Иногда Софии казалось, что Даня не её сын. Дело было даже не во внешнем облике, хотя и в нём тоже. Женщина не понимала, как у неё, отличницы, самой умной студентки лучшего в стране вуза, мог родится ребёнок со столь средними интеллектуальными данными. Сколько она ни пыталась развить его способности, всё было напрасно — она мучила и себя и ребёнка, который чувствовал её недовольство и по-своему переживал. Выражалось это в порче дорогих предметов интерьера и собственной одежды. Даниил словно проверял нервы родителей на прочность.
Отец мальчика, Леонид Максимович, так же, как и мать, имел феноменальные способности в области физики и математики, а к двадцати пяти годам он уже стал экспертом по квантовой механике на одном из закрытых предприятий страны. С тех пор карьера его шла в гору.
София с Леонидом поженились, как ни странно, "по залёту", который стал результатом чрезмерного употребления алкоголя на одной из закрытых студенческих вечеринок. Семья Леонида, дорожа своей репутацией, поспешила сделать всё, чтобы выглядело иначе — и свадьба состоялась, когда у невесты ещё не успел вырасти живот. А рождение ребёнка всем завистникам преподнесли как "преждевременное".
У Даниила была совершенно обычная внешность, если не считать сильно оттопыренных ушей, ежедневно портивших ему настроение, когда он смотрел в зеркало. А ещё за них его таскали более сильные сверстники. Ближе к седьмому классу у мальчика началась депрессия, кроме того он стал замкнутым и агрессивным. Трудности с обучением единственного сына родители объяснить никак не могли, разве что старой поговоркой что "на детях природа отдыхает".
Так было до недавнего времени, до того самого дня, когда Леонид Максимович явился домой чернее тучи.
— Неприятности на работе? — спросила жена. Она как никто знала, что по-настоящему талантливым людям всегда мешает реализоваться кто-то менее талантливый, зато завистливый.
Вместо ответа муж бросил перед ней фотографию девять на двенадцать. На ней был изображён мужчина, в лице которого было что-то до боли знакомое.
— Кто это? — удивлённо подняла брови София, — лицо знакомое.
— Ещё бы, оно было тебе незнакомо! — глухим от гнева голосом ответил муж, — я бы всё простил тебе, София! Но обманывать меня столько лет! Столько лет скрывать правду, что Даниил не мой сын! Теперь мне многое становится ясно!
— Подожди, я ничего не понимаю, — София села и указательными пальцами помассировала виски, — о каком обмане идёт речь? Лёня, ты не в себе!
— Посмотри, посмотри на это лицо! На эти уши! — Леонид обошёл жену с другой стороны, и постучал ногтем по фотографии неизвестного, — вот настоящий отец Даниила! Разумеется, ребёнок не виноват... но ты! Ты, София!
Она посмотрела на мужа, его последние слова утонули в неясном шуме, поднявшемся в голове. Она не принимала свалившихся на неё чудовищных обвинений, и тупо уставилась на ноготь мужа, стучавший по лбу мужчины на фото.
— Боже, Лёня... но ты.. ты же помнишь, я отдала девственность тебе! Как ты можешь обвинять меня! — выдохнула она, и её большие глаза наполнились слезами.
— Ты никогда не любила меня, — продолжал Леонид, и его хищные брови совсем сошлись на переносице, — ты вожделела другого и мне об этом известно! А раз так, то ты могла и после того...
Его речь прервала звонкая пощёчина.
— Ну ... что? Продолжай, не стесняйся, — голос её дрожал.
— Например, твой приятель Домбровский... только дурак не заметил, как ты вокруг него вьёшься! А он, между прочим, женат на Альбине Игоревне! А ты так смотришь на него, что всем ясно...
— Хватит! Прекрати! — воскликнула София, — я, может быть, и не испытывала к тебе тех чувств... но я никогда тебя не обманывала! Никогда!
— Посмотри на фото! — сказал Леонид и ушёл, хлопнув дверью.
Какое-то время София сидела, не в силах ни о чём думать, кроме оскорблений, которые нанёс ей муж. Она не стала защищаться, хотя могла: знала, что у Леонида есть любовница, которая даёт ему то, чего не может дать она, законная жена. Их брак держался на сыне, поэтому Леонид решился уйти, сделав её виноватой... Ну уж нет! Она не позволит марать своё честное имя!
Она взяла в руки карточку, оставленное мужем, и вгляделась внимательнее. Сходство с сыном было поразительное. Но сейчас такие технологии, фильтры. София всегда помнила об этом, когда смотрела на фото своих сверстниц, которые не то, что не старели, но дивным образом молодели. Наверняка есть способ и "состарить" человека!
Муж просто взял снимок Даниила и обработал его. Другого объяснения у неё пока не было, хотя не очень верилось, что муж способен на такую низость.
София, как настоящий математик, решила отработать все версии. А что, если этот человек существует? Может быть, у них общий предок? София стала перебирать всех тётушек и дядюшек. Теоретически такое было возможно: большая война размешала своим помелом народы, разделяла семьи, отбирала детей у родителей. Бабушка Софии рассказывала, что в войну их с братом разлучили, и она много лет искала, но так и не нашла его.
София полезла на антресоль и достала толстый альбом с фотографиями. Нашла фото бабушки. Стала искать у мужчины похожие черты, и ей показалось, что что-то есть, но... "все люди братья" — грустно сказала она, убирая альбом на место. Она открыла другой альбом, на котором было написано "Мамино солнышко" — там хранились фотографии Даниила, начиная с самого нежного возраста. Первая улыбка, первый зуб, первый класс... Господи, сколько времени она пыталась из него вылепить первого ученика!
А что, если он действительно не её сын? Вдруг их подменили в роддоме? Мысль, что ребёнок не её, больно сжала сердце. Значит, её собственный ребёнок, живёт где-то... и ему, так же, как и Даниилу, скоро исполнится шестнадцать?
Она пыталась унять дрожь, но это никак не получалось. Послышался шум, — вернулся из школы сын. "Неродной" — пронеслось у неё в голове, но она тотчас прогнала эту мысль.
Психолог советовал Даниилу заняться каким-нибудь видом спорта, и он выбрал водное поло. Занятия пошли на пользу, парень почти перестал грубить и замыкаться в себе, стал более ласковым и открытым.
— Ма, я дома! — крикнул он, — есть чего поесть? Я голодный!
— Да, сынок, иди, я котлеты вчера пожарила, ты уж разогрей сам, а то мне пора бежать на работу! — сказала она, убирая снимок со стола, — справишься?
— Конечно, мам! — он появился в дверях и чмокнул её в щёку, отчего у неё снова выступили слёзы.
— Мам, ты чего? — спросил он, — что-то случилось, мам?
— Всё нормально, сынок, это я, фильм посмотрела... вспомнила момент, — сказала она и стала собираться.
Вместо работы она поехала в роддом, где пятнадцать лет назад родила мальчика.
Здание было не узнать: его отреставрировали, расширили, обнесли забором, и высадили внутри деревья, многие из которых уже успели вырасти выше крыши. София прошла внутрь здания, к окошку регистратуры.
К стеклу были прикреплены списки родившихся сегодня мальчиков и девочек, примерно поровну.
— Здравствуйте, — сказала София женщине, которая что-то писала в журнале.
— Здравствуйте, — отозвалась та, но тут зазвонил телефон, и женщина, виновато посмотрев на Софию, сняла трубку и стала объяснять кому-то, что Ануркина Надежда пока не родила. Трубка бушевала, не понимая, как такое может быть, но женщина из регистратуры привыкла и не к такому, и спокойно объяснила, что иногда роды могут длиться несколько часов.
Закончив разговор, и положив трубку рядом с телефоном, она подняла глаза на Софию.
— Что вы хотели?
— Мне нужны данные матерей, которые родили здесь мальчиков двадцать третьего июня две тысячи пятого года.
— Пятнадцать лет назад? — удивилась женщина. Простите, но такую информацию вам никто не даст. Учёт ведется только с десятого года... до реконструкции, материалы не сохранились... сгорели.
— Как это? Неужели нет никакого архива? — в отчаянии крикнула София, — как это возможно?
— Не переживайте, пожалуйста, есть архив, но он, насколько известно, по-запросу, и я не знаю, успели ли передать туда данные до пожара. Вам нужно побеседовать с Валерианом Петровичем, нашим заведующим. Если он не сможет вам помочь, значит, никто не сможет.
— Как его найти? Мне очень, очень нужно! — взмолилась София.
— Его приёмные часы сегодня закончились. Теперь он будет только завтра, приём с двенадцати до двух. Но лучше приходить пораньше.
София поблагодарила, и поехала на работу. Не потому, что было надо, а потому, что она не знала, как теперь себя вести с мужем. Они и так никогда не были с ним близки, но было уважение, ощущение, что находишься с ним в одной лодке. А сейчас всё это, включая лодку, шло ко дну.
Она вернулась домой в начале десятого и удивилась тишине и темноте, окутавшей квартиру.
"Даня, ты дома?" — крикнула она, но ей никто не ответил. Тогда она прошла в комнату сына. Там, как всегда, царил бардак: Даниил так и не научился поддерживать порядок в собственной комнате. Но самого юноши не было.
— Я сказал ему всё, — услышала она голос мужа, и обернувшись, увидела его самого, облокотившегося о стену.
— Зачем? У него сейчас такой сложный возраст, Лёня! Как ты мог! — возмутилась София.
— Да не собирался я! Но он вздумал учить меня морали! Меня! — впрочем, я его не виню, — он пытался защитить свою мать. А мне он не сын!
— Подожди, что это у тебя? Синяк? — она хотела прикоснуться к опухшему веку мужа, но он перехватил её руку.
— Не трогай!
— Леонид, нам нужно поговорить, это очень серьёзно! — сказала она, — пожалуйста, выслушай.
— Если ты о разводе, я готов обсудить, — кивнул он, — пошли на кухню, что ли.
Она села за стол, он стоял, возвышаясь над ней.
— Ну! — сказал он, — чего ты хочешь?
—Я готова признать, что Даниил не твой сын, — сказала она, откашлявшись, — но, при этом я была тебе верна всё время.
— Как это? — усмехнулся он.
— Ну, попробуй самостоятельно решить эту задачу, — она посмотрела на него, как на нерадивого ученика. Ей всё казалось очевидным.
— Вот только не надо! Не надо мудрить! Ты получила, что хотела. Давай закончим этот балаган! Мы же цивилизованные люди! — сказал он, открыв холодильник и достав из морозилки кусок печени в целлофане, приложил к опухшему глазу, — вот ведь, зверёныш!
— Мне больно это говорить. Но из этого следует, — продолжила она мысль, — что Даниил и не мой сын.
— Ха! Ну ты, мать, даёшь! Сильна! — закрутил он головой, и вдруг стал серьёзен: — что ты хочешь этим сказать?
— Это значит, что нашего с тобой сына воспитали другие люди. Скорее всего, биологические родители Даниила! Ясно теперь? Скажи мне, кто это? — она достала снимок мужчины, и поднесла к глазам мужа: — откуда у тебя это фото?
Кусок мороженной печенки выскочил из рук Леонида и упал на пол. Он, чертыхнувшись, поднял его, и посмотрел на жену. Вид у него был, как у побитой собаки.
— Это очень важно? — тихо спросил он.
— Да, Лёнечка! Неужели ты не понимаешь, насколько? Как к тебе попала эта фотография?
Он открыл морозилку и забросил печенку обратно. Потом, не оборачиваясь к жене сказал:
— Мне дала одна женщина.
— Какая женщина? Откуда у неё это фото? — София не выдержала и потрясла мужа за плечо.
— Да не знаю я! — огрызнулся Леонид, повернув к ней страшное от опухшего синяка лицо, — это фото доказательство того, что ты обманывала меня!
Ей вдруг стало смешно.
— Тебе просто очень хочется в это верить, чтобы оправдать свои шашни на стороне! Я права? Если тебе наплевать, где наш настоящий сын, мне — нет. Я хочу его найти! Ты мне поможешь?
— Я пока не решил, нужно ли это мне, — сказал Леонид.
И тут послышался хлопок двери. София поняла, что Даниил вернулся домой и слышал часть их разговора, после чего, снова ушёл. Она побежала за ним.
— Даня, вернись! — крикнула она, выскочив на улицу, — прошу, подожди!
Молодой человек встал, как вкопанный. Она подошла к нему, коснулась лица. Щёки его были мокрые. Он увернулся от её руки.
— Не надо! Тебе я тоже не родной? Так? Что теперь? В детдом сдадите?
— Господи, Даня! — сердце её сжалось, — ну как ты можешь говорить такое? Ты мой сын, несмотря ни на что! Я люблю тебя, мой хороший. Пойдём домой!
— Нет, — махнул головой подросток, — там он.
— Конечно, нехорошо, что ты отца стукнул… всё-таки он тебя вырастил, — осторожно сказала София.
— Не отец он мне! — крикнул подросток.
— И всё-таки, бить не стоило. Папа — уважаемый человек, как ему теперь с таким лицом на работу ходить… ты бы, попросил у него прощения.
— Нет! Мама… он обманывает тебя! Я их сам видел! Как он после всего этого смеет учить меня, как себя вести? Козёл он! И прощения просить не буду! — и он быстро побежал навстречу холодному ветру.
— Даня! Вернись! — она бежала за ним до остановки, но не успела запрыгнуть в автобус, на котором он уехал. Так и осталась стоять, пока автобус не скрылся из виду.
Когда она вернулась домой, Леонида там не нашла. Наверное, пошёл искать утешения у любовницы.