Рассказ об Армавире начнём в Старой Станице (6,5 тыс. жит.), лежащей за Кубанью против города примерно там, где начинают набирать высоту опаленные яры Ставропольской возвышенности. На эти яры, увенчанные часовней Александра Невского, и повёз меня здешний историк Сергей, свернув с асфальта на грунтовку.
Вот внизу блеснула Кубань, здесь не столько уже, сколько ещё серьёзная река шириной в сотню метров. Теперь сложно представить проходившую по ней границу, которую Россия со времён Петра I отодвигала с Дона на Евфрат.
На степном правобережье Кубани веками простиралась лишь дикая степь, последними кочевниками которой были ногайцы, лояльные Крымскому ханству и вместе с ним в 1783 году оказавшиеся в составе России. После нескольких месяцев кровавых боёв с непобедимым Александром Суворовым, с гибелью мурз нескольких орд, большинство ногайцев ушли в Османскую империю, которая начиналась прямо за Кубанью. И - не теряла надежды взять реванш.
В 1784 году командующий войсками на Кавказе генерал Павел Потёмкин основал у последнего по течению реки кубанского брода крепость Прочный Окоп, черкесам известную как Апрошинэ (в переводе - "подступы"). Под крепостью в 1794 году образовалась Прочноокопская станица донских казаков (до учреждения Кубанского войска было ещё далеко), в 1820 перенесённая чуть ниже по Кубани. И лишь в 1920-х, начавшись с дач и огородов, возникло нынешние селение на Старой Станице.
В 1829 году очередная победа над Турцией отбросила границу аж до Риони, но настоящая война для Прочного Окопа была лишь впереди. Ведь с незапамятных времён на Западном Кавказе, в его похожих на вьетнамские джунгли лесах, жил народ, греческим историкам известный как зихи, русским летописцам как касоги, генуэзским капитанам как черкесы, а самим себе - как адыги.
Несколько десятков племён с единых языком, бытом, воинским искусством да учением Хабзы, которое включало и религию, и философию, и кодекс чести, и этикет. В своих горах адыги растили просо, охотились на зубров, пасли овец... и постоянно с кем-то воевали. Со времён греческих полисов основой горской экономики были набеги и работорговля, на Ближнем Востоке из черкесов получались лучшие мамлюки (воины-невольники), но главным врагом адыга был другой адыг.
Недолгое объединение Черкесии князем Иналом Светлым в 15 веке обернулось лишь исходом часть князей в Кабарду. Турки в жизнь адыгов вмешивались разве что проповедями ислама, который хорошо лёг на Хабзу с её культом единого непостижимого бога Тхьа. И думается, уступая врагу побережье, султан Махмуд II прятал в усах злорадную усмешку, понимая, что царь не обрадуется новым подданным. В 1833 году наводить на Кубани порядок прибыл вестфальский немец, русский генерал Григорий (Георг Отто Эвальд) фон Засс:
Так Апрошинэ стала для черкесов Тёмной Цитаделью: прошедший Наполеновскую войну, а накануне командовавший казаками Моздока и покорявший чеченские аулы фон Засс быстро нажил среди горцев репутацию шайтана. Он делал ставку на разведку и психологическую борьбу: пластуны (казачий "спецназ") и осведомители из местных (о них - позже) докладывали ему почти в реальном времени, чем живёт каждый аул, а нападал Засс всегда внезапно, например упреждая готовящийся набеги.
Хитрости его порой были по-настоящему изощрёнными: так, одной из самых масштабных карательных операций в 1838 году предшествовала инсценировка тяжёлой болезни и скоропостижной кончины. О репутации шайтана он прекрасно знал, и порой показывал горцам хитроумные фокусы с отскакивающими пулями и превращением пороха в золотой песок.
В иностранной прессе Засс слыл чуть ли не людоедом: немец действовал с изощрённой, демонстративной жестокостью, порой уничтожая целые аулы. У входа в крепость стояли пики с головами абреков, и бороды их вились по ветру жуткими флагами. Однажды, поговаривают, некие гости застали фон Засса за котлом, в котором он увлечённо варил головы адыгов - как с гордостью объяснил генерал, он отправляет черепа знакомым немецким учёным. Однако вовсе не кровожадность обеспечила Зассу победу...
Прочный Окоп его эпохи был фактическим центром Западного Кавказа. Иные офицеры привозили сюда семьи или невест, и "крепостные дамы" скрашивали своим видом гарнизонные будни да мотивировали на безрассудную храбрость влюблённых бойцов. Порой тут даже давались балы, но хлопки фейерверков и пробок часто сменяли выстрелы - горцы не дремали, и каждая прогулка за стенами могла закончиться (особенно для дам) пленом или рабством.
Проездом сюда заглядывали Александр Пушкин и Михаил Лермонтов, образ доктора Вернера из "Героя нашего времени" списавший с гарнизонного врача Николая Майера. В 1847 году же сюда попал по службе Николай Пирогов, а позже краеведы сочинили миф, будто именно в Прочном Окопе он делал первые в мире наркозы.
От капитальных зданий крепости, Дома кордонного начальника, казарм, лазаретов, цейхгаузов, теперь не осталось следа - в 1920-х годах их разобрали на камень для ближайшего хутора Форштадт. Бывшие эспланады заполнило кладбище, но рисунок валов с Кубанскими и Ставропольскими воротами Апрошинэ сохранила как ни одна русская крепость Западного Кавказа. Вот в кадре стена, треугольный бастион да курган смотровой вышки:
В ясную погоду Черкессия отсюда просматривалась до самого Кавказа - дымка скрывает горную цепь и двуглавый Эльбрус:
Армавир распластался по равнине - немаленький в общем город досадно лишён доминант, кроме умирающих промзон на окраинах.
Вот в кадре - самый центр, но заметнее многоэтажек - армянская Успенская церковь. Мост через Кубань выводит к ней:
Дорусский Кавказ был странным миром, до четверти обитаталей которого составляла военная знать (у черкесов называвшаяся уорки), а большинство - крестьяне (здесь - тфокотли) и рабы (унауты). Однако между беспощадным воином и бесправным чабаном не могло не быть тех, чьей ролью первые брезговали, а вторые не имели возможности её обрести - купцов. На восточном Кавказе эту нишу занимали горские евреи, а на западном... В ауле Бжедугхабль ещё живёт несколько десятков урымов - православных адыгоязычных "черкесских греков", но в обозримом прошлом опорой адыгономики были черкесогаи.
То есть - адыгские армяне, ухитрившихся найти приют в злых горах. В основном - с 15 веке из покорённого турками Крыма, с которым, однако, не теряли связь. Адыгономика работала примерно так: уорк пошёл в набег, взял пленника и продал его черкесогаю, а тот отвёз его на невольничий рынок в Кафу, там накупил сукна, серебра, пороха и патронов да продал это всё тому же уорку. В общем, богатством и числом крепостных черкесогаи превосходили князей.
За века жизни в горах армяне стали черкесами почти во всём - языке и внешности, одежде и обычаях, и даже христианство их было номинальным: церквей в аулах не строили, священников не держали, а к Богу черкесогай обращался, крестясь и повторяя "Аллах акбар" в сторону Мекки. Тут стоит добавить, что сама Черкессия отличалась веротерпимостью: хабзиты, джерыдже (православные), ферренкардаши (католики) и мусульмане (в основном родня мамлюков) тут могли жить в соседних домах. Лишь в 18-19 веках турецкие эмиссары и русские враги привели адыгов в ислам, и с этого момента для черкесогаев наступило тяжёлое время.
На них-то и сделал ставку фон Засс. Именно армяне стали его осведомителями в глуши Черкесии, и именно для их переселения в предгорьях был основан Армавир. Что и подкосило экономическую базу горского сопротивления.
