- В какой больнице она лежала? – пытала Лера тётю Надю, меряя шагами небольшую кухоньку – три шажка туда, три обратно, после того, как та силком, практически за шкирку, вытащила девушку из материнской комнаты, - А, может, ко мне её? Я найду хороших врачей!
- Не может, - тётя Надя изумлённо наблюдала за метаниями блудной дочери, - Не довезёшь.
- А здесь-то есть кому оперировать? – засомневалась Лера.
- Так чай не в тайге живём! – усмехнулась женщина, - В седьмой больнице Матрёшу наблюдал замечательный доктор! Он же и оперировать предлагал, только пойди, уговори её!
- Уговорю! – кивнула Лера, - Я тогда пошла!
- Охолонь! – остановила её тётя Надя, - Рань-ранняя. Разве что с запертой дверью поздороваешься.
Она сунула тарелку с блинами в микроволновку и насыпала новую порцию кофе в турку. Лера, усевшись на стул, закинула голову и прикрыла глаза, продумывая план действий на ближайшее время.
- Мама твоя вот так же себя повела, решительно, - продолжила тётя Надя, будто и не прерывалась, - Когда тебе, наконец, диагноз поставили и какие-то осложнения в лёгких обнаружили. Врачи в один голос твердили: - К морю! Она было к Вовке сунулась, отцу твоему, а он ни «му», ни «хрю». Денег, мол, таких сроду не было, чтобы соплячку по морям катать, а, тем более, жить там продолжительное время.
- А мама? – Лера с силой надавила пальцами на прикрытые веки, сдерживая слёзы, распускаться сейчас было никак нельзя, если счёт идёт на дни. Дни маминой жизни.
- Мама то? – в голосе тёти Нади слышалось неподдельное восхищение подругой, - Мама продала родительскую квартиру, стремительно, за бесценок. Для неё, Лерка, приоритет был очевиден. И укатила с тобой по весне к Чёрному морю. Сняла домик, чуть не на самом бережке и взращивала тебя, чахлика, там до поздней осени.
- Тёть Надь, - всхлипнула, не удержавшись Лера, - Я этого не помню.
- Да как же тебе помнить-то, детка, - женщина ласково провела рукой по её голове, - Тебе года три тогда было, малюсенькая совсем. А вот вернулась домой ты уже окрепшей, загорелой бутузкой, - она улыбнулась своим воспоминаниям, словно снова наяву увидела Леру той самой малышкой, - И вот тут вас обеих ждал сюрприз, - тётя Надя ненадолго примолкла, поставив перед девушкой кружку с кофе и блины, - Батюшка твой… волшебный на всю голову, пока Матрёша тебя с того света вызволяла на морях, зазнобу завёл, себе под стать, не отягощённую ни мало-мальской моралью, ни интеллектом, да хлещущую наперегонки с ним всё, что горит. Ни ты, ни, тем более, твоя мама в совместное с Вованом будущее для его звезды не вписывались. Тебя они намеревались определить в интернат, а Матрёшу просто послать по известному направлению. Однако, мама твоя тебя удочерила, только расписавшись с этим хмырём, видать, чувствовала, что вся эта фикция – дело временное. Квартиру эти двое пропили быстро, а куда отбыли, одному Богу известно. Так что от папаши твоего, кроме пшика, только отчество твоё и осталось.
- Тёть Надь, - Лера испытала от услышанного такой шок, что притронуться к угощению даже не подумала, - А почему мама замуж больше не вышла? Почему не попыталась счастливой стать?
- Ох, Лерка, я ведь, и сама её ругала, - поморщилась женщина, - Только, как жених её бывший женился где-то на северах, она и слышать ни о ком не хотела. В тебе вот растворилась. А, как ты подросла, да коленца разные выделывать начала, совсем сникла моя Матрёша. Всё же, засранка ты редкостная, Лерка!
- И не поспоришь…, - девушка помассировала виски, голова раскалывалась, - Зря вы с мамой раньше скрывали. Пойду я, тёть Надь, а ты подготовь вещи мамины, будь другом.
- Буду-буду! – вскочила со стула женщина и, скрывшись на минутку в комнате, вернулась с Матрёниным паспортом и медкартой, - С Богом, дочка!
Захар Александрович усмехнулся и покачал головой, разглядывая настырную девицу, прикорнувшую на жёстком диванчике в больничном коридоре. Он её в дверь, а она в окно! За прошедшие три дня она умудрилась свернуть кровь всему персоналу, требуя пустить её в реанимацию, ухаживать за мамой. Когда она явилась утром в больницу и, буквально выдернула его с обхода, он дал слабину, поддался, но тогда жизнь пациентки действительно была под угрозой. Захар хорошо помнил маленькую, добрую и чрезвычайно терпеливую женщину, с редким именем Матрёна. Он приложил немало усилий, уговаривая её на операцию. Но женщина подписала отказ. И вот теперь, невесть откуда взявшаяся дочь, развила такую бурную деятельность по спасению своей матери, что Захар даже восхитился ею. Она сразу оплатила операцию и затребовала предоставить реанимобиль, для транспортировки больной. Всего час спустя, Матрёна Ивановна, отчего-то постоянно улыбавшаяся, уже была в палате. Девица не отходила от неё ни на шаг, постоянно приговаривая «мамочка» и «маленькая моя», что было уж совсем удивительно. Но женщина безропотно соглашалась на всё, что советовал Захар и это было главным. Пока шла операция, дочурка издёргала всех сотрудников больницы, от санитарок, до главного врача, к которому прорвалась с просьбой пустить её в реанимацию. Естественно, получила отказ. И заняла оборону на кушетке у реанимационного блока. Всё прошло благополучно, но уходить из больницы, хотя бы на ночь, она отказалась наотрез. Не вразумила её и женщина, по всей видимости родственница, пришедшая справиться об исходе операции Матрёны Ивановны. Сегодня Захар намеревался перевести свою пациентку в палату, она уверенно шла на поправку.
- Кофе хотите? – потряс он девицу за плечо.
- Да, спасибо! – она тут же открыла глаза и встряхнулась, как кошка, прогоняя остатки сна.
- Шли бы Вы…, - завёл было он.
- Даже не начинайте! – зыркнула на него девица.
- Я про палату, - улыбнулся Захар, - Вы же оплатили. Маму переведут в течение часа.
Лера кинулась к нему с приглушённым криком, повисла на шее и разревелась, как ребёнок. Захар буквально втащил её в ординаторскую, усадил в кресло, утёр ей лицо и силком сунул в руки чашку с кофе. Она всё ему рассказала. Всё-всё. И какая она дрянь, и как чуть не угробила своим невниманием единственного родного человека, и что не плакала она с самого детства, даже когда было очень трудно и больно. А Захар не упрекал, не гнал её и не останавливал этот истеричный поток, у него просто сложились пазлы.
- Ну что, Леруша, домой? – Матрёна Ивановна сидела на кровати и с улыбкой наблюдала, как дочь собирает её вещи в сумку, - Ты ещё побудешь? Или сразу уедешь?
- Домой-домой, мамочка, - мельком глянула на мать Лера, - Завтра у нас с тобой поезд.
- Какой…поезд? – запнулась мама.
- Как какой? На море! – девушка отвлеклась от сборов на одну минутку и поцеловала маму, - Никогда не была на море. А ты? – она врала мастерски, зная, что тётя Надя её не выдаст. Они, вообще, сделали вид, что того разговора не было.
- А как же твоя работа? – удивилась Матрёна Ивановна.
- А я вчера её сдала, мамочка, - заулыбалась Лера, - Даже представить себе не могла, что по ночам в больнице так здорово переводятся сложные тексты. И денег у нас с тобой теперь – куры не клюют.
- Деньги! – словно спохватилась мама, - Те, что ты мне присылала! Я их не тратила, складывала, там много скопилось.
- Ну, мааам…, - с упрёком протянула Лера, - Зачем?
- А на что мне их тратить то было? – махнула рукой Матрёна Ивановна и перевела тему, - Может, тогда и Надю с собой на море позовём, дочь?
- А чего её звать? – хохотнула Лера, - Она дома вещички пакует и блины в дорогу фарширует. Куда ж мы без неё?!
Захар Александрович сам принёс в палату выписку Матрёны Ивановны, а ещё несколько рецептов и список рекомендаций. Его номер уже больше месяца был сохранён в списке избранных контактов в Лерином телефоне. Тепло простившись с мамой и дочкой, он проводил их до самых больничных ворот, и долго махал в след такси, увозившему замечательную девушку и «маленькую её» маму с огромным, добрым сердцем, которому он не дал остановиться.