега украшали многочисленные сады и орошаемые поля с бахчами.
В первую же ночь, оставив жен мирно почивать в гостинице, мужья отправились на рыбалку, благо Степан Романович,  в багажнике «Жигулей», прихватил для нее все необходимое.
      Расположившись  под звездным небом  в километре от базы, разожгли костер, наживили  крючки  и забросили спиннинги. Спустя час поймали несколько сазанов и лещей, из которых сварили наваристую уху, под которую распили бутылку водки.
Ну а потом, как водится,  закурили и разговорились, вспоминая войну, погибших друзей и фронтовые  пути - дороги.
      Исаев рассказал о своей службе в армейской разведке, а потом  на Западной Украине, помянув  недобрым словом бандеровцев.
      - У меня тоже была с ними встреча, -  пошевелил  Сазонов палкой догорающие угли.
      - Зимой 44-го, освободив Киев, в числе других соединений, наша стрелковая дивизия    с боями вышла на Левобережную Украину.
      После одного из них, батарея,  в которой я тогда командовал   огневым взводом, расположился на окраине только что освобожденного нашими войсками небольшого  украинского местечка, дотла сожженного отступавшими немцами.
      Артиллеристы стали оборудовать огневые позиции, а ездовых  комбат  отрядил разведать окрестности и по возможности достать продуктов - с ним, как всегда, было туго.
      Выехали они на трофейной пароконной фуре, под началом старшины   батареи - уроженца тех мест.
      Перед отъездом командир проинструктировал его, приказав быть повежливее с местным населением.
      - Усэ будэ гаразд, товарыш капитан. Цэ ж наши браты, - заявил сержант, воевавший   с  июля 41-го.
      Ни к вечеру этого дня, ни следующим утром бойцы в расположение части не вернулись. И только к обеду, на еле плетущейся кляче, появился старшина.
      У передового охранения он свалился с коня и потерял сознание. Вид у сержанта был страшный: лицо -  кровавое месиво, на теле изодранное нижнее белье, руки с босыми ногами обморожены.
      Когда с помощью фельдшера и спирта, старшину привели в чувство, он рассказал следующее.
      Первые два села, которые им встретились на пути, были разграблены и сожжены.
      Решили ехать дальше и в нескольких километрах, в низине  за буковым лесом обнаружили небольшой хутор.               
      Он был цел. Из дымарей крытых гонтом хат вились струйки дыма,  в хлевах помыкивала скотина, дед в кожухе поил у речки  лошадей.
      На рысях спустились с пологого холма и подъехали к крайнему дому.
      И тут из стоящей напротив стодолы ударил пулемет. Двое солдат были убиты наповал, а старшина с ездовым, схвачены выскочившими из хаты вооруженными людьми.
      Они были пьяные, в полувоенной форме и с трезубцами на околышах  фуражек.
      - Ну й далы воны нам,- едва шевеля разбитыми  губами, хрипел сержант.- Мэнэ николы так нэ былы. А потим роздягнулы и повэлы розстрилюваты. 
      Поставылы на бэрэзи и вжарилы зи шмайсерив та гвынтивок. Стэпана вбылы, а я за мить до пострилив сам впав у воду. Тым и врятувався.
      А колы бандыты пишлы до хутора, пэрэбрався на другый берег, у лиси надыбав на якусь коняку и добрався до вас…
      - Сколько их было и кто они, по  твоему? -  поинтересовался комбат.
      - З дэсяток.  Мабуть бандэривци,  бо размовлялы по вкраинськи и лаялы  москалив.               
      Посовещавшись с замполитом, капитан приказал мне взять орудийный расчет, отделение артразведки и уничтожить хутор.
      - Чтоб от него одни головешки остались! А ребят обязательно привези…
      Уже в сумерках, наш студебеккер, к которому прицепили одну из уцелевших после боев сорокопяток,  помигивая затененными фарами и тихо урча мотором, встал на опушке леса, в километре от хутора. Орудие отцепили и на руках втащили на поросший кустарником холм.
      Хутор был виден как на ладони и тускло мерцал огоньками окон. Во дворах побрехивали собаки, а из крайней к лесу хаты доносилась сечевая песня о гетьмане Сагайдачном.

        Проминяв вин жинку
        На табак, на люльку,
        Нэобачный!!…

ревели пьяные мужские голоса.
      - Запорожски  писни спивають, гады, - выматерился кто- то из ребят.
      - Первыми залпами мы разнесли стодолу, а затем перенесли огонь на дом, из окон  и чердака которого по нам  стали бить из пулемета и винтовок.
      Выскочивших из горящей постройки вопящих бандитов  уничтожили из спарки*, установленной на  студебеккере.
      Через полчаса все было кончено. Подожженный снарядами хутор горел, а между домами метались выскочившие из  построек свиньи и лошади.
      Оставив у орудия наводчика с заряжающим, цепью рванули к хутору. Оттуда больше не стреляли.
      В постройках и погребах  обнаружили   десяток перепуганных стариков,  женщин и детей, а из подпола крайней хаты извлекли - трех чубатых мордоворотов в немецкой форме.
      Для начала  бойцы отходили их прикладами, и я не препятствовал. 
      Затем накоротке  допросил бандитов и приказал расстрелять. В пленных мы не нуждались. Двое смерть приняли молча, а третий упал на колени и зарыдал, - нэ вбывайтэ, ми ж браты...!
      Наших ребят отыскали на берегу речки. В одном белье они лежали вмерзшие в лед и мертвыми глазами смотрели в небо.
      Капитану же по возвращении я доложил, что уничтожена группа бандеровцев. Пленных не было…
      Окончив свой рассказ, Сазонов замолчал, а Николай Иванович   бросил в угли окурок, -  я бы сделал то же самое.
      По окончании отпуска  они с женой  вернулись домой, жизнь продолжалась.
      Через  год у молодоженов родился мальчик   (назвали  Ваней), а спустя еще три,  майор  Алексей  Николаевич Исаев  погиб в Афганистане   при выполнении боевого задания.
      Родители срочно вылетели в Душанбе на похороны.
      Был траурный митинг в части,  оружейный   салют на кладбище, венки на могиле и поминки в Доме офицеров. А после возвращения  в Москву, у Оксаны Юрьевны случился инсульт, от которого  она скоропостижно скончалась. 
      Теперь прилетели Сазоновы и Ирина с ребенком, поддержать Исаева в горе.
      Когда же после похорон, состоявшихся на Донском кладбище, все вернулись  на Чистые Пруды,  он  предложил невестке вместе с внуком переехать в  столицу.
      - Квартира у меня  трехкомнатная, с работой и садиком  для Ванюшки   проблем не будет.
      -  Спасибо, Николай Иванович, - ответила   Ирина. -  Но моя родина там, как и могила мужа. А вас мы будем регулярно навещать.  Похоже высказались и ее родители...

Глава 14. На рубеже веков

Так Исаев остался один.
       Потерю  жены с сыном,  он переживал тяжело, стал прихварывать и  весной следующего года, ушел в отставку.
       Вернувшись с Кубы, они с Оксаной  приобрели  в «Березке»* «Волгу»,  на которой  по выходным  выезжали   в Подмосковье, где у них была дача,   а как-то даже навестили Крым.
       И теперь, желая отвлечься от тяжелых мыслей, Исаев решил  повидать Скляра с Опрышко, которые, бывая по служебным делам  в  столице, не раз заезжали к ним в гости.
       Первый,  возглавив  Особый отдел   воздушно-десантной дивизии  под Тулой, получил генерала, а второй   перевелся  в территориальные органы, где продолжил службу  в должности  заместителя начальника УКГБ  по Архангельской области.
Для начала созвонился со Скляром, тот оказался на месте.
       - Всегда рад тебя видеть, командир, приезжай, встречу по высшему разряду! 
       На следующее  утро (в пятницу)  Николай Иванович  собрался в дорогу, экипировавшись в подаренную  Алексеем «афганку» и, загрузив в багажник туристическое снаряжение, а к нему термос с горячим чаем, выехал  из кооперативного гаража за   домом.
       Спустя полчаса, оставив позади столицу,  автомобиль  мчался в сторону Подольска. За окнами мелькали  хвойные  леса, зеленели поля и рощи.
       Дорогу Исаев  всегда любил, она давала ощущение свободы и открывала новые горизонты.
       Закурив сигарету, он  щелкнул кнопкой магнитолы.

       Не обижайте любимых упреками,
       Бойтесь казаться любимым жестокими.
       Очень ранимые, очень ранимые
       Наши любимые!
       Очень ранимые, очень ранимые
       Наши любимые!.. 

с чувством выдал  высокий голос   под серебряный перезвон гитар.
      На втором куплете глаза у Исаева затуманились, и, съехав на обочину,  он остановил машину.
      - Совсем плохой стал, -  сказал сам себе,  дослушав до конца, после чего включив скорость, снова выехал на блестевшую гудроном трассу.
      В Тулу въехал в десять утра  и вскоре остановился на проспекте Ленина  у КПП  соединения.
      - К генералу Скляру, - сказал,  предъявив   дежурному  прапорщику удостоверение.
      - Мы предупреждены, -  козырнул тот, после чего дал рукой  отмашку.         
      Створки  ворот  с красными звездами   распахнулись, автомобиль  въехал  на территорию части  и  покатил к многоэтажному зданию штаба, перед которым росли голубые ели.
      На стоянке  сбоку стояли   две черных  «Волги»  и несколько зеленых УАЗов, Николай Иванович припарковался рядом.
      Выйдя из автомобиля,  одернул куртку и  направился   к широкому крыльцу.
      За высокой дверью, в гулком холле, у стойки с красным знаменем части, застыл  в парадной форме часовой с автоматом.
      Полковник отдал знамени честь и прошел к вставшему из-за стола навстречу, загорелому молодому лейтенанту.
      -  Я к начальнику Особого отдела, - предъявил   удостоверение.
      -  Поднимитесь на третий этаж,  по коридору последняя дверь справа.
      Он поднялся по широкой лестнице, прошел по ковровой дорожке череду кабинетов,   постучал  в нужный и вошел.
      - Вы товарищ Исаев?  - вскинула на него глаза, средних лет секретарша в приемной.
      - Да.
      - Проходите, пожалуйста,  Александр Степанович на месте.
      Через минуту старые друзья, дружески обнимались.
      В отличие от Исаева, голова которого серебрилась сединой, Скляр  выглядел значительно моложе. Разве что немного усох, да голос стал тембром ниже. 
      - Хорошо, что заехал, - сказал  он,  когда  уселись в кресла друг против друга. - Считай, два года не виделись. Как Оксана Юрьевна и Алексей?
      -  Их, Саша,  больше нет.
      -  Как это нет? - даже привстал генерал, после чего Исаев рассказал все, что случилось.
      - Да дела, - растерянно сказал тот. - Врагу не пожелаешь. Жаль, нам с Семеном не сообщил. Мы бы обязательно прилетели.
      -  А что это решает? Веришь,  жить порой не хочется.
      -  Ну, ты это брось - нахмурился друг. - У тебя есть внук, так что жить надо.
      Погостил  Исаев у Скляра двое суток (съездили с ночевкой на рыбалку на Оку, поглядели учения десантников на полигоне), а потом засобирался в дорогу.
Александр Степанович уговаривал его остаться еще, обещая  утиную охоту, но Николай Иванович  отказался.
      - В таком случае, еду с тобой, - принял решение приятель. - И не возражать (шутливо погрозил пальцем). Как- никак, я старше по званию. 
      - Так у тебя же служба? 
      -  Служба не Алитет, в горы не уйдет, да и от прошлого отпуска у меня неделя осталась.
      Поскольку расстояние до Архангельска составляло тысячу четыреста  километров,  к запасам  Исаева  Скляр  добавил  два охотничьих ружья, палатку и рюкзак с продуктами. А еще  они созвонились с Опрышко, сообщив, что заедут в гости.
      - Молодцы, черти! - обрадовался  тот. -  У нас сейчас белые ночи, красота. Вы такого не видали!
      На заре следующего дня, оба  отправились в путь  и через шесть часов были в Ярославле, где остановились    в гостинице. Там, сняв двухместный номер, приняли душ, пообедали в кафе, отдохнули,  а следующим утром двинулись дальше.
       Под колеса   автомобиля разматывалась лента дороги, мотор пел свою песню.
       Ландшафт, между тем, менялся: равнинная местность  уступила место холмистой, перемежаемой низинами, смешанные леса сменились на хвойные. Возросло   число рек с природными водоемами и  мшаными болотами.
       В полдень въехали в залитую солнцем Вологду. Она была вдвое меньше Ярославля и выглядела патриархально: со старинными рубленными домами, не только на окраине, но и в центре, прошлого века  купеческими особняками  и церквями.
       На этот раз остановились в офицерской гостинице при одной из воинских частей,   начальник контрразведки которой, одно время служил у Скляра.
       Тот  расстарался для них  гостевой номер (в нем останавливались проверяющие), а вечером организовал сауну с пивом и биллиардом.
Исаев  играть не стал, а генерала майор  раскатал вдрызг. Тот только сокрушенно крякал.
       - Где так наловчился,  Юра? - проиграв третью партию, отложил он в сторону кий.
       - У командира части, Александр Степанович - рассмеялся тот. - Налаживаю, так сказать, контакты.
       Следующим днем, в трехстах километрах от Архангельска, их «Волгу» остановил  на развилке милицейский  пост, вооруженный автоматами. Рядом стоял патрульный УАЗ, у которого, положив голову на лапы, дремала овчарка. 
       - Попрошу ваши документы - подойдя к окошку водителя, козырнул старший, в звании капитана.
       Установив личности, нагнулся и доверительно сообщил, - в дороге будьте осторожны. По области  объявлен план «Перехват». Из Онежского ИТК, завладев оружием, бежали три  рецидивиста.
       - Хорошо, - сказал сидевший за рулем Скляр. -  Удачи вам, ребята.   
       А спустя  пятнадцать  минут, возобновив движение, они поймали на трассе передним  колесом гвоздь и вынуждены были остановиться.
       Справа  к шоссе, подступал дремучий бор, слева  тянулся цветущий  луг, за которым  кудрявились березы.
       - М-да, придется менять, - выйдя первым из кабины, попинал спустившую  покрышку Скляр.
       -  Придется, - согласился Исаев. 
       Когда сменив колесо на запаску, он вместе с домкратом укладывал его в багажник, а  Скляр подтягивал накидным  ключом гайки, сзади кто-то прошипел, - тихо гад, и в бок уткнулось лезвие ножа.
       В тот же момент над Скляром возник   амбал в робе и с АК,- ткнув    стволом в спину, -  встать падла!
       - Да поживее, -  играя заточкой в руке, нарисовался  у капота еще один. Тощий и ушастый.
       Скляр  поглядел снизу вверх, распрямился как пружина и в следующий  миг врубил ключ в лоб амбала.
       А пока тот, залившись кровью, валился на траву, Исаев,  крутнувшись на месте, уцепил  своего за запястье, до хруста вывернув руку с финкой.
       Ушастый втянув в плечи голову, отскочил от капота и запетлял среди деревьев.
       - Та-та-та-та! - коротко громыхнуло вслед.
       -  Не попал, - огорчился Скляр, опустив дымившийся автомат. -  Убежал бродяга.
       -  Много не набегает, а этих пока свяжем, -  кивнул Исаев на  баюкающего у его ног руку, зека.
       Оставив друзей сторожить  бандитов,  он, сев в машину,завел двигатель и вернулся к  милицейскому посту.
       - Спасибо вам, - сказал капитан, когда  беглецов запихнули в «стакан» УАЗА. - Я по рации вызвал подкрепление. Третий далеко не уйдет.
       Не сомневаемся в этом, - пожали ему на прощание  руку, ветераны. 
       Уже на въезде в город, навстречу прогудел военный ЗИЛ, с сидящим в кузове взводом солдат в полевой форме и  с оружием.
       Архангельск встретил деревянной окраиной и  Северной Двиной, с плывущими по ней баржами.
       Областное управление КГБ  находилось в центре, на  Троицком проспекте (что выяснили у инспектора ГАИ),  подъехав   к зданию,  «Волга»  остановилась рядом на стоянке.
       - Так, поглядим,  как нас  этот хохол встретит, - сказал Скляр, когда выйдя из машины, они проследовали к четырехэтажному особняку и открыли створку высокой двери. 
       -  Вы к кому? -  поднялся из-за  стола  напротив коренастый старший лейтенант  в фуражке и мундире с голубыми петлицами.
       -  К товарищу  Опрышко, - первым предъявил удостоверение Скляр.
       -  Документы  посетителей впечатлили,  дежурный вытянулся и  доложил, -  его кабинет на втором этаже, первый справа!
       Скляр, удовлетворенно хмыкнул,  после чего они с Исаевым  поднялись по лестничному маршу.
       В приемной нужного кабинета было пусто, а за открытой дверью тамбура басил знакомый голос.
       - Почему нарушаем режим секретности!? -  ступил через порог  Скляр, Исаев вошел следом.
       Говоривший с кем-то по телефону Опрышко шмякнул трубку на рычаг, выбрался из-за стола  и стал тискать приятелей  в медвежьих объятиях.
       - А ты  вроде  еще больше стал, - сказал Исаев, когда все уселись.
       - Хорошего  должно быть много, -  пророкотал   Опрышко. - Как добрались?
       - У тебя тут Сема, на дорогах банды с автоматами, -  вздохнул  Скляр. - Совсем мышей не ловишь.
       -   Это не у меня, а у смежников. Кстати, откуда знаешь?
       -   Мы двоих повязали, оказали вам, так сказать, помощь.
       -   Иди ты!  - выпучил глаза  Опрышко
       -   Ну да, - подтвердил Исаев.
       - Одну минуту  - снял  полковник вторую трубку. -  Клавдий Павлович, здорОво. Как  там со сбежавшими рецидивистами?  Взяли?    Отлично. Говоришь,  помогли   туристы?  Ну, так вот, это мои друзья  - полковник Исаев и генерал Скляр. Прикажи отметить в сводке (опустил на место)
       -  А вот это зря - поморщился Исаев. 
       -  Ладно, не повредит, -  ухмыльнулся Скляр. -  Пусть  милиция учится, как надо работать.
       - Так, - взглянул  полковник на  часы. - Сейчас представлю вас шефу,  и поедем ко мне обедать.
       - Может не надо? -  сказал Исаев. - Мы ведь с частным визитом.
       - Он, кстати, тебя знает (продолжил Опрышко). Когда был в  Москве на курсах повышения квалификации, ты читал им  спецкурс по  работе с агентурой.
       - А как фамилия? 
       - Каркавцев Геннадий Александрович, полковник.
       - Немного его помню.
       - В таком случае, сам бог велел, - встал   со своего места   Скляр. - Пошли, а то есть очень хочется.
       Начальник  был много моложе их, улыбчивый и доброжелательный.
       После взаимных приветствий  и знакомства, он сообщил,  что  выделяет  Семена Федоровича в   полное распоряжение гостей  на три дня (затем следовали выходные)  и сам с ними обязательно встретится в неслужебной обстановке.
       Опрышко довольно засопел, а Скляр  сказал, - это по нашему.
       Затем стороны расстались  и старые приятели  на автомобиле прибывших (служебный Опрышко брать не стал), отправились  к нему на квартиру.
       Квартира оказалась добротным  пятистенком в Соломбале, с подворья которого открывался живописный вид на реку.
       Гостей встретила  супруга приятеля, тоже под стать  ему - рослая  и дородная.
       - Решили с Фаиной  после моей отставки остаться здесь  и вот, построили, - с гордостью сказал Опрышко.
       -  Давай, приглашай друзей в дом,-  улыбнулась жена. - Обед стынет.
       Вскоре  все сидели в  просторном зале за столом,  на белой скатерти которого уже стоял графинчик водки,  маринованные опята, клюква, а также  мясная и рыбная нарезки.
       Под них приняли по  рюмке, закусили, а затем Фаина Сергеевна  налила всем  по тарелке душистого горячего борща  со сметаной.
       - М-м-м, украинский,  - довольно прищурился Скляр после первой ложки.
       - Это я научил,- прогудел Опрышко. 
       - Да ладно тебе, великий кулинар,- шутливо хлопнула его по спине жена, а когда борщ съели,  принесла с кухни  пельмени.
       - Тоже сам  лепил? -  посыпал свои    красным перцем  генерал.
       -  Нет, - отрицательно повертел  Семен Федорович головой,  наливая  всем по второй рюмке.
       За пельменями последовал  пышный золотистый   пирог, оказавшихся поморской  кулебякой.
       В ходе  непринужденного разговора за столом,  Николай Иванович  заикнулся было о гостинице, но чета  Опрышек дружно запротестовала.
       - Никаких гостиниц, - сказала Фаина Сергеевна. - Дом у нас просторный, сыновья взрослые и живут отдельно, так что в вашем распоряжении их комната.
       - Это да, - кивнул муж. - Тем более, Фаина уезжает на неделю в командировку в Онегу.
       - А  кто вы по профессии, если не секрет? - поинтересовался Исаев.
       - Я технорук одного из  городских леспромхозов, у нас там участок.
       После  обеда она уехала на работу, мужчины вымыли посуду и, загнав автомобиль во двор, обсудили дальнейшие планы.
       - Для начала свожу вас на поморскую рыбалку, - значительно сказал Опрышко.
       - Стерлядь  когда-нибудь ловили? 
       - Откуда?  - переглянулись Скляр с Исаевым.
       - Ну, так поймаем. Гарантирую.  Сейчас отдохнете после  дороги, а  вечерком, часов в пять и отправимся.
       -  Это далеко?
       - Да нет,    километров тридцать  ниже Архангельска, в пойме Двины. У меня там приятель,  директор рыбного хозяйства, все будет организовано по высшему разряду.
       После этого гости отправились  поспать в  выделенную им светелку, а хозяин оставил их, обещав  скоро вернуться. 
       Когда белесый  шар солнца висел у горизонта, «Волга»  катила по шоссе  в сторону  Белого моря. С одно  его стороны тянулись хвойные леса,  с другой, в просветах между ними, поблескивали  серебром воды.
       Рыбколхоз оказался средних размеров деревней, на берегу одной из многочисленных  речных  проток, с десятком карбасов у пристани, сетями на вешалах  и стадом, пасущихся  на околице черно-белых коров.
       Подъехали к  правлению в центре,  с выцветшим флагом на крыльце, остановились, вошли внутрь.
       На бревенчатых  стенах  висели  плакаты с призывами, за одной из  дощатых перегородок, кто-то щелкал на счетах. 
       Опрышко открыл дверь второй, с табличкой «Председатель».
       В прокуренном кабинете, за  канцелярским  столом, сидел их лет мужичек, в брезентовом плаще, кепке - восьмиклинке и с телефонной трубкой  у уха.  Время от времени он кивал головой  и  монотонно  говорил в нее «угу».
       - При виде гостей  сказал, - я вас понял, аккуратно опустил на рычаг, и, встав, представился - Ерофей Шамин
       - Кому  это ты  ты угукал Михалыч ?  - пожал руку председателю Опрышко (гости, назвав себя, сделали то же самое).
       - Да председателю райисполкома, фонды зажимает, а план требует, итить его в кочерыжку. Ну, так што, грузимся  на карбас и идем? У меня все готово.
       Спустя  десять минут, постукивая мотором, тот отошел от пристани и прибавил ходу.  Ерофей Михалыч  сидел на  кормовой банке, управляя рулем, гости на средних.
       - Красивые у вас тут места, душа радуется, - сказал Скляр, оглядывая окрестности.
       - Есть такое, - улыбнулся  председатель.
       - А солнце, вроде как пошло назад, - взглянул на небо Исаев.
       -  Это да. Так будет до середины июля.
       После этого все замолчали, к чему располагал  простор реки  и  проплывающие по сторонам,  живописные пейзажи.
       Через несколько километров карбас  подвернул к  левому,  зеленевшему травой, пологому берегу, на котором стояло  бревенчатое   строение.
       Оттуда  вышел  рослый  парень в ватнике,    приняв с борта чалку.
       - Как дела, Петруня? - ступил на землю председатель.
       - Все путем, -  ответил тот, и гостям «здрасьте».
       - И тебе не хворать, Петр, -  шутливо ткнул его пальцем в бок Опрышко.   
       Как он и обещал, рыбалка прошла успешно.  В течение нескольких часов   на удочки   поймали трех, среднего размера стерлядей,  щуку с жерехом и десяток карасей.
       Вскоре  у стана,  на костре, побулькивала в ведре уха из царской рыбы, которую варил  лично  председатель.
       Когда  она покрылась золотистой пленкой, он попробовал варево поварешкой,    почмокал губами  и сказал,- годится.
       Ведро поместили на расстеленный брезент, Петруня принес из жилища алюминиевые   миски с  ложками и кружки,  Скляр с Исаевым нарезали привезенные  с собой  хлеб, сыр и колбасу, а Опрышко сковырнул металлический колпачок с бутылки «Столичной».
       Затем  Михалыч наполнил до краев миски,    разлил всем по сто грамм  и первым поднял кружку, - за встречу!
       В нее звякнули остальные.
       Как и следовало ожидать, уха оказалась непередаваемо вкусной и под новую бутылку  каждый опорожнил две миски.
       Белая ночь и пение  зарянки в лесу, расположили к дружеской беседе, которая, под заваренный крепкий  чай, навеяла  старшим фронтовые воспоминания.
Оказалось, Михалыч тоже прошел всю войну, торпедистом на подводной лодке в Заполярье,  топя вражеские конвои, за что имел «Красную звезду»  и две медали.

       А мы с тобой, брат, из пехоты,
       А летом лучше, чем зимой…

внезапно затянул Скляр  чуть хриплым баритоном,  глядя в  плывущий  над рекой туман

       С войной покончили мы счеты,
       С войной покончили мы счеты,
       С войной покончили мы счеты, -
       Бери шинель, пошли домой!

вплелись в нее голоса остальных ветеранов.
       В Архангельск вернулись  вечером  следующего дня,  отдохнувшие душой и телом.
       Затем была  утиная охота на  Тельдозере,  в  расширенном составе (с друзьями отправился Каркавцев), где они набили три   десятка  селезней  и  чирков. Из  трех    сварили наваристую  шурпу, остальных закоптили. 
       Пробыв у гостеприимного Опрышко неделю,  друзья  тепло распрощались с ним и взяли курс обратно.
       Через  несколько дней   Исаев снова был в Москве.   На душе полегчало, нужно  было жить дальше.
       Между тем, с приходом к власти нового Генсека, в стране началась перестройка, давшая плачевные результаты:  экономика стала разваливаться, жизнь населения ухудшилась, в ряде республик  возникли националистические течения.
       Ирина сдержала свое слово  и  каждый год, во время отпуска,  вместе с Ванюшкой, навещала Николая Ивановича. Заезжали как-то и   родители.
       Он снова  предлагал  всем перебраться в Москву, но как и раньше, получал отказы.
       А зимой 1990-го  в  Таджикистане  начались  межэтнический столкновения,   что показали в программе  «Время».
       Встревоженный  Исаев тут же позвонил Сазоновым в Душанбе,   но  их телефон молчал. Не отвечал и служебный  телефон Ирины.
       Зная цену официальной информации, он съездил к бывшим сослуживцам на Лубянку, где выяснил - там погромы и  режут русских. Вернувшись домой, попытался заказать   авиабилет в Душанбе, но рейсы туда отменили.
       В неведении находился несколько дней, а рано утром в квартиру позвонили.
       За дверью  стояла бледная  Ирина, держа за руку внука и ее родители.
       Чуть позже они сидели на кухне, (мальчик жадно ел)   а  старшие рассказывали все, что случилось.
       Исаев слушал и молчал, наливаясь злобой.
       Русских в те дни убили несколько тысяч, жестоко и цинично. Им же повезло, спасли пограничники, отправив в Москву военным бортом.
       Так семьи воссоединились и стали жить вместе.
       Ирина с Ванюшкой в квартире тестя, а ее родители  в Подмосковье на даче. 
       Невестку  он устроил  на работу в ТАСС*,  внук продолжил учебу в школе, Соколовым помог оформить пенсию на новом месте.
       А затем, в результате  предательства политической элиты, Союз рухнул, на  осколках  возникла новая Россия.


      Эпилог.

      Стояла осень 93-го. 
      В стране нарастали анархия и беспредел,   новая власть расстреляла из танков Парламент, объявив это очередной победой демократии.
      Одним таким днем, сухонький, но еще бодрый,  Николай Иванович сидел на кухне за столом    и чистил   наградной «вальтер».
      Ирина была на работе, внук в школе,  за окном чирикали воробьи.
      Жизнь с каждым днем дорожала, пенсии с зарплатами не платили по несколько месяцев, Исаевы с Сазоновыми выживали за счет дачи.
      На восьми сотках они выращивали картофель с прочими овощами, держали кур и козу Марту.
      Закончив чистку и собрав  пистолет, Николай Иванович  вщелкнул в рукоятку обойму. В это время раздался   звонок,  он  автоматически сунул его в брючный карман и  направился в прихожую.
      - Кто? - наклонился к  двери.
      - Сантехник, - глухо донеслось снаружи.
      - Да я вроде не вызы… - щелкнув запором старик и, получив в лицо струю газа, свалился  на пол.
      Когда,  пришел в сознание, из-зала доносились голоса.
      Держась за стену, Николай Иванович с трудом поднялся, достав «вальтер», взвел затвор и сделал несколько шагов  в ту сторону. 
      На столе в центре, россыпью лежали его ордена с медалями и украшения   жены, которые  уголовного вида тип, складывал  в сумку. Второй, шарил в серванте,   поочередно выдвигая ящики.
      - Рано ты очухался, старик, - почувствовав затылком взгляд, обернулся первый, и в его руке блеснула финка.
      В тот же миг грянул выстрел  (бандит опрокинулся на спину), второй бросился к окну, но не успел, его свалили еще две пули.
      А Николай Иванович, сполз спиной по дверному косяку на пол.
      Последнее,  что  увидел, была   дорога под колесами мотоцикла, уходящая к далекому горизонту,  и они с Рексом.   


Примечания.

СМЕРШ - аббревиатура  военной контрразведки «Смерть шпионам».
Язык - в данном случае  пленный.
Штурмовая винтовка - немецкий автомат  StG 44. 
Бриджи - военные брюки.
Шмайсер -   расхожее название немецкого  автомата МП-40.
РККА - рабоче - крестьянская Красная армия.
Полесье - в данном случае часть территории Белоруссии.
Шпалы - в данном случае знаки различия старшего офицерского состава.
Схрон - тайное убежище.
ППШ - советский пистолет пулемет Шпагина.
Першерон - конь-тяжеловоз.
Вереск – кустарниковое растение.
Кубло - гнездо змей.
Колотушка - расхожее название немецкой  наступательной гранаты.
Легализация -  приобретение агентом официального статуса.
Запасник - военнослужащий, находящийся в запасе.
Сидор - солдатский вещмешок (жарг.)
Боевка -  сторожевое подразделение у бандеровцев и поляков армии Крайовой.
Аковцы - бойцы армии Крайовой (жарг.)
Драники - картофельные оладьи.
НКВД - Наркомат внутренних дел.
Жовнежи - польские солдаты.
Речь Посполита -  дореволюционное название Польши.
Герлыга - пастуший посох.
Секрет - в данном случае подвижной военный пост.
Дегтярь -  советский пулемет Дегтярева (жарг.)
Хелм - немецкий концентрационный лагерь.
Х/б - хлопчато- бумажной обмундирование.
Гонт, - щепа для покрытия кровли.
Колыба - строение для отдыха пастухов в Западной Украине.
Виллис - марка легкового автомобиля.
ППД - советский пистолет-пулемет Дегтярева.
УПА – украинская повстанческая армия.
Акция - в данном случае карательная операция бандеровцев.
Провиднык -  высшее начальственное лицо  у украинских националистов.
Галичина - в данном случае западный области Украины.
Свитка - крестьянская куртка.
Дозор - разновидность несения караульной службы.
Ястребки - бойцы местной самообороны (жарг.)
Мазепинка - головной убор бойцов УПА
Конфедератка - то же.
«Галичина»  - дивизия СС, набранная из украинцев.
Шевиот - разновидность  шерстяной ткани.
Москаль - презрительное название русских западноукраинцами.
Суржик - смесь польского и украинского языков.
Власовцы - солдаты армии генерала Власова, перешедшего на сторону Германии.
Эмка - марка советского легкового автомобиля (жарг.)
Психотроп - химическое вещество нервно-паралитического  свойства.
Реквизия - принудительное изъятие.
Комора - кладовая.
Лайдак - польское ругательство.
Драгунка -  карабин (жарг.)
Вуйко -дядька.
Закордонный провод ОУН -  руководство украинских националистов за границей.
Абвер - немецкая военная разведка.
Бык - мостовая опора.
«Нахтигаль»  - батальон СС, сформированный  из украинских националистов.
Пшек - презрительное название поляка.
Шибка - оконное стекло.
Рейхскомиссариат - управленческая структура немцев на оккупированных территориях.
Источник - в данном случае агент.
Связь ВЧ - высокочастотная  связь повышенной надежности.
Наседка - внутрикамерный агент (жарг.)
Доверенное лицо - оказывающий помощь органам, на доверительной основе.
Зверхник - командир в УПА.
Орудовец - регулировщик дорожного движения.
Левитан -  советский диктор.
Берия -  руководитель сталинских спецслужб.
Хрущев -   секретарь ЦК КПСС после Сталина.
Серов  - руководитель советских спецслужб.
Иняз - институт иностранных языков в Москве.
ЦРУ - центральное разведывательное управление США.
СИС - английская разведка.
Двурушничество - одновременная работа на две разведки.
Петлюра -  украинский военный  деятель.
Резидент - руководитель агентурной сети.
Почтовый ящик - в данном случае засекреченной производство.
ГРУ - главное разведывательное управление Генштаба советской армии.
Кузькина мать - персонаж народного фольклора.
Генерал Батиста -  кубинский диктатор.
Контрас - кубинские контрреволюционеры.
СБД - сверхбыстродействующая связь.
ОМСДОН - Отдельная мотострелковая дивизия особо назначения им. Дзержинского.
«Березка» - сеть валютных магазинов в СССР.
ТАСС - телеграфное агентство Советского Союза.

Авиационные рассказы:

ВМФ рассказы:

Юмор на канале:

Другие рассказы автора на канале: