В самом начале этого цикла я поставил в него несколько песен, ставших в нашей среде практически народными. А сегодня вот добрые люди прислали видео еще с одной такой же. И как я мог забыть! Как мог не вспомнить!
На самом деле и добрым людями, и всему их Бард-Радио огромное спасибо за напоминание, но видео я возьму другое и исполнение возьму авторское. Конечно, архивная запись тех самых Поющих бобров, и числа которых Валерий Грушин – это настоящий эксклюзив, но ведь и автор этой песни – не меньший эксклюзив.
Впрочем, сначала пара слов о погоде, как принято в приличном обществе: заканчивается Бабье лето. Бабы нынче природе угодили, и забрали себе в полное распоряжение весь сентябрь, и, похоже, и часть октября еще прихватят. Но, друзья, от их лета пока еще остаются редеющие, но не выцветающие краски, а вот тепло-то сохранять для них у природы сил не остается. Уходит Бабье лето, унося с собой остатки лета настоящего, и оставляет на своем месте неминуемые сожаления. Собственно, и песня об этом, но о песне, как полагается в приличном обществе, с Красной строки.
На самом деле имя Александра Лобановского даже для продвинутых КСПэшников открылось на седьмом его десятке. Ну, может, чуть раньше, но если раньше, то очень для немногих. Они, наверное, и до этого его знали просто. А вот песни… ну одну-то песню точно знали некогда все поголовно едва не с рождения. Да и вам вот сейчас стоит привести пару строк, воспоминания так и нахлынут:
И мы садимся за рояль,
Снимаем с клавишей вуаль
И зажигаем свечи
Это пели и стар, и мал. Это было обязательным элементом первых шагов постижения тайн гитарного мастерства в любом дворе. Девчонки млели, и хоть тоже знали наизусть с рождения, слушали как в первый раз. Гениальное творение – с одной стороны, символ дурновкусия, с другой, невероятная популярность, какая и Битлам не снилась.
Но сегодня о совсем другой песне. Оно, конечно, Свечи в тайне знали и КСПэшники, но признаваться в этом не любили, а вот Бабье лето того же автора как раз в КСПэшной среде было принято безоговорочно, и не знать «Осень катится» - это было примерно тем же, что не знать Виноградную косточку. Но у косточки с автором было все прозрачно, а вот у Осени, которая катится, автора знали редкие избранные. И я там был, и я то пел, и у меня осень катилась при любом удобном случае. Правда, с чуть иной мелодией, с некоторыми корректурами текста, и со слегка иным ритмом. Но это же и есть признак народности, как региональный говор – здесь говорят так, здесь чуть иначе, здесь поют так, а там и вовсе едва узнаешь.
Стать автором с именем и фамилией для большинства Александру Лобановскому, как это не странно, помогли те самые Свечи и очевидные неприятности. Хотя, чего тут странного! Песни стали народными, и обрести автора с именем они только и могли по народной поговорке – не было бы счастья, да несчастье помогло. Кто-то, может быть, помнит в телевизоре 90-х такого лысого живчика в темных очках Михаила Звездинского? Можно тут же обратно забыть, он вообще никакой памяти не заслужил, а популярность его была построена на невероятной наглости. Он просто взял, да и объявил себя автором общеизвестных песен. Потому, наверное, и темные очки – ну как с этим людям в глаза смотреть. А ведь расчет был простой – в СССР мало кто регистрировал авторские права. Разве что известно , как Юрий Антонов на одной этой простой юридической процедуре стал легальным миллиардером. Но это на эстраде, там это водилось, а вот у бардов нет. А уж про Свечи-то и вовсе можно было быть уверенным, что на них никто права не предъявит. Но именно на Свечах-то этот потрясающий наглец и прокололся. Александр Лобановский, как ни странно, права на несколько песен зарегил еще в СССР. Его, это попросили сделать участники известной команды «Братья Жемчужные», они же и помогли в этой нелегкой процедуре. Просто они дружили, и им хотелось, чтобы у Саши тоже хоть иногда водились деньги. Они же уговорили Лобановского разобраться в суде с лысым живчиком в темных очках, и опять помогли. Результатом стала статья в центральной прессе под говорящим названием «Миша, не звезди», ну и выплаты авторских и морального ущерба. У Миши, который решил позвездеть за чужой счет, карьера на этом и закончилась, ну а Лобановский вдруг оказался на виду, и сразу живой легендой.
Но Осень катится, хотя и оказалась тоже в списке зарегистрированных давным-давно вместе со Свечами, ко всей этой истории отношения не имеет. Ее пели задолго до лысого живчика, и по сей день поют. Разница только в том, что сейчас исполнители имеют возможность перед исполнением гордо произнести имя автора. А песня по-хорошему очень заразная, и запоминается сама, как и все песни, ушедшие в народ. С точки зрения любой теории, хоть поэтической, хоть музыкальной, ничего экстраординарного в этой песне нет, но теория теорией, а народ-то не обманешь, он-то подхватывает и распевает хором далеко не все, и в этом «далеко не всем» практически всегда с точки зрения любой теории ничего экстраординарного нет. Это – гениальная простота, как Пушкин заметил. И сегодня на исходе Бабьего лета самое время в этом в очередной раз убедиться.
