- Денежки- то? Конечно получаю. Галина Николаевна каждый месяц приносит. А почему ты спрашиваешь, Ира?
- Но это же мои деньги, почему их тебе приносят? И куда ты их тратишь?
- Твои деньги? Да, может и так. Наверное твои. Только скажи, а на что они тебе, деньги эти? Нина хитро посмотрела на внучку, и улыбнулась.
Начало тут
Ирочка удивлённо посмотрела на бабушку. Как это, наверное твои? Её, чьи же ещё? Ведь это её папа умер, значит и пенсия эта ей принадлежит, а не бабушке! На что деньги? Вот если бы она, Ира, сама получала эту пенсию, она бы себе столько всего купила! И джинсов разных, и кофточек, и косметики всякой, и... и... Да мало ли, что можно купить? Об этом она и сообщила Нине.
Нет, Нина не испугалась вопроса о деньгах. Наверное потому, что знала- рано или поздно этот вопрос прозвучит, если не от Иры, так от сватов, если не от них, так мало ли какие органы с проверкой придут?
Не даром уже много лет работала Нина бухгалтером. Привыкла она, что называется дебет с кредитом сводить.
-Ну, вопрос куда ты будешь тратить свои деньги пока оставим открытым. А вот куда я их трачу, с удовольствием тебе покажу. Подожди немного, пока чайку нам налей. Обед скоро закончится, на работу пора, а я и чай ещё сегодня не пила.
Открыв ящик комода, Нина достала оттуда потрёпанную общую тетрадь.
-Вот смотри, Ира: Такая пенсия была в самом начале. А сейчас- вот тут смотри. Как ты думаешь, это много? Считать ты умеешь, не маленькая. С этих денег тебе и одеться нужно, и обуться, и поесть. Я уж не говорю про то, что за свет платить надо, за телефон, газ покупать. Да кругом за все платить надо. Хватит ли тебе этих 2000 рублей на все, что ты хочешь?
Хоть и не маленькая Ира, и не глупая, а очень уж она удивилась! С какой такой радости со своих денег она должна что-то там платить? Она ведь ещё не взрослая, а ребёнок! А детей должны обеспечивать взрослые, это и ежу понятно!
- Так ты, Ирочка, определись, какая ты? Большая или маленькая? Взрослая, или ребёнок? Как пенсию получать- ты большая, а как платить, так маленькая? И снова в глазах бабушки горел озорной огонёк, только Ира этого не заметила, так занята была своим допросом.
- Я знаю, что могу сама получать свою пенсию! Мне и Галина Николаевна так сказала! Только не понятно, почему ты за меня её получаешь? Ты же работаешь, неужели тебе и правда денег мало, что ты и мои себе забираешь?
Нахмурилась Нина. Сразу и лицо как то вытянулось, посерело, и озорной огонёк в глазах потух, а в уголках этих печальных глаз заблестели слезы. Ничего не сказала, молча встала, ушла в комнату.
Пока перебирала она бумажки в комоде, Ира разошлась не на шутку. Голос её, дрожащий в самом начале разговора окреп, стал звонким, противным от того, что сорвалась девчонка на крик.
Много чего кричала Ира. И о том, что она, бедная сирота, ничего в этой жизни не видит, ходит с протянутой рукой, выпрашивая у жадной бабки каждую копейку, и о том, что лучше бы она тогда совсем от неё отказалась, и жила бы она, Ирочка, у другой бабушки, которая уже точно любит Ирочку посильнее, чем ты, каменная статуя! И сына хоронила- не плакала, и её, Ирку, не жалеет, держит в чёрном теле, работать заставляет, деньгами не балует.
-Правильно говорят, что всё тебе мало! Прикарманила мою пенсию, и довольная, улыбаешься ходишь!
Так же молча вернулась Нина к столу, и положила перед внучкой сберегательную книжку. Глянув на часы спохватилась- времени то сколько прошло! На работу бежать надо, какой уж тут чай? До него ли?
Не столько на работу торопилась Нина, сколько хотелось просто уйти из дома. Как то душно стало, дышать нечем. Выйти на улицу, и вдохнуть полной грудью. А еще лучше уйти в лес, забрести в самую чащу, и кричать, кричать. Громко, отчаянно, чтобы вороны, затаившиеся, притихшие на ветках вспорхнули, закричали, замахали своими крыльями, перекрывая ее отчаянный женский крик, полный боли.
***
Ирочка, открыв книжку, даже не сразу поняла, что это ее книжка. Точно ее! Вот, тут даже и имя, и фамилия ее, собственные. И деньги, что на книжке, тоже получается ее. И сумма приличная. И по всему выходит, что обидела она, Ирка, свою любимую бабушку совсем незаслуженно. Обидела, оскорбила, унизила, а все потому, что хотелось ей быть самостоятельной, взрослой девушкой при деньгах.
Да пусть пропадут пропадом эти деньги! Пусть хоть насовсем исчезнут, растают, словно снег весной, утекут водой талой, только бы с бабушкой было все хорошо, только бы простила она внучку свою непутевую, дитя малое, неразумное.
Разревелась Ирка. Горькие те слезы были, не обидные, а отчаянные, какие-то безнадежные. Как тогда, когда только похоронили отца плакала Ирка. Только тогда плакала она по умершему человеку, которого уже не вернуть, а сейчас о живом, о бабушке плакала. И так жалко ей стало Нину в тот момент, что заплакала она еще сильнее, навзрыд, со всхлипами и причитаниями.
Голова моментально стала тяжелой и пустой, отчего и накатила сонливость. Такая уж у нее особенность, чуть в слезы, и сразу спать.
Уже лежа на кровати вспомнила Ирка, как каждый месяц ездила бабушка в город, в банк.
-Деньги на книжку положить надо, Ирочка. Глядишь, и на приданное тебе скопим!
Почему? Почему она раньше этого не вспомнила? Ведь всплыви эти слова в памяти хоть на пол часа раньше, еще когда только разговор этот о деньгах завела Ира, и ничего этого бы не было. Ни криков, ни обвинений. А бабушка? Почему она сама не сказала Ирке, что ей на книжку деньги идут? Тоже ведь могла сказать сама, без вопросов.
Так, за всеми этими размышлениями и уснула Ирка, всхлипывая и вздрагивая во сне.
У Нины тоже голова была занята совсем не работой. Как склонила она голову над бумажками, так и сидела не шевелясь, а мысли в голове роились, словно пчелы, что увидели первые цветы по весне. Кружат, летают, а присесть не рискуют. И только вдруг одна какая мысль- пчела приземлится, задержится, зацепится за сознание, как другие ее тут же окружают, жужжат над ней, летают, не дают сосредоточиться, и улетает она, обиженная, оскорбленная, и начинает кружить вместе с другими такими же шустрыми, быстрыми, неуловимыми мыслями.
Понимала Нина, что не с проста у внучки такие разговоры пошли. Не обошлось тут дело без разговоров других, что ведут за ее, Нины, спиной некоторые завистливые сплетницы, охочие до чужих дел, а в особенности кошельков. Не раз и сама она пресекала такие разговоры, когда особо наглые люди и размером пособий интересовались, и тем, куда собственно Нина эти деньги тратит.
И если размер пенсии давно перестал быть секретом, постаралась Галина, почтальон, быстро сообщила всем любопытным сумму с точностью до копейки, то вот второй пункт по поводу того, куда эти деньги идут, Нина не то, чтобы держала в тайне, но не афишировала. Меньше знают, крепче спят.
Спасибо за внимание. С вами как всегда, Язва Алтайская.
Продолжение ниже