Задолго до первых литературных опытов Марка Твена, в 1850 году в Филадельфии вышла книга “Приключения болотного доктора на Юго-Западе”, которая признана критиками лучшей энциклопедией жизни на Старом, еще рабовладельческом, Юге.
Мой первый вызов
Поспешайте, масса доктор! У старой миссас приступ! - это вопль резко прервал мои поэтические потуги и работу над “Молитвой к Эскулапию”, когда я искал рифму к словам “высокие небеса”. Смеясь над нелепым смешением звуков снаружи и идей внутри моей головы, я свернул свою рукопись и повернулся, чтобы посмотреть на вошедшего.
Ничем выдающимся он не отличался, это был всего лишь негр-посыльный, принадлежащий мелкому плантатору, живущему на краю того района, который я считал своим законным местом практики. Судя по виду мула, на котором приехал негр, он явно очень спешил.
Почувствовав мой шутливый настрой, и не понимая, что в его словах могло вызвать веселье, посыльный решил, что я его не расслышал и поэтому повторил: "Поспешайте, масса доктор! У миссис припадок, думаю ей жутко плохо, потому что, когда я проходил мимо скотного двора, то слышал, как масса Билл кричит масса Бобу, что, когда тот закончит сбивать рога бычку, пускай зайдет в дом и посмотрит, как умирает его бабушка”.
Но я продолжал ухмыляться над тем, как причудливо смешались вместе поэзия, Эскулапий, миссис и удар, а масса Боб и рога молодого бычка окончательно меня добили, и я заржал в полный голос. В это время негр, сидевший на своем маленьком ушастом муле. смотрел на меня в совершенном изумлении, как на монумент эталонна бессердечности.
Вдруг, осознание того, что этой мой “первый вызов”, нахлынуло на меня и вмиг отрезвило. Моя профессия, со всеми ее вытекающими реалиями и обязанностями, восторжествовала над шуточным настроем, и я снова стал серьезным “болотным доктором”. Приказав слуге поймать мою лошадь, я начал готовиться к поездке, расспрашивая негра о характере болезни, возрасте пациента и других обстоятельствах дела, которые позволили бы мне взять с собой лекарства, подходящие к случаю, поскольку мои седельные сумки были ограничены по вместимости, а никто из местных не держал дома лекарств, кроме самых простейших.
"Так ты говоришь, что у твоей хозяйки бывают припадки! А часто ли они у нее бывают?" Цель моих расспросов будет очевидна любому сведущему читателю.
"Не слишком часто, масса доктор, хотя я слышал, как она говорила, что когда жила в Джорджии, она была ужасно нер-во-подобна в полнолуние".
"Ты знаешь сколько лет твоей хозяйке, бой?"
"Сколько лет! Ну, масса доктор, она бабуленция на полном пансионе, и ее заяц серее, чем у опоссума. Старая миссас ужасно стара!”
Примечание. Автор полностью передает фонетическое звучание негритянского жаргона Луизианы-Миссисипи, в котором смешаны и исковерканы английские и французские слова. Так слово “hair” (волосы) в устах негра превратилось в “hare” (заяц).
"Случалось что-нибудь последнее время, что могло вызвать припадок у твоей хозяйки?"
"Ничего особенного, масса доктор, - отвечал негр, - кроме того, что за день до вчерашнего вечера кончился виски в личном кувшине старой миссас, и она велела кому-нибудь из мальчиков пойти в коптильню и налить его до краев. Когда черпали виски, кувшин сделал бульк, брызги попали на угли, и старая коптильня сгорела.
"Значит, твоя старая хозяйка пьет виски и уже два дня сухая?"
"Да, масса доктор, смекаю, что это то и вывело ее из себя, потому что она привыкла к “чужому".
Примечание. 'stranger” чужой, странник - сленговое название домашнего виски.
Я узнал об этом случае достаточно, чтобы заподозрить, что это за болезнь, а уточнение диагноза следовало отложить до встречи с пациенткой.
Она была очень стара, нервозна и легко возбудима, привыкла к алкогольным возлияниям, а потом внезапно лишилась привычного напитка и попала под угнетающее влияние потери коптильни и бочки с виски - достаточный повод для того, чтобы возбудить болезнь, образованную слиянием суб-истерии и псевдо-белой горячки. Не очень лестный диагноз с моральной точки зрения для старой леди, с которой мне еще предстояло познакомиться.
Помня по своим первым врачебным опытам, что сначала люди смотрят на внешность, а уж потом на твои успехи, я знал, что мне следует быть на высоте в профессиональном плане, и не пытаться придавать своей физиономии серьезный и задумчивый вид. Тем более. что моя внешность ну никак не подходила к врачу - у меня не было ни усов ни бороды, а в уголках моего рта всегда таилась улыбка, готовая превратиться в смех.
Но надо начинать. Наклеив этикетку "Арканзаский Антиудар" на бутылку с бренди , я сунул ее в карман и, сев на лошадь, отправился на свой "первый вызов".
Когда мы подъехали к дому, моя лошадь была вся в грязи и поту от той спешки, с которой мы превозмогали ужасные дороги. Я представился доктором Тенсасом, так как никогда раньше не видел никого из членов семьи, и потребовал показать мне пациентку. По лицам собравшийся толпы я понял, что они разочарованы появлением нового доктора, а мои неброская внешность и юное лицо работают против меня. В самом деле, когда я подошел к кровати больной, окруженной пожилыми товарками, я услышал, как одна старуха вполголоса заметила: “Иисус благословенный! Это что, доктор? Да у него лицо, что твое яйцо, гладкое, да белое. Мой то Джон, и то постарше будет, да и тот всего 15 лет на свете отпахал. Боже милосердный, спаси нас от этого взбалмошного докторишки. У него и опыта нету, но раз уж приехал, так не выгонять же, пускай уж приступает. Как говориться, пол-прощения лучше, чем ничего, когда тебя обидели”.
Не обращая внимания на ее уничижительные колкости, и решив показать им, что я кое-что смыслю во врачебном деле, я приступил к осмотру пациентки.
Если бы не описание хозяйки, данное мне негром, то я бы сильно удивился примером долголетия, который представляла собой больная, в такой нездоровой местности, как эта. Судя по ее внешним виду, она, должно быть, успела за свою жизнь произнести все слова по нескольку миллионов раз. Волосы ее были белее хлопка, а кожа на лице больше напоминала кусок сморщенного, старинного пергамента, чем человеческую кутикулу. Она плотно обтягивала ее скелет, являя миру живое анатомическое пособие со всеми косточками и прожилками.
Рот пациентки был приоткрыт, и заглянув в него, я решил, что и величайший дантист современности Тайм не нашел бы здесь работы. Время от времени больная билась в корчах. Сначала она лежала тихонько-тихонько, в тупом коматозном состоянии, а затем издавала громкий вопль, и пытаясь достать животом стропила хижины, несла какой-то бред вроде: “ Виски пролито, коптильня разрушена, женераль Джексон пошел на индейцев, и с ними случилась истерика!”, и требовались совместные усилия нескольких женщин, чтобы удержать ее на кровати.
Осмотр подтвердил мои подозрения относительно причины заболевания, но я слишком хорошо знал человеческую природу, чтобы держать свое реальное мнение при себе. Один старый практикующий врач сказал мне однажды: "Если хочешь испортить себе репутацию среди пациенток, только намекни, что их болезнь, связана с “истерией". Но если одно лишь один намек на истерию может произвести такой эффект, что же будет со мной, заикнись я о белой горячке?
Примечание - истерия - психологические изменения в поведении женщин из-за “блуждания” матки, примерно так трактовался этот термин в 19-ом веке.
Я не отважился на такой подвиг, и сообщив родным, что у больной обычный припадок, приступил к лечению. В качестве лекарства я выбрал бренди и опиум, и давал их небольшими дозами с интервалом в полчаса. Это принесло заметное облегчение, и ближе к полуночи пациентка погрузилась в спокойный сон. Когда я услышал ее тихое дыхание и увидел, как равномерно поднимается и опускается ее грудь, свидетельствуя о том, что болезнь поддается моим средствам, на моем лице промелькнул отблеск удовольствия. Я почувствовал себя счастливее у постели этой пьяной старухи, в этой скромной хижине, на этом сыром болоте, чем если бы городская толпа кричала в мою честь "Виват". Я прошел первый круг гонки между медициной и болезнью и пока что опережал своего конкурента.
Минула полночь, и так как все это время я не отходил от постели больной, то сильно утомился. Теперь же можно было спокойно переложить заботу о пациентке на одну из старух, а самому немного вздремнуть. Дом состоял из двух бревенчатых срубов под одной крышей, между которыми шел проход на всю глубину жилища. Поскольку сон и покой сейчас были самыми лучшими лекарствами для больной, а собравшиеся у огня старухи перешли всякую грань допустимого, шумно травя байки из личного опыта, я исподволь предложил всем нам, кроме одной сиделки, удалиться в другую комнату. Старухи единогласно приняли мое предложение, так как им до смерти хотелось пообщаться с "молодым доктором", который до сих пор, поглощенный заботой о пациенте, был неразговорчив.
Мужская часть семьи удалилась на ночь в амбар, так что я и мои некогда прекрасные компаньонки получили всю квартиру в свое полное распоряжение. Убедившись опытным путем, что наше местоположение достаточно удалено, чтобы не потревожить больную шумом разговора, старушки, несмотря на мои намеки на то, что я "очень устал", "очень хочу спать" и "завтра так долго ехать", начали атаку всерьез, обрушив на меня огонь из батарей досужих расспросов. Ужасные бреши, которые они нанесли моей словесной защите, заставили меня наконец сдаться на милость старых дам. Должен признаться, что охотнее имел бы дело с девицами, а не с такой древней колодой карт, которые, если что и помнили о любви, то черпали сведения от своих внуков и внучек.
Кроме того, они требовали от меня выполнения одной из старинных, неписаных обязанностей сельского врача, да и почему бы им не требовать этого от меня? В старые времена, в отличие от нынешних, когда врачи размножились и почти любой плантатор может нанять личного лекаря, сельский врач был очень важной фигурой в местном обществе. Путешествуя по округе от дома к дому, он становился хранителем всех новостей, скандалов и секретов, которые он должен был выдавать по мере необходимости для морального назидания женщинам своего "участка". Следовательно, его приезд был событием, вызывающим большой ажиотаж среди прекрасного пола.
Избитая истина - добейся благосклонности жены и тебе обеспечена протекция ее мужа, применима ко всему женскому полу, и она по прежнему актуальна - замужняя женщина или нет, все они влияют на своих мужчин, так что без женской поддержки ни один врач не добьется успеха. По своей юношеской простоте я полагал, что, удалившись на болота, я оставил женское любопытство за спиной, считая его порождением изысканного общества. Однако, обнаружив свою ошибку, и хотя мне очень хотелось спать, я слишком любил свою профессию, чтобы упускать возможность совершенствоваться во всех ее аспектах.
Я часто с улыбкой вспоминал события той ночи, и какой, должно быть, нелепый вид. представлял собой для непосвященного наблюдателя: в бревенчатой хижине, на самодельном стуле с кожаным сиденьем перед ярким огнем в камине, ведь ночи стояли хоть и весенние, но достаточно прохладные, чтобы сделать жар приятным, а вокруг меня, подпирая поточные балки, сгудилась пирамида из старух двумя рядами по трое с каждой стороны.
Слева были мисс Пэхам, мисс Стиверс и мисс Лимси, справа - мисс Димс, у которой, к несчастью, как она мне сама сообщила, откусил нос дикий кабан, мисс Рипсон и мисс Тилло. Один бедный, скромный "болотный доктор", почти ничто, против шести старух с закаленными языками! Я подсчитывал свои ничтожные шансы и меня пробирала дрожь, ибо в памяти всплыла история, приключившаяся с одним французом, который заключил пари, что проговорит 12 часов сряду со старой вдовой, а по истечении этого срока был найден мертвым, причем старуха тщетно шептала ему на ухо "может быть лягушачьего супу ?". Там был поединок один на один, здесь - шесть на одного, к тому же не слишком разговорчивого. Однако, время утекало, нельзя было дольше отмалчиваться, и мы начали.
Какие фантастические истории из своей жизни я им рассказывал, и какие замечательные пересказы они мне давали в ответ! Сначала я обращал свое внимание на одну грань пирамиды, а потом с неменьшим пылом общался с другой! Как заученно мы рассуждали о достоинствах отвара из “окопника”, "сладкого эвкалипта" и "кумфрейного чая", ! С какой легкостью мы согласились с непреложной истиной, высказанной безносой дамой: "Благослови, Господи! Мы все умрем, когда придет наше время". Как мы, одновременно и не сговариваясь, посмеялись над непонятной шуткой, которую прошепелявила мисс Пэхам. Соль шутки заключалась в том, что ее младший сын, еще в младенческом возрасте, забавно смешал слова “байт”, “файт” и “райт” , или что-то в этом роде, т.к. никто ее не понял из-за невнятного произношения.
Как внимательно мы следили за рассказом мисс Стивер о приведении, как хватали друг друга за руки и бросали вязание на колени, как восклицали от страха, ужаса и восхищения: "Господь всемогущий!", "Мой Бог!", "Ох, я сейчас умру ", и "Перестаньте!", и "Сердце не выдержит!", и какой дружный вздох раздался, когда прекрасную служанку, которую преследовало приведение, нашли утонувшей в большой бочке с пахтой, которую ее мать на следующий день отправила на рынок!
С каким жаром и многословием выражал я свое изумление и восхищение, когда после долгого сравнительного анализа страданий двух полов мисс Стиверс - дама, которая говорила через нос, - в ответ на слова мисс Димс, которая вообще не имела носа, заявила, что "Благословенный Господь, должно быть сильно устал, выслушивая все причитания о нелегкой женской доле и, что, по ее мнению, мужчинам приходится труднее всего, ибо Иисус его знает, что лучше, рожать каждые девять месяцев, или бриться каждый день, и ей следовало бы это знать! " Как мы спорили о том, заразна “крапивница” или нет, и дружно сошлись во мнении, что “микстура овчарника” лучшее средство против этой болезни.
Вдруг со стороны невысокого дерева, всего в нескольких шагах от дома, раздался скрипучий крик одной из малых визгливых или по другому рогатых сов, столь распространенных у нас на юге и на западе. В миг все старухи замолчали, их нижние челюсти отпали, а глаза выпучились. Затем вверх синхронно поднялись шесть указательных пальцев, чтобы отметить значимость события, а все головы начали сочувственно покачиваться в лад, пока не замерли в печально-торжественном кивке.
После продолжительной паузы мисс Рипсон нарушила тишину. "Бедняжка! Она умерла, доктор, Антиудар не может ее вылечить, сейчас она вяжет последнюю пару носков! Господи благословенный! Сова кричала, и она, конечно, умрет!"
"Кончено!" - отозвалась каждая старуха, и все головы скорбно опустились в знак согласия с этим печальным вердиктом.
Не разбираясь в суевериях сельской глуши, до меня никак не доходила связь между криком совы и судьбой пациентки. Желая получить разъяснение по данному вопросу, я нарушил свое обычное правило - никогда не признаваться дамам в собственном невежестве по любому вопросу - от даты первого извержения Везувия до состава сливовицы - и поэтому попросил мисс Рипсон меня просветить.
Никогда не забуду, как пожилая дама, к которой был обращен вопрос, бросила на меня взгляд, смешанный из удивления и презрения, и ответилаа: "У меня нет слов. Как от крика совы умирают больные люди? Господи! Вы врач, а задаете такой вопрос!
Сказав это, старуха направилась в комнату больной, а за ней поплелись пять ее товарок.
К некоторому, как мне показалось, разочарованию суеверных дам, мы обнаружили, что больная по-прежнему погружена в глубокий сон, а ее ровное, спокойное дыхание свидетельствовало о восстановлении нормальных функций организма. Я осторожно пощупал пульс, и он тоже не вызывал нареканий. Выйдя из комнаты, мы вернулись в другое крыло дома. Я сообщил родственникам, что больной стало намного лучше, и если к утру спазмы не возобновятся и будет соблюдаться спокойный лежачий режим, то она поправится. Однако я видел, что суеверие слишком глубоко проникло в их души, чтобы мое положительное мнение настроило их на хороший результат.. Единственным ответом мне было недоверчивое покачивание головой и ссылка на совиного эксперта:
"Доктор, вы, конечно, ошиблись.Сова-то ведь кричала, и она вот-вот умрет, нет верней приметы, она еще никогда не подводила!"
Я понял что спорить бесполезно, и поэтому не стал доказывать им, насколько нелепо, а тем более нерелигиозно допускать подобные мысли, решив, что ответом на этот вопрос должен стать успех начатого дела.
Чтобы изложить все, о чем шла речь во время нашего ночного бдения, потребовалось бы написать не один том. Наступило утро, и я тихонько вошел в комнату больной, чтобы посмотреть, спит она еще или нет. Шум, который я издал, проходя по скрипучему полу, разбудил ее, и когда я подошел к кровати, она уже полу сидела на своем ложе, и, к моему великому удовольствию, предстала передо мной в полном сознании.
"Полагаю, молодой человек, вы доктор, не так ли?"
Я заверил ее в правильности догадки и попросил прекратить разговаривать и лечь отдыхать. Однако она пошла наперекор и потребовала показать ей лекарство, которое я даю. Я достал “Арканзасский Антиудар” и, поскольку уже близилось время приема, налил ей одну дозу. Подозрительно приняв из моих рук стакан с лекарством, она с большой неохотой заставила себя сделать малюсенький глоток. Я увидел, как удовольствие и удивление озарили ее лицо; она отпила еще немного, посмотрела на меня, сделала еще глоток, а затем, как бы для проверки другими органами чувств, приложила его к носу, потом, слегка покачивая стакан, приложила к уху. Все тесты были удовлетворительными, и она выпила стакан до дна без единого писка.
"Доктор, - сказала она, - если вы любитель добавлять в лекарства разную минеральную бурду, а я чувствую в нем какой-то обман, то не бойтесь меня им отпаивать, мои десны и не такое переживали”.,
Я заверил ее, что "Антиудар" совершенно безвреден.
"Это ужасно вкусная микстура, чтобы это ни было! Как, вы сказали, она называется?"
"Арканзасский Антиудар, мадам, одно из лучших лекарств против спазматических болезней, которое я когда-либо использовал. Вчера вечером, когда я приехал, у вас были судороги; но вы видите, что лекарство помогает, и теперь вы вне опасности, хотя вам крайне необходим абсолютный покой!”.
«Доктор, вы дадите мне еще немного микстуры? Заявляю, это чудовищно вкусно. Доктор, я вообще-то страдаю нервами, но не думаете ли вы, что мне лучше почаще его принимать в течение дня? Если бы они послали за Вами пораньше, мне пришлось бы вполовину хуже. Но, слава Господу, ты оказался способным человеком, посланным ко мне в час нужды, и я не буду жаловаться, и вверяю себя милосердной судьбе!
“Как себя чувствуешь, сестра Джимси? Как думаешь, тебе полегчало сегодня утром?” — вступила в разговор дама, эксперт по визгливым совам.
“О, сестра Рипсон, слава Богу, сегодня утром я чувствую себя намного лучше и думаю, что через день или два я смогу со всем этим справиться”.
“Ну что же, Господь милостив, и чудеса никогда не прекратятся! Вчера вечером я была уверена, что ты не продержишься до утра, особенно после того, как мы услышали визгливую сову! Это, конечно, было чудо, а то это самый чудесный доктор в округе!»
“И сколько раз она кричала, сестра Рипсон?”
«О, только один. Если бы она закричала во второй раз, то соберись тут врачи со всего мира, им бы тебя ни за что не вылечить!” Поскольку я слышал, как вышеупомянутая сова кричала именно два раза, то я, должно быть, сделал невозможное и приготовил самое чудодейственное лекарство в мире, но я не хотел расстраивать старуху и поэтому не стал ей рассказывать о ее заблуждении.
Я велел давать «Антиудар» через равные промежутки времени в течение дня, а затем, под благословения пациентки, поздравления и заверения о всемерном благорасположении родственников, отправился домой. Когда я выходил из дома, то услышал, как та самая старая леди, что нелестно отозвалась о моих достоинствах при первой встрече, изрекла:
“Слава Богу, я не умерла в прошлом году от желтой лихорадки, иначе никогда не дожила до того, чтобы увидеть своими глазами врача, который смог вылечить безнадежно больного после того, как кричала визгливая сова!”
Источник - “ The Swamp Doctor's Adventures in The South-West”, Henry Clay Lewis (1825–1850), pseudonym Madison Tensas