Фауна Южной Америки крайне своеобразна и сейчас — ничего даже близко подобного броненосцам, муравьедам, ленивцам и прочей неполнозубой живности в других частях света нет. А всё потому, что большую часть кайнозоя континент был изолирован от мира не хуже Австралии. А уж с десяток миллионов лет назад причудливость животного мира в Южной Америке и вовсе била через край.
С крупными хищными млекопитающими, вроде кошачьих и псовых, именно из-за изолированности на момент мел-палеогенового вымирания там было довольно плохо. Те млекопитающие, которые сумели «зацепиться» за отчаливающую от Гондваны Южную Америку, стали травоядными, а вот экологическую нишу высших хищников занимали птицы.
Вообще-то птицам такое не свойственно, а свойственно им летать. А летающие животные весьма ограничены в возможностях набора веса, что несколько мешает быть доминирующим хищником. Но в Южной Америке, за отсутствием крупных хищных млекопитающих, птицам это всё же удалось — высшими хищниками стали фораракосы, которым, правда, пришлось стать нелетающими.
Фораракосы общим телосложением напоминали страусов, нанду и эму. Современные нелетающие птицы, правда, относительно мирные и мяса отнюдь не едят, а вот фораракосы только им и питались — догоняли добычу и рвали её здоровенным клювом и острыми когтями. Но вот о том, к какой скоростью они бегали, учёные раньше судили только из общих соображений — птица с телосложением страуса не могла не бегать быстро.
Во всяком случае, предположения оставались предположениями, пока аргентинским палеонтологам не удалось обнаружить отлично сохранившиеся следы фораракоса, образовавшие целую дорожку в иле пресного озера на атлантическом побережье материка. Тропинка у птички получилась довольно внушительная — десяток метров длиной, из 11 следов длиной около фута каждый.
Как и у большинства птиц и дромеозаврид, у фораракоса вперёд были направлены три пальца — второй, третий и четвёртый. Однако судя по отпечаткам следов, при передвижении фораракос опирался в основном на третий и четвёртый пальцы, оставившие чётко видимые углубления в иле. Точно так же ходят современные страусы и ходили дромеозавры. Причём опирался хищник в основном на средний, третий палец, а внутренним вторым и внешним четвёртым только стабилизировал движение. Второй палец, впрочем, служил ещё и неплохим оружием при охоте.
Тот факт, что фораракос мог во время движения поднимать второй палец, чтобы уменьшить сопротивление, указывает на его приспособленность именно к быстрому бегу — так же передвигаются и современные птицы-бегуны. Например, эму, тоже имеющий впереди три пальца, когда бежит, оставляет двупалые следы — второй палец у него бывает полностью поднят.
Правда, тот экземпляр, который оставил следы, судя по размерам следов и расстоянию между ними, скорее весьма быстро, со скоростью около 10 километров в час, шёл, нежели бежал. Но бегунами фораракосы всё же были отменными и со своими «обязанностями» высших хищников справлялись, пока их не сменили прибывшие из «причалившей» Северной Америки крупные млекопитающие, особенно ягуары.