Глеб сидел за столом, сжимая в руках дудочку и кипя от злости на самого себя: "Это ж надо было полдня проспать! Столько времени потеряно. Вот когда теперь думать?“. Он уже в сотый раз повертел её перед глазами, внимательно разглядывая. Дунул. Противный скрежет резанул по ушам. Глеб поморщился и швырнул дудочку на стол:
- Вот что я должен с ней делать? Сплясать у могилы Глафиры, наигрывая на этом дурацком инструменте и размахивая руками?
Тьфу.
Сплюнул с досады.
- Одна идея бредовей другой. До Аглаи что ли дойти?
Вспомнил, как она схватилась за сердце, когда на могиле Глафиры материализовалась дудочка. Как пробормотала что-то непонятное и отступила назад, побледнев, как будто боялась хотя бы взглядом коснуться странного предмета. Замахала руками, когда Глеб протянул ей дудочку:
- Артефакт принадлежит тебе. Горе тому, кто возьмёт его в руки.
И сколько бы Глеб ни расспрашивал её, так ничего не добился. На все вопросы она, как заведённая, отвечала одно:
- Я тебе не советчица. Ты сам должен понять, как он работает. Почувствовать его. Услышать.
Глеб вздохнул. Нет. К Аглае он не пойдёт.
Нахмурился и снова взял дудочку в руки: "Бред какой-то. Почему артефакт принадлежит мне? И что я должен услышать?"
Глянул в окно и чуть не задохнулся от подступившей паники. По небу огненной рекой растекался закат. Деревню начали окутывать мягкие сумерки. Из открытого окна повеяло вечерней свежестью. Время предательски утекало, как вода через дуршлаг, а он ни на шаг не продвинулся в решении загадки. Как ему одолеть ведьму? И если каким-то чудом всё-таки одолеет, освободится ли душа Глафиры? От стремительного потока вопросов начало ломить затылок. Глеб подошёл к рукомойнику. Фыркая и отдуваясь, умылся холодной водой. Прислушался к себе и удовлетворённо улыбнулся. Паника чуть ослабила хватку. Дышать стало легче. Что же все-таки делать?
Погрузившись в раздумья, Глеб не сразу услышал стук в дверь. Открывать не хотелось. Но посетитель с завидной настойчивостью стучал всё громче. Глеб вздохнул. Кто бы это ни был, он, похоже, знает, что хозяин дома и решил вломиться во что бы то ни стало. Придётся открывать.
Чувствуя себя развалиной, Глеб доплёлся до двери, с размаху распахнул её, не скрывая раздражения, и застыл, потрясённо глядя в лицо гостье. Перед ним стояла Лукерья. Он хотел поздороваться и не смог. Голова закружилась. Язык прилип к гортани. Неизвестно, сколько бы он вот так простоял столбом, вцепившись в дверной косяк, если бы Лукерья не заговорила первая:
- Не со злом. С добром пришла к тебе. Прошу, впусти.
В её голосе звучало столько мольбы, что Глеб растерялся. Он молча посторонился и пропустил женщину в дом. Лукерья решительным шагом вошла в комнату и села на стул, прямая, как палка, не сводя глаз с Глеба. Парень, не отрываясь, смотрел в её лицо, боясь хоть на миг отвести взгляд. Ему всё время казалось, что он удерживает ведьму своим взглядом от нападения. Понимал, что глупит, и всё равно ничего не мог с собой поделать. Таращился на Лукерью, как будто пытался загипнотизировать.
Лукерья по-бабьи махнула рукой:
- Да не боись ты меня. Сказала же: с добром иду. Моё слово крепкое. Помощь мне твоя нужна.
Напряжение вышло из Глеба, как воздух из воздушного шарика. Он увидел перед собой не ведьму, а просто старую женщину, смертельно усталую и измученную. Под глазами Лукерьи залегли тени. Лицо осунулось и побледнело. Морщины стали глубже и резче, словно время основательно поработало своим резцом.
Он коротко кивнул и спросил:
- Что я могу сделать?
Лукерья протянула руку:
- Иди сюда.
Глеб осторожно подошёл к ней, вглядываясь в лицо и пытаясь угадать, не попадётся ли он сейчас к ней на удочку, как рыба на живца.
Лукерья устало вздохнула:
- Я хочу только, чтобы ты увидел. Клянусь.
Парень с опаской взял её шершавую ладонь. Комната завертелась в безумном вихре.
Через мгновение он уже стоял на знакомом кладбище. Рядом с ним стояла Глафира, спокойная и прекрасная чистой, непорочной красотой. У её ног рыдала Лукерья:
- Убила я своё счастье вместе с тобой.
Глебу захотелось заплакать. С таким безумным отчаянием корчилась Лукерья у ног дочери. Сияющий нежностью и состраданием взгляд Глафиры отзывался в душе горечью и тоскливой печалью.
- Ты можешь всё исправить. Сними заклятье, удерживающее мою душу на земле.
Глеб слушал мать и дочь, не веря своим ушам. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не запеть и не заплясать от радости. Не нужно больше ломать голову. Не нужно идти и сражаться с ведьмой. Можно попрощаться с деревней и оставить в прошлом опасное приключение. Лукерья сама отпустит в небо душу Глафиры.
Глеб так ликовал, что последняя фраза девушки прозвучала, как удар под дых. Он застонал от невыносимого разочарования:
- Я не смогу. Я понятия не имею, как снять это чёртово заклятие.
Земля закачалась под ногами. Кладбище расплылось гигантским пятном. Лица Глафиры и Лукерьи замелькали в стремительном водовороте. Глеб очнулся, держа за руку Лукерьи и хватая ртом воздух.
Женщина стояла, пристально глядя ему в глаза:
- Теперь ты всё знаешь. Жду тебя у кладбища в полночь.
Глеб взорвался:
- Да ничего я не знаю! С чего вы взяли, что я могу помочь?
Внезапно Лукерья улыбнулась. Странно выглядела мягкая улыбка на суровом лице, будто она позаимствовала её у кого-то.
- Глафира знает, что делает. Если она обратилась к тебе за помощью, значит справишься наверняка. Поди и подсказку дала.
Лицо Глеба просветлело от вспыхнувшей надежды. Боясь спугнуть неожиданную доброту Лукерьи, Глеб медленно протянул руку с дудочкой. Лукерья в ответ лишь уважительно покачала головой, повторяя слова Аглаи:
- Сильный артефакт. Только ты, его Хозяин, можешь понять, как он работает.
Задумчиво посмотрела на иконостас и, не оглядываясь, вышла из дома. Растворилась в сумерках, оставив Глеба с его тревогами и загадочной дудочкой в руках.
Продолжение завтра в 19.00))