Начало: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/komdiv-glava-4-5-6-6522c56e2d0db40187a46bb6
Глава 7. Западный пограничный округ. продолжение
«Я, Борис Савинков, бывший член Боевой организации Партии социалистов-революционеров, друг и товарищ Егора Сазонова и Ивана Каляева, участник убийств Плеве, великого князя Сергея Александровича, участник многих террористических актов, человек, всю жизнь работавший только для народа, во имя его, обвиняюсь ныне рабоче-крестьянской властью в том, что шёл против русских рабочих и крестьян с оружием в руках».
(Из показаний Савинкова на процессе)
Поскольку Ковалев знал, что его ждет на новом месте, он обратился к командованию округа с рапортом и получил недельный отпуск, решив навестить родителей.
Через сутки добрался до Черикова, а оттуда в Ольховку. Деревня мало изменилось, разве появились пару новых изб на околице.
- Братик, братик приехал! - выскочила из калитки Маша, кормившая во дворе гусей. Александр опустил наземь чемодан и расцеловал сестричку,- подросла! Почти невеста, а где батька с мамой и Олеся?
- Полюць бульбу на поле, а я по хозяйству. Щас позову (замелькала пятками).
Отпускник оглядел усадьбу. Все как было раньше. Только в центре двора подновлен колодезный сруб, а под стеной хаты вкопаны в землю стол и две лавки.
Подойдя к колодцу, снял фуражку с гимнастеркой, вытащил ведро воды и, крякая от удовольствия, по пояс умылся. Когда одевшись, затягивал портупею, из калитки появились родители с дочками.
- Витаю сЫнка, - первым обнял его отец, а затем мама с Олесей. - Надолго да нас?
- Дали отпуск на неделю, вот, решил заехать.
- А мы уж цябе заждались, - утерла глаза кончиком платка мать.
- Так, быбы, - хутка накрывайте стол. Человек с дороги (приказал батька).
- Минуту, - взял сын в руку чемодан и прошел к лавке. Положив, открыл, как в прошлый раз вручил всем подарки: Отцу новенькую комсоставскую шинель, маме отрез на платье, а сестренкам по паре кожаных сандалий.
Вскоре все сидели за накрытым столом у хаты, отмечая приезд сына. Теперь он был богаче - в центре домашний, нарезанный крупными ломтями хлеб, на тарелках розоватое сало, разваристая картошка, зелень с огорода и глечик простокваши.
- Ну, за твой приезд, - поднял батька чарку с самогоном. Врослые, чокнувшись, выпили, все с аппетитом стали есть.
- Ды няужо Ляксандр?! - послышалось за калиткой, во двор вошел пожилой мужик в рубахе навыпуск и полотняных штанах.
- Он самый, - поднялся отпускник, - здорово, дядька Грыгор (расцеловались).
- Сядай, сядай, кум, - наложила мать в тарелку картофеля с салом, а батька снова наполнил чарки.
- За все хорошее! - поднял свою кум, в нее звякнули остальные, обед продолжился.
- А вот скажи, хрэсник в яком ты цапер чине? - схрупав огурец, ткнул Григор пальцем в нарукавные нашивки Александра.
- Что-то вроде подполковника старой армии - улыбнулся тот.
- Гэта ж нада, - покачал седой головой (и отцу) - налявай кум по трэцяй.
Спустя час, распрощавшись, Григор ушел, мать с девчатами стали убирать со стола, а отец с сыном, присели на призьбу.
- На а Левка как, пишет? - достав кисет, набил Александр трубку.
- Рэдка,- вздохнул старик.- Он таперь отрезанный ломоть, оженился и наурад вярнецца. Правда деньгами памагае.
Отпуск пролетел быстро. Сын помог отцу перекрыть гонтом крышу, вместе накосили сена корове на зиму и привезли из леса дров, а еще несколько раз сходил на охоту. Побродил с ружьем по перелескам и полям, да навестил пущу, где настрелял в болоте десяток уток.
В последний день, когда прощались, достал из бумажника пачку новеньких червонцев, - протянул отцу. Они с матерью стали было отказываться (настоял). - Меня всем обеспечивает государство, так что, тратить особо не на что. Берите, в хозяйстве пригодятся.
Отец с кумом, на телеге отвезли его в Чертков, оттуда Александр добрался на перекладных до Могилева.
В стране к тому времени начались революционные изменения. После смерти вождя мирового пролетариата страну возглавил Сталин, объявив построение социализма в отдельно взятой стране. Началось восстановление экономики и другие преобразования, в том числе в органах ЧК. Ее реорганизовали в ГПУ, снова во главе с Дзержинским. Поставили и задачи:
- подавление открытых контрреволюционных выступлений, в том числе бандитизма;
- принятие мер охраны и борьбы со шпионажем;
- охрана железнодорожных и водных путей сообщения;
- политическая охрана границ РСФСР;
- борьба с контрабандой и переходом границ республики без соответствующих разрешений;
- выполнение специальных поручений Президиума ВЦИК или СНК по охране революционного порядка.
Когда Александр вернулся в отряд, он работал в прежнем режиме. Штаб организовывал управление, погранкомендатуры руководили заставами, те несли охранную службу.
Заменявший его на время отпуска Дараган доложил о задержании очередной партии контрабанды, двух фактах попыток переходов границы и боестолкновении.
- О нем подробнее, - сказал начальник.
- Двое суток назад, ночью, на участке пятой заставы, трое с той стороны перешли границу по болоту. Когда вышли на берег, старший наряда приказал «стоять!». В ответ открыв огонь, нарушители попытались скрыться, в результате были убиты. С нашей стороны потерь нет.
- Что имели при себе?
- Оружие, взрывчатку и антисоветские листовки. Один оказался местным жителем.
- Кто ведет дознание?
- Уездное ЧК вместе с нашим разведотделом*.
- Добро, - сказал Ковалев, приказал оседлать коня и вместе с Бужинским, ставшим заместителем Стеблова, выехал в комендатуры. Бывший поручик, помимо прочего, дал целый ряд дельных советов по техническому обустройству пограничной линии: созданию кордонов, установке наблюдательных вышек, сооружению КСП*, и проволочных заграждений.
Там выслушали доклады начальников застав о проводимых мероприятиях, а также возникшие в связи с этим вопросы. Главным был недостаток рабочих рук, поскольку работы совмещались с основной деятельностью.
Было принято решение, привлечь к ним местное население, которое восприняло все с пониманием. И это было понятным. Чем крепче граница - тем меньше прорывов банд, поджогов деревень, терроризма и вредительства, спокойней крестьянам.
В трудах и заботах завершался год.
Когда наступил декабрь, Ковалева вызвали телеграфом в Москву к Ольскому. Теперь она выглядела иначе. Площади с проспектами словно помолодели и были очищены от снега, в городе ходили трамваи, появились автомобили, открылось множество лавок с магазинами.
Доехав на извозчике до Лубянки, Александр, расплатившись, сошел и, поправив на голове буденовку, зацокал подковками по брусчатке. Когда подошел к дому одиннадцать, стрелки часов на фронтоне последнего этажа показывали без пяти десять. Кивнул часовым с винтовками у центрального входа, потянул на себя высокую дверь. Войдя осмотрелся, прошел к дежурному за окошком, достал и предъявил удостоверение, - я к товарищу Ольскому.
- Левое крыло второго этажа, кабинет семнадцатый, - внимательно изучив, вернул тот.
Поднялся гранитными ступенями, свернул влево, направился по высокому коридору с начищенным паркетом вдоль длинного ряда номерных дверей. Остановился у нужной, открыв, вошел в приемную.
- Вам, товарищ, назначено? - обернулась от стола, печатавшая на «ремингтоне» какую-то бумагу секретарша.
- Да - вынул из-за обшлага телеграмму Ковалев.
- Снимайте верхнюю одежду и пока присядьте (скрылась за обитой кожей дверью).
Когда повесив шинель с буденовкой на вешалку, перетянулся портупеей, вернулась, - проходите.
- Ну, здравствуй, Александр Антонович, - радушно встретил хозяин кабинета. - Располагайся (пожал руку). Как добрался?
- Нормально, Ян Каликстович - присел тот за приставной стол.
- Тогда сразу к делу, - открыл руководитель Погранслужбы папку на своем. - Вот ознакомься, - протянул бумагу. Это был приказ о назначении Ковалева начальником 15-го пограничного отряда в Заславле. - Подпиши, что ознакомился, - макнув в чернила, протянул ручку.
- Ну а теперь, как говорят, ближе к делу (взяв обратно, положил в папку). Что и как делать на новом месте, не мне тебя учить, опыт имеется. Однако хочу сообщить о важном нюансе. Что тебе говорит имя Борис Савинков?
- Насколько знаю из полученных директив и допроса одного захваченного на моем участке нарушителей - террорист и инициатор враждебной деятельности против СССР с территории Польши.
- Все так, - кивнул Ольский. - А теперь слушай меня внимательно.
Это не только ярый враг советской власти, но и отличный тактик, имеющий поддержку у английской с польской разведок.
Еще в восемнадцатом он создал в Москве подпольную организацию из бывших офицеров «Народный союз защиты Родины и свободы» преследуя цель свержения большевиков. Мы ее раскрыли, арестовав более восьмисот участников, но Савинкову удалось бежать в Варшаву.
Там, уже в двадцатом, продолжая контрреволюционную деятельность, он организовал новую, из числа эмигрантов и принял участие в формировании 3-й русской армии и антисоветских военных отрядов под командованием Булак-Балаховича.
Когда же на границе разбили и их, реанимировал остатки своего «Союза» в России, решив единолично заняться организацией восстаний и терактов.
- Идейный гад, - нахмурился Ковалев. - Не доводилось встречать такого.
- Теперь возможно доведется, - сказал хозяин кабинета. - В настоящее время контрразведывательный отдел ГПУ активно занимается разработкой по выводу Савинкова из Польши на нашу территорию с последующим арестом. Планируется же это сделать на участке границы Заславльского погранотряда.
- Вот как? Интересно, - подался вперед Ковалев.
- А сейчас мы встретимся с товарищем Менжинским, он возглавляет разработку и введет тебя в курс дела более подробно (снял начальник трубку). Алло, Вячеслав Рудольфович? Ольский. Ковалев у меня. Ясно.
Опустив на рычаг, встал и пригласил Александра следовать за собой. Выйдя в коридор, оба поднялись этажом выше, миновав несколько переходов, вошли в такую же как у Ольского приемную с секретарем и адъютантом, а оттуда в кабинет, где за столом зеленого сукна, листая какие-то бумаги, сидел лет сорока, усатый человек в военном френче.
Начальник представил Ковалева, зампредседателя ОГПУ предложил сесть.
- Вы ознакомили товарища с делом? (взглянул на Ольского).
- Да, в общих чертах.
- В таком случае, перейдем к конкретике. Итак, товарищ Ковалев, что вам надлежит сделать, - положил локти на стол. - Для начала, определите на участке Заславльского отряда место, в котором организуйте «окно» для перехода границы в Польшу и обратно.
- Ясно, - сказал Александр.
- Начальником заставы, где будет «окно», назначите нашего человека. Я вас сейчас познакомлю, - нажал на столе кнопку.
Спустя несколько минут из тамбура двери появился мужчина. Чуть старше Ковалева, в форме ОГПУ, с русыми, зачесанными назад, волосами.
- Ян Петрович Крикман, - представил их друг другу. - Теперь идем дальше (продолжил, когда тот сел на стул). По легенде Ян Петрович закончил пограничные курсы в Москве и распределен в Заславльский отряд, куда прибудет через неделю после вашего отъезда. Далее будете действовать вместе, согласно инструкциям, полученным товарищем Крикманом. Все понятно?
- Так точно, - кивнули оба.
- В таком случае больше не задерживаю, удачи,- пожал руки.
Когда Ольский с Ковалевым вернулись обратно, начальник что-то тихо сказал секретарше, оба прошли в кабинет.
- Ну как тебе встреча? - сели друг против друга.
- Интересная. Узнал много нового.
- Постарайся оправдать доверие. Это дело на контроле ЦК.
- Сделаю все, что возможно.
- Разрешите Ян Каликстович? - возникла на пороге секретарша.
- Да.
Женщина прошла к столу, положив на него два бланка с синими печатями вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
- Держи, - вручил их подчиненному начальник. - Требования на поселение в гостинцу и место на вечерний поезд в Минск. Гостиница в здании рядом с нашим. А теперь, Саша, сходим на обед (встал). Спустились в служебную столовую на первом этаже, где им по талонам принесли винегрет, щи из кислой капусты, гречку и компот.
Затем Ольский проводил Ковалева до внутреннего поста охраны, сказав на прощание «береги себя», где тот, прихватив небольшой саквояж, вышел наружу. На небе проглянуло солнце, скрипя сапогами по снегу, направился в соседнее здание.
Там, предъявив требование, получил небольшую комнату с кроватью, стулом и шкафом, определив туда вещи. Взглянул на «траншейные»* часы на руке - стрелки показывали без четверти два. А поскольку поезд уходил с Белорусско-Балтийского вокзала в шесть, решил прогуляться по Красной площади.
Выйдя из гостиницы, направился в сторону Кремля и от Арсенальной башни, заложив руки за спину, пошагал к Спасской, с интересом рассматривая зубчатую стену и верхние торговые ряды напротив, в которых недавно открылся ГУМ.
Миновав его, хотел вернуться назад, и в эту минуту из ворот башни, выехал черный лакированный «Паккард».
Двигался он неспешно, а затем, притормозив, остановился в паре метрах от Александра. Открылась задняя дверь, на брусчатку ступила нога в хромовом сапоге, из салона вышел человек в военной фуражке со звездой и длинной шинели.
- Ну, здравствуй, красный курсант - чуть улыбнулся глазами.
- Здравия желаю, товарищ Сталин! - бросил руку к буденовке Александр. «Неужели запомнил?» мелькнуло в голове.
- Да ты как погляжу, пограничный командир (оглядел рослую фигуру). Где и кем служишь?
- Начальник Заславльского погранотряда.
- А здесь как?
- В служебной командировке, товарищ Сталин. Сегодня уезжаю.
- Ну, удачи тебе, Ковалев. Даст бог, еще свидимся. Пожав руку, сел в автомобиль и тот скрылся, оставив позади синий выхлоп.
Александр еще немного постоял, осмысливая встречу, затем, развернувшись, пошагал обратно. Вернувшись в гостиницу, прилег на койку где почитал прихваченного с собой «Овода» Войнич и немного вздремнул.
Приехав вечером на вокзал, по требованию взял билет в мягкий вагон, вскоре поезд, дав длинный гудок, тронулся, Москва скрылась в морозном тумане. В купе оказался один, пассажиров было мало.
Чуть позже проводник, вскипятив титан, начал разносить чай (заказал два стакана), открыл пакет с купленными на вокзале пирожками, поужинал и лег спать, сунув под подушку револьвер. Сказывалась давняя привычка.
Несколько лет назад, когда работал в губчека, его, сонного, едва не зарезали на лесном хуторе бандиты, связанные с хозяином. Спас имевшийся в головах наган, из которого успел застрелить обоих.
В Минск состав прибыл ранним утром, промозглым и холодным. Сойдя на пустынный перрон, Александр направился в здание вокзала. Там, в кассе, взял билет до Житковичей и спустя три часа был в отряде, где собрав штаб, сообщил о новом назначении.
- Так что будем расставаться, товарищи. И, как говорят, не поминайте лихом, - сказал в завершение.
- М-да, первым нарушил молчание комиссар. - Жаль с тобой расставаться Антоныч, дельный ты мужик, но ничего не попишешь, служба есть служба. На лицах других радости тоже не наблюдалось.
- Ну, чего приуныли? - обвел всех взглядом Ковалев. - Округ у нас один, еще не раз встретимся.
- И то правда, - согласился Дараган, обстановка разрядилась.
Далее состоялась передача дел, вечером все вместе посидели у Александра на квартире, где по такому случаю организовали прощальный ужин, а на утро, собрав вещи, он отправился к новому месту назначения.
Штаб Заславльского погранотряда находился в двадцати километров от Минска и размещался в бывшем помещичьем фольварке. Городок был побольше Житковичей, с костелом, двумя церквями и железнодорожным вокзалом. Тихий и провинциальный.
Приняв у прежнего начальника дела (того переводили в Минск), Ковалев тут же принялся объезжать заставы, обращая особое внимание на выбор «окна» для желанных гостей, как было предписано Лубянкой. И нашел - на участке одной, близ сожженных в войну Радошковичей, в десятке километрах от города. Населенных пунктов здесь не было, кроме брошенной хаты путевого сторожа.
Спустя неделю прибыл «выпускник пограничных курсов» Ян Крикман, распределенный в отряд, вручив Ковалеву соответствующие бумаги. Начальника выбранной заставы тот перевел к себе в штаб, назначив на его место Яна.
Под предлогом ознакомления молодого командира с вверенным участком, оба выехали на место, где Ковалев показал место конспиративной переправы, после чего оговорили все технические вопросы.
Ловушка была насторожена, стали ждать.
Первым в нее попал адъютант Савинкова - Леонид Шешеня, задержанный летом при переходе и доставленный под охраной на Лубянку, где им занялась контрразведка.
Несколько позже, в другом месте, для конспиративной проверки Шешени, границу перешел еще один сподвижник «объекта», некий Павловский. Убив при этом пограничника, он самостоятельно добрался до Москвы, где встретился на явочной квартире с уже перевербованным Шешеней. Результатом стал арест и помещение во внутреннюю тюрьму ГПУ.
Там его тоже склонили к сотрудничеству (обещав заменить расстрел на лишение свободы) и под контролем чекистов Павловский написал Савинкову заранее обусловленное письмо.
В нем сообщалось, они с Шешеней вышли на антисоветское подполье, оно готовит восстание и с нетерпением ждет вождя. А для подкрепления известия, на встречу с ним Лубянка отправила якобы одного из руководителей подполья, в качестве которого выступил ее сотрудник Федоров.
Это все убедило многоопытного террориста в безопасности поездки, и в августе 1924-го Савинков вместе с еще тремя лицами нелегально перейдя границу через то же «окно», благополучно добрался до Минска. Там, на конспиративной квартире, вся группа была арестована и препровождена в Москву.
Началась кропотливая работа, в результате которой выявили большую часть «савинковцев», ведущих подпольную работу на территории СССР. «Народный союз защиты Родины и свободы» окончательно разгромили, ликвидировав его ячейки в Смоленской, Брянской, Витебской и Гомельской губерниях, а также на территории Петроградского военного округа.
Кроме того уничтожили двадцать три подпольных резидентуры в Москве, Самаре, Саратове, Харькове, Киеве, Туле и Одессе.
Дело завершилось несколькими крупными судебными процессами с широким освещением в средствах массовой информации.
Впоследствии операция «Синдикат-2» вошла в мировые каноны спецслужб, как пример оперативного искусства. После ее завершения ряд участников были награждены орденами Красного Знамени», остальные получили благодарности правительства СССР.
После откомандирования Крикмана в Москву, Ковалев продолжил использовать «окно» для поимки других нарушителей, а также обустраивать вверенный ему участок границы по примеру Житковского отряда.
Спустя еще год его заслуги оценили, и Александр был назначен заместителем начальника Управления погранохраны Белоруссии, получив очередное специальное звание...
Глава 8. Закавказье. Грузия
«12 марта 1922 в Тбилиси полномочная конференция представителей ЦИК Азербайджанской ССР, ЦИК Армянской ССР и ЦИК Грузинской ССР утвердила договор о создании Федеративного Союза Социалистических Советских Республик Закавказья (ФСССРЗ). Высшей властью его была признана Полномочная конференция представителей, избираемых в равном числе правительствами республик, а объединённым исполнительным органом — избираемый конференцией Союзный совет».
(Из материалов конференции)
В декабре двадцать пятого Ольского назначили заместителем начальника контрразведки ОГПУ*, пограничную охрану возглавил Кацнельсон. Выходец из еврейской купеческой семьи, имевший университетское образование, участник Гражданской войны (на штабных должностях), после нее сотрудник центрального аппарата.
Зиновий Борисович ценил кадры подобные себе и в первую очередь по национальному составу, в связи с чем, начал формировать свою команду, избавляясь от кадров предшественника. А когда знакомился с их личными делами, обратил внимание на заместителя начальника погранохраны Белоруссии. Очень уж бурный карьерный рост. Нет и тридцати, а занимает столь высокую должность.
- Непорядок, - решил Кацнельсон и издал приказ: «в целях укрепления советско-турецкой границы, перевести Ковалева А.А. на Кавказ, назначив начальником 37-го Батумского погранотряда». По принципу, чтоб служба раем не казалась.
Александра приказ озадачил (со своими обязанностями справлялся), но как говорил в свое время комиссар Сулевич, «служба есть служба», и он, в очередной раз сдав дела, выехал по назначению. О стране гор знал только из книг да стихотворений Лермонтова.
Сначала поездом доехал до Тифлиса, где находилось управление пограничной охраны Закавказского ГПУ, и там представился начальнику, сухощавому, с седыми висками, темпераментному грузину.
- За что понизили? - спросил тот. - Судя по личному делу, вы отлично служили?
- Руководству виднее (пожал плечами Ковалев).
Далее начальник ознакомил его с оперативной обстановкой на границе, особенностями несения службы, а также другими, касающимися ее вопросами.
- На этом все,- сказал в завершение. - Больше не задерживаю. Желаю удачи на новом месте.
Выйдя из кабинета, Александр спустился вниз, получил в гардеробе шинель с буденовкой и оставленный там чемодан, а заодно выяснил у дежурного, как добраться до Батуми.
- Спасибо, ясно (пошагал к входной двери).
Зима в Грузии не шла в сравнение с его родными местами: на улице стоял легкий морозец, снега не было, в небе блестело солнце. Поезд в Тифлис прибыл утром, дело шло к обеду, и Александр изрядно проголодался. Глядя по сторонам заметил вывеску на подвальном этаже одного из зданий, где был намалеван усач в папахе, державший в руке коровий рог.
Спустился по истертым ступеням, потянул на себя дверь, мелодично звякнул колокольчик.
В небольшом, с низким потолком помещении, слева темнела стойка, за которой сидел толстый грустный человек, за одним из пяти столиков, в углу, еще трое, в национальной одежде. Пили светлое вино, заедая козьим сыром.
Александр, сняв буденовку, присел за свободный, определив рядом чемодан. Толстяк оживился, просеменил к нему,- что будем кушать дарагой?
- А что есть?
- Шашлык из барашка, хинкали, разный травка и лаваш.
- Что за шашлык? Никогда не пробовал.
- Такой мясо на шампуре, пальчики оближишь (чмокнул вытянутыми губами).
- А хинкали?
- Как русский пельмень, толька лучче.
- Давай.
- Их нада кушать с вином. Имеется цинанадали.
- Можно и его, - согласился Александр.
Через несколько минут перед ним исходили паром на тарелке, напоминающие крупные головки чеснока хинкали, и стояла открытая бутылка светлого вина. Блюдо оказалось удивительно вкусным, цинандали приятным на вкус.
Между тем сидевшая в углу компания потребовала еще вина, а после затянула песню
Цкалс напоти чамоконда,
Алвис хис чамонатани,
Дадек напото, миамбе,
Сакварлис чамонатани.
Ганда гани нинаво,
Ганда гани нинаво…
разноголосо заполнила она пространство. Местного языка Александр не понимал, но такого пения не слышал никогда. Потягивая из стакана, с удовольствием дослушал до конца, подозвав хозяина, расплатился и поблагодарил.
- Захади еще, дарагой, - прижал тот к груди руку.
- Постараюсь, - надел щлем и, прихватив чемодан, поднялся наверх.
Выйдя наружу остановил проезжавший фаэтон*, сел в него и вскоре был на вокзале.
Дорога по горному серпантину в плацкарте старенького вагона заняла пять часов, во второй половине дня приехал в Батум. Здесь было еще теплей, будто весной. Город тянулся по побережью на несколько километров и имел торговый порт. Европейской архитектуры дома были каменными, улицы замощены булыжником.
Поскольку Александр никогда не видел моря, он прошел на набережную и несколько минут созерцал рябившую мелкими волнами даль, сливавшуюся с туманным горизонтом. Над водой носились и орали чайки, пахло йодом.
Штаб отряда находился в двух казармах на Аджарском шоссе, в паре километрах от центра. Каждая в два этажа, по периметру кирпичная ограда.
Предъявив на КПП удостоверение, Ковалев, миновав плац, направился к главной, где на входе был встречен дежурным по части. Козырнув, он отдал рапорт и сопроводил нового начальника в кабинет. Тот впечатлял отделкой, чувствовалось, что прежний ценил комфорт.
Сняв шинель со шлемом, Александр определил их в платяной шкаф, расправив складки гимнастерки, приказал собрать штаб.
Прошло минут десять, в наличии оказалась половина.
- Где остальные? - поинтересовался у заместителя - горбоносого, с глазами на выкате рыжего грузина. В шитом на заказ френче, широченных галифе и со шпорами на блестящих, с бутылочными голенищами сапогах.
- Не могу знать, - встав, сокрушенно развел тот руками
- Плохо, садитесь. Минуту помолчав, сказал,- совещание отменяется. Всем быть здесь через час. Заведующему секретной частью остаться.
Когда штабники, тихо перешептываясь, вышли, приказал ему принести ключи от кабинета и сейфа.
- Уже, - вынул тот связку из кармана.
- А это от чего? - перебрав в руке два, показал третий, вычурный из мельхиора.
- От служебного «Форда». На нем имеется шофер, но Соломон Григорьевич часто водил сам.
При назначении на новую должность Александру сообщили, что бывший председатель Закавказской ЧК (по совместительству начальник отряда) Могилевский, вместе с заместителем председателя Совнаркома Мясниковым и заместителем наркома РКИ* Атарбековым трагически погибли в авиационной катастрофе около года назад, при вылете из Тифлиса в Сухум.
- Сейф после его смерти вскрывался?
- Не было приказа,- ответил начальник секретной части.
Через час штаб сидел перед Ковалевым в полном составе, настороженно глядя на нового начальника.
- Впредь, на сбор даю десять минут,- жестко сказал он. - А теперь слушаю каждого о проделанной работе. - Товарищ Куртадзе, вы первый, - начал с заместителя (тот все это время исполнял обязанности начальника).
Куртадзе встал, одернул френч, худо-бедно доложил, на встречные вопросы ответил запинаясь.
- Садитесь (нахмурился отрядный).
- Теперь вы, товарищ Хуцишвили - обратился к одному из трех помощников.
Выслушал всех, делая в блокноте пометки. Трое из семи штабных работников, начиная с заместителя, произвели негативное впечатление: службу понимали мало, в ответах путались и запинались. Порадовал начальник разведотдела - лет двадцати пяти, русоволосый и худощавый, по фамилии Малышев. Докладывал четко, толково и обстоятельно. Чувствовался профессионал.
Далее Ковалев сообщил, что с завтрашнего утра приступает к знакомству с комендатурами, заставами и контрольно-пропускными пунктами.
- Все свободны (закрыл блокнот). - Начальников секретного и разведотдела прошу остаться.
Значит так,- обратился к первому. - Сейчас все вместе вскроем сейф, проверим наличие в нем документов, числящихся за Могилевским.
- Понял, - вытянулся секретчик (фамилия его была Качарава), вышел из кабинета, спустя несколько минут вернулся с толстым прошнурованным журналом.
Отрядный снял с дверцы сейфа мастичную печать, отпер ее и достал несколько дел, папок и бумаг. Положив на стол, стал называть, а Качарава делать необходимые пометки.
Все было в наличии, остался не заклеенный пакет. Ковалев извлек оттуда написанный синими чернилами лист, в верхнем правом углу значилось «Первому секретарю Закавказского крайкома РКП(б) товарищу Орджоникидзе». Чуть ниже:
«Как преданные делу Партии большевики считаем нужным поставить в известность о скрытом враге советской власти Лаврентии Берии, ныне занимающего пост заместителя начальника ГПУ Грузии.
По имеющимся у нас сведениям, еще в 1919 году, находясь в Баку, он совершил предательство, поступив на секретно-агентурную должность в контрразведку мусаватистского* правительства, действовавшую под контролем английской разведки.
Вел активную борьбу с революционным рабочим движением в Азербайджане. В 1920-м, находясь в Грузии, вновь совершил изменнический акт, установив тайную связь с охранкой грузинского меньшевистского правительства, также являвшейся филиалом разведки Англии. На этот счет мы имеем неопровержимые доказательства, которые готовы представить при личной встрече».
И ниже подписи: Мясников, Могилевский, Артабеков.
Ковалев с минуту подумал, вложил письмо в пакет и приказал Качараве опечатать здесь же, в кабинете. А когда тот, принеся сургуч, все сделал - напечатать сопроводительную: «Закавказский крайком РКП(б),товарищу Орджоникидзе. Направляю по принадлежности письмо, обнаруженное при приеме служебных документов бывшего начальника 37 погранотряда отряда Могилевского". Подпись: Ковалев.
- Немедленно отправьте фельдъегерем (размашисто подписал).
- Слушаюсь, - взял пакет начальник секретной части и вышел, бесшумно прикрыв дверь.
Ковалев еще не знал, что сразу же после авиакатастрофы была создана правительственная комиссия по расследованию ее причин. Возглавлял работу командарм Кавказской армии Август Корк. Комиссия пришла к выводу, что катастрофа произошла не из-за неисправности аэроплана, а в результате пожара в пассажирском салоне.
Однако по Тифлису поползли слухи, что она была кем-то подстроена. Создали вторую комиссия под председательством того же Корка, подтвердившую прежние выводы. Слухи дошли до Москвы, и Сталин распорядился проверить все максимально тщательно.В Тифлис прибыл начальник оперативно-технического отдела ОПТУ Паукер, установивший, что в смерти республиканских руководителей виновны грузинские меньшевики. На этом, в деле была поставлена точка.
- Спасибо, товарищ Малышев, вы тоже свободны, поднял глаза на начальника разведки.
Оставшись один, принялся изучать все, что имелось в сейфе: для начала карту участка госграницы с грифом «секретно», на которой были отмечены комендатуры с заставами и посты, а затем литерное дело на объект* со всеми имевшимися там оперативными материалами.
Когда завершал знакомство с личными делами агентов, бывших на личной связи у начальника, стоявшие в углу напольные часы отбили десять ударов, в дверь тихо постучали.
- Можно? - возник на пороге помощник по тылу Гулиа, чем-то похожий на германского кайзера Вильгельма.
- Заходите.
- Для вас приготовлена служебная квартира, - Внизу ждет машина. Разрешите сопроводить?
- Вот как?- вскинул брови начальник. - А я уж собрался тут и заночевать.
Убрав документы в сейф, запер, оделся, прихватив чемодан. Вместе спустились вниз. На плацу, перед подъездом стоял новенький «форд», за рулем водитель в буденовке.
- На квартиру, - сказал помощник, когда оба сели, автомобиль тронулся к КПП. Часовой поднял шлагбаум, он выехал из части и, включив фары, урча мотором, покатил к центру. Минут через десять въехал в один из дворов меж двух зданий, остановился.
- Да здесь совсем рядом,- хмыкнул начальник отряда, выйдя из машины. - Можно и пешком.
- Вполне,- согласился помощник, первым войдя в подъезд.
Вслед за ним Ковалев поднялся на второй этаж, Гулиа отпер ключом дверь на лестничной площадке, а когда вошли, щелкнул выключателем. Квартира была из двух комнат, с кухней, ванной и туалетом, обставлена добротной мебелью.
- Неплохо, - сказал начальник, поставив чемодан. - Так говорите служебная?
- Да. Все вещи Могилевского отправили семье, сделали приборку, белье свежее, на кухне имеются продукты.
- Покажите (прошли на кухню).
- Вот, - открыл помощник кухонный шкаф стоявший рядом со столом, на котором блестел примус. Внутри, на полках, стояли несколько банок тушенки, бутылка с подсолнечным маслом и картонная коробка.
- Откуда? - обернулся Александр.
- Ваш паек за текущий месяц,- отрапортовал помощник.
- Ясно (закрыл дверцу).
- Тогда я поехал? - протянул ключ Гулиа.
- Спасибо, можете отдыхать. Машину утром присылать не надо. Доберусь пешком.
Заперев за Гулиа дверь, повесил шинель со шлемом на вешалку и прошел в спальню, где распаковал чемодан, а оттуда, сняв гимнастерку и прихватив полотенце с мылом, в ванную. Умывшись теплой водой (что удивило), причесал мокрые волосы перед небольшим зеркалом, направился на кухню.
Там, перебрав продукты в ящике, достал кирпич хлеба, цибик чаю и кусок сахара, налил из-под крана воды в чайник, вскипятив на примусе сыпнул заварки.
Достав из кармана складной нож, отрезал ломоть черняшки, вскрыл банку тушенки и поужинал. Убрав со стола выключил свет и отправился спать. В окно меж штор, заглядывала луна.
Утром, ровно в девять, вместе с заместителем и начальником разведки, выехал на автомобиле в комендатуры. Таких имелось три. Одна на побережье, в черте города, две значительно дальше, в горах.
Береговая, помимо морского участка границы, обслуживала порт, который согласно реестру относился к 1-й категории, с грузооборотом более одного миллиона тонн грузов в год. Комендатура имела там посты, работая вместе с таможней, а также приданный ей сторожевой корабль Черноморского флота.
В то же время, Ковалев обратил внимание, что при столь значительном грузообороте порта, число выявленной контрабанды значительно ниже, чем в свое время у него на советско-польском участке.
На этот счет начальник комендатуры пояснил, все дело в таможне, которая неохотно сотрудничает с пограничниками.
- Хорошо, я этим займусь, лично. - Удачи, - сказал начальник отряда.
У соседей дела шли лучше, хотя те находились в более сложных условиях.
Горные и речные переходы с турецкой стороны перекрыты заставами и постами с секретами, регулярно задерживавших нарушителей с тюками мануфактуры, мешками кофе, парфюмерией и табаком.
Всю следующую неделю Александр знакомился с заставами, куда пришлось выезжать верхом по горным тропам.
При этом выяснилось, что КСП* и проволочных заграждений в тех местах, где возможно, не было, отсутствовали и оборонительные сооружения. Личным составом подразделения были укомплектованы полностью, но материально-техническое обеспечение оставалось слабым: не хватало средств визуального наблюдения и связи, служебно-розыскных собак и лошадей. Желало лучшего питание бойцов, а также обеспечение другими видами довольствия.
- Послушайте, Гиви Отарович (поинтересовался у заместителя на одной), а как у вас с суммами от реализации контрабанды?
- Мы их не получаем, - вздохнул тот. - Счет отряда пуст, все оставляет себе таможня.
- Но ведь на этот счет имеется распоряжение Совнаркома! - возмутился Ковалев.
Заместитель отвел глаза и промолчал. Кстати, как оказалось, на заставах он практически не бывал, в отличие от Малышева, который навещал их регулярно.
«Да генацвале*» подумал Ковалев. «Ты явно не на своем месте».
В течение недели он объездил все, а когда вернулся, заехал к начальнику Батумской таможни Мирзоеву. Полному, в чесучевом френче и выражением самодовольства на лице. Представился, начался служебный разговор.
Когда же спросил, куда перечисляются суммы от реализации изъятой пограничниками контрабанды, тот холодно блеснул глазами, - куда надо.
- А если конкретно?
- Я не обязан отвечать, - набычился Мирзоев.
- Насколько мне известно, они должны поступать на счет погранотряда (тот забегал глазами). Ну, так вот, шкура,- вкрадчиво произнес Ковалев. - Чтобы завтра все было перечислено за все прошлое время. Иначе расстреляю (похлопал по кобуре).
- П-понял, - испуганно затряс собеседник бритой головой. - Все сделаю.
- А теперь Игнатьев поедем на рынок, - выйдя из здания таможни и сев в машину, - приказал водителю Ковалев.
- В городе их три товарищ начальник, продовольственный, вещевой и рыбный. На какой именно?
- Поочередно на все.
Шофер воткнул скорость и «Форд», окутавшись синеватым дымком, запрыгал по булыжнику в старую часть города. Рынки, именуемые здесь «базарами», впечатляли. Они были многолюдными, слышалась разноголосая речь, поражало обилие съестного и всяческих других товаров, завезенных явно нелегально. Практически открыто торговали турецким кофе с табаком, обувью с мануфактурой, коврами, пряностями и скобяными изделиями.
«Настоящий контрабандный рай» подумал Александр, когда ехали обратно.
Через неделю, на его имя в отряд пришла телефонограмма из Тифлиса о вызове к первому секретарю Закавказского крайкома РКП(б) Орджоникидзе. Поехал.
Секретарь оказался рослым, с породистым лицом, встретил доброжелательно. Поинтересовался из каких мест, где воевал, как оценивает обстановку на границе.
Внимательно выслушав, покивал, а затем сказал, - я вас пригласил в связи с пересланным письмом товарищей Мясникова, Могилевского и Артабекова. Не имелось ли к нему каких-либо документов?
- Нет, товарищ Орджоникидзе, только письмо.
- Кто присутствовал при этом?
- Начальники секретной части и разведотдела.
- Они знакомились с документом (пристально взглянул в глаза).
- Нет. Я его лично законвертовал, приказал здесь же опечатать и отправить по назначению.
- Вы поступили правильно, товарищ Ковалев, мы с этим разберемся. Кстати, как обстоят в Батуми дела с контрабандой? По моим сведениям она там процветает.
- Совершенно верно, буду принимать меры.
- И пожестче (нахмурился секретарь). Если потребуется помощь, обращайтесь. А пока до свидания, - приподнявшись, пожал руку.
Вернувшись в отряд, Ковалев пригласил к себе работников штаба и начальника морской комендатуры Дадиани, поинтересовавшись, почему на городских рынках торгуют контрабандой.
- Так всегда было, - пожал плечами заместитель.
- Это да - согласился один из помощников.
- Неправда, - жестко сказал Малышев. - Все началось с приходом в таможню Мирзоева.
- Совершенно верно,- поддержал его, сидевший рядом Дадиани.
- Поясните.
- Мирзоев в прошлом сослуживец замначальника ГПУ Грузии Берии и пользуется его покровительством, - продолжил начальник разведки. - Вся изъятая нами контрабанда, передается в его ведомство, а потом часть появляется на базарах.
- Я скажу больше, - добавил Дадиани. - Материалы дознания по ее крупным партиям, которые направляем в городской отдел ГПУ, нередко остаются без внимания и уголовные дела по ним не возбуждаются.
- А что же бывший начальник?
- Товарищ Могилевский докладывал обо всем этом руководству округа, но вскоре погиб. Все осталось как прежде.
- Как прежде не будет, - жестко оглядел всех Ковалев.- Я вам это обещаю. Все товарищи свободны, Малышев и Дадиани останьтесь.
Засидевшись с коротким перерывом на обед до глубокой ночи, втроем сверстали подробный план операции, определив силы и средства. Таможню к участию Ковалев дал указание не привлекать, а ГПУ поставить в известие на этапе реализации.
Начались встречи с агентурой и доверенными лицами, постановка им задач, сбор и анализ необходимой информации. Одновременно Ковалев снял с должности Куртадзе, назначив на его место Малышева, а разведку возглавил один из начальников застав.
Постепенно сложилась определенная картина и выявилась целая преступная сеть, во главе с Мирзоевым. Тайные склады хранения контрабанды в городе, каналы поставки и реализации, а также нечистые на руку служащие таможни.
В это же время на счет отряда поступили значительные денежные средства от реализации конфискованной ранее контрабанды, направленные на обустройство застав, их техническое оснащение, улучшение довольствия личного состава.
А в конце апреля, ночью, вместе с сотрудниками ГПУ (те были поставлены в известность за час), в городе и на его окраинах прошла совместная операция, в ходе которой выявили несколько складов контрабанды, перекрыли каналы ее поступления и сбыта, арестовали два десятка участников, в том числе Мирзоева.
Спустя еще месяц Ковалева вызвали в Аджарский областной комитет партии, где объявили выговор за ненадлежащее состояние борьбы с контрабандой на вверенном участке.
- Как это понимать? - задал вопрос членам бюро.
- У вас под носом долгое время безнаказанно действовали вредители, - последовал ответ секретаря обкома Меладзе. - Впредь будьте более бдительным.
С партийным взысканием Александр не согласился и выехал в Тифлис в ЦК, где снова встретился с Орджоникидзе.
- Интересные дела, - сказал тот, когда начальник отряда изложил суть вопроса.- О вашей операции, Александр Антонович мне известно. Блестяще организована и проведена. А вот за такую ее оценку парторганизацией Аджарии, Меладзе поимеет крупные неприятности. Я вам это обещаю. И мне кажется, знаю с чьей это подачи (сняв трубку, повертел рукоятку).
- Лаврентий? Ты когда прекратишь строить свои козни? Сам знаешь какие. За что Меладзе объявил выговор Ковалеву? Ты здесь не при чем? Очень сомневаюсь. Еще раз повторится, сниму с должности, и пойдешь пасти баранов! - с раздражением брякнул трубку на рычаг.
Потом взглянул на собеседника,- выговор, товарищ Ковалев, с вас снимут, виновных накажу. Вы отлично справляетесь с порученной работой, все бы так. А в связи с этим хочу предложить более ответственный участок. И обрисовал положение дел в Азербайджане.
Из всех республик Закавказья, она была наиболее развитой, с крупнейшим железнодорожным узлом, выходом к Каспийскому морю и богатыми нефтью месторождениями, приносящими стране необходимую для индустриализации валюту.
- В то же время Азербайджан имеет весьма протяженную границу с Ираном, откуда регулярно к нам засылаются вооруженные банды, процветает контрабанда.
Участок перекрывает Ленкоранский пограничный отряд, значительнее крупнее и оснащенней вашего. Но результаты работы, меня, не устраивают. Как вы смотрите на то, чтобы его возглавить?
- Я бы хотел подумать,- ответил Ковалев, после минутного молчания.
- Подумайте, Александр Антонович. - Я с вами не прощаюсь....
Глава 9. Закавказье. Азербайджан
«Роль «Мусавата» в контрреволюционном движении среди тюркских народов и особенно азербайджанских тюрков чрезвычайно велика. На протяжении всего существования советской власти «Мусават» был руководящей, организующей силой контрреволюционного движения, как за границей в кругах тюркской эмиграции, так и в городе и деревне внутри Азербайджана. С 1928 г. «Мусават» настолько сблизился с польской разведкой, что шпионаж сделался одним из неотъемлемых существеннейших составных элементов деятельности мусаватистов на нашей территории. Достаточно проанализировать основные материалы, касающиеся программы и деятельности «Мусавата» для того, чтобы утверждать со всей категоричностью, что: разработка мусаватистов логически приводит к разработкам повстанческого движения и бандитизма в азербайджанской деревне, разработке национальной интеллигенции и национальной молодежи в Азербайджане и отчасти даже в Туркмении, наконец, к разработкам польского и турецкого шпионажа (в Азербайджане) и разработке тюркской эмиграции».
(Из докладной записки ОО ОГПУ о контрреволюционной националистической тюркской партии «Мусават»).
Прошел год. В Ленкорани цвели абрикосовые сады, вдали белели горные хребты, с юга под солнцем голубело море.
Ковалев, в выцветшей полевой форме, допрашивал в кабинете начальника высокогорной заставы «Пост-3» Ремезова, захваченного главаря банды. Начальник, сверля пленного взглядом, стоял у окна.Тот был лет тридцати пяти, в табачного цвета френче, галифе и мягких козловых сапогах.
Сутки назад его банда в составе двенадцати человек и с тремя мулами, навьюченными ящиками с оружием, перейдя ночью границу с сопредельной стороны, двигалась по горным тропам вглубь советской территории
В балке* Шандам-Калан нарушителей обнаружил отправленный с пакетом в комендатуру боец Петр Сайкин. Вооруженный винтовкой и двумя гранатами, пограничник вступил с ними в неравный бой, который продолжался до подхода тревожной группы*. Банду уничтожили, главаря взяли в плен, а тяжело раненый пограничник скончался по пути на заставу.
Сначала давать показания пленник отказывался, шипя и затравленно озираясь, но когда Ковалев приказал Ремезову вывести его во двор и расстрелять, упав на колени, запросил пощады.
- Так-то лучше, - хмыкнул начальник отряда - А теперь продолжим. Как зовут, кто послал и с каким заданием?
- Я Гусейн Али, а послан Мамед Эмином*, для доставки оружия с боеприпасами мусаватистам в ущелье Белясувар.
- Их численность?
- Сорок сабель.
- Кто командир?
- Черный Ильяс (начальники переглянулись). Это был главарь одной из банд, длительно время действовавшей в приграничной территории, отличавшейся особой жестокостью и ярой ненавистью к советской власти. На ее счету были убийства актива, колхозников, разбои и грабежи. Допрос продолжался более часа, затем арестованного увели в камеру.
… Ранним утром следующего дня, по дну ущелья Белясувар, затянутому легким туманом, двигался небольшой отряд. Впереди, на буланом жеребце, в седле угрюмо покачивался Гусейн Али, рядом, в башлыке*, на вороном - Ковалев, за ними разномастно одетые аскеры* с винтовками (один нес на плече «Льюис»), позади цокали копытами три вьючных мула.
За очередным поворотом впереди открылся падавший со скал в водяной пыли водопад (за ним просматривалась поляна), из кустов вышли три увешанных оружием бородача в папахах.
- Одно неверное движение, - убью на месте,- тихо сказал спутнику Ковалев и взвел в широком рукаве халата курок нагана.
- Салам алейкум, Али, - гортанно произнес средний, судя по маузеру и богато украшенной шашке - старший.
- Алейкум ассалам Ильяс, - бесцветно ответил тот.
- Что-то вы задержались.
- А теперь и вы! - вскинул наган Ковалев. - Сдавайтесь!
Главарь метнулся в сторону, пытаясь выдернуть маузер - не успел. Отрядный свалил его выстрелом. В следующий миг сзади ударил пулемет, срезавший двух оставшихся.
- Вперед! - спрыгнул на землю Ковалев, пограничники, развернувшись в цепь, ринулись за начальником.
А на поляне творился хаос: к привязанным у деревьев встающим на дыбы лошадям, от горевшего в центре костра, наперегонки мчалась вопящая толпа, по которым со скал бил второй пулемет, выкашивая бегущих. Половине удалось вскочить в седла, с гиканьем понеслись в нижнюю часть ущелья. Навстречу хлестнули винтовочные залпы - один, второй третий. Потом все стихло.
Немногих оставшихся в живых мусаватистов обыскали, согнали прикладами к догоравшему костру. Туда же подвели раненого в плечо и скрипевшего зубами Черного Ильяса. Пленных выстроили (оказалось двенадцать), Ремезов доложил Ковалеву о завершении операции.
Спустя еще час, собрав оружие с амуницией и навьючив на трофейных лошадей, пограничники конвоировали остатки банды на заставу. Оттуда, под конвоем, их отправили в Ленкорань, а Ремезов предложил начальнику поужинать и заночевать на заставе.
- У Аршака, - кивнул на заместителя, - родители в соседнем селе. - Приглашает на кебаб из молодого барашка.
- Очень приглашаю, - приложил руку к груди Аршак.
- Не откажусь, - ответил Ковалев - Ужин мы заработали.
Село находилось в десяти минутах езды, в солнечной долине. Она тянулась на несколько километров меж горных отрогов, была возделана и непередаваемо красива.
Подъехали к одному из каменных домов с плоской крышей на берегу шумного потока, спешились, завели коней во двор. Навстречу поспешил седоголовый мужчина в чухе*, за ним два молодых парня. Аршак представил начальника (Ремезова здесь знали) прошли на деревянную с резными перилами террасу.
Пока хозяин с гостями усевшись на расстеленный там ковер пили принесенный женщинами чай, во дворе зарезали и освежевали барашка, из трубы летней кухни напротив, вверх завился голубой дымок в воздухе дразняще запахло мясом.
Вскоре женщины принесли блюдо горячих кебабов на шампурах, стопку золотистых лепешек, сыр, зелень и запотевший кувшин вина. Хозяин доверху наполнил чаши и произнес тост.
- Высоко-высоко, в горах, там, где воздух чист и прозрачен настолько, что опьяняет; там, где до солнца чуть ближе, а луна и звезды сияют ярче, уважают гордость и справедливость. Так выпьем же этот напиток, подаренный нам природой и человеческой мудростью, за то, чтобы наша гордость никогда не мешала справедливым решениям и поступкам!
- Да будет так! - подняли свои остальные.
Кебабы были сочные и вкусные, вино холодным и душистым, чувствовался кавказский колорит. Просидели час, а когда зарозовел закат, поблагодарили хозяев, распрощались и, заседлав коней, вернулись на заставу.
Утром хоронили Петра Сайкина.
Место выбрали на пригорке за казармой, откуда открывался вид на долину. Начальник отряда произнес речь, выступили Ремезов с комсоргом. Когда обитый кумачом гроб опускали в могилу, пограничники дали три винтовочных залпа в небо, горы многократно повторили.
Затем Ковалев с ординарцем вернулись в отряд, где дежурный доложил, ночь прошла без происшествий, а заместитель, положив на стол рапорт начальнику пограничного округа о ликвидации очередной банды сообщил, что его спрашивал первый секретарь горкома.
- Отправляйте (подписал Александр бумагу). - Задержанных передали в ОГПУ?
- Так точно, под расписку. С ними работают дознаватели.
- Хорошо, можете быть свободны, - снял трубку. - Здравствуйте Башир Нухович. Ковалев. Вы меня искали? Понял. Хорошо, выезжаю.
Через десять минут он сидел в кабинете первого секретаря Ленкораньского городского комитета ВКП(б) Сокурова, который с пониманием относился к пограничникам, всячески их поддерживая.
К тому имелись веские причины.
С приходом нового начальника количество ликвидированных на границе банд, задержанных нарушителей и контрабандистов увеличилось, что благоприятно отражалось на укреплении советской власти, способствовало развитию экономики и сельского хозяйства. Более того, Ковалев сумел наладить тесные контакты с коллегами из ОГПУ, милицией и военным комиссариатом, а начальники его застав с председателями колхозов.
- У меня к вам, Александр Антонович, предложение, - сразу перешел секретарь к делу. - Как вы смотрите на то, чтобы войти в бюро горкома? Партийный стаж у вас с восемнадцатого, опыта и принципиальности хватает.
- Спасибо за доверие, постараюсь оправдать.
- Я в этом не сомневаюсь, до встречи,- крепко пожал руку.
Выйдя из горкома (солнце стояло в зените, с моря дул легкий бриз), Ковалев сел за руль служебного «фиата» и направился через центр города в порт Ильич. Миновав старинную крепость, бывший ханский дворец и усыпальницу Пир-Хусейна, выехал к белому маяку на косе, прибавив скорость. Под колеса ложилась дорога, в лицо бил ветер.
Нынешнее его «хозяйство» состояло из трех комендатур, девятнадцати застав и организованной год назад морской пограничной базы. В ее состав входило сторожевое судно «Выдра» и трофейный английский катер фирмы «Торникрофт», переоборудованный из торпедного, для несения охранной службы.
Порт был рыбный, заграничные суда туда не заходили, но контрабанда, как таковая, присутствовала и имела свои нюансы. Ее доставляли под покровом ночи из Ирана каботажные суда и лодки.
До прихода нового начальника база находилась в зачаточном состоянии - СКР* стоял в ремонте, катер из-за нехватки бензина выходил в море от случая к случаю.
Проявив в очередной раз сметку и находчивость, Ковалев договорился с командиром базировавшегося за городом авиаполка о привлечении к ремонту «Выдры» двух механиков, а из Баку организовал доставку несколько тонн бензина. Теперь оба корабля исправно несли службу.
Увидев зеленый «фиат» начальника, матрос на КПП, поднял шлагбаум, автомобиль въехал на территорию.
Она была размером в гектар, огорожена колючей проволокой на столбах, с домиком штаба, казармой в один этаж, смотровой вышкой и причалом, уходящим в море. Рядом с ним покачивался сторожевой корабль, у трапа стояла телега с лошадью, с которой несколько моряков в белых робах таскали мешки и ящики.
Остановив машину у невысокого крыльца, затененного цветущими акациями, начальник, хлопнув дверцей, поднялся по ступеням и вошел внутрь. Дежурный с револьверной кобурой висящей у бедра, приложив к фуражке с «крабом» руку, доложил обстановку.
- Добро,- кивнул начальник и прошел по коридору в кабинет командира.
Тот был лет на пять старше, в синем кителе с тремя золотыми нашивками на рукавах, загорелый и подтянутый.
- Ну как, готовишься, Виктор Петрович? - пожал крепкую ладонь
- Практически все готово Александр Антонович.
- Тогда давай обсудим все еще раз (присел на стул начальник).
Командир отпер ключом дверцу стального сейфа, извлек оттуда морскую карту, развернул на столе и взял в руки тонко заточенный карандаш.
- Значит так, - уткнул острие в одну из многочисленных пометок. - Диспозиция является следующей.
В течение следующего часа оба оговаривали детали предстоящей операции. Ее в строгом секрете разработали месяц назад и теперь воплощали в действие. Суть заключалась в следующем.
Предстоящей ночью, используя сторожевой корабль и катер (тот сейчас, как обычно, патрулировал побережье), они планировали захватить в советских водах иранскую шхуну с контрабандой. Именовалась она «Ясми», занималась этим делом давно и считалась неуловимой.
Информация о предстоящем рейсе, а также месте передачи товаров местным контрабандистам, была получена накануне от агента разведки погранотряда. Он являлся персом, жил в иранском Бендер-Энзели*, сам нелегально пересекал границу и был завербован при очередном вояже в Ленкорань.
Место где предстояла встреча находилось в территориальных водах СССР, у небольшого безымянного острова в тридцати пяти милях от базы. Время - ночная молитва «магриб».
- Все делают по заветам Аллаха, - рассмеялся, когда закончили, командир.
- И путь их во мраке, - добавил Ковалев. - Я буду у тебя за час до отхода (встал со стула) Пойду на катере.
Когда на землю опустилась ночь, а в куполе неба замерцали звезды, от причала, тихо постукивая моторами, отвалили сторожевик и катер, взяв курс в открытое море. Оно было тихим, чуть шумел прибой, к горизонту протянулась лунная дорожка. В миле от берега разошлись, погасили огни и легли на нужный курс.
- Не заблудимся, Литвинов? - обернулся Ковалев к стоящему рядом в рубке молодому, в темном реглане командиру
- Исключено, товарищ начальник, идем по счислению*. А это точная наука.
- Ну-ну, - сказал Ковалев и полез в карман за трубкой.
В море он бывал не раз, когда служил в Батуми, оно нравилось. Своим простором, свежим ветром в лицо и криком чаек. Вот только это было коварным, с неожиданной сменой погоды, ураганными ветрами и жестокими штормами.
Небо меж тем затянули тучи, звезды с луной исчезли, только впереди светлел бурун.
- Да, хорошая погодка для мазуриков, - прогудел стоявший на руле боцман.
- И для нас тоже,- утер с лица брызги командир. Начальник стоял молча, попыхивая трубкой, с затянутым под подбородком ремешком фуражки.
Минут через сорок впереди проглянуло темное пятно.
- Самый малый, - нагнулся к переговорной трубе Литвинов, бурун впереди опал, катер сбавил ход.
- Руби моторы - (добавил через минуту), вокруг возникла тишина, стал слышен плеск волн у борта. Ковалев взглянул на светящиеся стрелки наручных часов, удовлетворенно хмыкнул. С неба стал накрапывать дождь, все трое натянули на головы капюшоны, потянулась резина ожидания.
Александру припомнилось родное Полесье, где давно не был, аисты в высоком небе и та песня, что пела ему Алеся. «Ты ж мая, ты ж мая перепелка» зазвучал в ушах тонкий голос. Потом он прервался, издалека чуть слышно донесся неясный звук.
- Идут, - повернул к начальнику голову командир. Тот молча кивнул, снова приник к трубе, - боевая тревога. Расчеты по местам.
В нижней части рубки беззвучно открылся люк, на палубу скользнули тени, заняв места у двух спаренных пулеметов. Звук между тем становился громче, перейдя в равномерный стук, на траверсе* возникла неясная тень, идущая курсовым на остров.
Потом обе совместились (Литвинов взглянул на начальника, тот бросил «давай») катер, взревев моторами и врубив прожектор, с ревом понесся к острову. Сильный луч высветил под скалами шхуну, в окружении нескольких лодок, судно застопорило ход, и командир заорал в рупор, - всем оставаться на местах! Пограничная охрана!
Оттуда дважды пальнули, в ответ ударили обе спарки, на головы браконьеров полетели осколки гранита, кто-то испуганно завыл.
- Сдаемся! - прокричали со шхуны. - Во имя Аллаха, не стреляйте!
- Прекратить огонь! - дал команду расчетам командир. Пулеметы замолчали, а на пути возможного отхода нарушителей вспыхнул второй прожектор, и возник абрис* сторожевого корабля. Оттуда спустили моторный баркас со смотровой группой, направившийся к качающимся на мелкой зыби судам.
В трюмах шхуны обнаружили десятки тонн всевозможных грузов: персидских ковров, тюков с шелком и табаком, мешков кофе, а еще три ящика новеньких английских карабинов. Задержанных, обыскав, доставили на «Выдру» (туда же перешел начальник отряда), небольшая флотилия тронулась обратно.
Первым шел СКР, за ним шхуна с пятью лодками на буксире, чуть мористее, переменными галсами, волну резал катер. У далекого горизонта розовела заря.
Когда ее сменили первые лучи солнца, отшвартовались у пограничного причала. Команду шхуны вместе с лодочниками заперли в пакгаузе за казармой, а капитана, допросили в кабинете командира.
Это был лет сорока, благообразный турок в феске и шелковом халате, невозмутимо перебиравший четки.
- Мы рады видеть вас у себя, Ибрагим-бей, - указав на стул, приступил к допросу Ковалев.
- О! Вам известно мое имя?- ответил по - русски капитан.
- Известно, - кивнул начальник. - Как и многое другое.
- Например?
- Помимо контрабанды, вы доставляете оружие для мусаватистов, а за это у нас расстрел.
- Да, расстрел,- подтвердил сидевший сбоку командир. - Высшая мера социальной защиты.
- Турок побледнев, забегал глазами по сторонам.
- Но мы могли бы договориться, - продолжил Ковалев.
- Каким образом? - сглотнул слюну Ибрагим-бей.
- Вы соглашаетесь на сотрудничество с нами, а мы вас отпускаем.
Тот несколько минут молчал, а потом кивнул,- согласен.
- Ну, вот и отлично, - сказал начальник отряда. - Виктор Петрович, дайте бумагу и карандаш.
Командир достал из ящика стола чистый лист, из пенала карандаш, подвинул турку.
- На русском писать умеете?
- Умею.
- Тогда пишите. «Я, Ибрагим-бей, изъявляю добровольное желание сотрудничать с органами погранохраны ОГПУ СССР, поставляя интересующую их информацию. В целях конспирации в работе избираю псевдоним «Дервиш». Внизу ваша подпись и дата, - добавил Ковалев, когда задержанный исполнил последнюю строку.
После этого взял лист, внимательно прочел и аккуратно сложив, сунул в нагрудный карман гимнастерки.
- Сегодня ночью мы отправим вас обратно. - А когда возникнет необходимость, выйдем на связь. И учтите (наклонился к собеседнику). - В случае предательства, подписка попадет в руки турецкой контрразведки.
- Можете мне верить, эфенди, - дрожащим голосом заверил агент.
Этой же ночью катер доставил его на турецкое побережье, высадив в безлюдном месте.
Изъятую во время операции контрабанду, оприходовав, передали таможне, оружие поместили на склад, а шхуну, по согласованию с командованием, Ковалев передал в соседний рыболовецкий колхоз.
Передача состоялась в торжественной обстановке, (приехали секретарь горкома и предрик*), блестя медью, играл духовой оркестр, произносились речи. Расчувствовавшиеся рыбаки взяли шефство над базой, обещая снабжать пограничников дарами моря…
- Вперед! - махнул красным флажком замбой* Расулов.
Начальник заставы Бугров, держа шашку на отлете и дав коню шпоры, вихрем понесся вперед. Копыта отбрасывали щебень, ветер пузырил гимнастерку. У первого столба с примотанной лозой, последовал резкий замах, тонкий свист, лоза вертикально уткнулась вниз. Через пятнадцать метров то же повторилось со второй, а затем был переполовинен шар из глины на колу, в рост человека.
- Хорошо рубит, - обернулся Расулов к Ковалеву. Тот, в полевой форме и тоже с шашкой на боку, стоял рядом, у учебной полосы. Перед ней, держа в поводу коней, выстроились сорок бойцов. Год назад, для усиления линейных* застав, на случаи боестолкновений, при отрядах создали резервные. Шло очередное занятие одной такой по боевой подготовке.
Велось оно с учетом требований Уставов РККА, но выходило за их пределы.
Ковалев обучал личный состав, умению владеть шашкой, что было необходимым в долинах и горах при стычках с конными бандами и нарушителями границы. Такие же были организованы на всех линейных заставах. Так что уроки, данные Александру в свое время комэском Вишняковым, приносили свои плоды.
Спустя час занятие окончилось, держа лошадей в поводу, вспотевшие бойцы построились, замбой подал команду «смирно!», они с отрядным прошлись вдоль шеренги и стали в центре.
- Благодарю за службу, товарищи красноармейцы! - взял Ковалев под козырек.
- Служим трудовому народу! - дружно рявкнули в ответ сорок глоток.
Одним летним днем, возвращаясь с комиссаром отряда Гусейновым из горкома, где проходило очередное совещание, Александр решил осмотреть Ленкоранскую крепость, где до этого ни разу не был.
Построенная в восемнадцатом веке англичанами и взятая штурмом русскими войсками в 1812 - м во время войны с Персией, она господствовала над местностью и отлично сохранилась.
Подъехали к главным воротам, остановились, хлопнув дверцами вышли из машины. На обширной внутренней территории, окруженной высокими зубчатыми стенами с остатками рвов и бастионов, было пустынно, по ней, среди деревьев и кустов, щипая траву, бродили козы. Вошли под тяжелые своды одной из башен, поднялись на стену, с которой открывался живописный вид на море и синевшие вдали, с плывущими над ними облаками горы.
- Отличное место для обороны, - сказал, обозрев окрестности и прищурившись от солнца, Ковалев.
- Изначально здесь и собирались разместить отряд, - протер платком подкладку фуражки комиссар, служивший в нем с момента основания. - Но потом отказались, в кладке стен и казематах множество скорпионов, да и змеи встречаются.
В этот момент за поворотом стены раздались шорохи, чьи-то голоса и прямо на них выскочили трое мальчишек лет десяти, в выцветших сатиновых трусах, загорелых, худеньких, и вихрастых.
- Вы откуда пацанва? - вскинул брови начальник.
Они с интересом уставились на военных, старший почесал ногу о ногу и ткнул пальцем за стену - вон из той халабуды дядя. Мы детдомовцы.
Метрах в трехстах от крепости в сторону моря, на берегу впадавшей туда речки серело одноэтажное здание с двухскатной крышей, окруженное невысоким штакетником.
- А что здесь делаете?
- Мушмулу собираем, жрать очень хочется, - показал второй наполненную золотистыми плодами майку.
- Что, плохо кормят? - оглядел ребят Гусейнов.
- Ага,- кивнул третий, конопатый и с облупившимся носом. - Ячменным хлебом да кукурузной кашей.
Пограничники переглянулись, а затем Ковалев сказал, - поедемте к вам ребята.
- Не к мильтонам? - недоверчиво уставились на них три пары глаз.
- Нет.
- Тогда можно, - согласился старший.
- Ух какой красивый! (восхитились), когда спустившись вниз, подошли к блестящему «фиату».
Ребят усадили позади, Ковалев завел двигатель, тронулись. Обогнув крепость, вырулили на колдобистую, ведущую к реке дорогу, переехали деревянный без перил мост и попылили в направлении стоявшего на взгорке дома. У покосившихся ворот остановились, все вышли из машины.
- Ведите, - одернул летнюю гимнастерку Ковалев.
Территория внутри поросла полынью, в дальнем конце двора виднелись несколько подсобных строений, рядом с одним стояла сломанная телега.Воспитанников в поле зрения не наблюдалось.
- А где другие? - поинтересовался комиссар.
- Купаются в речке, дерут раков и шакалят как мы, - щербато улыбнулся старший, по имени Ленька. Внезапно из-за дома раздалась песня
По приютам я с детства скитался,
Не имея родного угла.
Ах, зачем я на свет появился,
Ах, зачем меня мать родила…
с чувством выводил тонкий голос.
- М-да, - нахмурились гости, поднявшись на крыльцо, и в сопровождении новых знакомых прошли в дом. Справа имелись две спальни, с рядами застеленных коек, слева коридор, куда выходили несколько дверей. На торцевой висела табличка «Директор».
- Ну, мы пошли, - сказал Ленька, и пацаны исчезли.
Открыли дверь, вошли. Внутри небольшого, с книжным шкафом кабинета, сидели, беседуя, два человека. За столом, пожилой, с седым ежиком человек, на диване у стены - миловидная, лет тридцати, женщина.
- Здравствуйте товарищи, - поздоровались пограничники.
- Добрый день, - поднял голову седой, женщина молча кивнула.
- Вы директор? - спросил у него комиссар.
- Да, Степан Иванович Цаплин. Чем обязан? (показал на два венских стула у окна).
- Тут такое дело, - сказал, когда присели, Ковалев. - Случайно встретились с вашими воспитанниками, рассказывают, что голодают.
- Правильно говорят, - вступила в разговор женщина. - Мы как раз этот вопрос и обсуждаем.
- И в чем же он заключается? - задал вопрос Гусейнов
- Как улучшить ребятам питание. Наш детдом переведен сюда год назад из Астрахани и снабжается абы как. Сначала местные детские учреждения, нам, что остается.
- Вы куда-нибудь обращались? - нахмурился Ковалев.
- Естественно, в наробраз, - вздохнул Цаплин. - Там сказали, вы у нас временные. Со своими бы разобраться.
- И сколько у вас детей?
- Сорок пять. Тридцать мальчиков, остальные девочки.
- Ну что, комиссар, поможем? (взглянул на Гусейнова).
- Следует помочь,- решительно кивнул тот. - Непременно.
Поговорили еще и выяснили, что практически все дети сироты. Родители одних погибли в Гражданскую войну, у других умерли в Поволжье во время голода.
- Их у нас было больше, - грустно сказала женщина, как оказалось, заведующая учебной частью. - Но зимой одна девочка умерла от тифа, а месяц назад сбежали три мальчика.
- М-да,- переглянулись пограничники, отводя глаза.
Вернувшись в отряд, вызвали помощника по тылу Охрименко. Тот отличался хозяйственной жилкой, был оборотистым и активным.
- Значит так, Степан Демьянович, - обрисовал картину начальник. - Утром доставь в детский дом тонну продуктов со склада. Муку, консервы, пшено, масло, сахар. Ну и взгляни там, что еще можно сделать для детей. После доложишь.
- Добрэ, - кивнул помощник и вышел из кабинета.
Оставшиеся помолчали, затем Ковалев сказал, - послушай, Рустам Алиевич, почему бы нам не взять шефство над этим детским домом? Тем более, насколько помню, на этот счет имеется соответствующий приказ ВЧК №23, подписанный лично Дзержинским.
- Считаю, нужно взять, - поддержал начальника комиссар. - Эти ребята наше будущее.
В одиннадцать следующего дня, к начальнику зашел Охрименко и доложил о выполнении приказа. А еще сообщил, что в детском доме желательно провести ремонт (течет крыша) и привести в порядок территорию с надворными постройками.
- Для этого можно использовать хозвзвод, кой-какие материалы у нас имеются.
- Лично этим займись, - одобрил Ковалев.
К осени объект было не узнать: крыша перекрыта шифером, дом побелен известкой, все помещения выкрашены масляной краской, подсобки приведены в порядок. За ними шефы разбили фруктовый сад, а еще подарили детдомовцам лошадь и две коровы. Привлекли к этому делу и городской отдел ГПУ, его сотрудники расстарался для ребят обувь с зимней одеждой.
В конце года, за высокие показатели в боевой и политической подготовке, Ленкоранский пограничный отряд получил грамоту ВЦИК* и Революционное Знамя от Совета Народных Комиссаров СССР. Его вручал первый секретарь Закавказского РКП(б) Орджоникидзе, поздравивший личный состав со столь высокой наградой...
Продолжение: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/komdiv-glava-10-11-12-6522e835dfdf6b632f29d8d3