Глеб сделал шаг назад и помотал головой. На душе стало так тоскливо, хоть волком вой. Обида вперемешку с гневом растекалась по венам раскалённой лавой: "Наивный болван. Повёлся на обманчивые речи. Никому нельзя доверять. Каждый сам за себя. Ещё и друга потерял". Ему мучительно захотелось закричать. Плюнуть в благостно-короткое лицо Аглаи. Вцепиться голыми руками в медвежью морду, вырывая клочья густой шерсти. Он задрал голову и посмотрел на небо, не замечая как по щекам катятся слёзы. Укутанное в серые облака, как в саван, оно оплакивало поражение вместе с ним, изредка всхлипывая раскатами грома. Крупные прохладные капли падали на пылающее лицо, мягко поглаживали спину и грудь упругими струями, жалостливо умывали сжатые в кулаки руки.
И Глеб сдулся. Сдался. Встал, сгорбившись, как нахохленный воробей. Застыл в коконе бесприютного одиночества. Вся ярость стекла с него вместе с ливнем. Он чувствовал себя беспомощным кутёнком, безжалостно брошенным в жестокий и холодный мир. Борьба бессмысленна. Что он может сделать против двух ведьм и стаи оборотней? Рука, держащая артефакт, безвольно разжалась. Аглая с неестественным для её возраста проворством подскочила и выхватила артефакт. Как в бреду, Глеб повернул голову и равнодушно встретил полный сострадания взгляд пожилой женщины. Ничего уже не имело значения: ни алчно горящие глаза волков, ни угрюмо топчущийся бывший друг в обличье медведя, ни угрожащий оскал вампирши. Он проиграл.
Марина метнулась к Аглае, протянула ухоженную руку с ярко-красными ногтями. Глеб удивился. Уж очень странно стильный маникюр смотрелся у девушки с полубезумным, диким выражением лица. Только удивление, как и все другие эмоции, звучало отстранённо, откуда-то издалека. Глеба словно вышвырнули со сцены, где он играл главную роль, в зрительный зал. И теперь всё, что раньше заставляло радоваться и страдать, поблёкло, утратило свою значимость.
"Отдай мне его", - голос Марины звучал зло и требовательно. По стене отчуждения, сковавшей душу Глеба, пошла широкая трещина: "Я должен что-то предпринять, я обещал помочь". Он бросился к Аглае и тут же земер на месте. Не успел. Аглая кинула артефакт вампирше. Словно в замедленной съёмке, Глеб смотрел, как дудочка летит в руки Марины. Она ловко поймала её и огласила лес торжествующим криком. Вспугнутые вороны взлетели в потемневшее небо. Их каркающее многоголосье звучало так пророчески зловеще, что у Глеба по спине побежали мурашки. Он посмотрел на часы. 23:30. Сердце на миг сковало льдом от осознания западни, в которую он попал: "Меня же ждёт Лукерья. Что будет с Глафирой, если я не успею?".
Отчаяние оказалось отличным учителем. Через минуту Глеб уже обдумывал наспех составленный план: броситься на вампиршу, вырвать артефакт и бежать на кладбище. Он прикинул, как будет осуществлять его и расхохотался. Шансов вытащить дудочку у вампирши и убежать от стаи оборотней равнялся примерно один к ста. Махнул рукой:
- А, была не была. Всё лучше, чем сидеть и ждать развязки.
Он вскочил, повернулся к Марине, но так и не сделал ни шага, потрясённый увиденным зрелищем. Марина стремительно крутилась вокруг себя, что-то бормоча на непонятном языке. Всё быстрее, быстрее, быстрее.
Наконец она завертелась с такой скоростью, что Глеб уже не видел её. Только размытое пятно мелькало перед глазами. В воздухе разлилась нежная, грустная мелодия. Она проникала в сердце, бередила смутные мечты об ангелах и обетованном рае, распаляла огонь любви, поила глубокой нежностью. И когда, задыхаясь от сладкой муки, Глеб простёр руки к небесам, музыка внезапно оборвалась. Вместо неё раздался отчаянный крик, полный ужаса и боли.
Очнувшись, Глеб ошеломлённо наблюдал, как вампирша корчилась и извивалась в огромном шаре из ослепляющего света. Она закрывала руками лицо, на котором лопались кровавые волдыри. Металась, как муха в паутине. Выла так, что кровь стыла в жилах. С яростным криком бросилась вперёд и вывалилась наружу окровавленным комком, скуля и стеная. Глеб с отвращением отшатнулся от неё. От чувства гадливости к горлу поступала тошнота. Он отвернулся и встретился взглядом с медведем. Зверь несколько секунд стоял, словно решаясь на что-то, и ринулся вперёд. Брезгливо зацепил лапой вампиршу, бросил обратно в ослепляющий поток света и отступил назад.
Марина захлебнулась криком, дёрнулась последний раз и распласталась на земле. Загадочный шар исчез. Рядом с вампиршей валялась на траве дудочка. Глеб стоял и смотрел на неё бессмысленным взглядом, как истукан, не в состоянии поверить в реальность происходящего. Из ступора его вывел мягкий голос Аглаи:
- Марину сгубила жажда всемогущества. Она мечтала с помощью артефакта обрести неслыханную власть: над людьми, над миром, над светом и тьмой. Да только позабыла в своей гордыне, что светлый артефакт смертелен для неё. Прости, что не предупредила тебя. Я не могла. Она бы прочитала твои мысли и всё поняла.
Глеб, дрожа от пережитого потрясения, прошептал:
- Ты знала? Ты нарочно дала ей артефакт?
Аглая прерывисто вздохнула, как будто ей не хватало воздуха, и кивнула. Слезы покатились по морщинистой щеке. Уголки губ опустились вниз. Подбородок задрожал.
Она подошла к телу вампирши и опустилась на колени. Её плечи тряслись от беззвучных рыданий. Аглая раскачивалась у тела дочери и повторяла на одной ноте:
- Доченька, прости, прости. Я не могла по-другому. Не могла. Не могла. Зло должно умереть вместе с тобой.
Убитая горем женщина повернулась к Глебу и хрипло проговорила:
- Я похороню её так, чтобы она больше никогда не восстала. Беги на кладбище. Там тебя ждёт Лукерья. Вы должны освободить душу Глафиры до рассвета. Иначе врата на небо будут для неё закрыты навсегда.
Сердце разрывалось от сострадания, но Глеб лишь молча кивнул и с опаской посмотрел на сбившихся в стаю оборотней. Аглая устало произнесла:
- Иди, не бойся. Со смертью Марины охота на тебя потеряла для оборотней смысл. Что бы она им ни пообещала взамен за помощь, они этого уже никогда не получат. Да и друг не даст тебя в обиду. Поверь, он на твоей стороне.
Сзади послышалось глухое рычание. Глеб снова обернулся и ощутил, как острой иголкой кольнула тревога. Стая волков окружила медведя, который, встав на дыбы, издавал устрашающий рык. Глеб сделал неуверенный шаг в сторону тропинки, ведущей на кладбище, и остановился.
Аглая встала, подошла к Глебу и положила руку на плечо:
- Твой друг справится. Ты должен идти.
Глеб порывисто обнял Аглаю за плечи и помчался на кладбище так быстро, как только мог.
Продолжение следует ))