На следующий день мы уже почти не вспоминали о странной находке в дровнике. И без этого было полно дел. Марьяна затеяла уборку на чердаке.
Наша троица с трудом забралась туда по узкой лесенке, осторожно наступая на поскрипывающие ступени. Они вполне могли не выдержать наших пышных форм. Чердак был темным, потому что небольшое круглое окошко закрывало дерево, а еще ужасно пыльным. Мы по очереди чихали, пока Марьяна не открыла окно.
- Ты когда здесь последний раз порядок наводила? – поинтересовалась Зина, приподнимая домотканый половик, прикрывающий темный комод.
- Ой, давно… Наверное лет пять точно сюда не заглядывала, - ответила подруга. – Все руки не доходили. Маленькая я вообще боялась этого места. Да и родители старались держать чердак закрытым.
- Почему? – я с интересом рассматривала пыльный альбом со старыми пожелтевшими фотографиями.
- Вход, а точнее порог на чердак, это путь в другой мир. Или граница между мирами… - улыбнулась Марьяша. – Опять же, так говорил мой папа. Разве вы не замечали, что на чердаке всегда другая энергетика? Она отличается от энергетики остальных комнат.
- Согласна. Я тоже всегда ощущала нечто такое… - я оглянулась. Мне показалось, будто за моей спиной кто-то стоит. – Бррр…
- Может здесь обитает домовой? – усмехнулась Зинка. – Сидит сейчас в уголке, наблюдает за нами, а сам думает какую бы пакость сотворить.
- Не знаю как вы, а я в домовых верю, - я присела на аккуратную стопку одеял из верблюжьей шерсти. – Однажды ночью мне на грудь запрыгнуло нечто мягкое, похожее на кошку и сразу же стало трудно дышать. Он ушел, когда я выругалась, как меня учила бабушка.
- Может это был сонный паралич? – недоверчиво протянула Зинка.
- Не знаю, но все казалось очень реалистичным, - я вспомнила историю своей тетки и решила поделиться ею. – А еще был случай с маминой сестрой. К ней жених приходил после двенадцати, когда все в доме засыпали, а уходил рано утром, еще до рассвета, чтобы не застукали их. Ну и вот рассказывает, значит, она: «Валерка через окно ушел, а я лежу и думаю, что еще есть время до училища подремать. Закрываю глаза и слышу, как в соседней комнате кто-то ходит. Шаги приближаются. Самое страшное, что комната эта последняя. Дом наш по типу вагона был построен, и в ней никого не могло быть! Меня словно парализовало от страха. Смотрю, из-за штор мужчина появляется. Невысокий, симпатичный, почему-то в современном темном костюме и с галстуком. На голове копна русых волос. Подходит, значит, он ко мне, присаживается на кровать и кладет руку на грудь. И тут я ка-а-ак дернулась, как поползла назад на подушку, а крикнуть не могу! Он усмехнулся мне и так язвительно говорит: «Нужна ты мне, корова тощая»…
После этого странный гость поднялся и скрылся в той же комнате. Я же вскочила с кровати и побежала к бабушке. Рассказала ей все, а она смеется: «Домовой это был. Предупреждал тебя, что в твоей жизни что-то изменится».
Так и случилось. Валера сватов заслал и к осени они поженились. Вот так вот.
- Вы знаете, со мной тоже история была… - вдруг сказала Марьяна. – Не хотела вам рассказывать, все себя уговаривала, что это просто сон. В ту ночь не спалось мне. Лежала в темноте с закрытыми глазами и слушала музыку. Потом мне показалось, что сквозняк рядом с моим лицом пронесся, и я открыла глаза. Надо мной склонился чей-то темный силуэт. Из окна в комнату попадал свет уличного фонаря, и когда я закричала, существо резко выпрямилось. Оно доходило головой почти до люстры. и как мне показалось было абсолютно лысым, с длинными руками!
- Инопланетянин что ли? – Зина скривилась. – Хотел зубы как у Кати Лель изъять?
Мы не удержались и расхохотались, отчего вверх взметнулись струйки пыли.
- Нет, думаю тоже домовой. Кто знает, какие формы они могут принимать, - сказала Марьяна, после того как перестала смеяться. – Так что и со мной приключалось необъяснимое.
- Брехня! Чистая брехня! – непонятно откуда прозвучал недовольный, скрипучий голос. – Кажное слово!
Мне показалось, что мое сердце сжимается до размеров птичьего, а душа стремительно улетает в пятки. Зинка замерла, вытаращив глаза на Марьяну, а та с перепуга упала с колченогой табуретки.
- Кто это?! – прошептала она, оглядываясь по сторонам. – Кто здесь?!
- Я здесь! – между комодом и детской кроваткой появилось нечто непонятное. – Хозяин!
Существо было невысокого роста, с лохматой головой и длинной бородой, которая доставала до самых колен. Зеленая рубаха в заплатах, серые штаны с торчащими коленками, заправленные в начищенные сапоги и жилет, расшитый рябиновыми гроздьями.
- Мне это мерещится? – Зинка швырнула в него клубком шерстяных ниток, но он ловко пригнулся.
- Не я это был! Мы, домовые, никогда в такое не обращаемся! – заявило лохматое нечто, осторожно приближаясь к нам. – Так что неча на меня напраслину наводить! Кадушку я спёр, от сего не отрекаюсь, уж очень я яблоки с клюквой моченые люблю! А то к тебе, Марьяна Николаевна, не домовой приходил, а матох! Нравится им беспорядки, беспокойства различные наводить… Или же явиться в непотребном виде любят. Зуб даю, что пришел он с голыми чреслами, а ты сего не оценила!
Мы тупо наблюдали за бородатым дедком с розовыми щечками и наши челюсти медленно, но верно съезжали вниз.
- Вы… домовой? – наконец, выдавила из себя Марьяна.
- Дык, сказал же, - недовольно фыркнул он. – Евпатий Гурьевич меня величать.
- Я точно сплю… - Зинка ущипнула себя. – Черт, больно!
- Вот что я вам скажу, голубы… - домовой присел на табурет, на котором до этого сидела Марьяша. – В нашем доме дух стоит морочий. Ибо туточки его рубаха побывала. А сие значит, что ежели он кинется ее искать, первым делом сюда явится.
- Так ее у нас нет… - растерянно произнесла я, не в силах поверить, что это происходит со мной на самом деле.
- Знаю. Ее этот… эх, голова дубовая, позабыл, как его кличут! – Евпатий Гурьевич ударил себя ладонями по коленям. – Ну, этот… колдун… зараза… Марьяна Николаевна, подсоби! Тот, что пасечник!
- Илья Петрович что ли? – удивилась подруга. – Колдун?! Ха!
- Вот тебе и «ха»! А Агапа ваша, которая Корниловна – кикимора! Паскуда болотная… Не люблю я их, - домовой почесал бороду. – Так что делать будем, молодачки? Ежели Морок явится, развеет тут же… И клочка от нас не останется. У него разговор короткий. Хлопнул, дунул, да в Навь засунул! Такие дела, клюковки.