-Может, оно и к лучшему, что все случится сейчас и под моим руководством, - сказал разведчик, - а то ты все тянешь и тянешь! А как заговоришь с ней, так наверняка невпопад! Дров наломаешь, она еще догадается, что ты неспроста ее оповещаешь… да-да, я, пожалуй, даже рад, что ты сумел прийти…И что сейчас наконец-то мы решим этот вопрос. Готов? – спросил он.
Раэ вышел на пустырь, за кладбищем, залитый лунным светом, где еще вчера успокаивал пришедшую в себя Неру и вытащил из-за ворота сорочки запутавшийся в шнурках медальон, который ему дала Мурчин. Прежде, чем он его раскрыл, Варда еще раз заставил Раэ проговорить то, что тот должен сказать ведьме.
Раэ держал в одной руке медальон, а в другой – похоронный ярлык, который ему вручил разведчик с наставлениями, как правильно использовать в предстоящем разговоре с Мурчин и то, и другое. Похоронный ярлык был потемневший, обломанный – не из этого кладбища. И эта была та самая вещь, из-за которой у Раэ с Мурчин должен был зайти разговор, который должен был навести ведьму на мысль об опустошенных могильниках.
Раэ мысленно обругал себя за все не подворачивавшуюся возможность поговорить с Мурчин, и подосадовал на Варду и его запредельную опытность: разведчик решил, что если разговора нельзя дождаться, то возможность для него стоит создать самим. И он, старый лис, мог это сделать. Хотя, конечно, у Раэ по этому поводу было доброе негодование. Ему нравилась упертость разведчика, нравилось и то, что Варда, хоть и вынужденно, но доверял Раэ. Нравился его ум, его готовность быстро решать задачи, но как же он был непреклонен при этом! Раэ ощутил сполна недовольство старого разведчика из-за того, что он не смог подступиться к ведьме с тех пор, как им пришлось бежать из башни принцесс и подбросить ей нужные сведения. И сейчас Варда его подучил, что да как говорить. Да еще потребовал действовать немедля. Едва ли не у него на глазах.
-Я… не знаю. Может, она и не явится так быстро. У нее дела…
Варда объяснил Раэ, что сейчас половина Дарука развлекается на приеме принцессы Алэ, он, как разведчик, был об этом осведомлен. Как и о том, что Мурчин, так любившая пышные празднества и увеселения, должна была оказаться там.
-Никакие у нее не дела. - со знанием дела сказал Варда, - она просто танцует с толстенной бальной книжкой, пьет вино и бегает с кавалерами по саду замка Лэ!
-Так вот то-то и оно, - сказал Раэ, - я могу раскрыть медальон, она узнает, и не прилетит.
-Если она из-за тебя не покинет приема… что ж, тем лучше для тебя. Я тогда смогу с чистой совестью донести в штаб, что ты недостаточно прочный крючок для этой дамочки. И тогда тебя точно выведут из игры. Она для чего дала тебе этот медальон? Для срочной встречи, не так ли? И если она узнает, что ты ее срочно позвал и не прилетит… значит, она к тебе действительно охладела. Не знаю, радоваться этому или нет…
-Так я и не понял, - сказал Раэ, удивленный последними словами, - чего ты больше всего от меня хочешь? Чтобы я вышел из игры, или чтобы я продолжил собирать сведения?
-Сам знаешь, - хмуро сказал Варда, - как мальчишке.,что годится мне в сыновья, я желаю тебе как можно скорее бежать. Но ты с каждым разом добываешь то, что заставляет сеть откладывать твой вывод. Вот и сейчас, с принцессой Виллен… Еще и дневник ее раздобыл!
И разведчик по-отечески потрепал Раэ по затылку.
-Ну все, приступай. Я пошел. Досчитай до ста и открывай медальон. Я уверен, что она объявится очень скоро. Я, может, и до сторожки не успею дойти…
Варда преувеличивал. Раэ вскрыл медальон как уговаривались. Он открылся с коротким треском, полыхнуло белым, осветило его ладони. Ветер промчался по траве. Раэ сел на землю и стал ждать. Ох и не понравилось охотнику, как он ждет Мурчин. Умом он понимал, что лучше бы ведьме не появляться. Но с каждой минутой, проведенной в ожидании, в нем росла коварная тревога. А если она и в самом деле не прилетит? Ведь сюда, в школу, она Раэ как сбагрила. А что если сейчас Варда убедится, что ведьме на празднестве в Даруке веселей и… да-да, это было бы к лучшему. Не лети, Мурчин, не лети. Хотя Раэ непрочь был ее увидеть еще раз…напоследок.
Но Мурчин все же появилась. На самом деле очень скоро. На метле. Она пролетела меж звезд и спустилась на пустырь в пышном жемчужно-сером бальном платье, расшитом серебряными нитями. Из ее серебряной сетки вывалились на висках локоны, серебряные ленты расплелись и свисали на грудь. А глаза взволнованно горели синим огнем, как подсвеченные турмалины.
-Ты… ты.. что ты делаешь на пустыре? – быстро проговорила Мурчин, отбросила в сторону метлу, поспешно подошла к Раэ и ухватила его за плечи. Тот вздрогнул, ощутив прикосновение когтей, холодящих даже сквозь одежду в летнюю ночь, - ты сбежал из школы, да? Тебе не стоило… утром я бы тебя навестила…
-Разговор есть, - начал Раэ так, как его учил Варда.
-Если ты про то, что Мийя притащила ко мне чье-то грязное белье, и пыталась выдать за твое… так я не дура, и не поверила ей.
-Вообще-то это белье моего соседа по дорутару, - сказал Раэ, кляня про себя то, какой оборот получается у разговора.
-Я же сказала, что я не дура, я поняла, что это не твое! Так что если ты из-за этого…
-Нет, - сказал Раэ, - я понял, что ты не поверишь…
-Я верю тебе, а не этой стервочке!
-Я и имел в виду, что ты не поверишь ей…
-Я же знаю, что ты будешь мне верен! Ты, я вижу, сильно разволновался, да?
-Нет-нет.. Кстати, вели Мийе вернуть постель. На чем будет спать мой сосед? И как я буду ладить с ним, если из-за меня его обворовывают?
-Я хотела передать тебе весточку утром… - поспешно сказала Мурчин, - думала, это дотерпит… ты… ты хотел дойти до меня, чтобы объяснить мне, чтоб я не ревновала?
Разговор зашел не туда, куда рассчитывал Варда. В сумятице событий Раэ и подзабыл, что Мурчин должна была получить себе под нос от ликующей Мийи улику в виде грязных простыней, а подзабыл потому, что не придавал этому никакого значения, да еще надеялся, что Мийя еще не успела предъявить их улетевшей на празднество госпоже, а значит, теперь речь о них не зайдет. Как же сейчас было сложно переменить тему!
Тут-то он и сообразил, что Мурчин нарочно потянула с оповещением Раэ о том, как отнеслась к выходке Мийи. Ну да, она это сделала для того, чтобы Раэ ночку с ума посходил из-за того, что ведьма может его приревновать…
Мурчин игриво щелкнула его когтем по носу:
-И ты решил использовать медальон, чтобы поговорить со мной. А ведь я тебе говорила, чтобы ты открывал его только в случае крайней необходимости. Ты считаешь, что эта необходимость настала? Неужели ты думаешь, что я настолько ревнива? Или глупа?
-Вовсе нет, - быстро проговорил Раэ, не готовый портить Мурчин настроение.
-Тогда… - ведьма испытующе посмотрела на Раэ, - почему ты меня сюда позвал?
-Меня… меня кое-что беспокоит…
-Что я тебя не посещаю, и ты… - тихонько и вкрадчиво стала напевать Мурчин.
Она вся напряглась, подалась вперед, словно ей вот-вот предстояло подстрелить оленя. В ее взгляде было нечто такое... Раэ догадался, как она сорвется, если узнает, что охотник позвал ее из-за какой-то иной причины, чем страх ее ревности. Иных причин для нее просто не могло существовать в тот миг. Он чувствовал, что она от него сейчас ждет, ждет знака. И если он его не подаст… Раэ почувствовал даже, как воздух задрожал меж ними…
-Я волнуюсь за тебя, - быстро и наполовину неожиданно для себя выпалил он.
-Ты… - проговорила она, не веря своим ушам.
-Смотри, что я нашел вчера на кладбище, когда шел с Нерой.
Вот тогда и пришла очередь того похоронного ярлыка, который Раэ вложил ведьме в руки.
-Ну и что? – спросила Мурчин, несколько озадаченная тем, куда клонил Раэ.
-Такие похоронные ярлыки были на телах, которые свозили в Цитадель восемь лет назад. Говорили, будто это были тайные схроны умертвий в лесах и на границе. Но их было много… И я вот думаю: а не обчистила ли наша разведка могильники Ортогона? Вдруг они пусты? Если так, то есть ли у твоего воеводы армия? А если ее нет, зачем Теро твой воевода?
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Неомения 27 глава.
