Глава 7. Отдельный корпус пограничной стражи
В Санкт-Петербурге Михаил был впервые. Столица империи резко отличалась от пышной Варшавы строгостью прямых проспектов, размахом площадей и архитектурой.
Нева была закована в гранит, высоко в серое небо уходила Адмиралтейская игла, в заливе туманились Петропавловская крепость и форты Кронштадта.
Штаб Отдельного корпуса пограничной стражи находился на Ждановской улице в трехэтажном здании с двумя эркерами, рустами и балконами, козырнув часовым на входе, Поспелов зашел внутрь.
Спустя десять минут он сидел в начальственном кабинете. Командир корпуса оказался преклонных лет сухощавым генералом с пушистыми усами, увенчанный многочисленными наградами, принял доброжелательно.
- Я прочел ваш послужной список и аттестацию поручик, весьма недурны, - взглянул выцветшими глазами. - Итак, о службе. С учетом специфики в корпус набираются лучшие молодые армейские и флотские офицеры.
Денежное содержание у нас выше, как и продвижение в чинах. Для начала пройдете двухмесячную подготовку при штабе, далее распределение по округам. На этом у меня все, вами займется адъютант.
Взяв со стола серебряный колокольчик позвонил, на пороге возник штаб-ротмистр*.
- Займитесь поручиком Александр Иванович.
- Слушаюсь, ваше превосходительство.
Вместе с адъютантом они прошли в строевую часть, где на Поспелова оформили нужные документы и выдали подъемные. При этом рассказал, что обучаться он будет в соседнем здании, где имеется офицерская гостиница. По завершении месяц отпуска и далее в часть.
- Так что пока обустраивайтесь завтра с утра занятия.
В фойе, унтер с зелеными погонами прихватив чемодан с баулом поручика, сопроводил его в соседнее здание. Оно было без архитектурных излишеств, позади огороженная территория.
Вошли, Поспелов предъявил пропуск дежурному зауряд-прапорщику*, его определили в гостинцу. Номер был одноместный и достаточно комфортный - с электричеством и водопроводом.
Распаковав вещи, определил их в шкаф, прихватив из баула пакет, вышел на улицу. Там нанял извозчика и назвал адрес.
- Пошла, родимая! - гикнул тот на лошадь.
Застучали копыта по булыжнику, по сторонам поплыли высокие здания, тротуары с прохожими, вывески магазинов и трактиров. Затем переехали мост, оказавшись на Дворцовой набережной, спустя четверть часа были на месте.
Расплатившись, Михаил вошел в парадное одного из домов, поднялся на второй этаж, остановившись у высокой двери, провернул медную ручку звонка.
Где-то далеко звякнуло, послышались легкие шаги, створка растворилась (донеслись звуки фортепиано), на пороге возникла горничная в белом фартуке и наколке.
- Я к полковнику Покровскому, - отрекомендовался Михаил.
- Маша, кто там? - раздался издалека голос.
- Это к вам, Григорий Васильевич, - обернувшись, отошла в сторону, а в прихожей появился средних лет мужчина в домашнем халате поверх белой накрахмаленной рубахи, с короткой стрижкой и в золотых очках.
- Чем обязан?
- Поручик Поспелов. Доставил бандероль от полковника Батюшина (бросил к виску руку).
- Так что же вы стоите? Входите,- оживился хозяин. - Даша, примите у поручика шинель.
Ступив за порог, Михаил вручил хозяину бандероль, а когда горничная определила шинель с фуражкой и портупею с шашкой на вешалку, застыл на месте.
Музыка затихла, а из глубины квартиры появилась девушка, удивительно похожая на Лизу. Те же волосы, лицо с античным носом, пухлыми губами и задорным взглядом. Подойдя, протянула руку, - Соня.
- М-михаил, - сглотнул слюну поручик, осторожно ее пожав.
- Так, дочка, ты займи пока гостя, а я на несколько минут в кабинет,- сказал между тем полковник.
- Прошу господин поручик,- сделала та изящный жест.
Они прошли в уютную гостиную, где присели на стулья, Поспелов не знал что сказать.
- Вы не только заика, но молчун? - чуть улыбнулась девушка.
- Нет,- пришел в себя гость.- Просто вы очень похожи на одну мою знакомую.
- И кто же это?
- К сожалению ее больше нет.
- Извините, - покраснела Соня, а в комнату вошел отец. Теперь вместо халата на нем был военный сюртук*.
- Какими судьбами в столице, поручик? - уселся напротив. Михаил коротко рассказал.
- Ну что же, - достойный выбор и, уверен не без участия Николая Степановича. Кстати, вы уже обедали?
- Спасибо, господин полковник, я утром позавтракал.
- То утро, а сейчас уже двенадцать - вынул золотой брегет. - Возражения не принимаются, Даша! (вошла горничная). Накрывайте, пожалуйста, на стол.
Обедали в светлой просторной столовой, завязался разговор. Григорий Васильевич являлся штаб-офицером для особых поручений при штабе Гренадерского корпуса, его дочь - выпускницей Смольного института.
- Послушайте, поручик, я обратил внимание на вашу шашку. Гурда? - положил себе буженины на тарелку хозяин.
- Да, это кавказская шашка, подарок принца Ольденбургского.
- Вот как? - высоко поднял брови. - И за какие заслуги?
- Я победил в конных соревнованиях в его честь, проходивших в Сухуми.
- А именно?
- В джигитовке.
- Так вы владеете этим искусством? - с интересом спросила Соня.
- Ну, как вам сказать. Отец у меня директор конезавода, я в седле с пяти лет.
- Она у меня наездница и сорванец, - рассмеялся полковник.
- А вы бы не могли мне дать несколько уроков? (продолжила девушка).
- Почту за честь, - наклонил голову Михаил. - В следующее воскресенье устроит?
- Конечно, - захлопала в ладони Соня. - Папа, ты не против?
- Ну, куда тебя деть, - пожал плечами отец. - Валяйте.
Договорились о встрече, после чего поручик, откланявшись, в прихожей, вышел на улицу. В его душе возникло чувство к Соне, так напоминавшую первую любовь. Кликнув извозчика, он сел в коляску и вернулся к себе в гостиницу.
На следующее утро начались занятия. Как оказалось, кроме него подготовку должны были пройти еще двадцать молодых офицеров различных родов войск, прибывших со всех концов империи.
Первую лекцию прочел сам командир корпуса, изложив историю его создания, цели и задачи. Как оказалось, соединение учредил личным Указом Александр III, а положение о нем разработал министр финансов Витте. Корпус напрямую подчинялся ему, непосредственное же руководство осуществлял командир, приравненный по статусу к начальнику управления военного министерства.
Чины корпуса числились по кавалерии, он делился на семь округов, общей численностью сорок пять тысяч личного состава.
Основной задачей являлась охрана сухопутных и морских рубежей России, имелся и целый ряд других: карантинный надзор на границе, выполнение некоторых полицейских функций и политический надзор; несение службы по охране различных государственных учреждений и объектов; разведка, а также решение военных задач в период войны
Далее предполагался основной курс, который должны были читать старшие офицеры штаба. В число дисциплин входили организация пограничной службы, особенности ее несения, тактические и специальные операции, агентурная разведка, а также специальная подготовка. Предусматривались и практические занятия, с выездом в Санкт-Петербургский пограничный округ.
Пошла первая неделя учебы (Поспелов с нетерпением ждал воскресенья), наконец оно пришло. В ровно назначенное время он позвонил в знакомую дверь, ее открыла Соня.
Была она в амазонке для верховой езды, подчеркивающей стройность фигуры.
- Здравствуйте, поручик,- пригласила войти. - Я готова.
- Куда едем? - спросил Михаил.
- В Стрельну, там стоит кавалерийская бригада. Командир близкий друг отца, в их конюшне моя лошадка.
После этого горничная помогла хозяйке одеть жакет, отороченный куньим мехом, они спустились вниз и вышли во двор. Там уже стояла коляска с откидным верхом, на козлах сидел солдат.
- В полк на Стрельну, Максим - сказала девушка, когда уселись, и она выкатила со двора.
Кавалерийский полк располагался в казармах на берегу поросшего сосновым лесом Финского залива.
Командир, средних лет, коренастый подполковник с блестящей лысиной, принял их учтиво.
- Милости прошу, Софья Григорьевна, накануне звонил ваш батюшка. Решили прокатиться на Мэри?
- Да, Сергей Васильевич, разрешите представить поручика Поспелова. Он согласился обучить меня вольтижировке.
- Владеете этим искусством?
- Немного, господин подполковник.
- Где обучались?
- У казаков и в Тифлисском военном училище.
- Тогда я спокоен,- дерзайте.
Чуть позже Михаил на караковом жеребце, а Соня на белой «англичанке» Мэри, приступили к занятиям на одном из открытых манежей у леса.
Для начала поручик показал ей каскад головокружительных трюков, чем вызвал восхищение девушки, затем приступил к обучению. Соня оказалось неплохой наездницей и к тому же способной. За последующие два часа освоила несколько приемов, чем заслужила похвалу.
- Думаю, на первый раз достаточно, - любуясь раскрасневшейся девушкой, сказал поручик.
- Полагаю да, - рассмеялась та.- Я признаться, устала.
В город вернулись к полуденной пушке*, и Поспелов был снова приглашен на обед. Он попытался было отказаться, но Соня настояла.
- Вы его честно заработали, Михаил, так что возражения не принимаются.
К этому времени приехал Григорий Васильевич, нередко проводивший выходные на службе, обед прошел в непринужденной и дружеской обстановке. При этом он сообщил, что в бандероли, которую привез Михаил, были весьма ценные записки полковника Батюшина, вместе с которым они готовили пособие для Академии Генерального штаба.
Прошел месяц, учеба продвигалась, наступила зима. Слушатели осваивали теорию, особенно Михаила заинтересовала разведка. Ее курс читал подполковник Лихачев, изрядно поднаторевший в ней на Турецкой границе.
- Запомните господа, - говорил он. - Разведка - глаза и уши в нашем непростом и важном деле. Она позволяет получать ценнейшую информацию о замыслах и планах противника, анализировать ее и принимать упредительные меры. А в случае войны и наступательные, нередко стратегического характера.
Хороший агент для пограничной стражи заменяет сотню наблюдателей. Вопрос в том, как его приобрести?
- И как же? - поинтересовался морской офицер в звании капитан-лейтенанта.
- Его следует завербовать, для чего имеется два способа, добровольный и принудительный. Первый заключается в том, чтобы найти человека на законном основании курсирующем через границу, того же купца, чиновника с сопредельной территории или вояжера, предложив за вознаграждение, оказывать нам услуги, второй - заставить сотрудничать нарушителя.
Последних у вас будет немало. Это в первую очередь контрабандисты и зысылаемые через границу иностранные шпионы. В случае поимки им грозит каторга, тут-то вы и берете их за жабры. Дает согласие работать на нас, один вопрос. Отказывается - в места не столь отделенные.
«Да, это тебе не «Шпион» Фенимора Купера» думал Михаил, делая записи в секретной* тетради.
На втором месяце приступили к практическим занятиям, для чего стали выезжать в отряды, бригады и роты пограничной стражи, изучая организацию несения ими службы, формы и методы охранной деятельности, принимая в них участие.
Все это время, по выходным, поручик продолжал встречаться с Соней. Поскольку занятия на манеже стали невозможны, оба начали посещать Эрмитаж с Русским музеем и театр.
Как-то раз, когда в партере, смотрели «Горе от ума», сидевший через три кресла молодой повеса стал громко отпускать сальности по поводу одной из актрис. На него зашикали (не прекратил) и Соня возмутилась, - какой хам!
Бывший в гражданском платье Поспелов молча встал, прошел к нему, сгреб за шиворот и, вытащив из зала, спустил с лестницы. Затем вернулся на свое место.
- А вы вспыльчивый, Миша, сказала девушка - когда после окончания спектакля он помогал ей в фойе одеть шубку.
- Не терплю наглецов,- улыбнулся поручик, нежно целуя руку.
В скором времени чувства переросли в любовь, и Михаил попросил у Покровского руки дочери.
- Григорий Васильевич, я люблю Соню, отдайте за меня, обещаю быть хорошим мужем, - сказал в одно из посещений.
Полковник, задумавшись, вздохнул, а потом ответил, - ну что же, я не возражаю. Вы достойная пара.
Состоялась помолвка, Михаил отбил родителям телеграмму, стали готовиться к свадьбе.
Венчание прошло накануне нового года, в Петропавловском соборе, с участием родителей сторон и близких друзей, в качестве посаженного отца* выступил генерал Свиньин.
Напоминающее парадный зал внутреннее пространство храма с колоннами, было отделанное мрамором, родонитом и яшмой; с покрытых росписью стен взирали лики святых Александра Невского, апостолов Петра и Павла, мучеников Бориса с Глебом; сиял золотом и драгоценными каменьями, двадцатиметровый иконостас.
- Венчается раб Божий Михаил с рабой Божией Софьей во имя Отца и Сына и Святого Духа!- гудел под высокими сводами бас священника в золотом облачении, жених в парадном мундире и белоснежном платье невеста с благоговением внимали.
После завершения таинства и обмена кольцами кавалькада колясок покатила в ресторан «Метрополь», где был заказан свадебный обед. Он состоял из нескольких перемен (присутствовали стерлядь, пулярка и черная икра), в перерывах играл небольшой оркестр.
За здоровье молодых поднимались тосты, шел веселый разговор, звучал смех, в перерывах танцевали вальс, мазурку и котильон. Не удержался даже генерал, пригласив Соню на гавот, а когда закончился, вернул ее мужу со словами, - цените, поручик, кто-кто, а я в женщинах разбираюсь.
После этого, распрощавшись и еще раз пожелав молодым счастья, убыл, веселье продолжалось. Разъезжались под вечер, усталые, но довольные. Свадьба, как говорится, удалась.
Через пару дней Михаил переехал в пятикомнатную квартиру тестя, где кроме них с дочерью жила только горничная. Полковник вдовствовал, его супруга умерла через несколько лет после рождения Сони.
Спустя неделю состоялся выпуск. По старшинству баллов поручик шел в группе третьим и выбрал 7-й округ пограничной стражи, охранявший южную границу России, со штаб-квартирой в Ташкенте. Выбор был не случайным.
К началу века Россия завершила бурную экспансию на юг - после ряда кровопролитных походов к империи были присоединены обширные территории Средней Азии, упразднено Кокандское ханство, были превращены в протектораты Хивинское ханство и Бухарский эмират.
Расширение российской сферы влияния в сторону Индии, которую англичане тогда уже рассматривали как свою вотчину, привело к логичному столкновению интересов двух колониальных империй.
С учетом того, что приобретенные Россией регионы, как и соседние с ними, принадлежащие англичанам, Китаю или Афганистану, жили еще при феодализме и не имели четких границ, охрана южных рубежей государства в таких условиях превратилась в первостепенную задачу. Служба в округе считалось престижной, и являлась залогом успешной карьеры.
Одобрил решения зятя и Григорий Васильевич. Он родился в Ташкенте, после окончания Александровского военного училища служил в Туркестанском линейном батальоне, там же родилась и дочь.
- Это Миша, настоящая служба для офицера, получишь боевой опыт, - со значением сказал полковник.
Жена тоже приветствовала назначение. Она выросла в небольших гарнизонах, любила вольный ветер, солнце и просторы, хмурый каменный Санкт-Петербург был ей не по душе.
К тому же близкая подруга по Смольному институту, дочь последнего эмира Бухары Сеида Абдулах-хана, привила Соне любовь к загадочному Востоку, а еще обучила персидскому. Она свободно читала в подлиннике рубаи* Хайяма и стихи великого Фирдоуси.
Спустя неделю семья Поспеловых выехала к новому месту назначения...
Глава 8. В бывших владениях Тамерлана
Михаил сидел в просторном кабинете начальника округа генерал-лейтенанта Нарбута, в высокие окна лились солнечные лучи.
- Итак, что я вам скажу, поручик - ознакомившись с его бумагами, поднял глаза начальник. Протяженность охраняемой нами границы составляет несколько десятков тысяч верст. По ту сторону Персия с Турцией, Афганистан и Китай.
Обстановка непростая, поскольку Туркестан присоединен к России сравнительно недавно и в нем пока отсталые нравы, соседи передовыми тоже не отличаются.
Более того, там до сих пор процветает рабство, а в этой связи набеги на наши приграничные территории за невольниками для последующей продажи на рынках Стамбула и Тегерана. Перемещаются и контрабандные товары, в том числе оружие с боеприпасами.
- В отношении рабства не знал, - покачал головой Поспелов.- Удивительно.
- У нас много удивительного, - хмыкнул генерал. - Почти как в сказках Шахерезады. А теперь о дальнейшей службе (откинулся на спинку кресла). Вы назначаетесь офицером для особых поручений в Закаспийскую пограничную бригаду.
Прежний, ротмистр Устимович, уезжает на учебу в академию, займете его место. Бригадой командует полковник Невский Георгий Георгиевич, у него есть чему поучиться. Кстати, вы женаты?
- Да, ваше превосходительство. Прибыл вместе с супругой, она уроженка этих мест.
- Дети имеются?
- Пока не завели.
- Это к лучшему, там довольно спартанские условия. Можете на сутки задержаться в городе, а затем выезжайте в часть. Приказ о назначении получите в канцелярии.
- Разрешить идти? - встал Поспелов
- Удачи поручик. Больше не задерживаю.
Выяснив у адъютанта в приемной, где находится канцелярия, он подождал, пока готовится приказ, а затем отправился в гостиницу, где ждала Соня.
- Ну как?
- Все нормально, дорогая, - чмокнул ее в щеку муж. - Назначен офицером особых поручений в Закаспийскую бригаду пограничной стражи. А еще его превосходительство разрешил на сутки задержаться в Ташкенте.
- Ой, как здорово! - захлопала в ладошки Соня. - Интересно посмотреть город.
Чуть позже оба вышли на улицу, где Михаил остановил русского извозчика, - город знаешь?
- Как не знать, господин поручик? Я здесь служил при кадетском корпусе, а теперь уволился вчистую и остался.
- Хотим с женой посмотреть Ташкент, вроде экскурсии.
- С моим удовольствием, покажу в лучшем виде. Город важнецкий, хотя и живут тут в большинстве азиятцы.
Уселись в пролетку, тронулись. Хотя стояла зима, мороза почти не было, как и снега. День был солнечный и чуть прохладный. Для начала проехали по центральному проспекту, где ходила «конка», с великокняжеским дворцом, казенной палатой, банками и пассажем, миновав летний сад, пересекли мост через канал и углубились в старый город.
Он был застроен сырцовыми домами, окруженными высокими дувалами*, всевозможными мастерскими и лавками. Публика здесь была совершенно иная. Вместо русских и европейцев в основном встречались мусульмане в национальной одежде, женщины, как правило, с закрытыми паранджой лицами.
- Щас покажу вам их главное медресе Кукельдаш, - обернулся с облучка Иван (так звали извозчика) - В нем под деревом на площади имеется святой источник. По преданиям у него любил отдыхать Александр Македонский или как тут говорят Искандер Зулькарнай.
Медресе оказалось величественной постройкой на возвышенности, с двадцатиметровым порталом, галереями по сторонам и двумя уходящими в небо башнями, отделанное изразцами. Внутри мощеного плитами двора в мраморную чашу журчал источник, а рядом возвышался громадный раскидистый платан в несколько обхватов.
- Интересно, какой его возраст? - поднял кверху голову Михаил.
- Я где-то читала, они живут до двух тысяч лет, - погладила рукой шершавую кору Соня.
Духовное заведение являлось действующим. Во внутренней, по периметру галерее, в стрельчатых нишах сидели ученики с наставниками, закутанные в халаты, читающие на разные голоса суры из Корана.
- Так, Иван, - сказал поручик, когда вернувшись назад, уселись в коляску. - Где здесь можно пообедать?
- Это лучше в центре, тут только чайханы да харчевни для простого люда.
- Давай туда.
Снова вернулись в новую часть города, Иван остановился перед зданием с вывеской «Ресторация». - Вас обождать?
- Жди, потом отвезешь в гостинцу, - подал жене руку Поспелов.
Заведение оказалось чистым и уютным, сели за один из столиков с белой скатертью, нарисовался официант.
- Так, что мы имеем? - открыл поручик меню. - Гм, русская и азиатская кухня, интересно (взглянул на жену).
- Азиатская,- улыбнулась Соня.
- У нас самая лучшая в Ташкенте мадам, - изогнулся в поклоне официант.
- Тогда и неси все самое лучшее, - приказал Михаил.
Вскоре они с аппетитом ели пряный с бараниной суп, именуемый лагман, за ним последовал плов по-самаркандски, а в завершение официант притащил на подносе зеленый чай с пирожными именуемыми чак-чак, из теста с медом и орехов.
- И как тебе кухня? - прихлебывая из чашки, - спросила Соня.
- Очень вкусно, - утер губы салфеткой Михаил.
Расплатившись, вышли наружу и сели в поджидавшую коляску, довезшую до гостиницы.
- Спасибо, братец, это тебе, - протянул поручик Кузьме радужную бумажку
- Дюже много, ваше благородие, - взглянул на нее тот.
- По трудам, - рассмеялась Соня.- Вы были отличным гидом.
- Благодарствуйте, - приподнял картуз извозчик и гикнул на коня,- но залетный!
Следующим утром с железнодорожного вокзала выехали в Ашхабад. Дорога шла через зимнюю пустыню с шарами перекати-поля, изредка встречавшимися кишлаками и остановкой в Самарканде, где на вокзале Михаил купил дыню в камышовой оплетке, оказавшейся необычно душистой и сладкой.
В главный город Закаспийской области прибыли в то же время, спустя сутки.
Ашхабад был основан два с половиной десятка лет назад на месте одноимённого аула, как приграничное военное укрепление. На окраинах желтели глиняные домики, окружённые садами, в новой части с прямыми улицами, одноэтажные здания, поскольку имели место землетрясения. Население составляло порядка тридцати тысяч человек - русские, персы, армяне и другие национальности. Туркмены обитали вне города в своих кочевьях.
В центре находился дом генерал-губернатора, окруженный сквером с памятником генералу Петрусевичу, рядом офицерское собрание и штаб пограничной бригады, через площадь, на холме, старая текинская крепость. На многих улицах наличествовали солдатские казармы, имелись несколько базаров и караван-сараев, во множестве присутствовали всяческие мастерские и лавки.
Оставив Соню в гостинице, муж отправился в штаб бригады, где представился командиру, вручив тому приказ.
Полковник оказался высоким, лет под пятьдесят осанистым мужчиной с торчащими в стороны нафабренными* усами. Ознакомившись с документом, он тут же вызвал ротмистра Устимовича. Тот был смуглым брюнетом, с явными признаками южных кровей и синими глазами.
- Знакомьтесь, Александр Ильич, поручик Поспелов, прибыл вам на смену. Михаил встал, офицеры пожали друг другу руки, - прошу садиться господа (вернулся к рабочему столу).
- Вы Михаил Дмитриевич приехали с семьей?
- С женой, недавно вступили в брак.
- В таком случае можете занять мою квартиру в городе, снимаю недорого и весьма приличная, - сказал Устимович.
- Благодарю, господин ротмистр не премину воспользоваться.
- Ну, коль вопрос с жильем решен, перейдем к делу, - продолжил командир. - В течение недели Александр Ильич передаст дела и, как говорят, «Бог в помощь». Сегодняшний день ваш, а завтра с утра на службу.
Когда они вместе с Устимовичем вышли из кабинета, тот предложил посмотреть жилье, вдруг не понравится.
- Оно совсем недалеко от штаба, десять мину пешком. По дороге познакомились ближе. Ротмистр оказался однокашником - выпускником Тифлисского училища, служил в Туркестане десять лет.
Квартира была небольшим глинобитным домом на соседней улице, окруженном садом (в нем журчал арык, рядом ажурная беседка) их встретил рослый смуглый ефрейтор, вытянувшийся при появлении начальства.
- Мой денщик, - кивнул на него Устимович.- Если пожелаете, будет ваш.
- Туркмен?
- Да. И из весьма известного рода
В доме имелись три комнаты с кухней и пристройкой, было чисто и уютно, негромко потрескивала печь. Мебели с вещами было немного, в зале на стене висел портрет молодой женщины.
- Моя жена,- перехватил взгляд Поспелова Устимович. - Умерла три года назад от оспы.
Жилье Михаилу понравилось, а когда встал вопрос об оплате ротмистр сообщил, дом принадлежит местному торговцу-армянину, плата сто рублей в год.
- Очень дешево, - удивился Михаил.
- Цены на все здесь много ниже, чем в России,- подтвердил собеседник.- Так что, если понравилось, можете сразу и въезжать. Торговца, его зовут Саркис, я предупрежу и если вы не против, поживу до отъезда в одной из комнат.
- Какие могут быть возражения? - развел руками Михаил. - Наоборот, мы вам очень признательны.
- В таком случае я на службу, а вы располагайтесь. Азат! (в дверях появился денщик). Перенеси все мои вещи в спальню и поможешь господам разместиться.
- Слушаюсь, ваше благородие,- взял под козырек.
Когда ротмистр вышел со двора, прикрыв калитку, новый хозяин, подойдя к туркмену, протянул руку, - давай знакомиться, поручик Поспелов Михаил Дмитриевич.
- Азат - крепко пожав ладонь, блеснул тот чуть раскосыми глазами.
- Будешь у меня денщиком?
- Как ваше благородие прикажут.
- В таком случае считай, что приказал, - похлопал его по плечу поручик и, выйдя из дома, тоже направился к калитке.
Спустя час он вернулся на извозчике вместе с женой, денщик помог занести в дом вещи в уже освободившиеся комнаты.
Соня осмотрела дом, сад с арыком и беседкой, оставшись весьма довольной.
- Прикупим обстановку с посудой и будет все отлично,- улыбнулась мужу.
- Тогда не стоит откладывать в долгий ящик. Азат, где в городе можно это купить?
- В пассаже купца Меликова, ваше благородие, это в центре.
- А какой здесь адрес? Унтер назвал.
Оставив денщика на хозяйстве, выехали туда. Пассаж оказался длинным каменным зданием с десятком различных магазинов в арках. Имелся там и мебельный, где чета заказала гарнитур, а в соседних предметы утвари и остальное, нужное для гарнизонной жизни. Поручив приказчикам доставить все в их новое жилье.
Вернувшийся вечером со службы Устинович не узнал его. В зале стояла новая мебель, на окнах появились кисейные занавески, в столовой с буфетом был накрыт стол.
- Ждем только вас ротмистр, разрешите представить, моя жена Софья, - встретил его Михаил.
- Устимович Александр Ильич, - кивнул тот и поцеловал ей руку.
- Прошу всех за стол, - улыбнулась женщина.- Отметим наше новоселье.
Откупорив бутылку шампанского Поспелов разлил его по бокалам, а Устимович произнес тост «за счастье в этом доме!». Звякнули бокалы, выпили, закусили. Возник непринужденный разговор.
Ротмистр оказался приятным во всех отношениях человеком, - остроумным, начитанным и веселым, к концу ужина все чувствовали себя друзьями. Когда он закончился, Азат поставил на стол кипящий самовар и ушел к себе в пристройку.
- Необычный у вас денщик, Александр Ильич, - наполнила Соня чашки.
- Из влиятельного туркменского рода, доброволец, служит второй год - долил в свою ротмистр заварки. - К тому же образованный, закончил медресе и отличный переводчик. Знает туркменский и фарси*. Ну а как там Петербург? Давно в нем не был.
- Весь в балах, парадах и веселье,- улыбнулась Соня.
На рассвете, позавтракав, ротмистр с поручиком отправились на службу. Кабинет офицера для особых поручений находился рядом с полковничьим, окнами во двор.
- Основная ваша задача, - уселся ротмистр за стол, предложив поручику стоявший напротив, - организация разведки в бригаде, для чего в ней имеется соответствующие офицеры на местах. В этом плане вы подчинены только командиру.
И далее рассказал о структуре.
Бригада имела в своем составе пять отделов, руководивших четырьмя отрядами. В них входили пограничные кордоны и посты в составе пятнадцати - двадцати стражников во главе с унтер-офицером. Личный состав включал в себя командира с помощником и офицера для отдельных поручений, начальников отделов, тридцать обер-офицеров и одну тысячу четыреста нижних строевых чинов, звания у всех числились по кавалерии.
В распоряжении бригады состояли восемьсот верховых и двадцать пять обозных лошадей, а также медицинская с ветеринарной службы. Вооружение составляли пулеметы «Льюис», винтовки с карабинами, револьверы и шашки.
- Ну а теперь собственно о границе, - открыв сейф, достал оттуда и развернул на столе карту. - Как видите (провел красным карандашом) сопредельной для нас является Персия. Демаркационная линия* проходит по Каспию, безводным пустыням и горам, составляя одну тысячу семьсот сорок три версты.
Сообщение с этим государством осуществляется морским и караванными путями, товары завозятся в Россию через таможенные и пограничные посты. Граница, как правило, нарушается контрабандистами и небольшими бандами в целях грабежа и захвата для продажи в рабство местного населения.
- Я уже слышал про это от его превосходительства, - скрипнул стулом Поспелов.
- Вот-вот. Дикость, однако, факт. А теперь самое главное (взглянул на него Устимович). С их стороны ведется активный шпионаж, за которым стоит Великобритания, имеющая в этом регионе колониальные интересы.
По англо-русской конвенции 1907 года, мы признаем Афганистан сферой британских интересов. Персия разделена на две таких - северную (российскую) и южную (английскую), в каждой имеются военные советники. В отношении Тибета империи договорились поддерживать его независимость от Китая при посредничестве Далай-ламы.
- Да, интересная получается картина,- с интересом разглядывая карту, сказал поручик.
- Не то слово, - продолжил ротмистр и поочередно указал карандашом на многочисленные отметки. - Это дислокация наших отрядов, кордонов и постов стражи, как видите, сплошной линии охраны границы нет. Они располагаются в прибрежной морской зоне, на главных караванных путях, горных перевалах и в других местах ее вероятного перехода.
- Таким образом, получается, нарушители могут перейти границу в других местах?
- Получается. Это так называемые, тайные тропы, отдельные из них мы знаем, там при необходимости устраиваются засады.
- И когда эта необходимость возникает?
- А вот это отдельная тема, - заявил Устимович. Аккуратно сложив карту, спрятал ее в сейф и извлек оттуда дюжину картонных папок, определив на стол. - Здесь часть наших осведомителей по ту и эту стороны, от которых получается нужная информация. В их числе завербованные торговцы с контрабандистами, жители приграничных районов, а также персидские чиновники.
Одних мы приобщили золотом, выдаваемым для этих нужд, а других, взятых с поличным, Уголовным уложением* ну и этим (тряхнул крепко сжатым кулаком).
- И как, помогает? - озадачился Поспелов, имея в виду последнее.
- Можете не сомневаться, - усмехнулся ротмистр. - Проверено. Теперь я на пару часов отлучусь, а вы изучите все эти материалы.
Надев шинель с фуражкой, Устимович покинул кабинет, а Поспелов уселся в его кресло, взяв верхнюю папку.
На ней аккуратным почерком значилось «Личное дело агента Аристарх», положив перед собой раскрыл. Внутри имелся формуляр с его фотографией и анкетными данными, далее следовала справка из охранного отделения* об отсутствии компрометирующих сведений и политической лояльности, а затем письменное согласие на сотрудничество с пограничной стражей, скрепленная личной подписью.
Во второй части находились записи об обучении агента формам и методам тайной деятельности, способах связи с ним, дававшихся заданиях и результатах выполнения; расписки о получении им денежного вознаграждения.
Следующее дело с псевдонимом «Иблис», было оформлено на персидского купца, проживавшего в Мешхеде, фотографии не имелось, к расписке, исполненной на фарси, прилагался чернильный отпечаток пальца. Работа этого осведомителя впечатляла: он представлял сведения о системе охраны персидской границы, тайных караванных тропах и готовящихся налетах вооруженных банд.
Когда на последнем прочел «Агент Юдифь» и собирался открыть, в кабинет вернулся Устимович. Раздевшись, определил вещи на вешалку, пригладил волосы и уселся напротив. Вынув портсигар, закурил, - как дела, продвигаются?
- Так у вас среди осведомителей есть и женщины? - подался вперед Поспелов.
- Имеются, - выпустил струйку дыма ротмистр.- Без них никуда. Юлия Сергеевна (кивнул на папку) личный секретарь начальника таможни.
- То-есть и таможня под присмотром? - округлил поручик глаза.
- Само-собой. Там за мзду порой закрывают глаза на контрабанду. Кстати, - вынул карманные часы, - уже почти двенадцать, пора на обед.
Дома в столовой уже был накрыт стол, Соня разлила по тарелкам пахучие щи.
- М-м, давно таких не пробовал, - хлопнув рюмку водки, с аппетитом опорожнил тарелку Устимович
- Я же выросла в военных гарнизонах Александр Ильич и кое-что умею.
- Например?
- Готовить, шить на машинке, печь хлеб и даже выращивать овощи на участке.
- А еще отлично скачет на коне и знает арабский, - добавил Поспелов.
- Вот как? - высоко поднял брови ротмистр. - Тогда, Соня, вы удивительная женщина.
На второе Азат в белом фартуке подал бараньи отбивные с картофелем, а на десерт компот из сухофруктов. Когда обед закончился и денщик убрал со стола, немного поговорили, а затем, одевшись, офицеры вышли из дома.
- Сейчас отправимся в город, я вас кое с кем познакомлю, - сказал Устимович. - Идите за мной. Обойдя дом, зашли в пристройку, где жил Азат, имевшую выход в сад. Она была в одну комнату с окном, глинобитной печью и спартанской обстановкой, в углу стоял платяной шкаф.
Открыв створку, ротмистр извлек оттуда два таджикских халата, кушаки и пушистые овечьи шапки именуемые тельпек.
- Переодеваемся - вручил поручику одну пару. Когда все было сделано, критически оглядел. - Ну что же, вполне можете сойти за местного.
- А ничего, что рыжий? - поправил кушак Поспелов.
- Наоборот, - улыбнулся Устимович.- Рыжие в этих местах в почете, их считают потомками воинов Александра Македонского.
После этого они покинули жилище и через калитку сада вышли на другую улицу, смешавшись с прохожими.
Через полчаса оба сидели, скрестив ноги на ковре задней комнаты одного из караван-сараев на окраине, прихлебывая из пиал зеленый чай. Напротив - в той же позе устроился хозяин, в котором Михаил узнал одного из осведомителей Устимовича.
- Теперь, уважаемый Бахтияр, - продолжил тот разговор,- с вами будет работать поручик Поспелов.
- Хоп, - приложил к груди руку собеседник.
- Условия те же, как места встречи и тайники для связи (туркмен молча прикрыл глаза).
Чуть позже оба навестили шумную чайхану на базаре, где ротмистр передал поручику на связь еще одного осведомителя - разбойничьего вида джигита. Это был молодой степняк в потертом халате и тюрбане, но с дорогой, украшенной серебром шашкой.
- И последнее, Гылыч, - сказал ротмистр при расставании - Я был с тобой добрым, а поручик злой. Если вздумаешь юлить, он тебя повесит. Джигит что побормотал, втянув голову в плечи и забегал по сторонам глазами
- Зря вы так, Александр Ильич, - сказал Поспелов, когда они в сумерках шли обратно.
- С этим по другому нельзя,- заявил Устимович. - Он грабитель и конокрад, признает только силу да деньги. Кстати, вам придется брать на встречи Азата, пока не освоите персидский. Он надежный и проверенный малый, а русский далеко не все азиаты знают.
В последующие дни, верхом, они побывали в двух туркменских кочевьях, приграничном горном ауле и других местах, где Поспелов принял на связь еще нескольких осведомителей. С закордонными предстояло связаться самому, по указанными Устимовичем каналам.
За это же время он познакомил поручика с другими начальниками отделов, а еще помощником командира подполковником Ротенбергом. Он был ветеран бригады и георгиевский кавалер. Давно мог получить более высокий чин и должность, но всему мешал «зеленый змий», а еще вспыльчивый характер.
При всем том был весьма общителен, сентиментален, любил охоту и лошадей.
Когда Устинович представив поручика сообщил, что тот редкий наездник, а Поспелов продемонстрировал свое искусство, Яков Яковлевич расчувствовался и пробасил,- будем дружить. В тот же вечер он был приглашен к обоим в гости, где его очаровала Соня.
- Эх, мне бы сбросить пару десятков годков, - подкрутил при прощании усы и поцеловал ей руку.
А спустя неделю Устинович уезжал, из Петербурга пришел вызов. По такому случаю он устроил для сослуживцев ужин в ресторане, где в его адрес было сказано много теплых слов и пожеланий.
Утром ротмистра на вокзале провожали Поспеловы и Ротенберг.
- Не забывайте нас Александр Ильич, будет время напишите,- сказала на прощание Соня, Михаил крепко пожал руку, а ветеран, облапив, расцеловал в обе щеки...
Глава 9. Становление. Первый успех
Прошло шесть месяцев. В Ашхабаде наливались соком персики, зрели инжир и хурма, над снежными вершинами Копетдага вдаль плыли легкие облака.
Неприметной тропой, среди скал и камней, вверх поднимались два всадника. Впереди, на гнедой кобыле ехал с винтовкой за плечами Азат, следом на вороном жеребце Поспелов.
За истекшее время поручик освоился со своими обязанностями, побывал во всех пограничных отрядах и на постах, исправно поставляя командованию вместе с помощниками разведывательную информацию. Часть ее нашла свою реализацию, в результате были задержаны небольшие партии контрабанды и предотвращен угон скота, проникшей с территории Афганистана бандой. А еще Михаил завербовал осведомителя, персидского купца, торговавшего коврами в областном центре и доставлявшего обратно шерсть тонкорунных овец.
Сутки назад поручик получил известие от закордонного агента Устиновича, назначившего в обусловленном месте встречу. Это был ценный источник* носивший псевдоним «Джинн» имевший необычное занятие. Он состоял в братстве дервишей.
Проповедуя суфизм* и читая суры из Корана, эти поборники ислама свободно передвигались по всей территории Ближнего Востока, располагая широкими возможностями по сбору всевозможной информации.
Кроме любви к Аллаху «Джинн» весьма почитал золото, в связи с чем поручик имел при себе замшевый кисет с десятком персидских дариков*.
Между тем они поднимались все выше. Скудная растительность у подножья сменилась арчовым редколесьем с ароматом хвои, з ним последовали более густые - из карагача, ясеня тополя и ивы. Изредка на дальних склонах появлялись небольшие стада архаров, в зарослях попискивали куропатки. Затем открылись поросшие тюльпанами и гиацинтами альпийские луга, с прыгающими вниз по камням прозрачными потоками.
На берегу одного из них виднелись развалины селения с остатками сторожевой башни, направились туда. Спешившись у нее, привязали коней к дикой алыче, вошли в темный проем. Азат впереди, поручик сзади.
Сквозь дыры в разрушенной кровле лились солнечные лучи, внутри был полумрак, в проем бесшумно вылетела летучая мышь. Денщик громко произнес несколько фраз на персидском, ответом было молчание.
Потом в самом темном углу что-то зашевелилось, на свет вышел человек. На голове похожий на шутовской колпак, длинные волосы и борода, одетый в драный, с многочисленными заплатами халат, в руках держал посох с полумесяцем. Минуту пристально вглядывался в Поспелова, а потом что-то ответил.
- Переведи, - приказал Поспелов.
- Он спрашивает, где господин ротмистр? - обернулся ефрейтор.
- Скажи, отозван к Белому царю, я назначен на его место.
Азат произнес очередную фразу, дервиш задумался, погладил рукой бороду и высоким голосом ответил, - хэдие барое шома.
В таком случае у него для вас подарок (перевел).
- Бали-бали,- закивал головой дервиш и потер большим пальцем средний (указательный был отрезан).
- Просит за него денег.
- Сколько?
- Чахар - растопырил агент ладонь.
- Пусть рассказывает, - согласился поручик.
Снова зазвучала персидская речь, Азат внимательно слушал, изредка кивая.
Многие слова были знакомы, поскольку Михаил, памятуя совет Устимовича, вечерами занимался фарси с Соней и Азатом, но языком пока еще не владел.
Когда «Джинн» закончил, денщик рассказал следующее: через два дня, ночью, из приграничного Ширвана на русскую территорию отправится караван с грузом шелка, специй и ковров, минуя таможню. Пойдет по ущелью Бабазо, а в целях безопасности, впереди пустят несколько мелких контрабандистов. Охранять караван будет Хабир-бек с двадцатью джигитами, а на обратном пути планируется захват в ближайшем ауле молодых женщин и детей для продажи в рабство.
Услышав имя главаря, Поспелов тут же вспомнил, что это был один из самых дерзких и неуловимых разбойников, за которым несколько лет охотилась пограничная стража Туркестана, за его голову наместником была назначена высокая награда.
Он достал и кармана мундира кисет, раздернув шнурок, достал пять золотых монет и на ладони протянул дервишу.
- Иншаллах, - прошептал тот, быстро спрятав их в складках одеяния. Затем скользнув в темный угол, вернулся с ковровой сумой через плечо, сложив вместе ладони, чуть поклонился и исчез в проеме.
Обождав десяток минут, стражники вышли следом, отвязав коней, сели в седла.
Бисмилляхир-Рахманир-Рахиим,
Саббихисма Раббикаль- Аля.
Аль-Лязи Халяка Фасаууаа,
Уаль-Лязи Каддара Фахадаа…
удаляясь, затихал вдали певучий голос.
- Сура из Корана «Аль-ля», - ответил на немой вопрос поручика Азат.
К вечеру вернулись в бригаду, где Поспелов тут же доложил о результатах встречи командиру.
- Весьма серьезные сведения, - заложив руки за спину и расхаживая по кабинету, заявил полковник. - Сие ущелье находится в двух верстах от третьего погранотряда. Завтра же с утра пошлю туда нарочного с пакетом.
- Разрешите с пакетом выехать мне и принять участие в операции (звякнул шпорами Поспелов).
- Ну что же, Михаил Дмитриевич, - остановился перед ним Невский. - Ваши сведения, вам и карты в руки. Только будьте осторожны.
Ранним утром поручик вместе с денщиком отправились по назначению. На востоке поднималось солнце, окрашивая снежные вершины гор в розовые тона, воздух был чист и прозрачен, оба пришпорили коней, в ушах засвистел ветер.
Спустя пару часов добрались до отряда. Он находился на равнине, где стояла сторожевая вышка с часовым, штаб, две казармы, конюшня для лошадей, колодец и склад. Все это было окружено саманной стеной с бойницами, наверху прохаживался часовой.
Через ворота въехали внутрь, спешились, денщик остался при лошадях, а поручик прошел в штаб, где кивнул вытянувшемуся дежурному унтер-офицеру, проследовал в кабинет начальника.
- Ба! Михаил Дмитриевич - удивился тот. - Какими судьбами?
- Здесь все сказано Николай Петрович, - вручил ему Михаил пакет, сев напротив. Ротмистр Матвеев, был коренастым крепышом, с обветренным лицом, и чуть кривоватыми кавалерийскими ногами.
- Однако! - распечатав конверт, пробежал глазами листок бумаги. - Тут сказано, все подробности у вас.
- Именно, - кивнул поручик и, сняв фуражку, рассказал детали.
- Да, Хабир-бек, это не хухры-мухры. Тут помыслить надо, - и забарабанил по столу пальцами
- Чего я и приехал,- улыбнулся Поспелов. - Одна голова хорошо, а две лучше.
В течение часа обсудили и наметили план, затем пригласили помощника - корнета Яцевича, введя в курс дела, и вчетвером выехали на место.
Поросшее эльмами и негустым кустарником, оно начиналось в песках, у самой границы, тянулось на десяток верст по берегу горной речки и спускалось в долину.
Засаду решили устроить посередине, разместив на гребне стрелков, а впереди и сзади перекрыть тропу двумя конными заслонами. Командовать стрелками поручили Яцевичу, тыловой заслон возглавил Поспелов, общее руководство взял на себя Матвеев.
День прошел в подготовке и инструктажах, на заходе солнца часть отряда, в количестве сотни всадников, отправилась в ущелье. Там, спешившись, заняли исходные позиции, оставив лошадей коноводам. Михаил увел свою группу из двадцати стражников в узкую расщелину рядом с тропой, затененную лозами дикого винограда.
Вскоре небесное светило скрылось за отрогами гор, на них опустилась ночь, в небе пушисто замерцали звезды. Похолодало, в ущелье заклубился легкий туман, где-то тоскливо завыл шакал, потянулись часы ожидания. И только когда засерел рассвет, за поворотом на тропе возникли шорохи, появились расплывчатые тени.
Три груженых мула, а между ними укутанные в башлыки люди. Поручик молча поднял руку - пропустили, усилив наблюдение.
Спустя полчаса (все было тихо) из полумрака возник караван. Впереди десяток всадников, за ними вьючные верблюды, в конце еще десяток. Пропустили, а когда снова наступила тишина, Михаил дал знак. Его люди бесшумно поднялись в седла, по одному выехали из расщелины и перекрыли ущелье.
Затем далеко впереди тишину расколол залп, затрещали отдельные выстрелы, - шашки к бою! - обернулся к стражникам поручик.
Ждать долго не пришлось. Со стороны куда ушел караван, появились низко припавши к конским шеям всадники, послышалась гортанная команда, блеснули выхваченные клинки.
- Алла! - врезались они в тронувшихся навстречу стражников, завязалась рубка.
Скакавший вереди в черной бурке джигит с ходу свалил стражника рядом с Поспеловым, Михаил рубанул навстречу - тот уклонился и прорвался сквозь заслон.
Резко развернув жеребца, поручик припустил вслед. Но конь у того был явно лучше, быстро уходил.
Перебросив шашку в другую руку, поручик выхватил револьвер, один за одним вслед зачастили выстрелы, на четвертом мчавшийся впереди конь рухнул.
Джигит, перелетев через его голову, тут же вскочил, но на него сверху прыгнул офицер, саданув рукояткой револьвера по затылку.
- Попался тварь, - заломил назад руки.
Операция прошла удачно. Половину контрабандистов перебили, остальных захватили живыми, потеряв двух стражников. Караван оказался богатым - двадцать верблюдов с тюками индийского шелка, мешками специй и дорогими гератскими коврами. Плененный же Поспеловым джигит оказался Хабир-беком. Это был средних лет, жилистый крепкий человек, с мрачным взглядом и косым шрамом на щеке.
Когда со скрученными руками его усадили на коня, разбойник, с ненавистью взглянув на Поспелова, харкнул на землю.
Спустя пару недель по решению военно-полевого суда он был прилюдно повешен на площади Ашхабада, а подельники отправлены на каторгу. Перед смертью, уже стоя на помосте, Хабир-бек нашел глазами среди находившейся чуть в стороне группе офицеров Поспелова и дико закричал - красный шайтан!
- Ну вот, Михаил Дмитриевич, - прогудел стоявший рядом подполковник Ротенберг - теперь у вас и прозвище имеется.
Половина стоимости изъятых у контрабандистов товаров поступила на счет бригады, а офицеры, участвовавшие в захвате разбойника и в их числе Поспелов, получили назначенную за него премию.
По такому случаю в очередное воскресенье они с Соней пригласили в гости Ротенберга и ротмистра Красовского с женами, с которыми близко подружились. Стол накрыли в садовой беседке увитой плющом, были поданы стерляжья уха, запечённый гусь с яблоками и гурьевская каша. Из горячительного - коньяк, смирновская и шампанское.
Когда все насытились, Азат, убрав лишнее, доставил закипевший самовар, пирожные, виноград и фрукты. Выпив по чашке, дамы щебеча, вышли в сад, полюбоваться разведенными там Соней цветами, а Михаил с Красовским попросили Ротенберга рассказать о былых делах, в которых тот принимал участие.
- Отчего же, можно, - выпил подполковник очередную рюмку водки, закусив инжиром.
- Служил я тогда в укреплении Яглы-Олум, устроенном еще генералом Лазаревым. Местность дикая и пустынная. Неподалеку бурный Атрек, повсеместно недоступный для перехода, а на нем несколько переправ охраняемых от прорывов шаек разбойников и контрабандистов. Но все же охрана была весьма затруднительна, и порою, отчаянно-смелые йомуды*, жаждущие легкой наживы, переходили границу, перевозя целые караваны контрабандного чая.
Как-то осенью мы получили сведения, что в Персии собирается огромный караван в триста с лишком верблюдов, с большим конвоем, предполагающий перевезти в хивинские пределы его значительный груз. Мы, конечно, на всей линии от Яглы-Олума и до самого Чикишляра были начеку. Все время проводили в секретах около переправ, ожидая прорыва.
Наконец, в первых числах октября ночью, они ухитрились-таки прорваться, но только между Беумбашем и Караташем. Джигит утром ехал с пакетом, так наткнулся на их следы. Сейчас же дал знать на пост, а из Чикишляра по телеграфу сообщили всем офицерам. Мы и вышли по их следам с четырех сторон: из Чикишляра, Чаатлов, Яглы-Олума и Красноводска.
Главная задача была не допустить банде перейти железную дорогу. Окружили тогда их в котел, как зайцев на охоте, только величина-то котла огромная - тысяч шесть квадратных верст, начали преследовать.
Надо вам сказать, что хотя и кажется, что на таком пространстве трудно найти караван, а на самом деле легко. В пустыне все колодцы наперечет, и волей-неволей идти приходится от одного к другому, потому что в стороне нет нигде воды, значит смерть.
- М-да, задумался ветеран, - а потом продолжил - Все же прокружились мы за ними целую неделю. Не дай Бог побывать еще раз в такой экспедиции. Досталось-таки нам за эти дни порядочно. Фуража прихватили мало, провианта - то же самое, и в последние дни думали, что голодною смертью умирать придется.
Все съели, даже запас ячменя, что для лошадей был, ушел на кашу. Вода также кончалась, а при всем том жара страшная. Про себя скажу, я несколько раз приходил к мысли, что все мы пропадем в этой экспедиции. Больше десяти перестрелок у нас с ними было, только долго ничего не могли сделать.
Наших - три офицера, да человек семьдесят нижних чинов, а у них больше шестисот, вооружены все берданками, патронов масса, а у нас их было, на несчастье, маловато, да и кони притомились, едва ползли. Многих из них бросить пришлось.
Наконец, удачно подошли мы к бандитам, уже почти около линии железной дороги. Спешились, рассыпали цепь и, сделав несколько перебежек, пошли в атаку, причем часть конных пустили с фланга и с тыла. Те и врубились действительно молодецки.
Больше сорока человек убитых потом нашли; двести верблюдов, на которых около трех тысяч пудов чаю, были задержаны. Много оружия и патронов у них оказалось.
За это дело и получили награды: подполковник Гайдебуров, ротмистры Панфилов, Фесенко и я - ордена святого Владимира с мечами и бантом, а нижние чины девять серебряных медалей за храбрость на георгиевской ленте. Да и кроме всего этого, тысяч по восемь-десять наградных денег каждый из офицеров получил. Неправда ли, недурное дельце?!
- Весьма, - переглянулись Красовский и Поспелов. - Нынче таких, Яков Яковлевич нет.
- А только не всегда так удачно бывает, - после продолжительного молчания снова заговорил рассказчик. - Вот в 1902 году со штабс-ротмистром Яновским случилось грустное дело. Получил он сведение от одного джигита, что ожидается небольшая партия, под конвоем двух-трех йомудов, при одной винтовке; ну и выехал в секрет к переправе Кюнджи, взяв с собою трех человек солдат и одного джигита. Вахмистра с джигитом послал ближе к переправе, а сам расположился не дальше как в версте от них.
Часов около девяти вечера слышит, что в передовом секрете стреляют; он сейчас на конь и со своими людьми пошел на рысях к переправе. Только, видно, не в удачную пору выехал он на поиски этой контрабанды. Не успел пройти и полуверсты, как скачет джигит и докладывает, что караван контрабандистов перешел уже через Атрек и, наткнувшись на секрет, открыл по ним огонь, причем первым же выстрелом убил вахмистра Жукова.
Горячий человек был Яновский. Как услышал он это, так сейчас же коню шпоры и полетел вперед, не оглядываясь назад и даже не интересуясь узнать, следуют ли за ним нижние чины.
Подскакал ближе к реке, видит что-то темное - это контрабандиры верблюдов своих положили и сами за них залегли. Сейчас же скомандовал в шашки и кинулся на них. Разбойники, попустив его к себе совсем близко, дали залп, которым и положили бедного штабс-ротмистра на месте, всадив в него девять пуль. Лошадь с мертвым телом проскакала еще некоторое расстояние, а затем, когда труп упал на землю, остановилась. Люди же, увидав, что офицер убит, смешались и отступили, чем и воспользовались разбойники, успев снять с мертвого револьвер, а с лошади уздечку.
Ведь как потом-то оказалось, их было больше тридцати человек, прекрасно вооруженных винтовками системы Бердана и Берингеля. Да, кроме того, сами посудите: ночное дело самое скверное. Ни тебе противника, ни даже местности почти не видно. Вокруг овраги, а дальше от реки пустыня. На помощь также рассчитывать нельзя. Ну, потерялись люди.
Когда весть об этом случае дошла до Яглы-Олума, начальник поста сейчас же донес по телеграфу в Чаатлы командиру отряда ротмистру Памфилову, который немедленно выступил по направлению к Томаку с командою в тридцать человек и по следам каравана перешел в Персию; долго ему пришлось колесить по аулам персидских йомудов, наконец, верстах в ста от границы, в ауле Даст он настиг разбойников, которые попрятались по кибиткам.
Оцепив аул и сделав обыск, ротмистр только что хотел войти в последнюю кибитку, как оттуда раздался выстрел, чуть не убивший его, но, к счастью, рядовой Шерстнев кинулся в кибитку и успел выстрелом в упор уложить йомуда, снова прицелившегося в Памфилова. В этой же кибитке нашли револьвер покойного Яновского и уздечку с его лошади.
Такой умелый поиск вглубь персидских владений произвел огромное впечатление на всех кочевников, наглядно указав, что убийство русского офицера не остается безнаказанным. Нужно при этом пояснить, что Памфилов тогда же переловил почти всю шайку, участвовавшую в убийстве Яновского, и доставил всех на русскую территорию. Тоже молодец офицер! - тряхнул кулаком подполковник.
Не чокаясь, выпили еще по одной, в память всех стражников, погибших на границе, потом из сада вернулись женщины, принеся букет алых роз, чаепитий продолжилось. Звучал смех, Красовский рассказывал веселые истории.
Спустя две недели Михаил вместе с Азатом выехал на пограничный пост Фирюза для встречи с очередным агентом. Как и остальные, пост представлял собой небольшую крепостцу, где несли службу двадцать стражников во главе с вахмистром Карелиным. В первый день, в обусловленном месте, сексот* не появился, решили задержаться еще на сутки.
А ночью личный состав подняли по тревоге. На пост на взмыленной кобыле без седла прискакал мальчишка-туркмен, сообщивший, на их кочевье напали разбойники.
Оставив на месте караул, остальные во главе с Поспеловым и Карелиным, нахлестывая лошадей, умчались в ночь, но опоздали. Стан оказался разграбленным, на траве валялись несколько зарубленных мужчин, голосили и рвали на себе волосы женщины. Подбежавший старик с окровавленной головой рассказал, нападавшие схватили несколько детей и угнали стадо.
- Не иначе они пошли к реке, указал камчой в темноту вахмистр - на ней в трех верстах удобная переправа.
- Туда, - развернул жеребца поручик, отряд понесся вслед.
Когда до реки оставалась верста, из-за туч проглянула луна, высветив впереди овечью отару, подгоняемую грабителями пустыни.
Они тоже заметили погоню, от шевелящейся массы отделился десяток, с гиканьем поскакали навстречу.
- В лаву! - выхватил поручик шашку, блеснули клинки, стражники рассыпались веером. Через минуту сшиблись, завязался бой. Скакавший рядом вахмистр застрелил из револьвера налетевшего бандита, Азат зарубил второго, а Поспелов закружился с третьим. Тот бился яростно, но продержался недолго, поручик развалил ему голову. Умело орудовали шашками и стражники, тесня противника.
Кто-то из разбойников гортанно закричал, оставшиеся развернувшись, припустили обратно. У ставшего на берегу стада к ним присоединились остальные и все вломились в реку, поднимая каскады брызг. Спешившиеся пограничники открыли вслед пальбу, выбив из седел еще двух, остальные, вымахнув на берег, ускакали в темноту.
- Прекратить стрельбу! - взмахнул рукой Карелин.
Осмотрев место стычки, собрали оружие убитых (из своих один был легко ранен), а еще обнаружили трех брошенных персами ребят. Перепуганных и дрожащих.
- Не надо,- погладил по головке черноволосую девочку один из стражников, достал из кармана шаровар сахар, хрупнул им в ладони и раздал по кусочку каждому.
Усадив детей к себе в седла, погнали отару назад. Передав все в кочевье туркменам, вернулись на пост и, задав лошадям корма, завалились спать. Когда взошло солнце, на пост приехал седобородый аксакал с джигитом, пригнав десяток овец.
- Это вам, - поклонился, сложив у груди руки. - Примите от чистого сердца.
Когда оба ускакали, вахмистр приказал повару сварить шурпу и плов, а всем участникам выдать по чарке. На закате Поспелов с денщиком возвращались обратно. Агент с той стороны так и не объявился, но время прошло с пользой.
Летом они с Соней съездили в отпуск к родителям Михаила, проведя там месяц. Родители передали Михаилу привет от крестного и его очередной подарок - вышедшие в Москве книги «Волга» и «Были», чему тот весьма обрадовался.
Гости навестили конный завод, где их тепло встретил Ефим с другими работниками, побывали в синематографе и театре, а еще на знаменитой Орловской ярмарке, куда съезжались дворяне и купцы нескольких губерний.
Ярмарка занимала обширную территорию на берегу Оки, с множеством павильонов, торговых рядов и палаток. Торговали зерном, мануфактурой, рыбой, живностью и еще множеством товаров. Играла музыка, работали рестораны с трактирами и аттракционы, настроение у всех было праздничным.
Внимание Михаила привлек один из цирковых балаганов, где являли силу борцы с атлетами. Первые вступали в поединки, сопя и бросая друг друга на помост, вторые поднимали тяжести и ломали подковы. А один, вызвав восторженные овации, согнул на мощной шее железный лом. Продемонстрировал его над головой, а шпрехшталмейстер* громким голосом вызвал желающих повторить, гарантируя в случае успеха премию - двадцать пять рублей.
Среди зрителей возникло оживление, из задних рядов протолкался здоровенный малый в красной подпоясанной рубахе и взошел помост. Принесли второй лом, раскинув руки, положил его на плечи (лицо налилось кровью) - не получилось.
- Есть еще желающие? - обозрел толпу шпрехшталмейстер, когда тот спустился вниз.
- Есть! - сняв в пиджак, передал его Соне Михаил и занял освободившееся место.
Сделав то же что и первый, напряг мышцы, на лбу вздулись жилы, лом подался, а потом согнулся в дугу.
- А-а-а!! восторженно завопили в балагане.
Удрученный распорядитель вручил победителю радужную купюру, сунув ее в карман, тот вернулся к жене, и они вышли наружу.
- Ну что, гуляем? - подмигнул. Соня весело рассмеялась.
Минули осень с зимой, поручик в совершенстве освоил фарси и полюбил Туркестан. Нравились бескрайние просторы с горами, диковатый народ, а особенно хорошевший на глазах Ашхабад. К уже имевшемуся водопроводу на площадях добавили несколько фонтанов, мостились камнем улицы, строились новые общественные здания, возводился православный собор. Вечерами в городском саду играл военный оркестр, работали аттракционы, и гуляла публика.
По воскресеньям с утра, они с Соней на лошадях уезжали в степь, где носились наперегонки с ветром, а еще Михаил обучал ее стрельбе из винтовки и револьвера. Возвращались к обеду, вечерами принимали гостей, и жена музицировала на пианино, купленном на полученную премию. В будни она учительствовала в городской гимназии, обучая детей русскому языку, литературе и истории.
Вскоре в семье появился свой ребенок - дочь, окрестили Леной, а по истечении установленного срока Михаил получил чин штабс-ротмистра.
На следующий год, в марте, Россия отмечалось 300-летие дома Романовых.
По такому случаю были официально опубликованы высочайшие манифест о юбилее и указ Сенату о «милостях», ряд наградных рескриптов и указов. Во всех храмах империи прошли торжественные литургии с молебнами, в Петербурге, Москве и ряде губернских городов - военные парады.
Состоялось торжество и в областном центре.
В новом соборе благоверного князя Александра Невского и гарнизонной церкви, под перезвон колоколов иерархи возносили славу царской династии, облаченные в парадные мундиры офицеры и празднично одетые прихожане, с трепетом внимали.
Боже, Царя храни
Сильный, державный,
Царствуй на славу,
На славу нам!
зазвучало под сводами после молитвы.
Далее по Скобелевской площади, перед его памятником, состоялось торжественное прохождение гарнизонных войск. Под гром оркестра, перед стоящим на трибуне генерал-губернатором со свитой, чеканя шаг, прошел пехотный полк, за ним прогарцевали казачья бригада, эскадрон драгун, и сотня состоящих на службе джигитов.
- Ура! кричали восторженные обыватели, швыряя вверх картузы и тюбетейки с шапками.
После парада в офицерском собрании состоялся торжественный обед, на котором его превосходительство зачитал приказ о награждении всех старших офицеров гарнизона императорскими нагрудными знаками, а младших медалями в ознаменование юбилея царского дома. Далее в собрании состоялся бал, не были забыты и гражданские. Для них устроили массовые гуляния, аттракционы и представления.
На второй день торжеств, за городом состоялись конные состязания. Помимо местных туда съехались несколько туркменских родов со своими ханами, степь пестрила шатрами и палатками. В состязании приняли участие офицеры гарнизона и лучшие из джигитов. Всего сорок человек.
От бригады пограничной стражи участвовали поручик и два ротмистра, одним был Поспелов. По такому случаю полковник Невский выделил ему свою арабских кровей тонконогую кобылицу.
Призы были царскими: главный, доставленный ханами из степей, ахалтекинский вороной жеребец с огненными глазами, персидский ковер «чахар-баг»* от гильдии купцов и двести рублей от генерал-губернатора.
Всадники на храпящих лошадях выстроились на линии перед галереей с начальством, главный распорядитель (казачий есаул), поднял вверх револьвер, хлопнул выстрел - понеслись.
Сначала в клубах пыли конники мчались плотной массой, затем пятеро вырвались вперед. Головным шел джигит в зеленом халате и чалме, за ним войсковой старшина с красными лампасами и два драгуна, Поспелов отставал на корпус.
- Ну, давай, давай родная, - припав к конской гриве, шептал он. И словно услышав, лошадь наддала ходу, сначала сбоку проплыли драгуны, затем казак, перед глазами, настегивая камчой коня, замелькал джигит. На повороте у древнего кургана оба сравнялись, ротмистр дал кобыле шенкеля, и та понемногу стала обгонять туркмена, а когда до финиша осталось полверсты, на махах вырвалась вперед.
Под крики и улюлюканье толпы ротмистр пересек линию, за ним степняк и остальные. Спрыгнув с седла, он поцеловал кобылу в морду и потрепал рукой жесткую гриву.
Состоялось награждение победителей. Двое ханских слуг вывели под уздцы пляшущего жеребца и передали повод Поспелову, джигиту вручили свернутый ковер, а войсковой старшина получил денежную премию. В джигитовке Михаил участие не принимал, главный приз там взял афганский всадник.
После окончания состязаний, родовые ханы устроили для военной администрации той. На треногах в казанах варился золотистый плов, на вертелах жарились бараны и ягнята, в шатрах накрывался достархан.
За здоровье «белого царя» поднимали чаши с кумысом и вином, акыны, бренча на дутарах, заунывно пели песни.
Коня штабс-ротмистр назвал Вороном, в память о том, что был у него в юности.
За весной наступило лето, жаркое и засушливое, в один из таких дней Поспелова вызвал к себе командир бригады, ознакомив с приказом о назначении начальником Гермабского пограничного отряда.
- Заслужили, поздравляю - крепко пожал руку.
- Благодарю, господин полковник. Доверие постараюсь оправдать...
Продолжение: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/krasnyi-shaitan-glava-10-11-12-65204a54485534394920f1b0