В этой короткой заметке я хочу поднять тему власти, представленной в области взаимоотношений человека с такими категориями как красота, телесность и время.
Перфоманс, стиль, тревога, опасность - животрепещущие атрибуты современной культуры, превозмогающей себя саму, иногда даже перемалывающей саму себя, всё, с чем соприкоснётся подобно жерновам Вердена. Рефлексия, подхлестнутая огромными и разнородными культурами, доступными в одновременности, выходит за границы письменного осмысления, карикатуры или классических форм искусства.
Вдумайтесь: искусство позволяет коснуться почти любой темы. Оно абсолютно всеядно в своей способности объять любое явление или понятие, где хотя бы косвенно присутствует человек. Целый простор для воображения, обращенного к плодам человеческого. Ценности, идеи закрепляются через символы и образы в материальных предметах, овеществленных якорях умозрительного.
XX и XXI века - время новой формы присутствия. Важное место отводится имиджу, ретуши, донесению внешнего и внутреннего через фотографию. Иногда даже безобразное, явленное в контр-витальности, модификации внешности, пренебрежении функциональностью предметов гардероба, приводит к новым формам красоты. Неизбежность ракурса становится превосходством - оторванной от реальности явленности посланников красоты. Тут можно обнаружить и два одиозных отношения: со временем и с телесностью, оба отношения пронизанны своеобразным видом политического или власти. Например, роковая красота, артикулированная перфомансом, особой открытостью созерцанию, доступна лишь мимолетно в масштабах жизни ее носителя, порой даже выражаясь в существовании в качестве ее носителя, истощающего тело. Эта быстротечность, дистанцированная от привычных социальных ролей и естественной жизни, ясно выражается понятием "персонажа", поддерживающего имидж и зависящего от среды, где он достигает полноты.
В приложенном изображении мы видим презентацию DOLCE GABBANA "Осень-Зима 2020-2021" во время недели моды в Милане "Ready-to-Wear". Коллекция «Fatto A Mano» («Ручная работа») Дольче Габбана — это дань великой итальянской традиции ручной работы с тканями, трикотажем, вышивкой, великой традиции, которая передавалась из поколения в поколение. От части это гипертрофированная историческая действительность, сосредоточенная в одном моменте своего присутствия на подиуме и более долговечного - в снимках и записи, удерживающих события или их фрагменты.
Историческая подоплека этой презентации выразительно умещается в высказывании дизайнеров Дольче Габбана: «Мастерство — это драгоценное искусство, которое должно передаваться из поколения в поколение. Простой жест может заключать в себе все секреты ремесла, и только в его сохранении можно понять настоящую ценность ручной работы. Это диалог между традицией и будущим».
В коллекции, на взгляд Александра Сушкина , происходит синтез роскоши и уюта. Черное, белое, узоры вязания, вышивки – самые красивые и узнаваемые традиции ручной работы в Италии. В изобилии представлена символика роз. Зачастую коллекции D&G - это яркие образы, сияние, богатство с росписью по шелку, с вышивкой золотыми нитями.
Дизайнеры на этот раз предпочли характерным решениям черные вязаные пальто и кардиганы, свитера и сумки, вязанные спицами и крючком, и даже бра и шорты. Большинство образов данной коллекции - это объемные, с крупной вязкой свитера или пальто в темных тонах (из-за этого девушки кажутся более хрупкими, происходит игра контрастов между сокрытой телесностью, каркасом для наряда, и одеждой).
Однако на подиуме были не только свободные, намеренно "гипертрофированные" образы, но и чувственные комплекты с корсетами, белые рубашки из органзы, откровенные платья из сетки, мини-платья, украшенные кристаллами, - все, что устойчивее ассоциируется с этим домом моды.
Яркие образы на протяжении показа сопровождались фигурами роз разных пропорций, гармонично встроенных в общую динамику коллекции, чья пульсация задавалась ритмичным диалогом сдержанного с эпатажным, возвышенного с декадентским. Роза - вроде визуального контрапункта, спасающего от крена в одно из настроений. Ее испещренность смыслами пролегает между невинность и распутством.
Часть нарядов несет в себе мощную артикуляцию женской сексуальности через ее фрагментарную доступность контролируемому гаптическому созерцанию. Один из простых приемов - заострить внимание на недоступности. Линия подиума, позиция фотографа, положение камеры - все задает положение зрителя, лишая его свободы движения, учиняя торжество автономности обеих сторон, соприкасающихся лишь опосредованно, не видя друг друга. Одежда, в данном случае, выразительно показывает этюд о власти в ткани и нарядах, сдерживающих и укрывающих, вместе с тем и обнажающих. Можно вспомнить анекдот про пребывание оптимистом и пессимистом в зависимости от именования стакана на половину полным или пустым. Перспектива, обреченность на истолкование, помноженные на желания, развиваемые рынком, индустрией моды, складывают статус реципиента, его характеристики, задействованные в процессе созерцания. В самих композициях нарядов мы видим сочетание защиты и уязвимости, избытка и нехватки, благодаря которой взгляд фокусирует не только на обнаженных участках тела, сохраняющих свою подвижность, но на контрастном наложении одежды.
Удивительна и мрачность этой коллекции, увенчанная мотивами декадентства, готики, обыкновенно воспринимаемых как диковинная роскошь аристократии, падшей духом. В ней всегда есть легкие религиозные тенденции, тоже касающиеся струн власти человеческого над человеком: его духом и телом. Все линии и штрихи, обнаженные регионы создают ритмическую партитуру для взгляда, движущегося по телу. Они усложняют сексуальность, вместе с тем и забрасывая реципиента в нее, сталкивающегося с ее недоступностью в примитивном выражении и обреченного на вглядывание в усложненные композиции символов, тканей, мер. Мы имеем дело с властью над реципиентом, с заложением основ для восприятия и считывания символических уз. Парадоксально, но наименее доступ оказывается именно модель, презентующая одежду. В силу ее удаленности от потенциальных реципиентов, ее частичного появления на снимках, сосредотачивающих внимание на отдельных регионах тела. Банально, из-за третьестепенности реципиента, потому что высокая мода предъявляет требования к нему и обладает ресурсами для создания порога вхождения, высокомерия долгожителя культуры.
Кроме того, важно что эффект присутствия даже на снимках пытается дать уцелеть динамике нахождения моделей на подиуме. На протяжении краткого интервала времени они находятся перед нами, в состоянии великой открытости и двигаясь там ради нее, после - уходят, сменяясь другими сложными фигурами, перехватывающими взгляд. Бесспорно, каждое появление пытается быть самобытным, от того самые престижные показы связаны с моделями, а не безымянными носительницами облачений.
