За окном бесконечно мелькали высокие, выцветшие деревья, глядя на которые обычно ощущаешь скорое приближение холодов. И пусть на улице ещё далековато было до минусовой температуры, а всё равно хотелось укутаться в теплый шарф посильнее и ждать столь неприятное время года уже в полной боевой готовности.
Наталья даже передёрнула плечами, словно кожей ощутила на себе промозглый ветер. Если бы только ярко засветило солнышко, то и настроение было бы иным, а сейчас в голову лезли не самые радужные мысли. Пусть решение принимала Наталья не спонтанно, сотню раз обдумывала все минусы и плюсы, но на душе всё равно скребли кошки. Какие-то внутренние установки словно нашёптывали, что поступает женщина мерзко, и ей за это обязательно прилетит бумеранг. Ещё и мама, Валентина Николаевна, сидящая на заднем сиденье, всю дорогу ворчала, подливая масла в огонь.
- Не думала я, что до такого доживу! – в очередной раз затянула Валентина Николаевна. - Ну Наташа! Ну, дочка! Удружила, так удружила… совсем с ума сошла! Это же надо было додуматься до такого! Родную мать - и в дом престарелых! Ну, нынче и молодёжь пошла, да я в твоём возрасте никогда бы не подумала своих мать с отцом сдать чужим людям на попечение. Как же сердце твоё каменное спокойно сейчас выдерживает всё? Ты мне скажи, дочка? Не жалеешь, что совершаешь такое ужасное преступление? Ты ведь родного человека выбрасываешь, можно сказать. Как мусор ненужный. Я тебя растила, столько нервов потратила, сколько денег в тебя вбухала! Я из-за тебя ночей не спала и от личной жизни отказалась, между прочим. И всё для чего? Чтобы ты просто взяла и вышвырнула меня, как котёнка нагадившего?
Наташа вздохнула, тяжело и обречённо. Вроде бы не так давно они всё проговорили с матерью, женщина объяснила ей свою позицию, но теперь старая заезженная пластинка повторялась. Важно было набраться терпения, ведь Наташа прекрасно осознавала, что просто ей не будет. Муж предлагал свою помощь, но женщина решила, что должна через всё пройти самостоятельно. В конце концов, если бы кто-то другой отвозил Валентину Николаевну в пансионат, то это сильнее походило бы на то, что дочь отказывается от неё и выбрасывает из своей жизни.
- Мам, прекрати, пожалуйста. Мы уже много раз это обсуждали. Это платный пансионат, а не дом престарелых. Я буду оплачивать твоё проживание здесь, поэтому ни в чём нужды знать ты точно не будешь. Тебе тут будет комфортно, всегда найдётся с кем поговорить о том, о сём. А ещё тебе обеспечат тот уход, в котором ты сейчас нуждаешься и который я тебе дать не смогу. Ты пойми меня, мама, у меня нет возможности просто сидеть дома на шее мужа. Антон и без того впахивает, как проклятый. Мне нельзя терять работу, на которой платят хорошие деньги. И это я молчу о том, что всем нужно уделить внимание когда-то, ведь дети особенно нуждаются в нём. Ну что ты будешь делать целыми днями одна дома? Ты ведь даже приготовить себе не сможешь, потому что руки едва двигаются. Мам, я делаю это ради твоего же блага.
Наталья уже и не понимала толком, почему она сотню раз повторяет одно и то же. Всё это выглядело, как монолог в пустоту. Даже дети понимали её практически с первого слова. А может, женщина всё-таки проговаривала всё это в первую очередь для себя? Чтобы успокоить совесть, ворчащую, что отчасти мама права?
Наталья взглянула в зеркало заднего вида и успела заметить, как мама хмурится, раздражённо кривит губы. В этом была она вся, казалось, что маму в этой жизни совсем ничего не радует. Конечно, в этой ситуации мало что могло радовать, но с другой стороны – что цепляться за мрачные стены комнатки квартиры, когда в пансионате у тебя появится возможность общаться со сверстниками? Там и врачи всегда рядом, нянечки. Если станет плохо или потребуется помощь – её всегда окажут. Ещё и обещали различные развлекательные мероприятия.
- Ну, так чего же ты Машку не обяжешь за бабушкой ухаживать? Она вон, вымахала уже, взрослая деваха! Тебе лишь бы от меня избавиться, да подальше отправить, неблагодарная ты, дочка. – Ещё один тяжёлый вздох. Наташа встряхнула головой, словно этот жест как-то мог помочь избавиться от ненужных сейчас мыслей и привести в порядок всё то, что хранилось там, внутри. Не помогло.
- Мама! Маше всего одиннадцать лет. Дай ребёнку детством насладиться… В конце концов, она тоже проводит большую часть времени в школе и на дополнительных занятиях. - Наталья пыталась поставить точку в этом разговоре, но голос её обиженно дрогнул. Она не понимала, почему мать думает, что ей все обязаны чем-то…
- Заладила ты! Детство, да детство… В моём детстве мы в этом возрасте не в куклы играли, а сено косили наравне со взрослыми, да картошку окучивали. – Валентина Николаевна вновь нахмурилась, а потом и вовсе язвительно улыбнулась, так её и подмывало сказать какую-нибудь колкость в сторону дочери. Чтобы неповадно было. - А вот выйди ты замуж нормально, может, и работать бы столько не пришлось… А может и вовсе, уволилась бы, да за матерью присматривать время бы было! Но нет, ты же меня в своё время не слушала. Все вы такие, молодые, горячие, да без мозгов и головы на плечах. – У Валентины Николаевны вид сделался такой, словно она очень важная птица, и слушать её должно быть одно удовольствие. – Я, в отличие от тебя, жизнь повидала, знаю, о чём говорю. Но ты же самая умная! Лишь бы меня куда-нибудь подальше сдать, да вот только без моих советов ты загнёшься с муженьком-то своим… Как пить дать, прибежишь потом, будешь ползать у меня в ногах и прощения молить...