Многие, даже из христиан, по случаю всегдашних проявлений вообще в мире и в частности в жизни каждого человека всеведения Божия стараются уяснить это свойство Божие человеческим о нем суждением.
За недоступностью сего, по ограниченности ума человеческого, а более по суетной пытливости непокорного не только уму своему, но нередко Самому Богу своевольного сердца люди, не довольствуясь данным об этом от Бога откровением, вдаются в ненужные о Сердцеведце мышления, в неуместные поэтому о непостижимом рассуждения.
Отсюда рождается религиозное сомнение, а потом мало-помалу и совершенное отрицание в существе Бога и Его спасительного для нас закона, искомая страстностью нашею, разнузданностью опора против вопиющей совести!
Один из русских насельников Святой Горы Афонской, провождая житие в подведомых Русскому Пантелеимонову на Афоне монастырю местах довольно продолжительное время в пустынном уединении, сообщил в святой сей обители старцам и ближайшим к нему из братства довольно знаменательный факт из жизни невдалеке от него подвизавшегося одного безмолвника, отличавшегося особенною простотою в характере, о бывшем ему в 1875 году боговразумлении во всеведении о всём и о всех Благопромыслителя.
«Не раз, — так начал подвижник благочестия свое повествование, — я побеждался помыслом: как это Бог может знать и видеть, что совершается людьми во всех концах необъятной земли?
По неисследимой своей любви и милости к падшему человечеству, — продолжал он, — Отец Небесный, радующийся с благими Ангелами Своими обретению единой овцы погибшей, не оставил Своим всемощным мановением и меня, окаянного, без разрешения сего нерассудного моего недоумения.
В один из дней совершал я, — говорит пустынник, — по уставу Афонскому четочное бдение; по замечанию моему, должно быть, в полночь представляется моему взору (конечно, умным очам) вся необъятная земля с ее во всех пределах насельниками.
В центральном ее месте видится стоящим Сам Господь наш Иисус Христос в Своем человеческом, как изображается на иконах виде; на всем же ее протяжении (пространстве) от востока до запада, от юга до севера — повсюду совершаются обычные дела человеческие:
- кто проводит дорогое сие для вечной жизни время в лености, в празднословии, сквернословии и в осуждении не себя, а ближних;
- иные пируют, веселятся;
- иные пьянствуют, ссорятся, а некоторые в ссоре дерутся.
- в одних местах развращенно и разновидно блудодействуют, в других местах суетятся к явной обиде друг друга или злоумышляя с видимым затем посягательством не только на достояние, но и на самую жизнь ближнего.
- в отдельном опять углу находятся недобрые, бесцельные богачи, скряжники, сидя над своими сокровищами, отдавая им с неимоверным вниманием свой ум, свое сердце, всю свою душу и с укоризною отталкивая вопиющих тут же к ним нищих о милостыне.
В противоположном месте люди нравственно падают разнородным падением:
- одни развратничают с окончательною расточительностию к горькой беде сколько близких, а более к своей;
- а другие предаются непозволительной, вконец разорительной азартной игре и разным непотребным потехам к ущербу своего здоровья, сокращению нужной, тем более семьянину, жизни, к явному несчастию не только своему, но часто многочисленных, тут же при оных стоящих и в невыразимом горе плачущих семейств.
Одним словом, виделись человецы в грехах неизобразимых: естественных и противоестественных — в таких, которые по своей мерзости не подлежат даже описанию.
Куда я ни обращу, — передавал пустынник, — свой взор, сейчас же взгляну и на Господа: вижу, что и Он именно в то место смотрит.
Обращу взгляд на бесчинников в совершенно противоположную сторону земли и опять — на Господа: туда и Он, Долготерпеливый, взирает Своим человеколюбием.
Так я своим взглядом обошел всех людей во всех концах земли, и каждый раз, отвращая взор от неподобных сих дел, сейчас же смотрю и на стоящего в одном и том же месте Всевидящего Творца вселенной и непременно вижу обращенный на тех же беззаконников и Его полный любви и обличительного милосердия взор.
Я с удивлением, с умилением и в ужасе мог только взывать:
“Ах, Боже мой, ах, Боже мой, как же это так?! Ах, Боже мой!”
И это видение продолжалось до тех пор, пока я сам уже, как бы от утомления, не стал обращать внимания на сию картину!
С чувством сердечного умиления, со вседушевным благодарением к благопромыслительной деснице многомилостивого к нам, грешным, Господа, не оставившей без благоутробноснисходительного вразумления в том числе и моего недостоинства, провел я нерадостном состоянии остальную часть ночи.
- Камо пойду от лица Твоего — от Духа Твоего? — воззвал наконец рассказчик с царем-пророком Давидом. — Камо бежу? Аще взыду на небо — Ты тамо еси, аще сниду во ад — тамо еси. Аще вселюся в пределах моря и тамо рука Твоя наставит мя и удержит мя десница Твоя (Пс. 138:7—10)».
Из этого простодушного рассказа можно каждому найти поучение по своему сердцу: можно умиротвориться всегдашнею памятью о любвеобильной к человеку милости Божией; нужно и бояться при воспоминании о правосудии Сердцеведца, от Которого нигде и ни в чем не укроемся, пред Которым явны не только дела, но и самые сокровенные помышления наши.
Пока день жития нашего не зашел, как солнце, пока неизбежный смертный час не пробил еще для нас, воспользуемся чрез покаяние милостию Человеколюбца. По смерти нет уже к нам, грешным, всепрощающей милости Божией. Там одно правосудие праведного Мздовоздаятеля, вечно грозное для непокаявшихся грешников. Со страхом и трепетом, убеждает нас Святое Писание, свое спасение содевайте (Флп. 2:12). Вся бо нага и объявлена пред Очима Его (Евр. 4:13).
Может встретиться вопрос: показывались ли сему спасающемуся труженику между злом творящие и добро? Да, видны были как золото в грязи, сияли между бесчисленными грехолюбцами сравнительно в малом числе и боголюбцы, на которых Господь как бы почивал Своим отрадноблаговолительным взором.
Но здесь вспоминается и говорится по преимуществу о злоделателях потому, что все внимание сего подвижника тогда было поглощено требующим исправления грехолюбием падшего естества нашего.
Эту запись мы обнаруживаем в рукописной книге афонских происшествий.
Слава Богу за все!