Эх, как здорово спели тогда гости про лихого казака Стеньку Разина! Наступила секундная тишина, и вдруг Катюша, юная тростиночка-былиночка вскочила со своего места и закричала сквозь слёзы:
– Как же вы можете такое слушать и петь! Он же фашист, убийца, ваш Стенька! Подлец и негодяй, убил бедную девушку, и глумится над ней, веселится вместе с чертями, а вы… вы славите его, восхищаетесь, как же так можно!
***********************************************************************************
Денис всё-таки успел попрощаться с бабушкой – примчался в Варваровку рано утром, гнал машину всю ночь. Бабуля ещё была жива, даже пришла в сознание, сжала слабыми руками ладонь внука, что-то прошептала неслышно и снова впала в забытьё. А в обед просто перестала дышать, ушла тихо, будто заснула.
Несмотря на бессонную ночь за рулём, Денис принялся помогать родственникам и соседям бабы Зои – съездил за врачом, в сельсовет, в местную церковь договориться об отпевании. Хлопоты о похоронах и поминках взяли на себя местные, он только дал денег.
Ближе к вечеру всё же сказалась усталость, и он заснул на диванчике в летней кухне. Его разбудила соседка баба Нина:
– Просыпайся, Денис, негоже спать по заходу солнца, потом всю ночь маяться будешь!
Он встал, добрёл до колодца, плеснул в лицо ледяной воды, пришёл немного в себя. Сел на лавочку во дворе, немного посидел, поднялся. Все работы, где он сможет помочь – установка столов и скамеек во дворе под навесом, расчистка этого самого двора они с мужиками-соседями договорились делать завтра с утра.
К нему снова подошла баба Нина.
– Слышь, Деня, – неуверенно спросила она, – ты как, после похорон домой уедешь?
– Ну, конечно, у меня ж работа в городе, семья, квартира, – пожал плечами Денис.
– А с домом бабы Зои что планируешь?
– Да я не знаю даже, не думал об этом… Продавать, наверное, нужно будет, но тут такое дело… – он замялся.
– Понятно, – вздохнула баба Нина, – с Катей согласовывать нужно. Вы так и не общаетесь с ней с тех пор?
– Не общаемся, – неохотно признал Денис.
– Плохо это, Деня, нельзя так, она ж тебе сестра родная…
– Да уж чего хорошего, баба Нина.
– Так и помирились бы, сколько ж можно дуться друг на друга, словно дети малые!
– Когда мы детьми малыми были, то дружили с Катькой, это потом уж она из себя вообразила невесть что! Вот и сейчас тоже, бабу Зою проводить не приехала! – в сердцах воскликнул Денис.
– Может, приедет ещё, ей же далёко добираться, – неуверенно сказала соседка.
– Может, и приедет… – мужчина равнодушно пожал плечами, поднялся со скамейки, – схожу я погуляю, у речки посижу, детство вспомню…
– Иди, Деня, – вздохнула баба Нина, – погуляй, чего там…
Денис вышел за калитку, свернул к речке. Темнело, но дорогу он помнил, всё-таки, хоть изредка приезжал к бабе с дедом, помогал чем мог, привозил городские деликатесы, помогал поправить забор, починить крышу. Когда деда не стало, платил местным мужикам, чтобы не давали зарасти огороду, делали какую-никакую мужскую работу. Сам он приезжал нечасто – своих забот хватало, но всё же бывал. А вот Катюха…
Он вышел на берег, присел на поваленный давным-давно ствол тополя, стал смотреть на воду, прислушиваться к тишине, наслаждаться чистым деревенским воздухом. В детстве его с сестрой возили на лето к бабе с дедом каждый год. Дениска был старше Катюши на полтора года и очень этим гордился, причём сестра безоговорочно принимала его главенство и буквально заглядывала ему в рот.
Они бегали по селу вместе с местными ребятами и девчонками, поднимали пыль старыми великами и самокатами, купались до одурения, выкапывали и ели какие-то корешки, рвали зелёные абрикосы и яблоки. Лет с десяти-двенадцати взрослели, заглядывались на подружек по детским играм, открывали в них нечто новое, волнующее, запретное. Девочки хихикали, лупили слишком настойчивых кавалеров крапивой и колючей акацией, а Деня предпочитал проводить время с сестрой и её неразлучной подругой Дашкой – белобрысой, загорелой до черноты тихоней с жиденькими косичками.
Пацаны поддразнивали его, но потом поняли все преимущества такой дружбы – Деня у девчонок был «своим в доску», на совершенно законных основаниях хватал за плечи и коленки не только и не столько свою сестру, сколько молчаливую Дашку, которая тихо шипела на него, но особо не отодвигалась.
В городе Даши не было, но хватало других интересов – друзья-приятели, компьютер, и столь же бурные дискуссии с сестрой. Тогда уже между ними стали намечаться разногласия, их дружба увядала. В этом возрасте почти всегда мальчишки и девчонки обосабливаются, воспринимают действительность совершенно по-разному, но у Кати сформировалось слишком отличное от прочих мировоззрение.
Первый раз на это обратили внимание во время какого-то праздника у них дома. Взрослые нередко собирались в их квартире за большим столом, пили, ели, разговаривали, спорили. Очень часто пели хором. Дети обычно присутствовали в начале застолья, потом им приносили в комнату чай и сладкое, или сразу отправлялись гулять на улицу, а взрослые оставались за столом.
Но в этот раз ребята остались сидеть, слушая, как поёт пришедший к ним впервые дядя Володя. У него был мощный, красивый голос, хороший слух, и вскоре он исполнил свой коронный номер – «Из-за острова на стрежень». Конечно, ему подпевали дружным хором, но всё же в комнате царил именно его голос. Вот, брошена за борт подарком матери-Волге несчастная княжна, вот апофеоз, лихие строки:
Что ж вы, черти, приуныли?
Эй ты, Филька, чёрт, пляши!
Грянем песню удалую.
На помин её души!
Эх, как здорово спели тогда гости про лихого казака Стеньку Разина! Наступила секундная тишина, и вдруг Катюша, юная тростиночка-былиночка вскочила со своего места и закричала сквозь слёзы:
– Как же вы можете такое слушать и петь! Он же фашист, убийца, ваш Стенька! Подлец и негодяй, убил бедную девушку, и глумится над ней, веселится вместе с чертями, а вы… вы славите его, восхищаетесь, как же так можно!
Она убежала в спальню, зарылась лицом в подушку. Праздник был смят, гости постепенно стали расходится. Деня тогда не понял сестру, он всегда восхищался народными героями Стенькой да Емелькой, а на Катин демарш особо внимания не обратил – девчонка, что с неё возьмёшь!
Однако вскоре произошло гораздо более серьёзное выступление против общепринятых канонов. В Катином классе проходили «Тараса Бульбу», писали сочинение. Катюша всегда училась хорошо, а уж родная литература была любимым предметом, поэтому её сочинения всегда получали высший балл: пять за содержание и пять за грамотность. Но в этот раз произошёл сбой. Учительница просто не знала, что делать. Нет, текст сочинения был, как всегда, безукоризнен. Но содержание!
Катя на полном серьёзе писала, что оправдывает предательство Андрия, и осуждает Тараса, убившего своего сына. А «вишенкой на торте» в её сочинении был абзац, где она принижала весь подвиг Тараса Бульбы – он-де погиб глупо и нелепо, разыскивая на поле боя потерявшуюся люльку (трубку)!
Анна Евгеньевна срочно провела беседу с любимой ученицей и предложила ей, чтобы не раздувать скандал, просто переписать крамольное сочинение, выбрать другую тему из предложенных, иначе ей придётся ставить нелепую оценку – два за содержание и пять за грамотность. Катя упёрлась, и они с учительницей впервые поругались. Девочка пришла домой в слезах, выплеснула свою обиду, но её не поддержали.
Родители пытались объяснить и оправдать поступок Тараса – говорили о Родине, чести, предательстве. Катя не сдавалась, со слезами на глазах кричала, что Андрий никого не предавал, просто любил панночку Эльжбету, она его тоже любила. И всё началось с того, что Андрий тайком пронёс в голодающий город хлеб для неё, фактически, спас девушку от смерти. И за это его убил родной отец!
– Он не за это его убил, а за предательство! – не выдержал папа.
– Андрий любил, – тихо сказала Катя, – а все только талдычат: «Предательство, предательство». А он просто любил…
Наверное, тогда и начали они с сестрой отдаляться, Денис не смог простить сестре оправдание предателя, и, хотя внешне они сохранили прежние отношения, трещинка продолжала расти и шириться. Тем более, оба вступали в сложный возраст юношеской непримиримости и категоричности, поэтому разница во взглядах никак не способствовала их примирению.
Но всё же они смогли бы выровнять отношения, если бы не дурацкая Катькина идея уехать учиться в другой город, причём не в соседний, а находящийся на другом конце страны.
– Мне надоело жить по кем-то установленным дурацким правилам! – заявила она. – Надоело подстраиваться под общепринятые стандарты. Надоело оглядываться на мнение большинства.
Так и уехала, несмотря на просьбы матери и недовольство отца. Вроде бы и ничего, поступила на бюджет, получила место в общежитии, потом сняла квартиру, пошла работать, перевелась на заочное. Вышла замуж, родила сына. В один из отпусков приехала в родной город, и уже перед её отъездом у них с братом состоялся тяжёлый разговор.
– Ты возвращаться не думаешь?
– Нет, не думаю и не собираюсь. У меня там работа, жильё, друзья.
– Кать, а как же родители, бабушка? У бати анализы плохие я не всегда могу рядом быть, а матери тяжело.
– Деня, я всё понимаю, но ты прости, я уже корни там пустила, у мужа тоже работа, родители, а я теперь в первую очередь его жена и мать нашего сына. Найми сиделку в конце концов, ты же хорошо зарабатываешь, я немного помогу с финансами, но сюда уже не приеду, только в гости.
Они не разругались, просто свели общение к минимуму, а вскоре и вовсе стали как чужие. Сначала Денис открывал изредка страницу сестры в соцсетях, но никогда не писал и не ставил никаких лайков, а потом и вовсе перестал заходить к ней…
***
Катя приехала днём, когда Денис с соседскими мужиками устанавливал во дворе навес и столы с лавками. Они поздоровались сдержанно, но отворачиваться друг от друга не стали, незачем давать предлог для обсуждения и осуждения. Сестра прошла в горницу, где стоял гроб с телом бабы Зои, побыла там недолго, потом вышла в сопровождении соседки, очевидно, устроиться на грядущий ночлег.
Когда вечером Денис отдыхал во дворе на скамейке, сестра подошла к нему и села рядом.
– Вот и нет больше нашей бабы Зои, – сказала она печально, словно продолжая начатый совсем недавно разговор, как будто не было между ними долгих лет молчания и непонимания.
– Как ты добралась? – спросил Денис.
– До города на поезде, оттуда в Варваровку на такси. Но всё равно не успела, – Катя всхлипнула, – только похороны застану, попрощаюсь… А поговорить, фотки посмотреть, детство повспоминать… не успели… – она вновь заплакала.
– У тебя пацаны вроде? – неуклюже попытался перевести разговор брат.
– Не, – сквозь слёзы улыбнулась Катя, – старшенький да, парень, Павлуша. А меньшая – Лизанька, мамина красотуля. Вот, глянь, – она протянула ему свой телефон с открытой галереей.
Он рассматривал фотографии своих племянников и удивлялся, какие они взрослые. А вот и Виктор, муж сестры, как он там называется, зять, что ли. На вид – вполне нормальный мужик. Наверное, с ним можно было бы выпить пива, поговорить о футболе, рассказать пару «мужских» анекдотов. А племяшки по возрасту вполне подходят его Ленке, они бы очень славно могли общаться…
Он спохватился, достал свой телефон, протянул сестре.
– Вот, мои девчонки, Юлька и Ленка, жена и дочка!
– Красивые, обе, – протянула сестра, разглядывая фотки.
– Для себя выбирал! – гордо хмыкнул он. – Впрочем, тебе тоже грех жаловаться, мужики как мужики, им красота особо ни к чему, а вот малышка – просто принцесса!
Помолчали.
Потом Катя положила ладонь на его руку, он придвинулся к ней, обнял.
– Прости меня, Де́ник, – Катя также подалась к нему, – это я во всём виновата, дурёха была, молодая, глупая. Ты был прав тогда, не нужно было мне уезжать…
– Если б ты не уехала, то и Витю бы своего не встретила! – резонно возразил брат.
– Да, ты и тут прав, мой мудрый старший брат, – грустно улыбнулась Катя, – только можно было всё это обустроить без этой глупой ссоры, до чего же обидно, что мы столько лет не общались…
– А это уж моя вина, – признал Денис, – тоже ведь вёл себя, как мальчишка. Слушай, Кать, ты когда домой?
– Через два дня. Хочу к родителям заехать ещё.
– Ну вот, и отлично! Я на машине, поедем вместе, сделаем старикам сюрприз, вот они обрадуются!
– Это уж точно, обрадуются, – улыбнулась Катя.
– Тогда завтра и поедем, ближе к вечеру. Бабу Зою проводим, помянем, я посплю немного, да поедем. С родителями увидишься, с девчонками моими познакомишься.
– Конечно, Деник! Только я долго гостить не смогу; Витя, конечно, у меня молодец, но я же совесть должна иметь!
– Ладно, пока что ограничимся коротким визитом, а на следующий год давай планировать совместный отдых, семьями, или у вас, или у нас, или вообще, где-нибудь на побережье! Я думаю, что наши половинки возражать не будут!
– Я тоже так думаю! – улыбнулась Катя.
***
С приветом, ваш Ухум Бухеев.