«Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые», - эта цитата бессмертного Михаила Афанасьевича отлично подошла бы в качестве эпиграфа, если бы американский драматический сериал «Любовники» (2014-2019 годы) был не сериалом, а романом. Как и в сериале «Утреннее шоу», тут нет однозначных злодеев и однозначных героев – у каждого есть свои нравственные взлеты и падения и каждому можно по-своему посочувствовать.
Сейчас мне кажется, что «Любовники» в принципе стал одним из тех первых топовых современных сериалов, которые начали показывать людей такими, какие они есть, и не бояться это делать. Да, перед нами открылись бездны человеческой низости и подлости, но и сияющие вершины человеческого благородства и чуткости над нами воздвиглись тоже. И в целом, со времен Льва Николаевича Толстого мы существенно продвинулись в изучении человеческой природы, и в том числе, благодаря таким сериалам. Мы поняли, наконец-то (прости, мэтр), что нет людей, одинаково счастливых – все мы глубоко несчастны, ужаленные и обожженные жизнью люди. И все, что мы можем принести в этот мир – это лишь наше несчастье и боль.
Чтобы у зрителей не осталось в этом совершенно никаких сомнений, в «Любовниках» выстроена довольно любопытная композиция, где одни и те же события показаны глазами нескольких разных их участников. Каждый из них воспринимает действительность по-своему, через призму своего настроения, ожиданий от мира, степени переживаемой душевной боли и психологической травмы и так далее. И мы понимаем, что ни один из персонажей, глазами которых мы смотрим на события, не описывает нам объективную реальность, она непременно искажена его личным восприятием, вплоть до одежды, в которую одеты те или иные участники событий.
Этот прием в литературе называется «ненадежный рассказчик», когда повествование ведется, например, от лица человека с психическим заболеванием или человека, который оправдывает себя за совершенные злодеяния, и так далее. В «Любовниках» истории «ненадежных рассказчиков» доведены до абсурдного в своем совершенстве предела – мы не можем не верить этим людям и в то же время понимаем, что не можем им верить. Истина всегда где-то рядом, как говорилось в другом сериале по другому поводу, но никогда не приближается достаточно близко для подробного сепарирования и изучения.
И обескураженный зритель в конце концов благодарно с этим соглашается – если уж на то пошло, все мы являемся ненадежными рассказчиками, так как видим мир и говорим о нем от первого лица. Такова наша человеческая природа, склонная без устали обманывать саму себя – чтобы защититься от непоправимого знания, чтобы успокоить расшатанные нервы, чтобы заглушить пронзительно острую боль, чтобы получить хотя бы небольшую отдушину в виде нового счастья, новой любви, новой благополучной и красивой жизни. Если нам скажут, что это все не поможет, и надо прежде разобраться со своими травмами, прежде чем ломиться в эту красивую жизнь, мы же отмахнемся и отшатнемся – разве мы мало страдали, разве мы не заслуживаем этого?
Этот вопрос повисает в воздухе, как осенний туман над заливом – трудно поверить, что лето когда-то было, как трудно человеку, не пережившему потерю близкого, понять того, кто c этим столкнулся. Так же, как трудно человеку, ослепленному собственным «эго», хотя бы на минуту задуматься об интересах и чувствах других людей.
В том, как Ноа и Элисон начинают роман, положивший основу всех дальнейших событий сериала, есть то характерное для всех харассментов пренебрежение другим и полнейшее равнодушие к его личной боли – хотя как раз по этой боли, по черной дыре в душе, как по выжженной метке, главные персонажи и узнают друг друга. Чужая боль притягивает и одновременно с этим не дает по-настоящему сблизиться – подлинная близость рождается только в полной душевной тишине, а боль слишком громко кричит.
Сериал длится довольно долго, и этот чудовищный танец успевают станцевать не только Ноа и Элисон, но и их пары с другими людьми и другие пары этих людей с другими – даже дети главных героев умудряются попасть в эту жуткую карусель. Одиночество, отчаяние, отчуждение и даже смерть – таков суровый приговор действительности для тех, кто не хотел смотреть на нее чистыми глазами, не смог освободиться от искажающих реальность осколков собственных травм в глазах. Но на самом деле это не мир так суров к нам – это мы чрезмерно жестоки к самим себе, когда запрещаем себе иметь право на свободу и надежду.