- Из-за тебя, деревенщины, мой Валька развестись со мной хочет!
Чайная ложечка упала на пол. Ирина округленными глазами посмотрела на мужа. Тот, сжав кулаки, пожирал ее волчьим взглядом.
- Разво́дится, значит? – Матвей поднялся с табурета.
- Да! – Юля была вне себя от ярости.
Глава 1
Глава 14
- Доброе утро! – поздоровался Валя.
- Ну здравствуй, - протянув руку к фуфайке, Матвей сдернул ее и накинул на плечи. – Почему в дом не проходим?
Обвел жену и гостя хмурым взглядом, кашлянул и уставился на Валентина.
- Покурю и пойду, - ответил тот, затягиваясь едким дымом.
- Иди, мне с ним покалякать надо, - буркнул на жену Матвей.
Ира сказала «до свидания» и ушла в кухню. Села возле окна, чтобы было лучше слышно, о чем будут говорить мужчины. Матвей сунул руки в рукава фуфайки, тяжелым шагом приблизился к выходу и попросил сигарету. Валя поделился, вынув из куртки пачку. Матвей взял одну и заложил за ухо, тут же вынул вторую.
- Это не ты ночью мою жену провожал? – также попросил и зажигалку.
- Ну я, а что? – гостю захотелось выкурить вторую сигарету.
Поднеся пламя зажигалки к носу Матвея, дал прикурить, следом закурил и сам.
- Ирка моя понравилась? – хозяин приложился плечом к холодному дверному косяку.
Валя застыл, выпустив струйку дыма.
- Давай без хождений вокруг да около. Ответь, как мужик мужику. Понравилась? – глядя на городского щеголя, Матвей сжимал губы и злился.
Приезжий не стал отнекиваться. Повернув голову на Матвея, он опустил руку с сигаретой и кивнул.
- Ха! - Матвей выбросил окурок. – Тебе своей жены мало, так на мою решил залезть?
Ирина слушала через стекло и волновалась. Если муж набросится на Валю, то как тот себя поведет? Неужели ударит инвалида? Нет, не посмеет. Валя не из таких. Он уйдет и больше не будет надоедать вопросами о переезде. Но не тут-то было. Пока Ирина пребывала в раздумьях, с улицы закричал Матвей.
- Ну бей! Бей! Козел городской! Что, чужая баба понадобилась? А-а-а, эта падаль, видимо, тебе уже в конторке отдалась, вот ты и вспомнил былое? Ха-ха!
Ирина глянула в окно и увидела, как Валентин скрутил ее мужа. Тот стоит на одной ноге, согнувшись, костыль валяется на снегу и кепка - тоже. Ира чуть не закричала. Она схватила кочергу и побежала разнимать мужиков.
- Отпусти его! – завизжала она, замахнувшись железной палкой. – Отпусти! Что ты делаешь?
- Пусть для начала извинится, - Валентин видел, как по виску Матвея потекла струйка пота.
Щеки Матвея налились румянцем, кисти дрожали от напряжения, нога согнулась в колене, и мужик вот-вот рухнет на снег.
- Валька! Отпусти! Пришибу! – голос Ирины изменился. Она не просто рычала, горланила так, что ее голос разливался эхом по тихой деревне.
Женщина рассвирепела. Сбежав по ступенькам, встала перед незваным гостем.
- Я сейчас тебе башку пробью! Отойди от моего мужа!
Крик стоял на всю улицу. Даже Олеся из соседнего дома услышала. Выглянув в окно, она быстро оделась и побежала спасать брата.
- Пусть извинится, - Валя стоял на своем.
- Да пошел ты, падла, - шипел Матвей, ощущая, как мышцы во всем теле натянулись и болят.
- Валя! Валечка, что происходит? – Олеся перебежала дорогу и замерла у забора.
- Забери его, иначе я за себя не отвечаю! – Ирина еле держала себя в руках, понимая, что за побои могут и посадить.
Олеся подскочила к брату, схватила его за руки и заговорила жалобным тоном:
- Валечка, не надо. Он – калека…
- Сама ты калека, - Матвей уже хрипел.
Изо рта потекли слюни. В голову ударил приток крови.
- Валя, - Олеся смотрела в глаза брата, - отпусти. Не наше это дело. Иди домой, там тебя жена ждет.
Пальцы разжались. Валентин оттолкнул Матвея, и тот завалился на бок.
- Матвеюшка! – Ирина упала перед мужем на колени. Кочергу отбросила и обняла беднягу. – Матвей, вставай. Простудишься.
- Эх, Ира, - недовольно покачал головой Валя, глядя на нее с порицанием, - какая же ты сердобольная.
- Валечка, пойдем, - Олеся взяла брата за руку. – Пойдем. Пусть сами разбираются.
Отходя от дома Ирины, Валентин два раза обернулся, недовольно качнул головой, сплюнул на снег и огорчился.
- И почему таким идиотам везет с женами? – спросил у сестры.
- Потому что минус всегда притягивает плюс, - тихо ответила она.
- Природой, хочешь сказать, заложено?
- А чем же еще.
- Ну, а вы с Гордеем? Кто из вас минус, а кто плюс?
- А бог его знает. Мы за столько лет всякое пережили. Ты же в курсе. Вместе справлялись с бедами.
- Да, я помню.
Олеся не стала говорить о том, что минус – это ее муж. Ну было дело, давным-давно, зачем вспоминать? Пережили - и хорошо. Кто в молодости не ошибался? Зато теперь вместе, не разлей вода.
Ира помогла мужу подняться, надела ему кепку, подала палку. Подняла кочергу и повела Матвея в дом. Ребятишки сидели у окна в кухне и наблюдали за ссорой между взрослыми. Когда родители пришли, они соскочили с табуретов и спрятались в комнате.
- Илья! Сашка! – гаркнул отец, закидывая кепку на крючок. – Сходите-ка! Прогуляйтесь!
- Морозно. Пусть лучше у печки греются, - Ирина помогла снять фуфайку.
- Я сказал, все на улицу!
Мальчишки поняли, лучше уйти, чем нарваться на оплеуху. У отца рука тяжелая, с одного шлепка в ушах шум появляется. Они быстро оделись и убежали кататься на горку.
- Сядь, - Матвей занял табурет и показал пальцем на второй.
Ирина села.
- Разговор есть, - шмыгнул мужик, положил одну руку на стол. – Было что?
- Где? – захлопала глазами Ира.
- В конторе.
- В какой конторе, Матвеюшка?
- В той самой! – заорал муж. – Где вы с этим каратистом работали!
- Да ты что такое говоришь? Мы в разных отделах сидели…
- А если б в одном, а? – перебил ее Матвей. – Тогда что? В койку бы к нему прыгнула?
- Да никуда я не прыгала, - со слезами пропищала Ира.
- Тогда какого черта он сюда таскается? – Матвей наклонился к жене.
- Предлагал переехать, - судорожно ответила она.
- К нему?
- Нет. В Москву.
- И зачем?
- Хотел устроить меня на работу.
- А ты что, уже пожаловаться успела, что у тебя мужик безработный?
- Да не жаловалась я. А по тебе и так видно, что ты безработный.
Матвей хлопнул ладонью по столу и захрипел.
- Конечно. Муж инвалидом стал, так ты теперь ему замену ищешь.
- Неправда, это. Никого я не ищу. Я отказалась. Не нужна мне эта Москва.
- А что тебе нужно?
- Ты.
Бальзам на душу. На лице Матвея появилась улыбка. Вот и славно! Вот и хорошо! Не бросит Ирка мужа.
- Ну, если так, - он заговорил тише. – Чаю налей.
Ирина встрепенулась, подскочила к плите и зажгла под чайником конфорку. Слава богу, Матвей не стал скандалить. Обошлось. Ира поставила перед мужем чашку, подала чайную ложку и сняла крышку с сахарницы. Но кратковременную семейную идиллию нарушил громкий топот в сенях. Оба уставились на дверь.
- Ах ты гадина! – дверь распахнулась, и в хату влетела Юля. – Все-таки добилась своего! Что смотришь, шалава колхозная?! Из-за тебя, деревенщины, мой Валька развестись со мной хочет!
Чайная ложечка упала на пол. Ирина округленными глазами посмотрела на мужа. Тот, сжав кулаки, пожирал ее волчьим взглядом.
- Разво́дится, значит? – Матвей поднялся с табурета.
- Да! – Юля была вне себя от ярости. – Пришел и говорит, что любит ее! – вытянула руку и показала на хозяйку.
Холодок пробежал по всему телу. Ирина не знала, что сказать. Какой ужас! Она здесь абсолютно ни при чем. Ее обвиняют беспочвенно.
- Поговорите с ним, - вполголоса произнесла Ира, краснея от стыда. – Поговорите. Валя запутался. Он не понимает, что делает.
- Запутался? Это ты его запутала, др янь! – обиженная женщина кричала сквозь слезы. – Нормально жили, пока он тебя не встретил. Вновь! Мы поэтому и уехали, чтобы ты не маячила перед ним!
- Маячила, значит, - Матвей вытянулся, выкатив грудь колесом. – Маячила… Юлия, спасибо, что открыли мне глаза. Я тут сам разберусь. Идите.
- Разберитесь уж, пожалуйста! Я верю, что Вы сможете разрешить эту проблему! Десять лет жили в спокойствии, он забыл о ней, а теперь… - всхлипнула Юля и вытерла нос. – Я тебя ненавижу!
И выбежала вон.
- Матвеюшка, - голос Ирины дрожал. – Я не виновата.
- А кто виноват, - сердитый муж навис над женой. – Может, я?
- И ты не виноват. Валя что-то там себе придумал…
- С....а не захочет, ко....ль не вскочит. – Матвей замахнулся кулаком, и Ира закрыла лицо руками.
***
Лето.
Ирина укладывала газеты и письма в почтальонскую сумку и разговаривала с сотрудницей, заполняющей документацию.
- Андрюха-то твой прыткий малый оказался. Уже и жену привез. Сколько ему, восемнадцать, кажется?
- Восемнадцать.
- От армии косить вздумал?
- Мы не говорили с ним об этом.
- Если уж косить по полной, то надо дите родить. А следом – и второго.
- Рано ему еще о детях думать. Доучиться надо.
- А учится ли? – Вера Петровна оторвалась от писанины. – Мой тоже вроде как учился. А потом приехал с повинной, мол, пил да гулял. Бестолочь. Я ему и гостинцы передавала, и деньги. Теперь ездит работать вахтой. Ничего другого не умеет. А так сидел бы в теплышке, в какой-нибудь компании, и горя не знал. Идиот, одним словом. Батька всю жизнь пил, нервы мне трепал. Спился нахрен. Туда ему и дорога. – Вера сказала последние слова с таким удовлетворением, что Ирина повернула на нее голову.
- И не жалко?
- Кого? Ваську? А чего его жалеть? Жил в свое удовольствие, на сына и на меня ему плевать было. И что? Плакать по нем, что ли? Вот делать мне нечего, - опустив глаза на тетрадь, Вера продолжила делать записи. – У тебя хоть Матвей оклемался, может и по хозяйству помочь, а мой Васька обоссытся, развоняется на всю хату, а ты и мой, стирай его ссаные портки. Зачем мне такое счастье? Терпела, терпела, а потом плюнула. Мальчишке пятнадцать лет было, когда я Ваську за дверь выставила. Думала, за ум возьмется, пить бросит, а этот придурок два дня пил непробудно, а на третий выхожу из дома, а он у меня на крыльце окочурился. Тьфу! Чтоб его черти вечно в котле жарили. Пришлось похороны оплачивать, а у самой с деньгами туго. Вот и собирала с миру по нитке. Хорошо, что у нас люди понятливые, вошли в положение и помогли закопать этого пьяницу по-человечески… А что это у тебя? – Петровна только сейчас заметила черное пятно на запястье Иры, выглядывающее из-под рукава блузки. – Синяк?
- Да это я сумкой отдавила. – Ирина спрятала синяк под рукавом.
- Сумкой? От сумки полосы остаются, а не кругляши. Ясно. Бьет, значит. А не пьет ли?
- Бывает.
- Ну не каждый день?
- Нет.
- Ну с таким жить можно. Мой Васька каждый день глотку заливал. Толку от него было, как от козла молока. А твой, как мимо не прохожу, слышу, молотком стучит, пилит что-то.
- Угу, - Ира закинула ремень от сумки на плечо, - стучит. – Кивнула и отправилась разносить почту.
Вот только не он это стучит, а мальчишки. На днях скворечник мастерили, а вчера начали строить будку. Хотят собаку завести, чтобы дом охраняла. Да не от кого охранять. Брать в доме нечего. Какой-то мальчик пообещал им щенка отдать, если домик для него будет, вот ребятишки и стараются. Спорят, но строят вместе.
Подойдя к каждому дому, Ира совала в почтовые ящики то газетку, то письмецо. Если у кого-то не было ящика, то она стучалась в дом и передавала из рук в руки почту. Старушки приглашали попить чаю, угоститься пирогом, но почтальонша отказывалась и брела к соседнему дому. Она держала в руках несколько конвертов, придумывая на ходу, кто пишет письма этим людям? Друзья, родственники, а может быть однокурсники или случайные знакомые? Остановившись у крайнего двора, Ира, на всякий случай, перебрала в руках письма, хотя помнила, что бабе Маше никто не пишет. А вдруг? Нет, не было для нее письма. Ира вынула из сумки газету и положила в ящик.
- Ириш! Постой! – баба Маша несла ведро воды. – Погоди!
Она подошла к почтальонше, опустила ведро на траву и строго покачала головой.
- Здравствуйте, баб Маш.
- Здравствуй. – Женщина внимательно смотрела в глаза Иры. – Не обессудь, Ирина, но вот что я хочу тебе сказать. Твой старший здесь без году неделя, а ведет себя, как шалопай.
- И что же он такого успел натворить? – Ирина поправила на плече лямку.
- Ворует твой Андрюха.
Спасибо за ваши лайки, репосты и комментарии.