- Куда тебя отвезти? – спросил Константин эту странную девушку. Он в общем-то знал о болезненном пристрастии бизнесмена к пациенткам с нарушениями психики, но черт побери, может девчонка не оттуда, не из ду-рки? И обидится на то, что он принял ее за психическую. И после пережитого стресса попросит отвезти ее куда-нибудь к родственникам…
Девушка молчала.
- Как тебя зовут? – допытывался он. Хотя бы какой-то контакт наладить было необходимо, - Как? Аня? Хорошо, Аня, я – Костя. Проговорим ситуацию еще раз. Мы с тобой чудом сбежали из квартиры, где остались лежать два тела. Если бы не эта лестница, мы бы были телами номер три и четыре. Возвращаться туда у меня нет никакого желания. Думаю, у тебя тоже.
Аня покачала головой.
- Хорошо. Значит, наши позиции совпадают. Поехали дальше. Где ты живешь?
Начало здесь:
Аня подумала. Она не помнила, что было написано на вывеске того дома, где она в последнее время жила.
- В больнице? – предположила она.
- В какой? – продолжал расспрашивать Константин, - Их в городе несколько. Не помнишь, как называла твоя?
Она растерянно покачала головой.
- Смотри, - сказал Константин, - Я сейчас буду через интернет загружать фотографии. Как увидишь что-то знакомое – говори.
Он держал телефон так, чтобы девушка видела экран, и один за другим показывал ей снимки городских больниц.
-Тут, - Аня ткнула пальцем, - Я живу здесь.
Прекрасно, все-таки психо-неврологический интернат. Константин подумал, что не имеет ничего против уб-ийства бизнесмена. Наоборот, в определенных обстоятельствах, он готов был пожать киллеру руку.
-Поехали, - буркнул Константин, и тронул машину с места, - Сейчас доставлю тебя по адресу.
Ехали молча. Но Константин заметил, что девушка рассматривает пролетающие мимо городские пейзажи так, как будто видит их в первый раз.
- Давно ты там живешь? – спросил он девушку.
Аня перевела серьезный взгляд на него.
-С тех пор, как умерла бабушка, - сказала она, - Мне сказали, что теперь я всегда там буду. Потому что я больше никому не нужна.
- А твои родители?
Аня беспомощно пожала плечами:
-Я не знаю, где моя мама. А про папу вообще ничего не знаю. Даже как его звали.
-Понятно, - сказал Константин.
Больше он не заговаривал с девушкой. Когда машина остановилась у ворот интерната, он повернулся к Ане, помог ей открыть дверцу:
- Ты постарайся про все это забыть, - посоветовал он, - Считай, будто это был дурной сон. То, что там произошло – тебя никак не касается. Ляжешь сейчас спать, а утром – будто ничего и не было. Поняла?
- А Лиля? – спросила Аня,
До этой минуты Константин не мог понять, насколько сильное впечатление на девушку произвела страшная сцена, свидетельницей которой она стала. Может быть, из-за особенностей психики Аня как раз не примет все близко к сердцу. Теперь он знал – ей больно. Ее глаза были полны этой болью.
- Лиля умерла как моя бабушка. Только бабушка была старенькая, а Лиля – совсем молодая.
Константин потер лицо ладонями и сказал:
- Ладно, иди…
Аня вышла из машины и пошла к воротам, ни разу не оглянувшись. Машина отъехала в тот миг, как она нажала на кнопку звонка.
Елена Александровна всегда привозила девушек , которых забирала из интерната. И проводил их обратно через служебный вход. Поэтому санитарка, которая открыла Ане дверь – вытаращилась на нее.
- Ты где была?! Ты сбежала что ли? Куда ты ходила?
Аня только сейчас почувствовала, как она замерзла. Ее всю трясло.
-Татьяна Андреевна! Татьяна Андреевна! – заголосила санитарка, - Нестеренко вернулась. Она куда-то уходила…
Вышла заместительница главрачихи. Волосы, выкрашенные в красный цвет, сегодня особенно сильно топорщились. Лицо было помято.
- Иди в палату, - бросила она Ане.
И за ее спиной стала отчитывать санитарку, которая полезла не в свое дело.
Аня вошла в свою палату с чувством, будто не была тут сто лет. Столько всего за это время произошло. А женщины, которые тут жили, кажется и вовсе не заметили ее отсутствия. Только Лилина кровать была пуста, и аккуратно застелена одеялом.
Позвали на ужин. Аня будто не слышала, легла, отвернулась лицом к стене, натянула одеяло на голову.
- Дождешься, Нестеренко, — услышала она, - Насильно кормить будем, раз ты сама есть не хочешь…
Аня промолчала. Только сейчас до нее стала доходить пережитая сцена, в деталях, во всех подробностях. Лицо этого страшного человека стояло перед ней, точно она рассматривала фотографию. Кружилась голова, Ане казалось, что кровать под ней покачивается.
Вернулись из столовой женщины и тоже стали укорять ее за то, что она не ела.
- Эх , Анька, там была такая вкусная запеканка, - у Веры получилось «запиханка», - С мясом и жареным луком. Ты бы сказала, что не хочешь, я бы твою порцию сметелила. А то мне раздатчица не дала, сказала – вдруг ты придешь…
Аня сама не заметила, как уснула, наверное, сказалось пережитое потрясение. У девушки была такая особенность – после сильного стресса она проваливалась в целительный сон. Могла проспать сутки.
Когда Аня проснулась, за окном была ночь, свет в палате давно выключили, и соседки спали. А ее саму трясла за плечо Елена Александровна. Девушка узнала ее лишь через несколько мгновений. Всегда такая аккуратная, нарядная, улыбчивая, врачиха сейчас была на саму себя не похожа. Брови сведены в страдальческой гримасе, волос растрепаны.
- Аня, выйди со мной, пожалуйста, только тихо…
Елена Александровна привела девушку в свой кабинет, плотно закрыла за собой дверь.
- Теперь говори, - потребовала она, - Что там было? Я… я знаю…про Владимира Юрьевича и про Лилю. Полиция уже допрашивала. Я сказала, что Лиля сбежала от нас. Может быть, она давно этого человека знала, и сбежала к нему. Пойми, для меня это как снег на голову. Я просто ничего другого не могла придумать. Понимаешь, если узнают, что это я вас туда привезла - я даже не представляю, что со мной будет. Выгонят со свистом…
-Со свистом? – переспросила Аня.
— Вот, тебя всегда такие мелочи интересуют, - вздохнула Елена Александровна, - В смысле – мигом меня отсюда уволят, и больше я никуда не смогу устроиться на работу. Понимаешь?
Аня кивнула.
- Ну вот, - продолжала главврач, — Когда мне говорили про Лилю, я чуть было не спросила про тебя. Где вторая девушка. Но они ничего про тебя не спросили, они даже не знали, что там еще кто-то был… Что мне оставалось думать? Что кто-то, кто это все сделал, забрал тебя с собой? Может быть, тебя надо выручать… Или все-таки молчать? Я с ума сходила… Приехала оттуда… из полиции, и Татьяна Андреевна мне говорит, что ты вернулась, целая и невредимая, и уже у себя в палате, спишь. Аня, я требую ответа, что там произошло?
Аня помедлила, собралась с мыслями, а потом кратко и довольно толково пересказала всё.
- Значит, ты видела этого человека? – допытывалась Елена Александровна.
Девушка кивнула.
— И ты смогла бы его опознать? Ну, в смысле если бы тебе показали фотографии мужчин, ты бы могла сказать – вот этот был в той комнате. Или если бы пере тобой поставили несколько человек, и среди них был преступник, ты могла бы указать на него?
Новый кивок.
— Что же делать? – соображала вслух Елена Александровна, - Ты – ценный свидетель, и в то же время из-за того, что у тебя диагноз, и ты живешь в интернате – любой адвокат станет доказывать, что ты ошибаешься, все выдумала.
— Я ничего не выдумывала, - плечи Ани передернулись.
— Я знаю, солнышко, - сказала Елена Александровна с непривычной лаской в голосе, - Но ведь спрашивать тебя буду не я. Что же делать, Господи… что же делать? Я ведь врала, отчаянно врала, я просто растерялась. А теперь, если упоминать тебя, то надо говорить все. А может быть, пусть останется так, как я все выдумала? Лиля сбежала, а тебя там и не было. Пусть сами ищут этого человека. Ведь Владимир что-то говорил, я вспоминаю. Что-то насчет того, что ему грозят. Но я н приняла это всерьез. Сейчас ведь не девяностые годы. А вот оно как вышло. Как же это все страшно…
Никогда еще Аня не видела эту женщину в таком смятении.
- Ладно, иди, - разрешила Елена Александровна, - Давай пока решим так – ты нигде не была, и ничего не видела. Хорошо? Тем более, что никто твоего отсутствия в палате вроде бы и не заметил. А с персоналом я договорюсь, - Ступай.
И, повинуясь жесту главврача, Аня с опущенной головой вышла из комнаты.
**
У Константина был некий инстинкт – и он обычно ему подчинялся. Не каждый раз, но случалось так, что он предчувствовал опасность. И у него был шанс ее избежать.
Этот инстинкт и подсказывал ему сейчас – домой ехать не стоит. Казалось бы – ну и что, даже если там сейчас полиция. Ведь он не при делах, ему даже рассказать нечего. Он не видел того, кто все это сделал. И единственное, чем он может помочь следствию – указать примерно время, когда это все произошло. А что сбежал – так ясно стало, что в дом пробрался злоумышленник. Вот Константин и ушел через окно, спасая себя от опасности.
Но – с одной стороны, ему не хотелось упоминать Аню, вмешивать ее в это дело. Но иначе было легко запутаться в показаниях. С другой же стороны – с той минуты, как он обо всем рассказал - он стал бы свидетелем со всеми вытекающими.
У Константина были некие свои каналы, и он предпочел бы сначала узнать по ним – кто мог грохнуть бизнесмена и его случайную подругу.
Константин медленно ехал, раздумывая, кто из друзей может дать ему приют на эту ночь, а может, и на несколько дней. Неожиданная мысль пришла ему в голову, улыбка чуть тронула губы. Он развернулся и поехал … в зоопарк.
Бывший его одноклассник Васька Шмаков работал там ночным сторожем. Зоопарк – одно из тех мест, где Константина никому не придет в голову искать. А Васька будет только рад, он уже не раз звал в гости. У него там типа маленькой комнатки, с диваном и электрочайником.
Константин терпеть не мог своего соседа по квартире, но и он не мог представить, что Владимира Юрьевича ждет такая судьба. Значит, там все сложнее, чем кажется. И надо все хорошенько обдумать.
Константин позвонил приятелю и попросил встретить его у входа. В этот поздний час зоопарк был уже закрыт для посетителей. По дороге он заехал в магазин – не с пустыми же руками приходить. И полчаса спустя уже вручал Василию тяжелый пакет.
- Слушай, друг, - Вася прижал ладонь к груди, - Я б с радостью с тобой посидел, но на работе бухать нельзя. Железный закон.
- А то я не понимаю… Не бойся – из напитков только кофе и никакой запрещенки.
Когда-то они жили в одном дворе. У Васькиных родителей тоже была комната в коммуналке, и, конечно, семья мечтала оттуда выбраться, переехать в отдельную квартиру. Васька дождаться не мог этого часа, когда у них появится свое жилье, и можно будет завести кота и собаку – пацан с детства любил животных.
А Константина, как и Аню, воспитывали бабушка и дедушка. Мать родила его рано, она лет с пятнадцати тусовалась по разным молодежным компаниям, ей и восемнадцати не исполнилось, когда Костя появился на свет. Став старше, мальчик понял, что мать воспринимала его, как ошибку молодости. Не зря сложилась пословица – «первый ребенок – последняя кукла, первый внук – первый ребенок». Мать воспринимала его именно как последнюю куклу, в которую ей быстро надоело «играть». Через несколько лет она вышла замуж за испанца – мать была гидом, водила экскурсии, часто работала с иностранными туристами, там и подцепила себе жениха.
Мужчина не горел желанием заботиться о чужом ребенке, и мать с легким сердцем оставила Костика своим родителям. Сама она теперь живет в Барселоне, изредка звонит, по-русски говорит уже с легким акцентом, и обещает сыну: «Когда-нибудь мы увидимся… когда-нибудь ты приедешь к нам…» И оба знают, что этого никогда не будет. За минувшие годы они стали чужими людьми. Мать просто успокаивает свою совесть.
Хотя делает она это зря. Дедушка и бабушка у Константина были замечательными, и вполне заменили ему родителей. Дедушка – прекрасный инженер, и его заслуга была в том, что в школе Константин был отличником. Халтурить с уроками дедушка не позволял. А бабушка имела легкий характер, никогда не огорчалась, перешагивала через все трудности. Благодаря ей Костя усвоил, что нет тупиковых, непреодолимых ситуаций.
Вместе с Васькой Костя когда-то ходил в клуб реконструкции. Оба увлекались Средневековьем, мастерили себе кольчуги. Учились драться на мечах. Их дороги разошлись после школы. В выпускном классе нелегкая дернула Константина прыгнуть с парашютом. Неудачное приземление, сложный перелом, операция…Теперь-то не всякий и заметит, что он прихрамывает, а тогда… Ваську забрали в армию, а для Кости служба теперь была исключена. И тогда он ввязался в одну авантюру…
(продолжение следует)
