В подъезде было темно и сыро. Единственная целая лампочка даже не горела, а мерцала бледным светом, освещая облупленную краску на стенах и грязные ступеньки с валявшимся на них мусором. Контингент тут проживал явно неблагополучный, впрочем, что удивительного в том, что здешняя обитательница решила пожаловаться на жизнь? Они всегда жалуются, иногда пишут, иногда звонят, создавая нагрузку на телефонные провода. А толку?
Иногда мы можем помочь. Например, вернуть заявителю часть средств, потраченных на лечение в стационаре. Или провести экспертизу спорного случая. Но в этом конкретном случае все пошло не так. Письмо провалялось у начальницы дольше положенного срока, и теперь мне нужно отнести заявительнице ответ, оформленный задним числом. Попутно убедившись, что она не будет никому жаловаться уже на нас. А то ведь и такое бывало.
- Лен, сходи, пожалуйста, к старухе, отнеси письмо. Ну и поговори с ней заинтересованно, так, как ты умеешь. Пожилым ведь главное внимание, а здоровьем им все равно не вернешь, что лечи, что не лечи. Утряси, чтобы начальство не знало, что была задержка с ответом. А в офис можешь не возвращаться, я тебя отпущу пораньше! – попросила начальница. Я согласилась. У меня уже скоро зад квадратным станет от сидения на одном месте. А тут такая шикарная возможность прогуляться.
Район, конечно, был неблагополучный, а двор прямо жуткий, хоть в фильмах ужасов снимай. Но не в дорогих, тех, в которых показывают фамильные замки, сражения, сундуки с золотом и аристократов, внезапно оказавшихся вампирами. А в каких-нибудь бюджетных короткометражках, снятых озорными студентами на камеру телефона.
Посередине двора стояли проржавевшие качели, терзаемые порывами осеннего ветра. Они издавали жуткий скрип и дребезжание, оно кого угодно свело бы с ума. Из-за облетающих деревьев, будто шпионя за мной, выглядывали ржавые металлические фигурки. Одна из них – робот с выпученными глазами-шариками, в прошлом голубого цвета. Сейчас цвет выгорел, полинял, краска растрескалась, и пятна ржавчины на теле робота выглядели словно пятна разложения… Другая фигурка – собака, сделанная из обрезка широкой трубы. Она была полностью покрыта ржавчиной – и криво спиленный корпус, и приваренные кем-то железные «уши», и «ноги», и два пустых глаза. Только пасть кто-то вымазал изнутри свежей красной краской, будто собака только недавно растерзала кого-то своими зазубринами.
- Добрый вечер! – зачем-то сказала я этой странной железной парочке. Впрочем, у меня с детства был талант располагать к себе людей. За этот талант меня и ценит начальница – меня можно выпускать одну против толпы возмущенных пенсионеров. И не беспокоиться, что они разорвут меня на части, как в кино про зомби.
Из живых во дворе никого не было, если не считать какого-то бомжа. Он, скрюченный, лежал на лавке, и относился скорее к недвижимости, чем к тем, у кого можно спросить дорогу. Но все-таки подошла к нему, чтобы убедиться, что с человеком все в порядке. А то бывали случаи, пройдешь мимо, а там инфаркт, инсульт…
- Не ходи туда, там Эля умерла! – выкрикнул бомж. И молодецки захрапел, не оставив мне не единой зацепки.
Впрочем, несмотря на это нужный дом № 6 я почему-то нашла сразу. За козырьке над подъездом сидела огромная черная ворона, и мерзко каркала. Из подвала разило какой-то тухлятиной. Словом, все здесь было каким-то старым, ржавым, рассыпающимся и пугающим. Что же, не впервой. Я вошла в подъезд с мигающей тусклой лампой, и достала из сумочки письмо. Мне нужно было поднять в квартиру № 26. Дом старый, значит, наверное, мне нужно пятый этаж. Или все-таки седьмой?
- Надеюсь, хоть лифт здесь работает нормально! – вслух понадеялась я, и нажала на кнопку. Кстати сказать, на окружавшей кнопку железной поверхности маркером было выведено что-то вроде «нажми на кнопку и получишь полный… [неминуемый конец всему]». Хотя, наверное, вы и сами догадались, что написано там было менее интеллигентно. Но я все равно нажала на кнопку. На заборе тоже написано, а там дрова.
Внутри лифта кнопки тоже были сожжены или залеплены жевательными резинками. Я с трудом нашла седьмой этаж, и зажмурилась. Лифт был такой старый, что через щель в полу можно было наблюдать покачивающиеся тросы…Я предпочитала не смотреть на это, и не задумываться о том, насколько надежна эта старомодная конструкция. Наконец кабина задрожала, немного подпрыгнула, как мне показалось, и остановилась.
Открыв дверь, я поняла, что седьмой этаж, по всей видимости, считался в этом доме элитным. Здесь стены были аккуратно покрашены по плечо свежей синей краской, а выше побелены, по обычаю моего далекого детства. Левое и право крыло было отгорожено волнистой стеклянной стеной. Стеклоблоками, или как это правильно называется. В изгибах зеленого стекла плясали отблески электрического света. Я открыла дверь, и вошла в коридор, вымощенный квадратиками разноцветной плитки. Однако любоваться «роскошью» пятого этажа мне пришлось недолго. Свет внезапно погас, и я осталась в кромешной темноте.
Нащупав в сумке телефон, я включила фонарик, и посветила на стены. В тусклом свете моего фонаря клубились облачка едкого табачного дыма. Я закашлялась, и одновременно попыталась найти источник беспокойства. Если идет дым, значит где-то рядом со мной стоит и курящий? Однако вокруг меня ничего не было, кроме непроницаемой темной завесы и дыма.
- Кто здесь? – осторожно спросила я.
- Хто-хто… Я! – раздался прямо у меня над ухом кашляющий старческий голос. В ту же секунду чьи-то холодные, костлявые пальцы схватили меня за лодыжку.
- Сергеич, ну постыдился бы, мало того, что сдох от курения, так и сейчас весь этаж задымил. От девчонки-то отстань, не видишь, новенькая! Ничего не понимает еще! – ругнулся на него суровый женский голос.
- Сама отстань от меня, мужа своего поучи щи варить! – огрызнулся невидимый Сергеич. Костлявая ладонь впилась на этот раз в мой зад. Я резко обернулась, но за мной никого не было, кроме клубов едкого дыма.
- Вечно ты на больное! Про мужа! – разрыдалась моя невидимая женщина, и я услышала я ее удаляющиеся шаги в совокупности с затихающими всхлипываниями. - Убийца он! Мой кровопийца! А все равно его люблю!
- Ты меня не бойся! – уже ласковее сказал дым. – Да и чего нам уже здесь бояться, нам надо дружить!
По-правде сказать, я довольно сильно испугалась. Но в конце концов, исходя из моего опыта общения с жалобщиками, со всеми можно договориться.
- Сергеич? – тихонько позвала я темноту.
- Я-я! – бодро ответила тьма. – Чего хотела-то?
- Мне 26-я квартира нужна…
- Так еще не въехали, сорок дней не прошло. Не заселилась еще жиличка-то. Хотя кто ее знает, она всегда странная была. Может и ведьма была, тогда могла и раньше. А что за дело у тебя к ней, я думал, уже все дела окончены. На наш этаж не опаздывают, знаешь ли. Кстати, я тебя не помню, ты как здесь очутилась-то?
- Ну как все, на лифте.
- А чего ты решила, что все на лифте? – удивился Сергеич. И удалился куда-то в темноту.
Отчаявшись просветить путь фонариком, луч которого прорезал мглу и терялся где-то в бесконечности, я попыталась нащупать рукой стенку, и вот так, по стеночке дойти до ближайшей двери. Но никакой стены ни справа, ни слева от меня не было. Рука чувствовала только могильный холод, которым веяло со всех сторон, и ничего больше. Я сделала шагов двадцать строго вбок, но ничего не изменилось – стены по-прежнему не было. Моя рука нащупала кое-что похуже. Гигантское слизкое щупальце, похожее на щупальца осьминогов, которые продают в пластиковых баночках. Только огромное, снабженное многочисленными присосками. Щупальце, в свою очередь, попыталось обвить мою руку… В ужасе я побежала обратно, туда, где еще недавно был коридор. И почувствовала, что бегу я не по квадратикам кафельной плитки, а по тухлой стоячей воде, достающей мне до щиколотки. В нос ударил резкий запах болота.
- Ну я же просила здесь не ходить! Я хочу побыть одна! Я сейчас очень плохо выгляжу! – капризно сказала какая-то девушка, видимо, обращаясь ко мне.
- Извините! – промямлила я, пытаясь понять законы этого зловещего, не понятного мне мира. – Я просто искала квартиру №26. И затараторила скороговоркой: - Я человек маленький, человек подневольный, начальство послало, значит, надо письмо отнести, понимаете?
- Понимаю! – сказала девушка, и я вдруг увидела ее очертания во тьме. Бледная, сероватая кожа в каких-то темных пятнах, и черные мокрые волосы, закрывающие лицо.
- Письмо! Я помню про письмо. Я писала письмо. Кирюше писала письмо… А он не ответил. Они, наверное, до сих пор надо мной смеются, насмехаются… А я теперь думаю… вдруг он просто не получил письмо? Правда ведь, ведь может такое быть?
- Наверное, может! – ответила я, пожимая плечами. Я знала, что человека следует слушать внимательно, и по-возможности с ним соглашаться. А уж потом спорить. Однажды я умудрилась успокоить Ковалевского, по-сути безобидного, но сумасшедшего дедушку, уверенного, что врачи хотят украсть у него почку.
- Вот я тоже так думаю, а тогда не подумала. Я тебя сейчас проведу куда надо тебе, а ты потом до Кирюши дойди, скажи, что Лидочка письмо писала. Отсылала письмо Лидочка, перед тем, как… как сделать это. Ну, ты поняла.
- А Кирюша… тоже здесь? – спросила я с осторожностью.
- Нет, Кирюша ТАМ. Если бы он был здесь, зачем бы я стала тебя гонять туда-сюда. Я бы и сама к нему пришла. Он живет в квартире №54. Это на девятом этаже. А наш этаж и не существует вовсе. Это же призрачный этаж.
- Логично! – примирительно согласилась я. - Я все передам. А идти-то куда?
- Сначала, наверное, в 26-ю квартиру. Но я не знаю, дома ли хозяйка. По времени еще не должна заселиться была. Да ведь ведьма она была, поговаривают. Ведьмы-то без очереди заселяются… А потом я тебя выведу, пойдешь к Кирюше моему. Он, поди, старенький уже, борода белая…
- За руку возьми меня, не бойся! – сказала девица. По телу пробежал холодок, но я уверено прикоснулась к безжизненным раздутым пальцам.
- А долго идти-то? – спросила я, и тут же поняла, какую глупость спрашиваю. В этом причудливом мире не было ни пространства, ни времени. В нем не было ни материи, ни света, кроме моего фонарика. Все, что в нем было – это образы. Одни более сильные, другие более слабые. Одни охотно идущие на контакт, другие язвительные и насмешливые. Были добрые, поддерживающие, нуждающиеся во мне, а были, наверное, и злые. Мои мысли вернулись к гигантскому щупальцу. Я попыталась понять, откуда оно взялось, если все прочие обитатели сумрачного этажа были, скорее всего, мертвецами… Мертвыми людьми. Но здесь не было животных, и откуда бы здесь мог взяться, например, осьминог…
- Не долго. Я тяжело. Здесь мерило расстояния – а работа. Душевная работа, которую ты должна проделать, чтобы попасть из точки А в точку Б.
- То есть мне кто-то будет мешать, верно?
- Верно! – ответила моя провожатая. Тебе будет мешать твой страх. Здесь только мы, и твои страхи. И ничего больше.
- И что нужно делать? – спросила я.
- Идти! – отозвалась провожатая.
В моей голове снова возникли мерзкие, хищные щупальца. В детстве я боялась, что такое щупальце выползет из унитаза когда я… Впрочем, это не важно. Важнее то, что передо мной возник, словно материализовался из воздуха огромный белый унитаз, закрытый крышкой. В кромешной тьме, в которой я едва-едва могла разглядеть свою провожатую, унитаз высился и сиял, подсоединенной к огромной невидимой канализационной системе. Но хуже всего было то, что крышка унитаза медленно приподнялась…
- Иди в 26-ю, потом по разноцветной плитке на выход! – сказала Лидочка. – Потом поднимешься к Кирюше, скажешь, что от меня. Поняла?
- А ты?
- А я его тут подожду! – сказала Лида. И уверенно пошла навстречу тому, что выползало из унитаза… Десятки, сотни щупалец, устремившиеся из невидимой канализации ей навстречу, опутали ее, и стали душить.
Я зажмурилась… И оказалась в плохо освещенном коридоре, где тускло горела лампочка.
Осмотревшись, я легко заметила дверь, которая находилась по левую руку от меня. Это была дверь 26-й квартиры. Я с волнением нажала на кнопку звонка. За дверью что-то зашаркало.
- Кто там?
- Элеонора Васильевна, вам письмо. Вы понимаете, какое дело, у нас случилась беда. Очень много было работы. Буквально завалены были по самую макушку, случайно прошляпили сроки исполнения. Вы действительно имели право на компенсацию, но вот что получилось. Не гневайтесь уж, примите ответ! Виноваты…
Дверь распахнулась, удерживаемая цепочкой. Из щели высунулась старческая высохшая сморщенная рука желтоватого оттенка.
- Девушка, я, конечно, возьму ответ, я вижу, что вы не виноваты. У самой начальница была та еще фурия, но нас хотя бы в такие места не посылали. А руководству своему передайте, что еще один такой косяк, и я лично приду на прием. Слышите, лично. У меня есть такие навыки.
- Ой, ну спасибо огромное. Распишитесь мне тут, пожалуйста…
- Сейчас, сейчас…
В тусклом мерцании лампы я видела расплывающиеся волны зеленого стекла. Выход был свободен.
- Заходите еще! – раздался позади меня прокуренный голос. Жутко завоняло табачным дымом. Но я уже не оглядывалась. Я вышла на лестницу, и на девятый этаж поднималась пешком, проклиная офисную гиподинамию.
Квартиру №54 я нашла сразу. Дверь ее была распахнута. Из помещения отвратительно пахло жареной рыбой.
- Кирилл? – крикнула я в пустоту. И шагнула внутрь. - Кирилл, я к вам от Лидочки.
В недрах квартиры что-то зашевелилось, и мне навстречу выскочил маленький сморщенный человечек лет 80-ти, в халате.
- А я знал. Я чувствовал, что вы придете.
- Она просила передать, что писала вам письмо. Вы получали его, Кирилл?
- Нет, не получал… Не получал. Но она писала… Это очень важно, что вы мне сказали. Скажите, у нее там все хорошо? Как она себя чувствует?
- Да вроде неплохо… Переживает из-за внешности только сильно.
- Но я-то ее до сих пор люблю. Я ее любую люблю.
- Она сказала, что ждет вас.
- Я уже скоро к ней приду, что там говорить… Совсем скоро… Слушайте, мне кажется, я вас где-то видел. А, точно в конторе, как бишь она называется… Вот, что я хотел спросить, перед тем как… мы воссоединимся с Лидой. Я недавно лапроскопическую операцию оплатил за свой счет, можно ли получить вычет…