В продуктовый магазин заходит пара старичков. Оба аккуратные и слегка загоревшие — курортники.
У нас тут таких много — наш район нашпигован санаториями и раз в три недели большие автобусы завозят новую порцию отдыхающих, среди которых много ответственных к своему здоровью пенсионеров. Они проходят различные процедуры, совершают по лесу променанды и умеренно посещают пляж.
В этом магазине они, видимо, не впервые. Разделяются и уверенно прочёсывают ряды на предмет нужных продуктов. Берут самое необходимое.
— Иди в хлебный, — командует через стеллаж она — сухенькая, модная и в шляпке, — возьми нарезки для бутербродов.
— Не пойду, — дерзко и даже с вызовом отвечает он — коренастый и плотный не в пример своей супруге, — иди ты, тебе ближе.
— Я колбасу пойду выбирать.
— Колбасу я сам возьму.
— Ты не знаешь, какую.
— Знаю.
— Не знаешь! — настаивает она
— Знаю! — продолжает он перестрелку из-за стеллажа.
— Нет! Иди и возьми хлеб, — не сдаётся она.
— Не пойду!
Она не выдерживает, громко цокает языком и выразительно закатывает глаза. Идёт в сторону хлебного отдела, вбивая в плитку маленькие устойчивые каблучки.
Я теряю их из вида, и встречаемся мы уже на кассе. Старички стоят передо мной. Она выкладывает продукты, он — складывает их в пакет.
— Возьми два пакета, — снова плывёт её назидательный тон, когда он уже и сам было потянулся за вторым пакетом.
Но получив новую команду от своей спутницы, тот спохватывается и отдергивает руку:
— Одного хватит, — каким-то детским противоречивым тоном говорит он и начинает усиленно трамбовать продукты в первый пакет.
— Порвётся.
— Не порвётся!
— Ну говорю же, что не выдержит.
— Выдержит! — не сдаётся он, выпихивает последний предмет покупки в пакет и, согнувшись в противоположную сторону под его тяжестью, шагает к выходу. Она следует за ним, раздражённо выбивая плитку своими каблучками.
Я расплачиваюсь за свои покупки и выхожу следом. Пара старичков стоит на дороге между парковой и входом в магазин. До меня долетают его слова:
— Я зайду в аптеку, мне капли в нос нужны, — говорит он и меняет направление все так же сгибаясь под тяжестью пакета.
— Там нет капель, — возражает уже она.
— Есть! — уже прямо-таки закипает он.
— Нет!
— Да откуда ты знаешь?! — уже взрывается он.
— Я не знаю, — как-то по детски и уже немного жалобно говорит она, — но мне тебя жалко — пакет-то тяжёлый, а ты весь набок согнулся. Ведь на массаж ходил.
Он задумывается.
— Ладно, — решает уступить он, — иди ты.
Она кивает.
— И это…
— Что?
— Пакет ещё возьми.
Она снова молча кивает, и её устойчивые каблучки радостно взбивают пыль на асфальте по дороге в аптеку.
До этого прямой и напряжённый дедуля расслабляется, вздёрнутые с вызовом плечи опускаются, и он заметно осаживается под тяжестью пакета.
Хотя, нет, не пакет тому виной. Это всё нежность и забота в словах его дамы. Не вызов, не требование, не назидание, а любовь. Мягкая, обволакивающая и города берущая.
