Никита Семцов, семнадцатилетний подросток, от души радовался теплому весеннему солнышку. С крыш весело капала капель, снег постепенно таял и ему, в старой демисезонной курточке, было теперь тепло. Не то что зимой. Когда холодный ветер пронизывал его худое тело до костей и приходилось надевать не себя по два свитера, чтобы хоть немного сохранять тепло.
Они с матерью жили вдвоем. Отец давно оставил их ради своей бывшей школьной любви, встретившей его однажды на улице и поведав все свои злоключения с бывшим мужем. Отец ее пожалел, да так сильно, что бросил и сына и жену. Ушел к ней.
- Туда ему и дорога, - бросила мать с горяча, потом конечно жалела, плакала ночами от обиды. Но жалостью мужа не вернешь. Так и растила сына одна. Денег постоянно не хватало. Еле дотягивали до следующей зарплаты, приходилось часто подрабатывать, а Никита рос, ему одеваться нужно. Только на что? А тут ребята столпились во дворе , кричат , восхищаются. Никита подошел ближе.
Ну так и есть. Володька, одноклассник, из семидесятой квартиры вышел гулять в новой курточке.
Какая классная, - кричали ребята, поворачивая друга. они оценили материал, подкладку и капюшон. Спорить с ними было невозможно. Курточка была великолепна.
Красная, на молнии и надписью на спине. А какие карманы, клапаны, капюшон, который отстегивается. Здорово. У Никиты глаза горели от зависти. Ух и везет же этому Володьке. У него дед профессор, а сын уехал с женой работать в Ирак, по контракту. Денег море, вот они и балуют сына. присылают разные подарки, задабривают.
Никита постоял еще немного и ушел. Ему было грустно и обидно. Почему у других отцы, как отцы, а его и знать не хочет своего родного сына, воспитывает чужих. такая несправедливость и коснулась она именно его. именно его, Никиту. Он медленно бродил по парку уже добрых полчаса. Солнце припекало хорошо и он радовался теплу. Снял шапку, всунул ее в карман и снова бродил бесцельно, пиная снежные комья, лежащие у края тротуара ногой.
Он думал о куртке.
- Эх! Вот бы мне такую. В ней тепло и красиво. Она бы мне точно пошла. только... – Он пнул со злости ногой очередной увесистый ком снега и из него вылетел кошелек. черный такой, мужской, на кнопочке.
- Не понял!
Он нагнулся, взял кошелек и открыл его. Там лежали деньги. Много. Он лихорадочно пересчитал. Почти восемнадцать тысяч.
- Ух ты! – холодный пот проступил у него на лбу. По всей видимости, кошелек потеряли еще в начале зимы, его припорошило снегом, а дворники закидали сверху еще очередной порцией снега, расчищая дорожки. Значит, хозяин уже давно не ищет потерю. – Вот это удача. Если я куплю себе куртку, то и матери останется часть. Отдам ей.
Весело он бежал на трамвай, идущий до вещевого рынка. Он вскочил на подножку и уже представлял себе объект своего желания. Прикидывал, сколько она может стоить. В это время в вагоне истошно закричала старая женщина.
- Украли, все деньги украли. Кошелек, сумку порезали.
Старая женщина, зарыдала, рассматривая свою порезанную сумку. она просунула руку в разрез.
- И где успели только, вот же гады, как я теперь без пенсии то жить буду. Там ведь у меня вся пенсия была. О-хо-хо! Изверги, чтобы вам пусто было, окаянным.
Никита поморщился. Его сердце сжалось. Куртка уже висела перед его глазами и он тянул к ней руки. Так хотелось получить ее и надеть, почувствовать теплоту ткани. А бабка старая, на что ей жить. Ему ли не знать, что такое голод. Жалость к ней пересилила желание купить вожделенный предмет. Бабка, причитая выходила из трамвая.
Парень выскочил за ней в самый последний момент. Он догнал бабулю на повороте.
- Бабушка, я слышал вы деньги потеряли, вот возьмите. Вам хватит на месяц. – Он протянул ей купюры.
Женщина непонимающе смотрела на него заплаканными глазами.
- Спасибо милок, а как же ты… и откуда.
- Берите бабушка, - он всунул ей деньги и побежал обратно на остановку. Ему было жаль их, но бабку он жалел больше.
- Вот дурак. без курточки остался, мамка бы себе сапоги курила. Ну и пусть, без курточки проживу, я молодой, закаленный. Ей нужнее.
Через пять минут он уже возвращался домой, забыв про свою удачу.
Степанида Ивановна, получив деньги, обрадовалась, успокоилась. Она спрятала их от греха подальше и посеменила домой, благодаря бога и чудного мальчишку. Через два дня она, возвращаясь из магазина с покупками, наткнулась на женщину с маленьким ребенком.
- Не подскажете, бабушка, может, кто нибудь квартиру у вас в доме сдает? – спросила она.
- Нет, не знаю таких.
Степанида Ивановна прошла мимо, думая о своем, а потом вдруг развернулась и крикнула. – А пойдем ко мне, деточка.
Татьяна подхватила сумку и поспешила за ней, держа сыночка за ворот курточки.
- Как удачно я зашла в ваш двор, - сказала она. – Вы не беспокойтесь, я работаю, с оплатой договоримся, мальчик у меня спокойный.
Маленький Олежка осваивал комнату в бабкиной квартире. Он по хозяйски поставил на полочку свои три маленьких машинки и присел на диван.
- Правильно, теперь и шкаф оживет, - говорила бабушка. – Живите тут. И мне весело будет. Одна ведь я совсем, как перст одна. А теперь нас столько. Весело будет.
Татьяне повезло. Она работала врачом в больнице, которая находилась прямо за углом квартала.
На работу добираться максимум десять минут. А Олежку в садик бабушка водила. Такое у нее развлечение появилось на старости лет. И она ожила. Готовила еду для всех и вспоминала свою нелегкую жизнь, за чашечкой чая по вечерам.
В начале июля у Олежки был день рождения. Татьяна спешила домой к сыну, она уже выходила на крыльцо, когда дежурная медсестра догнала ее и попросила помочь. В отделение поступил больной с инсультом по скорой.
- Как не вовремя. там же сынок, он ждет. - в ней боролись два чувства. могла и отказать.
Пришлось вернуться. И не зря. От ее оперативных действий зависела судьба человека. Еще бы пару минут и последствия были бы непредсказуемы. Игорь Алексеевич долго благодарил доброго врача. Если бы не она, то пришлось бы проходить длительный курс реабилитации, а так все закончилось благополучно, правда речь теперь была немного замедлена , но это неважно. Главное он сам ходит и все понимает. Но в больнице он пробыл почти две недели, под бдительным присмотром строгого врача.
Проскочило лето, начинались первые заморозки. Осень быстро справилась со своими обязанностями, подготовила почву для первого снега, сбросив всю листву с деревьев и обмыв землю холодными дождями.
Никита поежился от пронизывающего ветра.
- Ну вот и дождались холода. – Прошептал он и выскочил из трамвая, спеша вернуться под крышу дома. - Здравствуй мороз, не морозь мне нос!
Старая курточка была мала, а на новую денег, так и не нашлось. Мать все обещала.
- Еще зарплата и пойдем купим, потерпи, сынок.
Он терпел, что еще оставалось ему делать. Снежинки начинали сыпаться с небес, забиваясь в глаза, обжигая лицо. Руки мерзли.
Он поднимался по лестнице пешком, чтобы согреться. Пятый этаж позади, еще два, хорошо стало , тепло, кровь бурлила в молодом теле, согревая промерзшие косточки.
Он уже прошел площадку шестого этажа.
- Никита! Здравствуй. Из училища возвращаешься?
- Да, Игорь Алексеевич.
- Зайди ко мне на минутку.
Никита спустился к нему.
- Ты знаешь, я ведь теперь один, Володю родители забрали к себе, заходи иногда к старику. Посидим, в шахматы сыграем. Чай попьем. Ты заходи ко мне, не стесняйся, когда время будет.
- Хорошо, как будет время.
- Тут Володя подарок для тебя оставил. Вот. Не знаю, понравится ли. – Он подал ему курточку, ту самую, классную, обалденную, теплую курточку, о которой он и мечтать не мог.
Володя не смел к ней притронуться. Может это шутка какая-то.
- Бери, бери. Она совсем новая. Он ее только два раза и одел. Носи. Не возражаешь?
Никита взял курточку в руки. Легкая, мягкая, теплая ткань так нежно прижималась к руке.
- Спасибо большое. – Он поднимался по лестнице не спеша. – Моя, теперь моя. Ну, Володька, ну брат, даешь. Вот это подарок!