Мать, жива была, все повторяла, мол, кто за такого полудурка пойдет? Доля твоя бобылем жить при матери и сестрах. Ошибалась мамаша. Нашлась та, что пошла, детей нарожала. И не полудурок он при Анне, а Иван, уважаемый в селе человек.
Иван вернулся поздно ночью. Усталый, счастливый, радостный, все одновременно. Видел Аннушку и дочку, Аня ее в окно показывала. Такая маленькая, такая красивенькая, прямо куколка писаная. Никогда не думал, что у него будет жена, дети, семья, одним словом.
Мать, жива была, все повторяла, мол, кто за такого полудурка пойдет? Доля твоя бобылем жить при матери и сестрах. Ошибалась мамаша. Нашлась та, что пошла, детей нарожала. И не полудурок он при Анне, а Иван, уважаемый в селе человек.
Дверь изнутри не заперта. Вошел в дом тихо, чтобы не разбудить детишек. Свет на кухне включил, пошел проверить ребят. Никого в кроватках нет. Значит, Степанида к себе увела. Это дело привычное, у нее дом большой, иногда она забирает их к себе. Ей не скучно и родителям вольготно без детей.
Есть не хотелось. Выпив кружку кваса, Иван, в сладком предвкушении, направился в свою половину. Вот он сейчас растянется на своей кровати, ляжет на пуховую подушку, ох, и выспится же.
Ладно вовремя спохватился, вспомнил, что теща гостит. Хихикнул, представив, как он ложится к теще под бочок. Воплей-то было бы! Пошел в чулан, улегся на топчан, укрылся шубейкой и тут же уснул.
Разбудило его хлопанье дверей и проклятия Степаниды.
- Иван, растудыть тебя туда! Ты чего дрыхнешь, будь ты неладен! Корова сама себя подоит что ли? Да что это за наказание? Скоро стадо погонят, а он спит себе. Привык на Анне выезжать, нету твоей Нюры дома, давай, сам как-нибудь. Или думаешь, теща приехала тебе за скотиной ходить?
Ваня, хмурый со сна, вышел на крыльцо, почесывая лохматую голову
- Тетка Степанида, ты чего раскричалась? Наверно, сейчас мать встанет и подоит.
- Ага, подоила уже вчера. Кое-как Зорьку привели. Доила бабка Степанида, да при свете лампы. Ай, что с тебя взять. Сама подою. У тебя и воды теплой нет?
- Откуда, я только встаю. Поздно лег, знаешь же.
- Поздно лег, ох, ты Олух Царя небесного! Али ты не знаешь, что у тебя скотина в хлеву, за ней ходить надо. Чисто ребенок, ей Богу, как только Анна тебя терпит? Другая прибила бы уже. Пойду, от себя воды принесу. Подойник и полотенце вынеси.
Подоила Степанида Зорьку, процедила молоко. Иван напоил корову, курицам дал. Выгнал гусей к пруду, скотину выгнал. Слава богу, все успели. Степанида направилась было к себе, но вернулась. Иван завтракал хлебом с молоком.
- Чего-то забыла, тетка?
- Это ты забыл. Ты не спросил, как ребята, как Витюшка? Не позаботился о том, что они будут сегодня есть.
- Дык, ведь, вон, теща приехала. Пусть она за ними смотрит.
- Посмотрела уже! Витю-то в больницу, в город надо везти. Евгения так сказала.
- Как в город? На чем я его повезу?
- Да хоть на собственном горбу, а ребенка вези. Иди к председателю, пусть лошадь даст. Заодно тещу дорогую увезешь.
- Дык, пусть уж поживет, за домом присмотрит.
- Иван! Протри свои толы, видишь, солнце встало, стадо угнали, а Катерина еще спит. Тебе мало было твоей матери за печкой? Помяни мое слово, если ты ее не отправишь обратно, она займет место Авдотьи и будет указывать вам с Аней, как правильно жить. Анне указчиков не надо, она сама кого хочешь научит. Ты Анну видел, сказал, что ее мать у вас гостит?
- Нет, как-то к слову не пришлось.
- К слову не пришлось? Ты просто испугался, что Анна тебе всыплет. А знаешь, что будет, когда она увидит в своем доме непрошенную гостью? Не знаешь. Вот и я не знаю, уб.ет она тебя или калекой доживать оставит.
- Зачем уж так-то уж. Мать ведь она ей, небось не выгонит. И не надо меня стращать, Анюта меня никогда не ругает, она жалеет меня.
Проснувшись от громких голосов, из другой половины выплыла Катерина, румяная со сна, сдобная, но сильно нахмуренная. Сев за стол, отщипнула от каравая хлеба кусочек, кинула в рот
- Чего это вы оретесь с утра? Чего не поделили.
Степанида села напротив нее, поперев голову руками.
- Да, вот, обсуждаем, как тебя обратно отправить, пока Анна не приехала. А то она у нас в злости лютая. Иван говорит, не спросил разрешения у жены, теперь кается. Сказать тебе, чтобы убиралась, не смеет. Он мужик совестливый.
- С какой это радости мой зять с тобой об этом разговоры ведет, ты кто такая? Чего ты в чужом доме командуешь? И не Ваньке решать, жить мне тут или нет.
- Я, бабушка твоим внукам, Катька! Вроде ты родная, а чего тогда они у меня, а не с родной бабусей? А? Я знаю, зачем ты приехала. В колхозе работать неохота. У тебя теперь отговорка есть, дочка родила. Ой, какая ты ловкая! Сесть на шею Ваньке, чтобы он тебя, толстозадую, кормил.
Размечталась! Я сама пойду в Сельсовет и расскажу, что ты тунеядка. Тебе сколько лет? Ты моложе покойной Авдотьи на пяток годков. Дык, выходит, тебе меньше пятидесяти пяти лет. А ты устала, в старухи записалась. Хитрозадая!
Мне уж под семьдесят, я и то на хлеб себе зарабатываю. То на сенокос позовут, то овец колхозных стричь, то на зернотоке пособить.
- А ты откудова знаешь, может я тоже на сенокос пойду…
Женщины продолжали ругаться. Иван выскользнул из дома и, повесив понуро голову, поплелся к председателю колхоза. Зашел в контору и остановился у порога, не зная, как подойти к Иванычу и как рассказать о своем горе.
Иваныч оторвался от своих бумажек
- Чего опять, Ваньша? С Анной неладно? С ребенком?
- Нет, Василий Иваныч, с ними все ладно. Младший мой, Витька, вчера упал с рыльца, губу разбил. Водили в медпункт, Евгения велела в город везти. Я уж и не знаю, как к тебе подходить.
- А никак! Сбрендил что ли? Сенокос на носу, вилы насаживать надо, косы посмотреть, а ты наладился каждый день в город мотаться.
- Дык ведь, ребенок разбился.
- Не убился же! Это у баров принято было по всяким пустякам к докторам ходить. На нас, на крестьянах, заживает и так.
- Евгения Петровна сказала…
- Ах, уж эта Евгения. Неохота ей лечить, отвечать неохота, вот и посылает всех кряду в город. А ну, пошли к ней!
Евгения Петровна стояла перед зеркалом, заправляя волосы под косынку. Улыбнулась своей милой улыбкой
- Здравствуйте! Вы ко мне?
Иваныч рассердился, она еще и улыбается
- Нет, наверно, к твоей соседке. Что это ты, Евгения, взяла повадку, всех в город направлять? Вот, Иванову сыну зачем в город, операция что ли какая нужна?
- Не то чтобы. Но во рту у ребенка глубокая рана, может любая инфекция с пищей попасть. Я ведь не хирург и не детский врач, лучше бы им мальчика показать.
- Я тебе сейчас покажу! Зачем тебя наше Государство на фельдшера выучило? Вон, у тебя какая толстая книга, читай и лечи пацана. Поняла? Бери свою сумку и отправляйся к ним, нечего тут перед зеркалом вертеться.
А ты, Иван, ступай на колхозный двор и проверь там весь инвентарь. Что-то починить надо, что-то заново сделать. Сенокос начнется, некогда будет. Ступай, ступай, ничего с твоим парнем худого не будет.
Продолжение здесь: Глава 67