Глава 4. Становление и производство
В декабре всех юнкеров отпустили на рождественские каникулы, составлявшие почти две недели, а поскольку Волкову добираться до родных мест было почти пять тысяч верст, Михаил предложил их провести вместе в имении родителей.
- Да вроде как-то неудобно, - засмущался Николай.- Ты из дворян, а я из разночинцев*.
- Ты это брось, - возразил приятель.- Мой пращур камер-юнкер Василий Иванович Поспелов был денщиком Императора Петра Алексеевича, и баронство получил за службу. На этом вопрос был исчерпан.
Более того, сословность в военных училищах России, к тому времени особой роли не играла, главным критерием была учеба.
Михаил отбил телеграмму родителям, купили билеты на поезд и спустя сутки были в Орле. На вокзале их встретил Ефим на санках, прогудевший, - тебя не узнать барин, настоящий охвицер.
- Да ладно тебе, - рассмеялся Михаил, - садись Коля.
- Но залетный!- рявкнул на жеребца казак, тот с ходу взял в карьер. Под полозьями завизжал снег, в лицо упруго ударил ветер. На юнкерах были шинели с башлыками, на головах смушковые шапки с орлами, но пока доехали до имения, оба изрядно продрогли. Мороз стоял за двадцать, мела поземка.
Встречены оба были радушно: Лидия Петровна, расцеловав сына даже чуть всплакнула, а Дмитрий Васильевич распушив усы, изрек, - гренадеры!
Гостям выделили комнату наверху, а когда те умылись с дороги, уселись за праздничный стол в зале. Мужчины выпили по рюмке коньяку (дама шампанского), а когда утолили первый голод, завязался разговор.
Старшие Поспеловы ближе познакомились с Николаем, отца заинтересовала его награда. А когда выяснилось, что тот побывал в деле, - крепко пожал руку,- герой!
Почти две недели отпуска пролетели как один день. Приятели побывали на балу у градоначальника, где танцевали польку и кадриль с молодыми девицами, посетили синематограф и местный театр, где смотрели «Женитьбу Бальзаминова», дважды выезжали с Дмитрием Васильевичем на охоту, а еще подрались с двумя подвыпившими купцами, обозвавшими их дармоедами.
Впрочем, драки как таковой не было. Одному Михаил дал в ухо, тот опрокинулся на спину, а второго Николай воткнул головой в сугроб.
Назад возвращались отдохнувшие и бодрые, каникулы пошли на пользу.
В начале мая училище выехало на все лето в лагерь. Впереди, батальонный командир Арцибашев с офицерами верхами, за ними строй юнкеров в белых рубахах, на плечах скатки и винтовки с примкнутыми штыками, сзади катились несколько телег с провиантом.
- За-апевай! - обернувшись, привстал на стременах курсовой офицер* Вронский по кличке Еж и махнул рукой в перчатке.
Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хазарам,
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам!
взвился над строем молодой звонкий голос, эхом отражаясь в скалах.
Так громче музыка играй победу
Мы одолели, и враг бежит, раз-два!
громогласно поддержали еще триста.
- Гуп-гуп-гуп, - размеренно стучали сапоги, вдали белели снежные вершины Кавказского хребта.
Лагерь находился в живописной долине за Сурамским перевалом и состоял из нескольких деревянных казарм, каменного флигеля для офицеров, конюшни и склада.
Там проводились исключительно полевые занятия. Проходили ротные с батальонным учения, тактические тренировки, отрабатывался рассыпной строй и караульная служба, проводили курс стрельб, занимались гимнастикой.
Младший курс осваивал инструментальную съемку, старшие составляли глазомерные кроки* по тактическим задачам.
Подъем был в шесть утра, после завтрака занятия и отработки на свежем воздухе, в полдень обед за дощатыми столами, врытыми у полевой кухни, после него два часа отдыха.
Во второй половине дня занятия возобновлялись и завершались на закате. Юнкера купались в специально устроенной близ лагеря запруде с проточной водой из горной речки, ужинали, а потом чистили оружие с амуницией. После вечерней молитвы и горна, отправлялись отдыхать.
Рота первокурсников становилась единым организмом, у Поспелова с Волковым появился еще один приятель. Он был родом из Абхазии, принадлежал к княжескому роду Званба, носил имя Беслан. Ростом был невысок, но жилист, сошлись на почве любви к лошадям и охоте.
По воскресеньям, которые считались выходными, юнкера занимались по интересам. Одни до обеда отсыпались, другие рыбачили на скачущей по камням речке или гуляли в сосновом лесу, а Михаил с друзьями любили подняться в старую крепость, господствующую над местностью, построенную в пятнадцатом веке. С ее стен открывались высокие горы с альпийскими лугами и синие, в туманной дымке, долины.
Из лагеря возвращались загоревшие и бодрые, начались курсовые экзамены.
Их сдали успешно, и отправились на каникулы до начала сентября. Званба пригласил Поспелова с Волковым на неделю в Сухум, где жили его родители.Оба с радостью согласились, тем более что за ним прибыла пароконная коляска, запряженная отличными лошадьми. Получив отпускные билеты, погрузились и тронулись в путь.
Спустя три дня на берегу живописного залива, открылся цветущий город. Он уступами опускался к морю, был застроен деревянными и каменными домами с галереями, виллами и особняками.
Вскоре коляска катила по набережной, остановилась у одного, кованые ворота отворились, въехали внутрь. Впереди высилось двухэтажное здание в стиле ренессанс*, по сторонам хозяйственные постройки со службами, сзади тропический сад.
Коляску тут же окружили слуги, приняв и унеся вещи, на широком крыльце появился седой усач. Был он в алой с серебряными газырями черкеске и мягких сапогах.
Поднялись по ступеням, Беслан расцеловался с отцом, представил друзей.
- Рад, очень рад,- на чистом русском сказал князь.- Милости прошу в дом.
Зашли, впечатляясь внутренним интерьером и отделкой. Потом каждому из гостей было определено по комнате, где те привели себя в порядок, через час все сидели на открытой галерее за роскошно сервированным столом, откуда открывался чудесный вид на море.
Как оказалось, князь служил в 13-м лейб-гренадерском Эриванском полку, самом старом в русской армии, участвовал в последней войне с турками и находился в отставке. Когда Михаил рассказал, что его отец тоже участник той кампании искренне обрадовался.
- И кем же, позвольте спросить?
- Подпоручиком в отряде пластунов-охотников, ваше сиятельство.
- Да, хорошо помню такой. Смелые и отчаянные ребята.
- А у вас господин унтер-офицер, гляжу, уже имеется заслуга? - взглянул на Николая.
- Так точно, ваше сиятельство. За оборону Харбина и штурм Пекина.
- Похвально-похвально (махнул рукой стоявшему сзади лакею). Налей-ка Арчил нам еще шампанского.
Обед прошел весело и непринужденно, затем князь, извинившись, отправился по делам, а юнкера поспешили в город. Для начала прошли в одну из многочисленных купален на берегу, где всласть наплавались в прозрачной морской воде, затем купили у ходивших по пляжу торговцев с лотками через плечо, инжира с лавровишней, удивляясь их экзотическому вкусу.
- А теперь я покажу вам парк Синоп, - сказал Беслан, когда все съели и оделись.- Такого у вас в России нет.
- Так уж и нет,- рассмеялся Михаил, а Николай недоверчиво хмыкнул.
- Пошли, - поправил тот бескозырку, все трое покинули купальню. Парк оказался на восточной окраине и ошеломил гостей. На его длинных аллеях с гуляющей публикой росли всевозможные деревья: могучие платаны, кипарисы с пальмами, кедры, и даже бамбук.
- Да, ты прав, Бесланчик, - открыл Михаил рот, а Николай умилился, - ты смотри, даже кедры есть, почти как у нас в Сибири. И кто ж создал такое чудо (воззрился на экскурсовода сверху вниз).
- Полковник артиллерии Введенский. А потом его выкупил великий князь Алексей Михайлович Романов и дал это название. В честь победы русского оружия в Синопском сражении.
- Достойно, весьма достойно, - переглянулись Волков с Поспеловым.
Когда погуляв по чудесному городу до заката вернулись в усадьбу, за ужином князь сообщил, завтра ожидается визит принца Ольденбургского.
Это был широко известный в России правнук Павла Первого, член Государственного совета, попечитель императорских училищ и благотворитель.
- Так что, господа юнкера беру всех с собой. Александр Петрович мой хороший знакомый.
В одиннадцать утра коляска с князем и приглашенными, покатила в порт.
Там уже были выстроены шпалерами солдаты, за которыми теснились празднично одетые обыватели, в центре стоял градоначальник с блестящей свитой - присоединились.
Высокого гостя доставил паровой катер из Гагр, как только ступил на причал,- грянул оркестр. Он подошел (умолк), градоначальник доложил - пожал тому руку. Под ликующие крики толпы и «Гвардейский марш» принца сопроводили во дворец, где состоялся праздничный обед. Там князь представил сановнику юнкеров, которые млели от счастья.
На обеде градоначальник сообщил, в четвертом часу дня, по случаю знаменательного события состоятся скачки (гость весьма их почитал), раздались аплодисменты.
- А что, Миша, может примешь в них участие? - наклонился к приятелю сидевший рядом за столом Беслан.
- Да куда мне,- пожал тот плечами.
- Соглашайся, - поддержал Беслана Николай. - Поддержи честь училища.
- Если только разрешат, - оживился Поспелов.
- Разрешат, - заверил Званба.
Когда обед завершился он подошел к отцу, беседовавшему о чем-то с градоначальником, и быстро вернулся.
- Вопрос решен, ты внесен в список. - А теперь в усадьбу, подберем коня.
Скачки состоялись в назначенное время за городом при большом стечении народа. Гость и местная знать сидела на специально устроенной трибуне, перед ними, в линию, сорок всадников - гарнизонные офицеры и лучшие наездники из абхазов. Все на великолепных лошадях, в белых кителях и черкесках.
Под Михаилом перебирала тонкими ногами и грызла удила белая кобыла по кличке Асида.
По знаку градоначальника распорядитель на лини пальнул вверх из револьвера, всадники понеслись. Михаил чуть замешкался на старте, отстав на три корпуса.
- Давай, давай родимая, - пригнувшись к шее кобылицы, слился с ней воедино. Часто замелькали копыта, в ушах засвистел ветер. Дистанция сократилась, через версту они были в основной группе. Обогнув высокую вешку с флагом, всадники, гикая и шпоря коней, понеслись обратно. Первыми к финишу пришли ротмистр на караковом жеребце, джигит в мохнатой шапке на поджаром иноходце и местный коннозаводчик, юнкер оказался четвертым
После восторженных оваций победители приняли из рук его Высочества подарки: ротмистр золотой портсигар, джигит бельгийскую двустволку, а помещик цейсовский бинокль.
- Ничего кунак, - хлопнул по плечу тяжело дышавшего Михаила Беслан. - Четвертое место тоже здорово.
- Тем более, впереди джигитовка, покажи класс, - сжал здоровенный кулак Волков.
В ней участвовал тот же состав, состязания проходили вблизи трибун.
Участники на ходу вскакивали на коня, лихо вертели ножницы, опрокидывались под седло, а потом неслись на нем стоя. Здесь юнкер оказался первым, блестяще выполнив все приемы, за что принц Ольденбургский вручил ему первый приз - кавказскую шашку с клеймом «гурда»* и серебряным эфесом. А еще расцеловал в щеки, - молодец!
- Рад стараться, ваше высочество! - вытянулся во фрунт юнкер.
Спустя неделю они с Волковым покинули гостеприимный дом приятеля, вернувшись в Тифлис, откуда отправились каждый к себе на родину.
Дома Михаил рассказал о поездке в Абхазию, передал отцу привет от князя и показал шашку.
- Ценный подарок, береги, - оценил Дмитрий Васильевич.
На втором курсе предметов добавилось: общая тактика с основами стратегии, законоведение, военная администрация и инженерное дело. Теперь их рота перешла в разряд «янычар», парни возмужали. У многих пробились усики, являвшиеся предметом моды. Появились они и у Михаила - тоже рыжие, как и короткий бобрик.
В увольнение отпускали два раза в неделю - среду и воскресенье, стали чаще наведываться на различные представления в театр, а еще ухаживать за местными девицами. Впрочем, Михаила они интересовали мало, он часто вспоминал Лизу. Иногда она приходила к нему во снах, раскачиваясь под куполом цирка.
Случилась и первая потеря. Юнкер Корольков, изрядно выпив в духане, учинил там драку, был доставлен в казарму полицией и отправлен в солдаты. Дисциплина в училище была строгой, за ее нарушение можно было попасть в карцер или на гарнизонную гауптвахту.
Михаил ровно, «звезд с неба не хватал», а вот Волков удивлял всех, становясь лучшим в военных дисциплинах: великолепно знал уставы и тактику, чертил, успешно осваивал топографию с артиллерией.
- Быть тебе, Коля, штабным офицером, - шутил Беслан. Сам он особыми знаниями не блистал, но был надежным товарищем.
Серьезно внимание уделялось в училище и физической подготовке, которую вел поручик Аксельрод, знаток английского бокса и непревзойденный боец на эспадронах*.
Он гонял юнкеров до седьмого пота, но к Поспелову с Волковым имел благосклонность. Михаил успешно противостоял ему в фехтовании, оба удивляли силой. Волков мог удержать на вытянутой руке винтовку, держа за штык и согнуть на шее лом, а Михаил сломать подкову.
Учитель словесности и истории профессор Ягужинский, прививал воспитанникам любовь к отечественной литературе, особо выделяя Достоевского Гоголя и Толстого. Из всех Михаил выделял Гоголя, особенно его повесть «Тарас Бульба». Достоевский наводил на него тоску, а величие «Войны и мира» не понимал, хотя зачитывался «Казаками» и «Севастопольскими рассказами».
Из второго зимнего отпуска он привез дареный винчестер и когда выступили в летний лагерь, с разрешения начальства, по утрам, вместе с Бесланом уходил в горы на охоту. А поскольку с раннего детства отлично стрелял, в первый же день добыл архара*, который пошел в училищный котел.
В напряженной учебе минул еще год, перешли на последний курс в разряд «фаталистов». Многие, включая Поспелова, получили на погоны унтер-офицерские лычки, Волков стал фельдфебелем. Начались разговоры, кто и куда хотел бы выйти служить.
Чтобы это уточнить, каждый купил себе «Краткое расписание сухопутных сил», где были указаны все армейские части с их дислокацией и фамилиями командиров корпусов, дивизий, полков и отдельных батальонов. Обсуждались боевые характеристики испрашивались мнения курсовых командиров, получались сведения из иных источников.
Наиболее престижным считалось служить в Петербурге, Москве, Царстве Польском и Кавказе, далее шли губернские с уездными города, остальное считалось Тмутараканью*. Распределение шло по бальной системе, максимальное их число составляло десять.
Юнкера набравшие таковое за весь период обучения и успешно сдавшие экзамены, причислялись к первому разряду, получая право выбора лучших. Остальные (второго) довольствовались тем, что осталось. Волков с Поспеловым претендовали на первый разряд, Званбу это беспокоило мало. Все его предки служили в Эриванском полку, и куда распределится князь, было ясно.
С началом весны начались хлопоты по пошиву обмундирования. Каждому будущему офицеру на него отпускались из казны триста рублей. На эту сумму шили мундир с шароварами, сюртук с двумя парами длинных брюк, шинель, два летних кителя, фуражку, барашковую шапку, две пары сапог и пару штиблет.
Из нее же заказывались эполеты с погонами, и докупалось оружие - шашка с револьвером. В завершение, заказывался офицерский сундук для перевозки всего этого «приданного».
За месяц до начала экзаменов с Михаилом случилась неприятность, едва не приведшая к фатальным результатам
В этот день, они с Волковым и Званбой, находясь в увольнении, зашли в серные бани, случайно узнав, что в свое время их посещали Пушкин и Дюма.
Искупавшись и вволю напарившись, друзья немного покейфовали, выпив по чашечке кофе, обновленными вышли на свежий воздух. Поблизости многоголосо шумел базар, решили зайти купить турецкого табака.
Базар разноголосо шумел, мелькали овечьи шапки и бритые головы, фески с картузами, мужчины и женщины, закутанные в белые чадры, невозмутимо стоявшие верблюды и грустные ослы. Внезапно сбоку раздался гортанный крик, обернулись.
Молодой кавказец в бархатной чохе* с разрезными рукавами, секанул плетью безногого инвалида на тележке и с георгиевским крестом, не успевшего освободить дорогу.
- Подлец! - рванулся к нему Михаил, влепив пощечину. Тот пошатнулся, а два шедших позади горца, схватились за кинжалы. Толпа отпрянула по сторонам, а потерпевший, держась за щеку, что-то гортанно прокричал.
- Он дворянин, - перевел Беслан. - Требует удовлетворения.
- Не связывайся, Миша, себе дороже, - нахмурился Волков.
- Тут дело чести, - не согласился Поспелов, группа отошла в сторону.
Молодой человек оказался сыном богатого помещика из Мцхеты*, договорились драться в следующее воскресенье. В качестве оружия выбрали пистолеты.
- Ты же знаешь, с шпаками* дуэли запрещены, - бурчал Николай, когда возвращались в училище. Застрелят или выгонят дурака и это накануне выпуска.
- Так и ты убивал людей, - не согласился Михаил.
- Одно дело на войне, а тут совсем другое.
- На все воля Аллаха, - развел руками Беслан, все замолчали.
Неделя прошла в раздумье и тревоге (в людей Поспелов еще не стрелял), а тут придется. Однако отступать было поздно. К тому же помнил завет отца, которого глубоко уважал, - не прощать подлости и бить первым.
В назначенное время юнкера вместе со знакомым фельдшером, приехали на коляске в обусловленное место, к остаткам сторожевой башни в версте от Тифлиса. При них была коробка с дуэльными пистолетами, позаимствованная Бесланом у приятеля-офицера Эриванского полка.
Спустя пять минут, верхами, прибыла вторая сторона. Теперь дворянин был в белой черкеске и такой же смушковой папахе. Обе чопорно раскланялись, оговорили детали, дуэлянты зарядили оружие и разошлись на двадцать шагов. По условиям первым стрелял оскорбленный, сигнал - мах белого платка.
Заложив левую руку за спину и держа правой вверх пистолет, Михаил с громко бьющимся сердцем стал вполоборота к противнику. Тот повторил, взвел курок и прицелился. В следующий миг Звамба, выполнявший роль секунданта махнул носовым платком - грохнул выстрел, у щеки просвистела пуля.
Настала очередь Поспелова. Он медленно опустил ствол, задержав дыхание, плавно нажал спуск. Папаха слетела с головы и покатилась по траве, в горах откликнулось эхо.
- Если есть желание, будем продолжать (расслабил руку). Но второй будет точно в лоб, предупреждаю.
Бледный искатель приключений, отрицательно повертел головой, на этом все закончилось. Волков уложил пистолеты в коробку, юнкера щелкнули каблуками, «честь имеем» и пошагали к коляске.
Каким-то образом слухи о поединке дошли до наместника, тот вызвал к себе Томкеева и приказал учинить дознание.
- Если факт подтвердится, наказать строжайшим образом, вплоть до исключения, - распушил бороду.
- Слушаюсь, ваше сиятельство, - откланялся тот и убыл.
В ходе дознания выяснилось, что портупей- юнкер Поспелов заступился за честь русского солдата, да к тому же кавалера* о чем полковник доложил князю.
- Это меняет дело, - побарабанил тот по столу пальцами. - Молодец, но все равно наказать, как-нибудь помягче.
- Разве что выпустить по второму разряду?
- Давайте по второму. Но определите в достойный полк.
Так и случилось. Михаилу снизили общий бал и, получив чин подпоручика, он был определен в 6-й пехотный Либавский Принца Фридриха-Леопольда Прусского полк. Полк был с историей. Сформированный почти сто лет назад из Петровских мушкетеров, он принимал участие в войне с Наполеоном, бывал в заграничных походах сражаясь в составе Силезской армии, а в битве при Бриен-ле-Шато, атаковал неприятеля и, не смотря на сильный огонь, штыками выбил его из селения и замка.
Николай Волков, как лучший на курсе, пожелал служить в гвардии, а Беслан Званба распределился в Эриванский полк. На прощание в офицерском собрании*, куда пригласили наместника, устроили выпускной бал, где было много речей и тостов.
Далее новоиспеченным подпоручикам предстоял отпуск, дабы спустя месяц продолжить службу в новом качестве. На Тифлисском вокзале Поспелов с Волковым и Званба распрощались, обещая не забывать друг друга и писать письма.
По случаю производства сына в офицеры, родители Михаила устроили званый ужин. В числе прочих был помещик Куропатов, их дальний родственник и большой любитель псовой охоты.
- А что, Дмитрий Васильевич? Не погонять ли нам зайчишек в степи, - сказал он, смакуя мадеру за столом. - Их в этом году великое множество.
- С удовольствием Пал Палыч.
- В таком случаю приглашаю вас с Мишей завтра поутру к себе. Часиков этак в восемь.
- Непременно будем, - пыхнул трубкой хозяин.
К назначенному времени отец с сыном при полной экипировке и на резвых лошадях прибыли в усадьбу Куропатова. Там уже собрались участники, в том числе три дамы. Две средних лет с мужьями и одна молодая с золотыми волосами, похожая на польку. Хозяин представил ее - оказалась двоюродной племянницей Ириной, заехавшей погостить из Львова.
Между тем ловчий* доложил о готовности, шумная кавалькада выехала со двора.В березовой роще щебетали птицы, на востоке поднималось солнце, освещая зелень деревьев, горизонт был окутан легкой дымкой - все сулило прекрасный день.
- Так вы офицер Мишель? - игриво спросила едущая рядом Ирина. На лошади она сидела по дамски, но уверенно, чувствовался навык.
- На днях произведен, - залюбовался красоткой подпоручик.
- Вот как? - рассмеялась соседка. - Интересно.
выехали в степь, ловчий прогудел в рожок, охота началась. Доезжачие спустили собак, те с лаем на махах понеслись вперед, сзади, рассыпаясь веером, всадники. Михаил с Ириной оказались на левом фланге, внезапно ее лошадь сбилась с рыси и захромала.
Они остановились, кавалер спрыгнул с коня, выяснилось, потерялась подкова.
- М- да, незадача, - поднял на спутницу глаза. - Для нас охота закончилась.
Кавалькада удалялась все дальше, лай борзых стал едва слышен.
- В таком случае предлагаю отдохнуть вон там, - показала женщина пальчиком на синевшее в ложбине озеро. Юноша с готовность вскочил в седло, тронулись к нему шагом.
- Помогите мне, - улыбнулась, когда остановились на берегу, и скользнула к нему в руки. Михаил почувствовал упругое тело, лицо обдало жаром.
- Нравлюсь? - тесно прижавшись, впилась поцелуем в губы…
Потом они лежали рядом на траве и бездумно смотрели в небо, где кувыркался и трепетал жаворонок.
Был еще ряд тайных встреч, а когда на последней Михаил спросил Ирину, можно ли ей писать письма, та ответила, - зачем? Это было всего - лишь небольшое приключение. К тому же я замужем...
Глава 5. В крепостном гарнизоне
Состав, шипя паром, втянулся на вокзал, проводники, протерев поручни, встали у вагонных дверей, пассажиры в их числе Поспелов, спустились на перрон.
Был он в лихо заломленной фуражке, парадно-выходном мундире с золотыми погонами и при шашке, в руке кожаный чемодан. Пропустив толпу, поставил его у ног, вынув портсигар, закурил и неспешно проследовал к стоянке у вокзала.
К офицеру тут же подкатила коляска, сел в нее и приказал возчику, - в крепость!
Вокзал остался позади, открылся город. Он производил благоприятное впечатление: разных эпох каменные дома, в несколько этажей общественные здания, тротуары и брусчатка на улицах. По ним туда-сюда сновали прохожие, катили телеги с фаэтонами, имелось множество, магазинов с лавками, всяческих мастерских и трактиров.
Миновав площадь с пятиглавым собором и летний, в багряных листьях сад, доехали до окраины, застроенной деревянными домишками, откуда открылась громада крепости, считавшейся одной из лучших в Европе. Она занимала обширную территорию (не меньше города), к главным воротам, через реку тянулся мост, охраняемый двумя часовыми, рядом находилось караульное помещение.
Извозчик натянул вожжи, - тпру! Михаил расплатился и, прихватив чемодан сошел. В караулке доложился дежурному офицеру, тот проверив его бумаги, закрутил телефонную ручку.
- Докладывает прапорщик Епифанцев! На посту подпоручик Поспелов. Прибыл для прохождения службы в шестой полк. Слушаюсь! - снова закрутил и повесил на рычаг.
- Позвольте спросить, что заканчивали? - поднял на Поспелова светлые глаза.
- Тифлисское пехотное училище.
- А я Могилевскую школу прапорщиков, (встал) - Гриневич Борис Станиславович. Протянув друг другу руки, крепко пожали, завязался разговор.
Минут через пять открылась дверь, появился стройный поручик с витым аксельбантом на плече.
- Вы Поспелов?
- Я.
- Адъютант командира полка Ляпишев Игорь Николаевич, - дернул головой. - Пройдемте со мной. А ты, - кивнул одному из подсменных солдат, захвати чемодан поручика.
- Слушаюсь, ваше благородие!
Вышли втроем из караулки, пошагали по мосту в сторону ворот. Под его аркой стоял второй пост, вытянувшийся во фрунт. За стенами оказался просторный, серого булыжника плац, на котором маршировала рота солдат, по окружности две длинных, красного кирпича казармы, а в дальнем конце трехэтажный особняк со стрельчатыми окнами и растущими перед фасадом елями.
Зашли в высокий вестибюль (там тоже сидел дежурный), Ляпишев приказал солдату поставить чемодан и ждать, а сам, вместе с прибывшим, поднялся в приемную полкового командира.
Тот сидел в своем кабинете за столом под портретом Государя Императора, просматривая какие-то документы. На вид лет пятидесяти, грузный, с окладистой бородой и орденом Святой Анны 1-й степени на шее.
Пройдя несколько шагов вперед, Михаил вытянулся и щелкнул каблуками, - ваше высокоблагородие! Подпоручик Поспелов прибыл для прохождения дальнейшей службы!
- Садитесь, подпоручик,- милостиво кивнул полковой командир, указав рукой на один из стульев (адъютант вышел, тихо прикрыв дверь).
- Значит, выбрали службу у нас? Похвально-похвально, - пророкотал густым басом. - Полк учинен самим Петром Великим и отмечен в сражениях, так что состоять в нем большая честь. Примите полуроту в первом батальоне. Засим не задерживаю, Игорь Николаевич определит вас на постой, завтра на службу.
- Разрешите идти? - встал подпоручик.
- Идите.
- Слушаюсь! - вскинул к фуражке руку, четко повернулся и вышел из кабинета.
- Куда назначены? поинтересовался адъютант.
- В первый батальон, командовать полуротой.
- Ясно, а теперь пойдемте со мной, определю вам жилье в крепости.
По дороге он рассказал, что холостые офицеры, как правило, обретаются здесь в гостинице, но могут снимать жилье в городе.
- Рекомендую здесь, условия неплохие, да и ходить, туда-сюда не придется.
Гостиница оказалась за вторым арочным переходом позади штаба, в сером флигеле с черепичной крышей, дальше виднелись еще какие-то строения. Поднявшись на крыльцо, прошли в левую часть коридора, остановились у одной из дверей.
Адъютант вынул из кармана ключ, провернув в скважине, - милости прошу.
Комната была небольшая, в одно окно. С узкой, заправленной солдатским одеялом койкой, шкафом в углу, столом, двумя стульями и рукомойником за перегородкой.
- Обстановка конечно спартанская, - раздернул занавески на окне Ляпишев. - Но жить можно.
Когда передав ключ от комнаты, он ушел, Михаил, открыв чемодан, определил вещи в шкаф, туалетные принадлежности на полку и проверил белье на койке-оно было свежее. Затем вышел в коридор, где встретил смуглого офицера, чем-то похожего на Пушкина.
- О! Да вы никак новый жилец, - округлил тот глаза. - Прапорщик Вербицкий. Познакомились ближе. Узнав, что Михаил прибыл из училища и назначен в первый батальон, весело рассмеялся, - так и я в нем, утром вернулся из отпуска. Как вам наша твердыня?
- Пока не ознакомился.
- Могу выступить гидом.
- С удовольствием, только запру комнату.
Когда оба вышли из гостиницы Вербицкий сопроводил Поспелова к центру крепости, где на зеленой лужайке высился собор. Построен он был в византийском стиле с боковыми нефами, большой абсидой* и величественным куполом, венчаемым георгиевским крестом.
- Оттуда наилучший обзор, - пояснил спутник, - иначе придется ходить до вечера.
Сняв фуражки, вошли в пустой гулкий зал, изукрашенный богатой росписью, где теплились свечи, а со стен смотрели лики угодников, перекрестились, по узкой лестнице поднялись на колокольню, откуда открывался чудесный вид. Широкий Буг, с поросшими лесом берегами, расцвеченными первыми красками осени, а в небе с неярким солнцем, журавлиный клин.
- Ну что же, приступим, - сказал Вербицкий. - Итак, наша крепость состоит из цитадели, где мы собственно находимся и трех защитных укреплений, протяженностью в шесть километров. Стены цитадели двухметровой толщины, в ней пятьсот казематов, рассчитанных на двенадцать тысяч человек. Центральное укрепление находится на острове, образованном Бугом и двумя рукавами его притока Мухавца, - показал пальцем.
- С этим островом (продолжил) подъёмными мостами связаны три искусственных острова, образованные Мухавцом и рвами. На них находятся укрепления: Северное - с четырьмя куртинами и вынесенными равелинами; Западное - с вынесенными люнетами и Южное, с аналогичными. Кроме того, как видите, фортеция обнесена десятиметровым земляным валом с встроенными казематами.
- Получается, кроме нашего полка здесь имеются и другие? - внимательно выслушал Поспелов.
- Да, еще четыре. В случае мобилизации они разворачиваются в пехотную дивизию.
В это времени со стороны штаба мелодично просигналил рожок.
У папеньки, у маменьки
Просил солдат говядинки.
Дай, дай, дай.
в унисон пропел Вербицкий и молодые офицеры рассмеялись.
- Ну что?- сказал он, - пора подкрепиться - Кормимся мы в офицерском Собрании*, но можно брать обеды домой. Кстати, когда будете присматривать денщика, рекомендую хохла. Они домовитые.
- Учту,- ответил Поспелов, и оба начали спускаться.
Со следующего утра началась служба. Батальонный командир, подполковник Николаев представил новичка офицерам, и тот принял полуроту. В ней было два взвода по сорок человек во главе с унтер-офицерами и отделенными.
Начались строевые занятия на плацу: отрабатывали строевой шаг, повороты на месте и в движении. Фельдфебель его подразделения Галич зычно отдавал команды, подпоручик шел рядом, не вмешиваясь.
Спустя два часа, после короткого перерыва, перешли к гимнастике. Выполняли упражнения на брусьях, подтягивались на перекладине и лазали по канату. У одних получалось лучше, у других не вполне.
- Всем смотреть, как надо! - расстегнул подпоручик портупею с шашкой, передал ее Галичу и шагнул к брусьям. Встав меж них, подпрыгнул, уцепив ладонями, сделав широкий мах, выполнил стойку на предплечьях и соскок. Перешел к перекладине, подтянувшись два десятка раз и в завершении расставив ноги, поднялся на руках вверх по канату.
- Уразумели сучьи дети? - пророкотал Галич, возвращая офицеру шашку.
- Оставить фельдфебель! Не сметь оскорблять.
- Виноват, ваше благородие,- побагровел тот щеками.
После обеда занятия продолжились в казарме, где изучали устав. Рядовые сидели группами на скамейках, перед ними взводные.
- Что есть часовой? Маркин, отвечай,- ткнул пальцем старший унтер-офицер Духно в ближнего.
- Часовой есть лицо неприкосновенное (вскакивает).
- Почему?
- До него нихто не может прикоснуться.
- А еще?
Маркин морщит лоб и закатывает глаза, не знает.
- Садись дурак. Что есть часовой? - тычет во второго.
- Часовой есть солдат, поставленный на пост с оружием в руках, - встав, четко рапортует тот.
- Для чего?
- Штоб не спал, не курил и отдавал честь господам проходящим офицерам.
- Молодец Иванков, садись. А ты вникай! - грозно косится на Маркина.
За неделю Поспелов познакомился со всеми офицерами роты и начал различать лица своих солдат. А еще подобрал денщика, но советом Вербицкого не воспользовался. Им стал солдат третьего года службы по фамилии Чиж, родом из его мест, в прошлом студент духовной семинарии.
В первое же воскресенье отправился в город, оказавшийся значительнее больше, чем показалось на первый взгляд. Помимо православного собора в нем имелись костел с синагогой, всевозможные казенные учреждения, пансион благородных девиц, две гимназии, а еще театр с общественной библиотекой.
Наличествовали и промышленность с торговлей: пять табачных фабрик, несколько свечных и пивных заводов, швейные, сапожные и красильные мастерские. На оживленных улицах слышался русский, еврейский и иногда польский говор.
Незаметно пролетел первый год службы, Поспелов стал настоящим офицером.
Как и другие, он активно занимался муштрой солдат, выезжал на учения, а в свободное время, предавался развлечениям. Таковыми являлись вечера в офицерском собрании, где регулярно устраивались танцы с гарнизонных дамами и их дочерями, посещение ресторанов в городе и игра в карты.
Впрочем, особо не шиковал. Денежное содержание подпоручика составляло пятьдесят пять рублей, не считая квартирных. Зная об этом, отец продолжал помогать деньгами, но их хватало в обрез.
За это время Михаил сдружился с Вербицким, еще несколькими субалтерн-офицерами* и пришелся по душе батальонному командиру.
Подполковник Николаев Иван Ильич выслужился из кантонистов*, был строг с подчиненными офицерами и благоволил солдатам. В отличие от других трех, у него в батальоне отсутствовал мордобой, нижние чины в полной норме получали все виды довольствия, выглядели подтянуто и аккуратно. Как результат, батальон считался лучшим в полку, что не раз отмечалось командованием.
Был Николаев среднего роста и сухощавым, детей не имел, проживал с супругой в городе, имея свой дом. Нередко приглашая офицеров к себе отобедать и угощая отменной мадерой, рассказывал о старине.
- Раньше как было? (блестел глазами) наловят воинские команды в еврейских местечках ребятишек которые покрепче и рассылают в фурах по учебным полкам, при которых состояли школы кантонистов. Там окрестят и дадут имя с фамилией, как например у меня.
Воспитывали жестко и получали особых людей, не признававших ничего кроме службы и дисциплины. Девиз был аракчеевский*, из десятка девять убей, а десятого представь. И выдерживали такое воспитание только люди выносливости необыкновенной.
Но теперь другое время и солдат он тоже человек, это понимать надо. Так что уважайте и цените его, господа.
Офицеры слушали и соглашались. А когда, откланявшись, возвращались в часть, смеялись, - чудит старик. Солдат всего лишь бессловесная скотина.
Михаил же думал, как и батальонный командир, так воспитал отец и понял сам, но в споры не вступал. Это было бесполезно.
Со своими подчиненными в общении был строг, однако рукоприкладства не допускал, что запрещал и своим унтер-офицерам. Всех нижних чинов знал по фамилиям и по мере сил входил в их нужды, а когда узнал, что у одного из солдат сгорела в деревне изба и семья осталась без крова, выделил тому двадцать пять рублей из своего содержания.
Следующей весной прошел смотр войск гарнизона, проводившийся комендантом крепости генералом от инфантерии* Лазаревым.
Украшенный многочисленными наградами, на белом жеребце и в сопровождении штаба он объезжал выстроенные полки, стоявшие под развернутыми знаменами. По мере приближения те брали на караул, в небо неслось раскатистое «ура». Далее, под звуки гарнизонного оркестра состоялось прохождение торжественным маршем, выполнение перестроений и прочих экзерциций*, определенных военным уставом.
По результатам смотра полк, в котором служил Поспелов, признали лучшим, их роту отметили в приказе, а генерал пожелал отобедать с офицерами. В их число попал и Михаил.
- А скажите мне Сампсоний Георгиевич, разрезая ножом пулярку, обратился к полковнику Аленичу комендант. - Кто у вас в первой роте лучший строевик?
- То, Петр Степанович, лучше знает батальонный командир.
- Так кто? - Перевел глаза на Николаева.
- Субалтерн-офицер Поспелов, господин генерал.
- Где он?
- Поручик Поспелов!
- Я! - вскочил тот со своего места в конце стола, щелкнув каблуками.
- Благодарю за службу, - благосклонно кивнул Лазарев.
- Рад стараться ваше превосходительство!
Когда обед закончился и все стали расходиться, к подпоручику подошел батальонный адъютант Розанов, хлопнув по плечу,- везет же тебе Мишель.- Служишь всего год и уже благодарность от генерала.
- Да ладно тебе,- покраснел тот, хотя было приятно.
Все это время он состоял в переписке с родителями, а еще получил письмо от Волкова. Тот сообщал, что служит в Семеновском лейб-гвардейском полку в Санкт-Петербурге, служба идет нормально и приглашал в гости, обещая показать Царское Село и Эрмитаж. От Званбы вестей пока не было.
Поскольку находясь на западных границах России, крепость считалась стратегической, туда в первую очередь направлялось новое вооружение.
Винтовки Бердана* ушли в прошлое, на смену пришли отечественные, системы Мосина, а в начале лета поступили тридцать британских пулеметов «Максим». Они успешно использовались в Англо-Бурской войне и считались мощным оружием.
В полках стали формироваться пулеметные команды, и Поспелов был назначен в своем командиром нового подразделения. Другие офицеры это восприняли нормально, поскольку он был меткий стрелок, попадая из винтовки на пари в высоко подброшенный пятак, сыграла роль и благодарность генерала.
На вооружении команды состояли пять «Максимов» на колесных лафетах, каждый обслуживался расчетом из семи нижних чинов при двух ездовых под командованием унтер-офицера.
Первые же стрельбы поразили Михаила - пулемет давал шестьсот выстрелов в минуту, бил на две тысячи семьсот метров и разносил деревянные мишени в щепы.
- Чертова машина, - оценили унтера. - Это ж сколько народу может положить? Уму непостижимо.
Старшие офицеры тоже удивляясь, по разному оценивая новое оружие. Одни, более молодые, считали, это переворот в военном деле, другие наоборот, осуждали. А ветеран полка Николаев пробурчал,- эка придумали англикашки. Нет, чтоб по честному, как в старые времена. Им бы побольше убить, да ограбить. И в сердцах крепко выругался.
Пулемет, как и полагалось, Михаил освоил первым, занялся обучением подчиненных. Спустя пару месяцев расчеты действовали слажено и четко, командование осталось довольным...
Глава 6. Неожиданное предложение
В конце июля, выдавшимся необычно погожим для этих мест, Михаил впервые, с командиром третьей роты штабс-капитаном Бергом попал старшим на вольные работы.
Согласно «Положению о хозяйстве в роте», высочайше утверждённому в 1878-м году, нижним чинам воинских частей в свободное от служебных занятий время разрешалось наниматься на сезонные работы производящиеся летом и осенью. Делалось это в целях улучшения быта нижних чинов (рядовой получал пятьдесят копеек в месяц) и пополнения ротной артели*.
Иван Ильич Николаев, радея, о своих солдатах, лучше других умел договариваться с местными землевладельцами о таких работах. Подполковник умел выбрать наиболее подходящие и по сходной цене.
Через день рота вместе с пулеметной командой во главе с офицерами, погрузилась на поезд и выехала к месту назначения. Это была помещичья усадьба близ Кобрина, где нужно было убрать ячмень. На вокзале встретил управляющий, низенький упитанный поляк, выгрузились. Унтер-офицеры построили солдат, офицеры с Садальским (так звали поляка) сели в рессорную коляску впереди, тронулись по полевой дороге в имение.
-Рот-та запевай! - гаркнул шагавший сбоку фельдфебель Воропаев.
Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши жёны?
полетел в высокое небо чистый звонкий голос
Наши жёны - ружья заряжены,
Вот где наши жёны!
дружно ответили двести крепких глоток.
Усадьба оказалась в трех километрах от железнодорожного полустанка, в березовой роще, окруженной полями. Состояла она из двухэтажного барского дома со службами, за рощей два дощатых сарая, а у дальнего леса, виднелась деревенька.
-Рота, стой! Ать-два! - скомандовал фельдфебель.
Управляющий с офицерами вышли из коляски, началось размещение.
Солдат определили в сараи, куда те, сняв амуницию, стали таскать сено, Берга с Поспеловым управляющий пригласил в дом.
- Ясновельможный пан Грабек с семьей отдыхает в Варшаве, почему не может вас встретить лично, рассыпался в любезностях Садальский, - вот ваши комнаты (прошли в правое крыло дома) - Кушаем вместе в панской столовой, для жовнежей* будет готовить кашевар. Момент, я распоряжусь,- выкатился наружу
Вскоре все трое сидели в большой зале за богато накрытым столом, с хрустальной люстрой вверху, изысканной мебелью и картинами на стенах.
- Первая за знакомство, - разлил Вербицкий по стопкам водку.
Чокнулись, стали с аппетитом закусывать рыбьим балыком и домашним окороком со слезой. Когда приняв по второй, заканчивали ботвинью с раками, поданную слугой, в деверь зала осторожно постучали.
- Пшепрашем, - обернулся управляющий.
- Так что обед готов, ваше благородие! - вытянулся на пороге фельдфебель, приложив руку к фуражке. - Разрешите начинать?
- Валяй, - махнул ложкой штабс-капитан.
На десерт выпили по чашке кофе со сливками и земляникой, достав папиросы, офицеры закурили.
- Да, господин Садальский, весьма не бедный ваш ясновельможный пан, - выдул вверх колечки дыма Берг.
- Не бедный,- захихикал тот. - Два пивных завода в Бресте и Варшаве, табачная фабрика в Лепеле а еще почитай все земли в уезде, да три деревни.
Михаил затянулся папиросой и вздохнул. Их последнюю деревеньку дед - гусарский ротмистр, спустил в карты. Проиграл бы и жену, да друзья не дали.
Со следующего утра началась уборка. Получив необходимый инвентарь, воинская команда во главе с фельдфебелем и унтерами, вышла в поле (офицеры еще почивали) и приступила к работе.
Первая шеренга, в распоясанных белых рубахах широко взмахивала косами, вторая вязала сжатый ячмень в снопы, а третья устанавливала их в суслоны*.Поскольку большинство происходило их крестьян, работа спорилась.
Когда в полдень обедали на полевом стане жареной бараниной, дополняя ее молоком с ржаным хлебом (все выделил управляющий), появились их благородия на дрожках
- Молодцы ребята!- остановив лошадь, оглядел скошенное поле Берг.
- Рады стараться! - вскочили те на ноги.
- Продолжайте,- тряхнул вожжами, коляска покатила по дороге в сторону деревни. За ней открылось светлое озеро с кувшинками, искупавшись, немного позагорали и вернулись в усадьбу, где засели за карты.
Через две недели солдаты закончили страду, изрядно посвежев на вольных харчах, управляющий выдал офицерам оговоренную сумму, и команда тем же путем вернулась в часть.
Теперь подпоручик жил в небольшом домике, близ южных ворот крепости который снимал на пару с Вербицким. Он имел две комнаты и кухню с пристройкой, в которой обитали денщики, поросший травой садик и колодец.
Вставал Михаил ровно в шесть, голый по пояс выходил наружу и десяток раз крестился двухпудовой гирей, стоявшей под навесом. Затем обливался холодной водой, растирался жестким полотенцем, которое подавал Чиж, после, на кухне, они с сонным прапорщиком пили чай, закусывая бутербродами с краковской колбасой и сыром.
- Хорошо бы, Вася, и тебе по утрам делать гимнастику, - прихлебывал из чашки Михаил. - Бодрит, а еще полезно для здоровья.
- Нет, - грустно качал тот головой. - Я, видишь ли, чувственная натура.
Вербицкий пописывал стихи, а по вечерам исполнял под гитару русские романсы. Причем весьма недурно. А еще был влюблен в купеческую дочку, которая отказывала во взаимности.
Далее, надев мундиры с фуражками и прицепив шашки, оба шли на службу.
Одним таким днем Поспелову пришла посылка с Кавказа. Там были чурчхелы, сыр, дразняще пахнувший суджук*, несколько бутылок «Хванчкары» и короткая записка от Беслана Званбы. В ней сообщалось, что служба идет исправно, он уже полковой адъютант и приглашает летом в гости.
- Пируем, - хлопнул по плечу приятеля Михаил, крикнув, - Васька!
- Я, вашбродь! - тут же нарисовался денщик.
- Это тебе, - вручил одну из сладостей. - А теперь сбегай и пригласи на ужин подполковника Николаева с капитаном Бергом.
Вечером, собравшая у них компания, отдавала дань кавказским гостинцам. Вино оказалось выше всяческих похвал.
- Умеют его делать азияты, - смакуя очередной бокал, изрек батальонный командир.
- Это да,- невозмутимо пыхнул папироской Берг, а Вербицкий глядя в открытое окно с мерцающими звездами, тихо перебирал струны
Утро печальное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые.
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые ...
навевали грусть печальные строки.
Легла зима, она была здесь мягче, чем в России, наступили Святки*. С колядками и Крещенским купанием в проруби, массовым гулянием в городе. По такому случаю нижним чинам в крепости разрешили увольнения, где они могли пропустить в кабаках рюмку-другую и предаться другим развлечениям.
Самыми интересными были кулачные бои, устраиваемые в пригороде рядом с крепостью, на льду замерзшего Муховца. Дрались «стенка на стенку» обыватели и гарнизонные солдаты. Гражданская с военной власти не препятствовали, многие даже делали ставки. Бои шли с переменным успехом, но в прошлом году верх взяли «шпаки»*
До этого у военных был отменный боец - саженного* роста фейерверкер из крепостной артиллерии, но осенью, выслужив срок, он ушел в запас. Теперь вожак посадских*, такой же комплекции грузчик Ерофей с табачной фабрики, не имел себе равных. Как результат, солдаты потерпели поражение и хотели взять реванш.
Их возглавлял старший унтер-офицер Лелека, переведенный в один из полков за какие-то прогрешения. Был он пониже грузчика, но гнул пальцами пятаки и кулаком в лоб убивал барана.
На четвертый день после праздничного богослужения, в одиннадцать утра, на берегу Муховца собралась многочисленная толпа поглазеть на зрелище. Здесь были все сословия, начиная от дворян с купцами и заканчивая мещанами. Меж них сновали лоточники, торгуя горячим сбитнем и рождественскими кренделями.
Пришли поддержать своих и гарнизонные солдаты, тут и там стояли группами офицеры.
День выдался морозным, на деревья орали вороны, на льду уже переминалась сотня бойцов, стоя друг против друга. Посадские кто в чем, солдаты в сапогах с шароварами и нательных рубахах.
- Ставлю трешницу, наших опять побьют, - шмыгнул носом Вербицкий. - Принимается, весело ответил Михаил, за всем с интересом наблюдавший. Они стояли у вросшей в лед баржи, позади притопывал ногами Чиж с покупками.
Зачинщиками выступила ребятня с окраин, с визгом начав драку, а потом улепетнув. Стенка надвинулась на стенку, кто-то заорал «бей крупу!»*, в воздухе замелькали кулаки.
Поначалу служивые потеснили городских, учинив клин во главе с Лелекой, после каждого его удара кто-то валился на снег вверх тормашками. Это длилось, пока на пути не встал Ерофей. Ловко уклонившись от унтер-офицерского кулака, с разворота трахнул его в ухо, гвардеец рухнул как дуб.
- А-а-а! - восторженно заорали посадские усилив натиск, а их вожак сшиб еще двух.
- Что делает, что делает, - кусал губы Поспелов, а потом не выдержал. Сняв шинель, бросил денщику, за ней мундир и водной рубахе припустил к сражавшимся. Растолкав солдат (те подавались назад), пробился в первый ряд, оказавшись перед Ерофеем. Тот, хэкая и ворочаясь как медведь, крушил направо и налево.
Михаил с налета саданул вожака в челюсть, здоровяк, мотнув бородой, двинулся на него.
- Вжик, - пролетел над головой кулак (едва успел присесть), выпрямился и ввинтил кулак грузчику в бок. Тот, зевая ртом, пошатнулся, получил второй, в лоб и, раскинув руки, повалился назад, сбив двух соратников.
Теперь завопили солдаты, дружно навалившись на «шпаков», те побежали.
Утерев со лба пот, Михаил направился назад, но сзади громко окликнули,- подпоручик! К нему от берега, придерживая шашку, спешил офицер, а на откосе, чуть в стороне от других, стояла группа людей - военных и гражданских.
- Вас требует к себе его превосходительство, - выдохнул остановившись.
«Ну вот, вляпался» мелькнуло в голове, а вслух сказал, - слушаюсь, только приведу себя в порядок.
Через несколько минут он вытянувшись стоял перед комендантом, рядом с которым находились губернатор с градоначальником, полицмейстер и несколько купцов первой гильдии.
Поспелов ожидал разноса, но его не последовало. Генерал-лейтенант довольно крякнул, благодушно похлопал по плечу и пригласил вместе отобедать.
Когда же обед закончился и все разъехались, попросив задержаться, сказал, - благодарите Бога подпоручик, что победили. В ином случае закатал бы вас на гауптвахту. А потом хитро подмигнул, - кстати, на пари с губернатором я выиграл пятьсот рублей. И протянул несколько купюр,- здесь половина.
Поспелов было отказался, но командующий гарнизоном настоял.
Дома его встретил обеспокоенный Вербицкий, - я уж думал, он тебя арестовал. Офицеру подобное недопустимо.
- Пронесло, - улыбнулся Михаил.
На следующий день он отыскал Ерофея. Тот сидел в трактире и угрюмо пил водку.
Когда присел напротив, поднял глаза и открыл рот, - так ты, вы… офицер?
- Ну да, Ерофей Иванович, а это тебе, - вынув из кармана, положил на стол двадцати пяти рублевку. - Не держи обиды.
Прошел еще год и в начале июля в Варшавском военном округе были объявлены учения.
Округ считался передовым в Русской армии, военная мысль больше работала в Варшаве, нежели в Санкт-Петербурге, чему способствовало наличие там особого собрания офицеров генерального штаба. При нем выходила газета «Офицерская жизнь», взгляды которой на тактические и оперативные вопросы военного дела, не совпадали с «Русским инвалидом»*, отличавшимся консерватизмом. Командовал войсками округа генерал-адъютант Скалон, участник русско-Турецкой войны и сторонник новых методов ее ведения.
Их сто восьмидесятитысячный состав привели в боевую готовность, учения начались. Проходили они по утвержденному в Санкт-Петербурге плану, на открытой местности и в оборонительных сооружениях в течение трех недель, с условными сражениями и боевыми стрельбами. Для каждой из частей были назначены наблюдатели из Санкт-Петербурга и Варшавы.
В Брестской крепости таким являлся старший адъютант штаба округа полковник Николай Степанович Батюшин. Был он невысокого роста, с бородкой «а ля муш»* и внимательными глазами. За время учений полковник познакомился со многими командирами, а за несколько дней до окончания вызвал Поспелова к себе.
Тот несколько удивился, поскольку был всего лишь младшим офицером.
Явившись в одно из служебных помещений крепости, где размесился полковник, доложился и застыл в неведении.
- Присаживайтесь, подпоручик, - сделал жест рукой, расхаживавший по кабинету штабист. Сняв фуражку сел, Батюшин напротив.
- О вас хорошо отзываются комендант крепости и полковой командир, что на это скажете?
- Им виднее, - ответил Михаил.
- Каковы планы на будущее?
- Продолжать службу строевым офицером.
- А если я предложу вам несколько иную?
- Извините, не понял господин полковник.
- Я руковожу в округе разведкой, надеюсь, вы представляете, что сие такое?
- В самых общих чертах - насторожился Михаил, зная, что это тайна за семью печатями.
Далее Батюшин рассказал об основных задачах столь секретного ведомства. Поспелов кивнул, - ясно.
- А что знаете о корпусе пограничной стражи? - последовал очередной вопрос.
- Он занимается охраной границы и не относится к военному ведомству.
- Совершенно верно (чуть улыбнулся). А теперь слушайте внимательно.
Корпус действительно состоит в ведении Министерства финансов, но является особым подразделением и в военное время поступает в наше распоряжение. Более того, помимо охраны границы занимается разведкой, замыкаясь в этом вопросе на Генеральный штаб.
«Серьезно» подумал Михаил, но не подал виду.
- Ну так вот,- продолжил Батюшин, - я предлагаю вам службу в этом корпусе Ответа сразу не жду. Хорошо подумайте, она ответственная и опасная. На это вам три дня.
- Разрешите идти?
- Да, можете быть свободны.
Три дня прошли в раздумьях. Служба в гарнизоне, ему в принципе нравилась, но начинала тяготить рутина. Каждый день одно и тоже - шагистика, уставы, дежурства да караулы. Здесь же было явно иное - Михаила всегда привлекали приключения и опасности, в душе он был в некотором роде авантюрист.
В назначенное время он явился к Батюшину, сообщив о своем согласии.
- Я в вас не ошибся,- пожал тот руку. - Завтра подадите рапорт с просьбой о переводе в Отдельный корпус пограничной стражи и направите по команде.
- На чье имя господин полковник?
- Командующему Варшавским пограничным округом генерал-адъютанту Скалону Георгию Антоновичу.
Полкового командира подача рапорта не удивила, хотя он и сказал, - жаль, подпоручик, весьма жаль. Офицеры же восприняли его по разному. Николаев заявил,- зря вы это делаете, батенька, зря. К осени стали бы поручиком, Берг поступает в академию, приняли бы у него роту; Вербицкий жалел, что теряет близкого товарища, а полковой адъютант Ляпишев за глаза назвал выскочкой.
Через месяц пришел приказ из округа об откомандировании Поспелова в распоряжение штаба округа, Михаил простился с товарищами, заказав ужин в одной из городских рестораций, и выехал в Варшаву. На дворе стоял сентябрь, с деревьев, кружась, опадали листья.
Столица царства Польского отличалась европейской архитектурой и изысканностью. Над широкой с каменными мостами Вислой возвышался королевский замок, уходили в небо шпили кафедрального собора и лютеранской кирхи, удивляли помпезностью дворцы местной знати, различных стилей каменные «маетки»*, а также многое другое.
Приехав с вокзала в штаб округа (он располагался во дворце) Поспелов вручил дежурному офицеру предписание. Тот позвонил по телефону и вскоре по широкому, белого мрамора лестничному пролету вниз спустился второй, с аксельбантом, попросив следовать за собой. Поднялись на второй этаж, пройдя анфиладу залов, свернули в неприметный коридор.
- Вам сюда,- остановился офицер перед одной из дверей, после чего удалился.
Одернув мундир, Михаил постучал в нее костяшками пальцев и провернул бронзовую рукоятку,- разрешите?
- Входите подпоручик, - поднялся из-за стола в дальнем конце просторного, с тремя окнами кабинета Батюшин. - Как добрались? - указал на стул.
- Спасибо, хорошо,- поставив меж ног шашку, присел Михаил.
Полковник прошел к стоявшему в углу сейфу, открыв, извлек оттуда папку, а из нее мелованную бумагу с имперским орлом.
- Это приказ о переводе вас в Отдельный корпус пограничной стражи и присвоении чина поручика. - Держите.
Михаила прочел (охватила внутренняя радость) Батюшин же поздравив с новым чином, сказал, - явитесь с ним в Петербург к командиру корпуса генералу Свиньину Александру Дмитриевичу для прохождения дальнейшей службы. А еще, если не затруднит, навестите моего старого приятеля по Академии, полковника Покровского и передадите ему вот это. Достал из сейфа бандероль в глянцевой упаковке с адресом.
- Почту за честь, - вздернул подбородок Михаил.
- Ну а теперь удачи,- встав, подал руку начальник разведки. - Даст Бог, еще свидимся...
Продолжение следует