- Мёрзнешь? – крикнул он, - мёрзнешь, собака? – сказал он тише. И убедившись, что это так, зло ухмыльнулся. Длинная, тонкая, но крепкая ветвь дрожала в его руке. Потом вдруг она описала большой круг и опустилась на кучу сухих жёлтых листьев.
– Мёрзнешь, - шептал он, размахивая веткой сильнее. Листья с шелестом разлетались в стороны, поднимались в воздух, падали у его ног.
- Тебе холодно? – крикнул он, разламывая ветвь пополам. Острые края ветки царапали его руки, некрасивые, тяжёлые, застывшие от мороза, руки. Одна царапина оказалась достаточно глубокой, но кровь вышла наружу едва заметными каплями.
- Смотри, - сказал он, показывая руку, - кровь не течёт. Может быть, ты уже умер? От холода?
Он тихо засмеялся, слегка открывая рот. И ровные, белые зубы заблестели в темноте.
Он ближе подошёл к стеклу, пытаясь разглядеть своё отражение. От тёплого дыхания стекло запотело, и отражение его было как будто в тумане. Некоторое время он стоял молча, уставившись в одну точку.
Был поздний осенний вечер, и остановка была пуста. Торговка в остановочном киоске боялась, хотя работала не первый месяц. Пугали её он и темнота, которая обступила киоск со всех сторон. Правда, темнота не вторгалась в охраняемые электрическим светом три-четыре метра пространства.
- Мёрзнешь! – крикнул он снова и уткнулся носом в стекло. Две большие ноздри, как две чёрные воронки, показались на мгновение, и торговка, увидев искривлённый, вывернутый наизнанку нос, потянулась за газовым пистолетом, который лежал в шкафчике у двери.
Вдруг парень резко отскочил от витрины. Не пистолет, к которому тянулась женская рука, напугал его, а тот, кто постоянно мёрз и стоял, как собака. Парень оглянулся, дико сверкая глазами, что-то ища.
- Мёрзнешь, - шептал он, поднимая с земли булыжник. Подбросив его на ладони, он вдруг с размаху кинул камень в стекло. Послышался громкий звон, остро-кривые осколки посыпались вниз, камень глухо ударился об пол киоска, оставляя после себя паутину растрескавшегося стекла с круглой дырой посередине. Торговка вскрикнула, схватила в обе руки пистолет и испуганно забилась в угол. Она была молода и не из тех, кто широкими плечами пробивает себе дорогу в жизнь. Она уже плакала.
Парень очнулся от произведённого им шума. Съёжился, провёл некрасивой рукой по коротко стриженным волосам, достал из кармана очки, повертел их в руках, откашлялся и тихо произнёс:
- Сейчас начнётся… - он ожидал услышать отборную брань или свисток милиционера. Но было тихо. Только он и торговка. И электрический свет вокруг них. Он распрямился, надел очки, посмотрел на разбитое им стекло:
- Ну и мёрзни, паскуда, а я пошёл! – сказал он, шагнув в темноту. Отражение с удивлением посмотрело на него:
- Ненормальный. В киоске-то тепло…