Часть третья
Чудеса психологии
Пролог
Польша. Данциг. Штаб 70-й армии
31 марта 1945 г.
– Вы знаете немецкий язык? – бестактно перебил смершевец.
– Не только немецкий. Я свободно владею французским и польским. Английским – чуть хуже.
– Какие должности в зоне занимали эти люди?
– И этого я сказать не могу. Представляя военных, Бискапский назвал лишь звания и фамилии; гражданским оказался доктор Линке. Полагаю, фамилия вымышленная.
Генерал-майор царской армии продолжал рассказывать о первых впечатлениях пребывания в «Зоне SS12-01», а Илья Валентинович, стараясь не пропустить ни единой детали, рассматривал пожилого мужчину и силился заглянуть в его душу, понять ее… «Непохоже на ложь. Очень непохоже. При отрепетированных постановках актер почти не выказывает сомнений, а уверенности в голосе и суждениях звучит много больше. Дьяконов часто признается в своих сомнениях, сетует на память. Что ж, наверное, и я сомневался бы, окажись на его месте».
Да, распознать грамотную игру крайне сложно, мастера на этот счет водились в контрразведке. Однако и Виноградов владел парочкой надежных приемов, применить которые наметил ближе к завершению беседы.
– …Пока мы находились в кабинете, Линке неестественно улыбался и произносил расплывчатые фразы. Он так и не ответил толком ни на один мой вопрос; не объяснил, для какой работы я приглашен, – закончил Василий Авраамович.
– Чего же они от вас хотели?
Неожиданно белый генерал улыбнулся. Вымученно и впервые за то время, что находился в особняке:
– Как ни странно, они задавали очень похожие вопросы. О моем участии в войнах: в Первой мировой и Гражданской; о послевоенной работе в Польше. Расспрашивали об известных генералах: Брусилове, Деникине, Врангеле, Краснове, Корнилове, Кутепове, Май-Маевском… Я понимал, что все это от лукавого – в живых из лидеров белого движения к тому времени оставались двое: атаман Краснов, с потрохами продавшийся немцам, и несгибаемый Антон Иванович Деникин, осуждающий любое сотрудничество с фашизмом. Я скупо и невпопад отвечал. Пару раз поинтересовался: в чем состоит моя работа? От прямого ответа они уходили и снова сыпали вопросами. Кое-что прояснилось спустя час или полтора, когда Линке достал из огромного сейфа около сотни старых фотографий и предложил мне отыскать знакомые лица.
Офицеры насторожились.
– И вы нашли?
– Да. Нашел. И понял, что немцы заинтересовались выпускниками нашей минно-разведывательной школы. Я хорошо запомнил примерно половину разведчиков из первого выпуска. Их внешность, фамилии… На предложенных снимках таковых я обнаружил ровно двенадцать.
– Вы назвали этих людей?
– Нет. Разумеется, нет.
– Ничего не понимаю, – сокрушенно покачал седеющей головой Виноградов. – Если вы не имели отношения к инструкторской работе, если при обучении юнкеров не применялись методы психологического воздействия, то зачем?..
– Вы не дослушали, – остановил Дьяконов. – Инструкторский состав минно-разведывательной школы к психологии действительно отношения не имел. Однако большинство дисциплин преподавалось юнкерам под наблюдением некоего Алексея Федоровича Лазурского.
– Кто таков? – покусывал верхнюю губу Илья Валентинович.
– Известный русский врач и психолог, профессор Петербургской педагогической академии и Психоневрологического института. Ученик самого Бехтерева и последователь Сеченова.
– Не слышал о таком враче.
– Не мудрено – Лазурский погиб в семнадцатом году при невыясненных обстоятельствах. Жаль. Я его немного помню: энергичный, деятельный и весьма талантливый ученый; светлой души человек.
«Все! Отныне все понятно! – устало повел ладонями по лицу генерал Виноградов. – История началась в далеком пятнадцатом с создания в Могилеве минно-разведывательной школы и неожиданно получила продолжение в сороковых годах под Мюнстером. Теперь главное – успеть!..»
– Скажите, – сузил свои и без того подозрительные глазки полковник контрразведки, – как же так получается? Вас привозят на сверхсекретный режимный объект, рассказывают о его задачах, знакомят с руководством и… вдруг отпускают! Вам не кажется это странным?
– Меня не собирались отпускать из «Зоны SS12-01». По крайней мере, живым.
– Да? И, тем не менее, вы сидите перед нами.
Дьяконов не сдержал легкой усмешки в адрес въедливого чекиста. Однако вежливо-ровного тона не изменил:
– Уверен, не получив информации о выпускниках могилевской школы, немцы непременно расстреляли бы меня. Но повезло. Я вообще везучий человек. Той же ночью над Мюнстером появилось множество самолетов – американских или английских. Они долго бомбили пригороды: заводы и узловую железнодорожную станцию, изрядно досталось и секретной зоне. В жуткой суматохе и в спасительной темноте мне удалось бежать; я двинулся на северо-запад и под утро пересек голландскую границу.
– А дальше? Как вы снова оказались в Польше?
– Помогло знание языков и преклонный возраст. Мне уж, к слову, под шестьдесят, а в Европе к старикам, слава Богу, полиция с контрразведкой относятся не столь пристрастно. Добрался до грузового порта Роттердама, где с месяц пришлось таскать на горбу мешки с тюками. А, заработав немного денег и выправив новые документы, устроился переводчиком в пароходную компанию «Северная звезда». Через три месяца снова посчастливилось: записался в команду транспорта, шедшего в Данциг с военным грузом для Вермахта. Так и вернулся на север Польши. А бежать с корабля было делом несложным – во время разгрузки затерялся среди докеров и был таков. Правда, пришлось несладко: скрывался в подвале у знакомых до прихода русских войск.
– Эти факты еще надлежит проверить. Слишком часто вам везло… – затянул свою песню смершевец, да вовремя вмешался Виноградов.
– Благодарю вас, Василий Авраамович. Вы нам очень помогли, – произнес он с намеренным ударением на последнее слово. Тяжело поднявшись, задумчиво сгреб со стола полевую сумку, намотал на руку ее длинный кожаный ремешок и направился к двери. Взявшись за ручку, очнулся: – Сергей, распорядись-ка на счет ужина, а мы выйдем на улицу – покурим…
На Данциг медленно надвигались сумерки.
Целый день Дъяконову пришлось рассказывать о своей жизни, вспоминать каждую деталь знакомства с генерал-майором Бискапским и отвечать на утомительные расспросы. Кажется, он обшарил и выудил из закоулков собственной памяти все, так или иначе связанное с загадочным объектом, расположенным рядом с немецким городом Мюнстер. Теперь он сидел на кожаном диване, опустошенный, уставший, с ломившими от выкуренных папирос висками. Полковник Литвин распорядился принести ужин в комнату, раскрыл настежь окна, подвинул к столу стулья и присел рядом с Василием Авраамовичем…
Симпатизируя выдержке, мужеству, честности пожилого царского генерала, понимая всю сложность положения, в котором тот оказался, добровольно явившись в штаб армии, Литвин сочувствовал ему и хранил мрачное молчание. Чем он мог помочь? Четыре сотрудника разведки во главе с Виноградовым и полковник из «СМЕРША» покинули комнату двадцать минут назад и, должно быть, совещались где-то внизу. Мозговали каким образом обратить в свою пользу внезапно приплывшую в их руки информацию по «Зоне SS12-01». И, конечно же, решали, что делать с самим Дьяконовым.
– Василий Авраамович, хотите выпить? – нарушил гнетущую тишину полковник.
Генерал вздохнул и, посмотрев на Литвина, благодарно улыбнулся:
– Разве что глоток. Голова немного побаливает.
– Сейчас организую! – бросился Сергей к висевшей в углу шинели. Возвращаясь к столу и сдвинув пару кружек, значительно потряс фляжкой: – Чистый спирт! Пивали такое?
– Всяко бывало. Я же русский человек…
* * *
Серые стены особняка потерялись на фоне потемневшего неба. Лишь несколько окон тускло освещались изнутри фонарями или самодельными лампами с бензиновыми фитилями, зажатыми в гильзы от сорокапяток. У въезда во двор дежурили бойцы комендантского взвода; оранжевые всполохи вырывались из большого кострища, разбрасывали по округе искры и на мгновения озаряли глубокие «шрамы» на стенах дома – выбоины от осколков и пуль.
На нижних ступенях лестницы, сгорбившись, стоял Виноградов. Рядом затягивался тлевшей папиросой полковник из контрразведки.
– А я хорошо помню о другом! – приглушенно – так чтобы не слышали бойцы шипел он в лицо генералу. – О том, что в сорок первом для организации разведывательно-диверсионной работы против Советского Союза создан специальный орган управления «Абвер-заграница»! Хорошо помню о соединениях «Брандербург-800» и «Курфюрст», о подразделении РСХА «Цеппелин». А еще по роду службы мне надлежит помнить об отряде «Ваффен СС Ягдфербанд» под командованием негодяя с итальянской фамилией Скорцени.
Об осторожности Виноградову выговаривать не стоило – он и сам частенько отчитывал подчиненных, пренебрегавших ею в работе. Но и ссориться с всемогущей службой намерения не было.
– Не кипятись, – примирительно сказал он. – Я с первой минуты знакомства с Дьяконовым пытаюсь отыскать малейший намек на подвох. И все подозрения разбиваются в прах о простой как солдатская самокрутка вопрос.
– Да? И что же за вопрос?
– Цель?! Какова была бы цель многоходовой комбинации? Для чего немцам заваривать столь густую кашу с двумя генералами Российской империи, с секретной зоной под Мюнстером? Подумай сам и ответь! Неужели все это задумано ради захвата советской разведгруппы численностью от шести до восьми человек?.. Извини, но изобресть что-то более глупое просто невозможно!..
Насупившись, контрразведчик молчал. А генерал продолжал пламенную речь:
– Или ты на самом деле веришь в разработку разведкой Шелленберга подобной операции в то время, когда наши войска переправляются через Одер и до Берлина остается сто верст?
– «Абвера» уже год не существует, а «СД» Шелленберга не станет городить огород – овчинка выделки не стоит, – согласился полковник.
– И я о том же толкую – ради десятка бойцов и младшего офицера затевать подобную возню они не станут.
Однако смершевец запальчиво возразил:
– Значит, есть какой-то другой резон! Надо разобраться, посоветоваться с начальником первого отдела.
– Думай, разбирайся, советуйся – я не против. Но и ты мне палки в колеса не вставляй.
– Хочешь завтра снарядить группу?
– Сегодня. Этой же ночью! Мой заместитель уже вызвал самолет и лучших разведчиков.
Смершевец снял с языка частичку табака, сплюнул:
– Не порол бы горячку, а? По-дружески советую. Пара дней ничего не решает.
– Решает! Мы же с тобой пять минут назад ползали пальцами по карте и собственными глазами видели, где находится Мюнстер, и где на сегодняшний день стоят войска союзников. Тут не дни, а часы нужно считать! Иначе потом все локотки обкусаем…
– А связь с группой будет? – затушил окурок каблуком сапога полковник.
– Обеспечим.
– Тогда вот что… Я поддержу твое решение, если Дьяконов останется у меня до возвращения разведгруппы. В качестве, так сказать, заложника.
– Исключено, – отрезал генерал-майор. – Я хочу предложить ему отправиться с группой в Мюнстер. Если откажется – забирай.
– В Мюнстер?! – растерялся контрразведчик. Придя в себя и пожевав губами, кисло усмехнулся: – Такие не отказываются. Но для чего он твоим ребятам?
– Его присутствие позволит сэкономить время. Он уже побывал на объекте, знает что, как и где. Если, конечно, все это не блеф.
– В том-то и дело, – задумался полковник «СМЕРША».
Принявшего решение Виноградова переубеждать и отговаривать было бессмысленно – крутой нрав начальника разведывательного Управления знали многие офицеры штаба 2-го Белорусского фронта. Давить и настаивать бесполезно вдвойне – упрется, и все равно сделает по-своему.
Решение пришло быстро.
– Не возражаю, – хитро глянул из-под кустистых бровей оппонент. – Но настаиваю на включении в группу моего сотрудника.
– И на кой черт он им сдался?
– Во-первых, он развяжет твоим разведчикам руки – позволит действовать без оглядки на царского генерала. Я прикажу своему человеку следить за каждым его движением. А во-вторых…
– Можешь не продолжать, – буркнул Виноградов, – шаг влево, шаг вправо и… в расход.
– Верно мыслишь, Илья Валентинович. Ну, так как?
– И я не возражаю. Если за час найдешь такого же подготовленного как мои ребята.
– Найду. Но к чему такая спешка?!
– Ровно в девять вечера на западной окраине Данцига приземлится десантный Ли-2 с разведгруппой Ахметова. На подготовку и подробный инструктаж группы уйдет три часа. Вылет на Мюнстер планирую в двадцать четыре ноль-ноль. Хочешь успеть – действуй; я пошел звонить Кузнецову. А после поговорю с Дьяконовым…
Идея Виноградова оригинальностью не отличалась. Да и что могла в оставшиеся два-три дня предпринять его служба – обычная фронтовая разведка? Потому-то вкратце изложив генерал-полковнику Кузнецову предысторию, он, не мудрствуя, предложил забросить в окрестности Мюнстера свою лучшую группу глубинной разведки.
– Значит, еще одна секретная зона рейхсфюрера Гиммлера? – обескуражено пробурчал в трубку Кузнецов. – Странно. Никаких данных по Мюнстеру от внешней разведки не поступало. А ты уверен в… в «его превосходительстве» из белой армии?
– Абсолютного доверия, конечно, быть не может – я его знать не знаю. Но и отмахнуться от его сведений было бы непростительной расточительностью. После нескольких часов знакомства он произвел вполне положительное впечатление. К тому же я попросил наших контрразведчиков навести кое-какие справки. Они наведались на квартиру, которую снимал Дьяконов в Данциге, и соседи подтвердили факт его неожиданного исчезновения.
– Сымитировать арест для немцев – раз плюнуть. Не забывай об этом.
– Совершенно верно, товарищ генерал-полковник. И все же, согласитесь: на дворе не сорок первый и немцам не до игр в шпионов. А нам было бы небезынтересно узнать о школе в Мюнстере.
– Что предлагаешь?
– Позвольте высказать несколько аргументов в пользу немедленной отправки на северо-запад Германии группы глубинной разведки.
– Валяй.
– Во-первых, серьезной охраны у подобных объектов сейчас нет и быть не может – все силы Вермахт сосредоточил на восточном и западном фронтах. Немцы понимают: война проиграна и через месяц-два закончится. Поэтому спешно уничтожают самое важное и секретное. Во-вторых, те земли, где расположен Мюнстер, со дня на день займет 2-я английская армия, штурмующая Вестфалию. Или 1-я канадская, освобождающая север Голландии. Так что мы рискуем вообще никогда не узнать о таинственной школе.
– Согласен. Дальше.
– И, наконец, товарищ генерал-полковник, в январе этого года вышел приказ наркома обороны, – привел последний и самый сильный довод Виноградов. – Приказ об усилении разведывательно-диверсионной деятельности и увеличении числа забрасываемых в тыл противника…
– Помню, – сухо перебил шеф войсковой разведки. И подышав в трубку, спросил: – У тебя имеется подходящая группа для заброски?
– Так точно.
«Сейчас спросит «которая?» – шальной пулей просвистела догадка. – И ведь не обманешь, не проведешь старика – наизусть знает фамилии и звания всех командиров групп. Потому и нам приходится загодя обо всем думать!»
– Которую из групп собираешься отправлять? – проскрипел голос генерал-полковника.
Виноградов довольно ухмыльнулся:
– Группу старшего лейтенанта Ахметова.
– Если не ошибаюсь, Ахметов с товарищами недавно вернулся с задания. Отдохнуть-то успели, как думаешь?
– Хорошим разведчикам, товарищ генерал-полковник, надолго расслабляться нельзя.
– Тоже правильно – не время пока расслабляться. Хорошо, Илья Валентинович – ты меня убедил. Готовь и забрасывай Ахметова в район Мюнстера. Пусть разузнают об этой секретной зоне…
* * *
Чертова война. Едва вернулись из вражеского тыла, потрепанные, уставшие, с раненным переводчиком Авдеевым, как из штаба фронта приказывают прибыть в город-крепость Торн. Хотели отоспаться, отдохнуть, да ни черта не выходит…
Дорога вместо двух часов заняла четыре. Старенький грузовой «Додж» постоянно тормозили военные регулировщики и заставляли ждать, покуда пехота блокировала и уничтожала прорывавшиеся из окружения отряды гитлеровцев.
В седьмом часу вечера, освещая булыжную мостовую желтым светом фар, «Додж» проскакал по неровностям моста, нырнул под арку чудом сохранившихся ворот и застыл, едва не сбив выскочившего на дорогу сержанта с повязкой на рукаве.
– Сдурел? – высунулся в окно ладно скроенный смуглолицый офицер и с чуть заметными восточными чертами: разрезом глаз, выдающимися скулами, черными как смоль короткими волосами.
– Извиняйте, товарищ старший лейтенант. Вы, случаем, не Ахметов будете?
– Ахметов, – сбавил тон разведчик. – А чего хотел-то?
– Приказано передать, – протянул пакет служивый.
Старлей поправил на голове шапку, вскрыл серый измятый конверт, подсветил листок фонарем, пробежал сухие строчки приказа.
И не сдержался:
– Шайтан!..
– Чего?
– Спасибо говорю, сержант, – буркнул командир группы. – Где тут аэродром?
– Вертайте взад и по той рокаде во-он на те огоньки.
– На север, что ли?
– Так точно.
«Додж» надсадно завыл, расковырял подспущенными баллонами грязь на булыжниках и резво пробежал задним ходом по мосту. Лихо развернувшись, одноглазо подмигнул желтым огнем из-под кузова, и скрылся за плавным поворотом…
– Куда ж вас теперь-то? – обкуривал замызганное ветровое стекло водитель.
Ахметов устало вздыхал:
– Накрылся наш отдых. Окончательно накрылся. На север Польши приказано прибыть, а значит, опять предстоит тяжелая работа. Парни спят в кузове и даже не догадываются, что самолет стоит под парами. Ждет…
– Ага, вот и шлагбаум с охраной. Похоже, приехали, Фарид Салихович.
– Вижу. Сейчас обрадую мужиков…
После короткой проверки документов, полосатый шлагбаум взмыл над дорогой, и вскоре грузовичок замер у темневшего в фиолетовых сумерках родного силуэта транспортного работяги Ли-2.
– Подъем, парни! – стоя на подножке, гулко постучал по кабине старший лейтенант.
Среди непонятного вороха в кузове, одиноко приподнялась белобрысая голова второго радиста.
– Приехали? А горяченького на ужин дадут?
– Дадут, Федор, дадут. Вставай и поднимай остальных. Времени у нас мало…
Летели недолго – от Торна до Данцига всего ничего. И ровно в девять вечера Ли-2 приземлился на западной окраине самого северного польского города. Не дожидаясь остановки винтов, к сброшенному трапу подрулил трофейный автобус с большим красным крестом на крыше. Приняв в свое нутро шестерых разведчиков с оружием и пожитками, закачался, огибая воронки в сторону уцелевшего ангара.
Навстречу старому санитарному автобусу вышла группа офицеров. Ахметов выскочил из кабины первым, одернул подпоясанный широким ремнем светлый тулуп и, вскинув правую руку, направился к Виноградову.
– Товарищ генерал-майор, группа глубинной разведки, работающая под псевдонимом «Варяг», прибыла по вашему приказанию в полном составе. Доложил старший лейтенант Ахметов.
Выслушав рапорт, тот поздоровался с каждым из подчиненных разведчиков за руку.
– Все здоровы?
– Все.
– К работе готовы?
– Готовы, товарищ генерал.
– Отдохнуть успели?
– После войны отдохнем.
Задав еще несколько общих вопросов, начальник Управления пригласил всех пройти внутрь ангара.
И сразу же в ночи послышались выкрики офицеров штаба 70-й армии:
– Оцепить ангар! Никого за оцепление не впускать и не выпускать!
Народ забегал, засуетился.
Внутри ангара осталась группа Ахметова и те люди, что сопровождали Виноградова. Стук каблуков по цементному полу отлетал от сводчатого потолка и возвращался гулким эхом. Под непрерывный и громкий топот молодые разведчики оставили в сторонке вещмешки, встали ровной шеренгой под двумя тусклыми лампами.
Генерал в задумчивости обошел короткий строй. Останавливаясь против очередного бойца, осматривал, заглядывал в глаза. И словно спрашивал: Выдержишь? Хватит ли силенок? Не подведешь? Дело-то предстоит серьезное!..
У последнего задержался.
– А ты чего в бинтах, Авдеев?
– Зацепило немного, товарищ генерал. Ерунда – рука поднимается, пальцы работают.
– Это не ерунда, – недовольно оборвал Виноградов. – Почему молчал, когда спрашивали о самочувствии? Выйти из строя.
Авдеев сделал два шага вперед.
– Отправить его немедленно в госпиталь.
Кто-то из заместителей подхватил раненного под здоровую руку и повел к двери…
– А как же мы без переводчика? – робко воспротивился старший лейтенант.
Но вместо ответа генерал обернулся к Дьяконову и полковнику из «СМЕРША»:
– Итак, перед вами одна из лучших групп глубинной разведки 2-го Белорусского фронта. В немецком тылу работает под псевдонимом «Варяг», успешно осуществила более десятка разведывательных рейдов. Командир группы – старший лейтенант Ахметов Фарид Салихович. Грамотный, бесстрашный офицер, беззаветно преданный нашей Родине. Вот только с субординацией и дисциплиной случаются накладки.
Ахметов виновато потупил взор, ожидая продолжения нотации, однако начальство направилось дальше.
– Заместитель командира группы лейтенант Николай Гришин. Опытный и самый старший по возрасту разведчик. К тому же успел обзавестись семейством, – продолжал удивлять Виноградов своей памятью. – Старшина Арлетов – отличный подрывник, геройский парень. Два радиста: сержант Аристарх Николаев и рядовой Федор Кизилов. Лучшие специалисты своего дела, неразлучные и надежные друзья…
– Товарищ генерал, – опять затянул с правого фланга старший лейтенант, – мы же – одна группа! Знаем друг друга как облупленные – достоинства, недостатки, слабые и сильные стороны характеров…
– Вот зануда, – проворчал Илья Валентинович. – Будет тебе переводчик! И не раненный, а здоровый. Постарше немного твоего Авдеева, зато поопытнее раз в десять. Понял?
– А он язык-то нормально знает? С Авдеевым все-таки сработались, попривыкли…
– Таких переводчиков в твоей группе еще не было – ему знакомы почти все европейские языки!
И, повернувшись, пригласил жестом пожилого мужчину в новенькой офицерской шинели без погон.
Тот сделал шаг, после короткого кивка, назвался:
– Дьяконов Василий Авраамович.
– У-у… гражданский…
– Разговорчики! – строго зыркнул из-под кустистых бровей Виноградов. – Это ты, Фарид Салихович, по сравнению с ним гражданский! Василий Авраамович – бывший командир 1-й Донской дивизии, генерал-майор белой армии. А сейчас, значит, целиком и полностью перешедший на нашу сторону и решивший помочь Родине в борьбе с фашизмом. Прошу любить и жаловать. И последнее по части знакомства: седьмым в разведгруппу назначается капитан Антипенко. О конкретных обязанностях новых членов команды я доложу позже – на подробном инструктаже. Становитесь в строй…
Дьяконов и офицер контрразведки замкнули шеренгу на левом фланге.
– Теперь о распорядке. Сейчас ставлю общую задачу, затем беседую с каждым по отдельности. Полчаса на обмундирование, подгонку экипировки, вооружение. Затем плотный ужин, погрузка и вылет. Вопросы.
– Когда на Берлин пойдем, товарищ генерал? – хмуро поинтересовался один из радистов.
– Скоро-скоро, ребятки. На днях поступит приказ о броске до Одера. А от Одера до Берлина сами знаете – вест сто – не больше. Так что… скоро! А пока вам надлежит побывать в западном предместье немецкого городка Мюнстер.
Он дал знак Литвину, и тот повесил на стену под лампу большую карту северо-западных земель Германии.
– Смотрите и запоминайте, братцы, – продолжил Виноградов, вооружившись карандашом вместо указки.
Глава первая
Россия. Казань – Нижний Новгород
Наше время
Суходольский с Сергеевым смотрели влево и ждали возможности вклиниться в бесконечный поток транспорта. И так уж получалось что, провожая проносившиеся мимо машины, взгляды их то и дело скользили поверх приземистой металлической урны, одиноко торчавшей у выезда со стоянки.
В ней и шарахнуло.
Вспышка, одновременно с оглушительным хлопком, клуб темного дыма. Впрочем, дым был виден зевакам и Яровому, разом оглянувшимся на резкий звук. Пассажирам «Audi» было явно не до него: упругая волна долбанула кузнечной кувалдой по левому борту, вышибла стекла, сотрясла тела и забила в уши тугие пробки.
Ничего вокруг не изменилось. Лишь парочка оказавшихся рядом машин вильнула в сторону и немного притормозила; остальные либо не заметили слабого взрыва, либо не желали реагировать и останавливаться. Однако ж секундной заминки водителей двух ближайших машин Косте хватило, чтоб ломануться на проезжую часть и, показав чудеса реакции, удачно преодолеть бурный поток.
– Живые?! – рванул он переднюю дверцу.
Никто не ответил.
Сергеев тряс головой, морщился и ощупывал окровавленную щеку, Суходольский одной ладонью стряхивал с колен мелкие осколки, другой пробивал «пробку» в заложенном левом ухе, как это обычно делают после купания.
Яровой понял, что говорить с ними без толку – не услышат. Легким толчком он принудил Вадима перебраться на правое кресло и бросил ему на колени платок; сам уселся за руль.
– Отрывайся, Костя! – громогласно приказал Сергеев. – Они где-то рядом – заряд был радиоуправляемый. Отрывайся!
Визгнув резиной, «Audi» бесстрашно ринулась вперед, вылетела на запруженную улицу, заставив шарахнуться в сторону грузовик и резко затормозить микроавтобус. Нагло втиснувшись в поток, иномарка понеслась к перекрестку; чудом поспев на несвежий зеленый, с лихим заносом развернулась влево и помчался по Вахитова на юго-запад…
Сбросив скорость до разрешенной, Яровой с полчаса колесил по Казани. Следя за дорогой, он успевал посматривать в зеркала заднего вида и на пассажиров. Те понемногу приходили в себя: Сергеев оттер с лица и шеи кровь, Марк Антонович прочистил ухо и собрал стеклянное крошево. Все напряженно молчали.
Совершенно потеряв ориентировку, музыкант свернул на какую-то узкую захламленную улочку; приметив на углу забора табличку, прочитал: «ул. Производственная».
– Остановись, – послышался сзади глухой голос шефа.
Машина подвернула влево – к пустырю меж гаражами и частным сектором, остановилась. Яровой заглушил двигатель, обернулся.
– Как вы?
– Терпимо. Правое ухо слышит, левое – нет. Будто лопатой приложили.
– Легкая контузия. Через пару часиков слух восстановится.
– Надеюсь. Вадим, что у тебя?
Выбросив в окно перепачканный в крови платок, начальник службы безопасности проворчал:
– Ерунда. Щеку слегка рассекло. Стеклом что ли… И левое ухо как у вас – мертвое.
– Достань-ка аптечку, – приказал шеф.
Яровой нашел в багажнике новенькую аптечку, и пока на лицо Сергеева накладывалась заплатка из пластыря телесного цвета, обследовал левый борт…
Удивительно, но кузов при взрыве почти не пострадал. При тщательном осмотре одна вмятина обнаружилась на переднем крыле, еще парочка сколов красовалась на задней дверке.
– Странно, – качнул головой бывший полковник ФСБ, – я думал там решето от осколков. Выходит, решили пугнуть?
Марк Антонович не ответил. Нахмурив брови и с мрачным выражением лица, он неровно постукивал пальцами по коленке и смотрел куда-то в предзакатную даль…
– Взрыв не может быть случайностью, совпадением? – снова усаживаясь за руль, предположил Костя.
Сергеев одарил его таким взглядом, что тот поспешил объяснить свою версию:
– Я к тому что… Ну, вдруг те полоумные виппи из «Porsche» выбросили какую-нибудь хрень?! Она и бабахнула.
– Таких совпадений не бывает! – отрезал фээсбэшник. – Во всяком случае, в целях нашей же безопасности мы обязаны исключить всякие ссылки на случайности. Ясно? Бабахнуло рядом – значит, целили в нас. Конкретно – в Марка Антоновича, потому что мы с тобой даром никому не нужны.
Услышав свое имя, коммерсант очнулся, взял синий фолиант с названием «Европейская Россия, страны СНГ и Балтии» и принялся листать страницы…
– Мы не возвращаемся в Саратов? – полюбопытствовал Сергеев.
Но вместо ответа услышал вопрос:
– Стало быть, взрыв не повлиял на ходовые качества нашей машины?
– По докладу Константина Захаровича – нет. Ездить, правда, придется с ветерком. Когда простудимся или надоест – завернем в подходящий сервис-центр и попросим уставить новые стекла.
– Отлично. Едем.
– Куда?
– В Чебоксары, – вернул босс атлас.
Вадим заерзал на сиденье:
– Позвольте, Марк Антонович, в силу возложенных на меня обязанностей поинтересоваться: кто ваш следующий визави?
– Нет причин для беспокойства. Самый обычный олигарх. Из тех, что сейчас в международном розыске…
Вряд ли кто заметил или запомнил номера черной иномарки, оказавшейся рядом с взлетевшей на воздух урной. И все-таки телохранители постарались поскорее вывезти босса из города. Мало ли что?.. Машина вернулась к тому же мосту, по которому пересекали Волгу западнее Казани; оказавшись на правом берегу, повернула на Чебоксары…
Вечерело. Настроение понемногу выправлялось. Голодные охранники были не прочь поужинать, но Суходольский приказал гнать, покуда окончательно не стемнеет. Сам же сидел, обдуваемый свежим ветерком, молчал и слушал негромкий разговор Сергеева с Яровым. Те, позабыв о притихшем начальстве, с присущей страстью профессионалов выдвигали версии покушения, цинично посмеивались над квалификацией незадачливых подрывников и вполне серьезно делали выводы на будущее, чтобы избежать настоящих неприятностей.
Версий и предположений было много, и Суходольский терпеливо слушал до тех пор, пока Яровой не попытался разобраться в первопричинах происшествия. А именно в том, кто и каким образом проследил маршрут Марка Антоновича, да еще с подобной точностью.
Стоило телохранителям коснуться столь глубоких и заповедных тем, как с заднего сиденья их вежливо прервали:
– Что ж, гвардия, я удовлетворен тем, что среди моих подчиненных есть преданные люди с пытливым умом.
– А уж как мы этому рады, – поддержал почин Костя.
– Не спешите радоваться, господа изобретатели.
– Почему же?
– Видите ли, – накинул шеф пиджак и с веселою переменой в голосе воскликнул: – Вам известна печальная история изобретателя гильотины?..
Охранники недоуменно переглянулись.
– Нет? Тогда слушайте. Тот слишком умный человек стал третьим, кому отрубили голову. И отрубили не простым топором, а именно гильотиной.
– Его же изобретением?! Какое коварство. За что же его?..
– Кто ж теперь знает? Тест-драйв, наверное… Знаете, что-то мне зябко становится!
– Поискать сервис?
– Ненужно. Лучше тормозните возле ближайшего кафе…
* * *
После сытного ужина на окраине Цивильска, ехали менее получаса.
– Впереди Чебоксары, – объявил Яровой. – Будьте любезны адресок.
Дремавший босс очнулся, закрутил головой. И огорошил:
– Езжай прямо – на Нижний Новгород. Никуда не звонить, ни с кем не общаться, нигде не останавливаться.
И, закутавшись в купленном у цивильских спекулянтов шерстяном пледе, прикрыл глаза.
От возмущения подобным недоверием Сергеев закурил и зарылся в атласе. Спустя минуту отрешенно объявил:
– Примерно двести пятьдесят верст. Ночью приедем – ни туда, ни сюда…
Ровно через три часа миновали Кстово, остановились у синего щита перед дорожной развязкой и разбудили шефа.
– Почти приехали, Марк Антонович. Тут два варианта предлагают. Куда рулить?
Коммерсант разлепил припухшие от недосыпания веки, поежился от холода. Нацепив на нос очки, пробежался по светившимся надписям на синем фоне. И прохрипел севшим голосом:
– Прямо.
Въехали в пригород Нижнего, промчались по мосту через Оку. Суходольский бодрствовал и смотрел на дорогу.
– На Дзержинск, – неожиданно приказывает он, ознакомившись с очередным указателем.
Пришлось повернуть не к центру, а к южной окраине и долго петлять по ночным проспектам и улочкам. И вдруг на одном из перекрестков звучит команда «влево». Цель длительной поездки проясняется. «Аэропорт» – это слово присутствовало на всех указателях, что мелькали справа по борту.
– Марк Антонович, – оглянулся озадаченный Сергеев, – мы куда-то летим?
– Да.
– А вы помните, что у нас с Константином оружие?
– Ну и что?
– Как что? Его же не просто отнимут на досмотре. Нас задержат и вдобавок пришьют статью за ношение.
– Почему это должно быть моей проблемой? – недовольно откликнулся Суходольский. – Думай! Ты же начальник службы безопасности. Либо выбрасывайте, либо что-то еще…
Покуда мчались к аэропорту, опять перебирали варианты.
– Давай купим дорожную сумку, упакуем стволы и сдадим в багаж, – наивно предлагал Яровой.
– Бесполезно – ты давно не летал. С некоторых пор сдаваемые в багаж вещи тоже просвечивают итроскопом, и при необходимости досмотра вызывают владельца по громкой связи.
– А если попросить пронести сотрудника порта? За деньги?
– Тухлый номер – уголовное дело, – качал головой Сергеев и сокрушался: – И у меня как назло в Нижнем – ни одного сослуживца. Черт!..
– А если это… – радостно шлепнул ладонями по рулю Костя, – посылкой срочной отправить! Экспресс-отправлением, а?! У нас так многие в Чечне делали перед окончанием командировки: набьют ящик трофеями и…
Вадим возвратил на землю:
– Посылки тоже светят. Следи за дорогой.
Иномарка плавно повернула влево и вышла на финишную прямую – впереди показались огни аэропорта и надпись «Нижний Новгород» над главным пассажирским терминалом. Озадаченные приказом телохранители молчали…
– Хорошо, я помогу вам, – нехотя произнес Суходольский.
«Как?» – одновременно подумалось им.
– Не дергайтесь, – словно услышал он вопрос, – ведите себя обычно, буднично.
– А куда летим-то?
– Сообщу позже. Перед регистрацией и посадкой.
* * *
– Стойте здесь, – повелел Марк Антонович и, сложив на лице милейшую улыбку, направился к голове небольшой очереди.
Телохранители топтались в самом ее конце, гадая, что же задумал неразговорчивый босс. Засунув ладони в карманы джинсовых брюк, Костя пялился по сторонам; одетый в дорогой костюмчик Вадим, нервно отбивал пальцами дробь по новенькому кейсу. Внутри пластикового чемоданчика, среди наспех купленных вещей – футболок, рубашек, трусов и галстуков – лежали три пистолета и пяток запасных магазинов.
Суходольский вернулся, придвинул к себе подчиненных и зашептал:
– Так, гвардия, провел я эту… рекогон… черт, слово не выговоришь. Осмотрелся, в общем. Внутри гадюшника один мужик – милицейский сержант и четыре женщины – сотрудницы в одинаковой форме…
– Мент из линейного отдела, а бабы – сабовцы – сотрудницы Службы авиационной безопасности, – перевел Сергеев.
– Не перебивай! эти мелочи сейчас не важны. Первым за стойкой стоит сержант – проверяет паспорта, рядом с ним женщина средних лет с круглым лицом и ярко накрашенными губами – шлепает по билетам штампом о прохождении досмотра. Дальше начинается лента транспортера, куда пассажиры ставят багаж и коробку с обувью и верхней одеждой. Этот процесс контролирует вторая барышня – молоденькая блондинка с черным бантом на затылке. Третья сотрудница – жуткого вида тетя – стоит сразу за подковообразным магнитом или как там его?.. Ладно, это тоже не главное. Главное – последняя мадам, взгляд которой приклеен к монитору…
Телохранители хлопали веками и отказывались понимать, каким образом Марк Антонович намеревается просочиться с оружием сквозь этот жуткий бабский кордон.
– Сейчас я распределю роли, и у нас все получится, – продолжал он, не обращая внимания на замешательство в рядах личной охраны. – Итак, слушайте и запоминайте…
Суходольский преобразился шагов за пять до входа в епархию досмотровой группы. Преобразился разительно, но с некоторой растяжкой во времени, дабы не вызвать подозрений у других пассажиров. Словно продолжая начатый далеко в прошлом диалог, он хлопал Костю по плечу и громко вещал:
– Да что мне твоя Америка, парень! Единственный американец, которого я люблю – Чарли Чаплин. Единственный, которого уважаю – Франклин Рузвельт. Единственный, которого по-человечески жалею – Патрик Суэйзи.
– А что с Патриком? – теряясь, поддерживал «светскую» беседу гитарист.
– Увы, умер от рака поджелудочной железы…
Не умолкая, Суходольский первым достиг стойки. Невозмутимо выдержав сонный взгляд сержанта, сгреб документы и двинулся дальше, уступая место Яровому. Последним плелся Сергеев с кейсом – мрачный, собранный, похожий на сжатую пружину.
От попутчиков не ускользало его чрезмерное напряжение. Наименее озадаченным предстоящей авантюрой был Костя. А чего ему переживать? Если кейс с оружием засветится – разборки и неприятности коснуться одного Вадима. А он с Суходольским Сергеева знать не знают. Они летят сами по себе. В итоге шеф ненадолго лишится одного телохранителя, зато останется с другим. Почему ненадолго? Да потому что бывший полковник ФСБ Сергеев запустит в действие свои связи, заполучит обратно кейс с извинениями и через пару дней нагонит их где-нибудь в пределах Среднерусской возвышенности.
А громкий и хорошо поставленный голос богатого коммерсанта уже метался внутри помещения для досмотра.
– Америка, Америка… Не любишь ты Родину, Костя! Не любишь!..
Забрав свои документы и шагнув к стопке пластиковых корзин, музыкант почти взаправду взвился:
– Это я-то Родину не люблю!? Да у меня даже член встает, когда играют Гимн!
Он и сам не понял, сколь удачно упомянул об эрекции своего члена. Накрашенные веки сонных теток разом взметнулись; жадно-оценивающие взгляды словно по команде впились в рослого, складного красавчика с правильными чертами лица и вызывающим прикидом.
Суходольский успел разуться и, напяливая на ноги одноразовые бахилы, заливал дальше:
– Знаешь, когда америкосы с мстительной радостью бомбили Белград, я с группой товарищей-бизнесменов оказался неподалеку…
Яровой почти не слушал – тот все одно нес околесицу, имевшую цель привлечь внимание сотрудниц Службы авиационной безопасности. Тех сотрудниц, которые не западут на его – Костину внешность.
– Кстати, о членах! – обращаясь ко всем, воскликнул босс и бросил корзинку с туфлями на транспортер. – Вы слышали о последних новшествах в свете безопасности авиационных перелетов? Вначале путешествующим по Европе приходилось снимать обувь и верхнюю одежду, потом сдавать напитки и тюбики с зубной пастой, затем диктовать свои домашние адреса и номера кредитных карт. А с этого года вводится досмотр в обнаженном виде. Представляете?!
Сия новость окончательно стряхнула сон с одетых в униформу женщин и заметно оживила пассажиров рейса. Суходольский меж тем поставил на черную ленту купленную полчаса назад кожаную барсетку и направился к подковообразной железяке.
Костя снял свои вечно пыльные туфли с острыми ободранными носами и примерял бахилы. При этом приглушенно матерился и ворчал:
– Так вот она какая – Академия онанизма! Нездоровый психически народ. Дети неба, мля…
Распрямившись, он с удовлетворением поймал восхищенный взгляд блондинки. Томно поправляя черный бант на затылке, она любезно подала корзину; царственным жестом указала, куда следует выкладывать из карманов металлические вещи…
Прямо за двухметровой подковообразной хреновиной стояла здоровенная баба с прической «а-ля Чипполино» и с дубинкой-металлоискателем в сильной руке. Мерно постукивая ей по крутому бедру, она не сводила взгляда с Суходольского и мечтательно слушала его ахинею.
– …Вы представляете?! Нет, полностью раздеваться перед службой безопасности не придется. Всю одежду с проходящих досмотр «снимет» специальный сканер, на экране которого во всей красе предстанут интимные подробности. Причем настолько детализированные, что сотрудникам служб безопасности можно будет заключать пари «у кого длиннее»…
Выкладывая металлические вещи, Костя приметил поставленный на ленту кейс Сергеева.
Это был сигнал к старту.
Костя выложил все металлическое, за исключением нескольких монет, нарочно спрятанных в задний карман. Обнаружив их, подкова издала противный гудок. А блондинка торжествующе скомандовала:
– Пройдите сюда!
«Похвально!» – как любит выражаться Марк Антонович. Первый пункт плана, в соответствие с которым Яровой отвлекает блондинку, сработал. Во втором Сергеев тоже звенит горстью монет и берет на себя бабищу с «луковицей» на башке. В третьем Суходольский занимается самым главным.
– Прошу сюда! – с нарочитой официальностью повторила белокурая бестия и распахнула дверь какой-то подсобки. – Или хотите, чтобы я досматривала вас при всех?..
– Да мне, собственно, похеру, – подмигнул ей гитарист и шагнул внутрь, – такой милашке я готов отдаться при всех.
А стоило двери закрыться, резко притянул блондинку к себе и впился губами в очаровательный ротик…
Меж тем за тонкой перегородкой Марк Антонович закончил рассказ о беспределе демократии в Европе. Поймав выехавшую из интроскопа барсетку, он громко щелкнул пальцами, наклонился к сидевшей за монитором девушке и повелительным тоном сказал:
– А ну-ка, голубушка, ответьте технически малограмотному пассажиру: не влияют ли ваши интроскопы на записанную в цифровых носителях информацию?..
Глава вторая
Россия. Нижний Новгород – Москва
Наше время
Поднимаясь по трапу, музыкант споткнулся.
– Отдал блондинке последние силы? – приглушенно хохотнул Вадим. – Лихо ты сработал! У нее даже ножки заплетались, когда вы из подсобки выплывали.
– Не люблю спринтерский секс, – морщился тот.
Суходольский подкалывать молодого телохранителя не стал. К чему, если парень исправно выполнил свою часть общего плана? За подобный экспромт наоборот следовало поощрить.
– Осторожнее, – поддержал он его под локоть. – Падать нам нельзя – нас ждут впереди великие свершения!
– Сейчас навернуться не страшно, – благодарно отвечал Костя. – Лишь бы после взлета не удариться головушкой о нашу голубую планету.
– Боишься летать? А я слышал: кто служил в спецназе, тот…
– Да-да, я тоже слышал эту мантру. Много всякой фигни про нас выдумывают. А на самом деле все проще.
– И как же?
– Чем бесстрашнее человек, тем меньше он писает под себя в момент опасности…
В салоне устроились рядом. Отдышались, расслабились.
Сергеев затолкал кейс под сиденье и вполголоса признался:
– Склоняю голову, Марк Антонович. Раньше таких фокусов видеть не доводилось. Даже в цирке.
– Присоединяюсь, – кивнул Константин. – Таким макаром вы и ядерную штучку куда угодно протащите.
– Ничего сверхъестественного. Самый обычный метод Кречмера-Эриксона, – пояснил шеф, вынимая из кармашка спинки переднего сиденья журнал. – Расслабляющая пациентов сетка слов, несколько ключевых фраз, содержащих прямую суггестию. Психология вообще интересная штука. Я раньше немного занимался ей. Ну, да будет об этом.
Завыли двигатели; в проходе появилась миловидная барышня и принялась обучать экстриму…
Телохранители находились под впечатлением. Еще бы! Только что на их глазах сотрудница службы авиационной безопасности тупо взирала на содержимое кейса и не реагировала. Смотрела на три пистолета, на запасные магазины к ним и… рассказывала Суходольскому о безопасности излучения интраскопа. Чудеса!
– Как вы это сделали? – не выдержал Яровой.
Тот немного помолчал, затем передал журнал с карандашным рисунком на развороте.
– Погляди.
Гитарист всмотрелся в портрет. Приблизил, отдалил; прищурился…
– Хорошо нарисовано. Тетка как живая.
– А почему ты так решил?
– Ну… – двинул Костя плечами, – глаза смотрят по-настоящему, волосы вьются, губы блестят, будто влажные или помадой накрашенные.
– Вот видишь. А ведь в оригинале это плоский лист бумаги, перепачканный графитом.
– Ха! – не согласился молодой мужчина. – Кто бы меня научил так пачкать!
– И, тем не менее, это так. У тебя в руках всего лишь светлый кусок тонкого картона, на котором художник грамотно распределил темные мазки различных форм, длины и жирности. Он обманул тебя, понимаешь? Мастерски обвел твое сознание! Ведь на самом-то деле нет никакого объема, глубины, влажного блеска. Ни волос, ни губ, ни кожи. Ни намека на живую плоть! Ничего этого перед тобой нет!
– Я понимаю, что передо мной плоская бумага, но…
– Но с радостью поддаешься временному обману. Верно?
– Кажется, вы правы.
Суходольский усмехнулся в платок, коим промокал подбородок. И, завидев в глазах подопечного неподдельный интерес, продолжил:
– А вот, если хочешь, пример посложнее – из другой области. В дорентгеновской медицине существовал некий «Закон привнесения факта». В нем хирургу предписывалось перед операцией по удалению пули из тела, или камня из мочевого пузыря иметь аналогичный предмет в кармане халата.
– Для чего? – поднял Костя ошеломленный взгляд.
– Чтобы показать его больному в случае безуспешной операции. Понимаешь?
– То есть…
– Совершенно верно! Подчас человека спасает вера, убеждение, а не медикаментозное или операбельное лечение. Это элемент эффекта известного под названием «плацебо». Его дольше других изучал Фабрицио Бенедетти из Туринского университета, но к однозначным выводам так и не пришел. Эффект до сих пор остается для науки загадкой: наш мозг каким-то непостижимым образом влияет на состояние организма, а каким именно – неизвестно…
Марк Антонович помолчал, мечтательно оглядывая ровную подсветку белоснежного потолка. Потом вздохнул, будто вспомнив о чем-то ужасном.
– Да, психология, брат – интересная наука. А иногда весьма опасная, если некоторыми из ее особенных приемов владеют отъявленные негодяи.
– Психологическое оружие? Что-то слышал об этом, но никогда не сталкивался.
– И слава Богу. Есть много способов психологического воздействия на личность: давление, манипуляция, программирование, атака. Сегодня ты стал свидетелем элементарной пси-атаки – незатейливой и безвредной. Все девчонки забыли о ней, стоило громко попрощаться с ними и покинуть помещение досмотра.
– А когда вы начали атаку?
– Как только вошел туда. Помнишь мою громкую отрывистую речь, построенную на многозначности образов, на активности, многословии, пантомимике?
– Разве такое забудешь!..
– Это была подготовка – я вязал сетку из слов. Следовало отключить их логическое мышление неотразимым впечатлением; ввести в растерянность, чтобы в нужный момент побудить к нужной реакции. Сама же атака произошла в момент щелчка пальцами над ухом смотревшей в монитор девчонки. К тому моменту она была мною полностью подготовлена и после щелчка продолжала смотреть в монитор, ничего при этом не видя. Вернее, не понимая того, что видит…
Тот щелчок Яровой расслышал, хотя и находился за тонкой перегородкой подсобного помещения. Однако должного эффекта резкий звук на него не произвел, ибо в ту секунду блондинка одной рукой расстегивала его ширинку, а другой судорожно стягивала с себя трусики.
– Это было похоже на гипноз, – словно угадав мысли босса, предположил Сергеев.
Суходольский уклончиво ответил со снисходительной улыбкой:
– Всякий хороший психолог немного владеет гипнозом. А любой гипнотизер – так или иначе, психолог.
Самолет меж тем упрямо набирал высоту и уносился в непроглядную ночь.
– Ладно, гвардия, пора отдохнуть, – откинул Суходольский спинку кресла. – В столице нас ждет важное дело…
* * *
Летели немногим дольше часа, приземлились во Внуково.
– Приехали. Самое сложное позади, – приготовился покинуть салон Яровой.
– Рано расслабляться, – вынул Сергеев кейс и устроил его на коленях. – Иногда сабовцы устраивают полный или выборочный послеполетный контроль пассажиров и багажа.
– Дожили, мля, – проворчал Костя, – уж и трех стволов спокойно не провезешь. А еще демократия!..
Когда самолет плавно тормознул на стоянке, а движки смолкли, Суходольский толкнул Вадима в бок:
– Давай-ка сюда ваши железки.
– Зачем?
– Скоро узнаешь. Давай…
С видом явного неодобрения Вадим подчинился и, осторожно вынимая из чемоданчика пистолеты, по одному передавал шефу. Первый тот засунул за пояс под пиджак, два других исчезли во внутренних карманах, запасные магазины – в барсетке.
При сходе с трапа у телохранителей вновь проснулось чувство близкой опасности – будто сию минуту по их душу к лайнеру подкатят спецмашины с сиренами и мигалками. Однако, глядя на уверенную поступь «командующего», «гвардия» успокоились.
В зоне выдачи багажа, через которую лежал путь прилетавших в столицу пассажиров, торчало несколько сотрудников службы безопасности и два милиционера. Старший досмотровой группы – ревностный служака неопределенного возраста – пристально вглядывался в шедших мимо людей, изредка делал два-три шага к потоку и властным жестом приглашал задержаться того, кто казался ему подозрительным. Жертва ставила на транспортер интроскопа ручную кладь или подвергалась обыску с помощью ручных металлоискателей. Заинтересовала служаку и шедшая друг за другом троица мужчин.
Костю благодаря вызывающему прикиду тормознули сразу и без колебаний – уже через секунду вдоль его тела сновал металлоискатель. С небольшим опозданием в пасть проклятого интроскопа уплыл новенький кейс Сергеева – как ни странно идеальный внешний вид серьезного сорокасемилетнего мужчины старшего досмотровой группы не обманул. И только Суходольский, встретившись взглядом с местным «ясновидящим», удивительным образом «обесточил» его проницательность.
Наконец, покончив с осточертевшими формальностями, они просочились сквозь сектор прилета, миновали аэровокзал; вышли на площадь, запруженную легковушками и автобусами.
– Вам надо в казино почаще наведываться, Марк Антонович, а не в мутной водице российского бизнеса рыбку удить, – изумленно качал головой Яровой, получая обратно свой пистолет.
– Мне и в бизнесе комфортно, – проворчал шеф. – И вообще, довольно трепаться! Берите такси и поехали…
– Я настаиваю, Марк Антонович. Настаиваю, иначе это плохо кончится!..
Сергеев выпил не меньше Суходольского или Ярового, но выглядел не столько пьяным, сколько взвинченным и злым.
– Вначале это плохо кончится для вас, а как следствие – и для всей фирмы, включая мою службу. Ибо мы элементарно потеряем работу – нам будет некого охранять.
– Ну почему же? – таинственно улыбался Суходольский, наслаждаясь вкусом настоящего шампанского. – Согласно завещанию, все дела и финансы после моей смерти автоматически передаются Суходольской Ирине Марковне. Будете охранять ее.
– Мы даже приблизительно не знаем, где находится ваша дочь, – возразил Вадим.
– Всему свое время. Зачем раньше положенного захламлять голову лишней информацией?..
Им пришлось попросить таксиста отвезти к любому приличному ресторанчику, работающему хотя бы до шести утра. А куда было деваться посреди ночи? Аэропорт категорически не подходил. Ужасно хотелось принять горизонтальное положение и выспаться, да отыскать гостиницу со свободными номерами без предварительного заказа не представлялось возможным. Пытку ночными клубами с беснующейся молодежью из всей компании мог вынести разве что Костя. Оставались рестораны. Вот и нашли дорогое, но неприметное заведение где-то на юге столицы…
– Дело не в излишках информации! – хрястнул ладонью по столу Сергеев.
Шум привлек внимание немногочисленных гостей и парочки вышколенных официантов.
– Удивляешь, Вадим, – одернул Суходольский. – Я считал невыдержанным Константина, а тебе, оказывается, тоже толерантности не хватает.
– Чего не хватает? – понизив громкость, переспросил бывший полковник.
– Толерантности, – подсказал Яровой. И в полголоса объяснил: – Это когда жопа красная от злости, а голова улыбается.
– Понятно, – пробурчал Сергеев. И уже спокойнее продолжил: – Дело не в том, где находится ваша дочь. Просто Ирине Марковне, да и нам – телохранителям, вы нужны живым и здоровым. Дочь, уверен, вас любит; мы за свою работу получаем большие деньги. На счет Константина не знаю – он стал телохранителем недавно, а меня с вами связывает долгой срок совместной работы…
Выплескивая накопившееся недовольство пренебрежением правилами безопасности, Сергеев нервно курил и постоянно щелкал указательным пальцем по несчастной сигарете. Наконец, сломав ее, зло растоптал тлеющий огонек в пепельнице, откинулся на спинку стула и обиженно замолчал.
Какое-то время трое мужчин посматривали в разные стороны. Потом Суходольский примирительно вздохнул:
– По большому счету, я с тобой согласен – нельзя забывать об осторожности. Необходимо чаще менять тактику, принимать нестандартные решения, делать неожиданные ходы.
Он посмотрел на молчавшего Костю, словно ища в его лице поддержку, но тот чуть повел плечом: решайте сами – я в этих штучках новичок.
– Хорошо, Вадим, – согласился шеф. – Как ты предлагаешь поступить? Пойти на встречу со мной или…
– Нет. Я хотел бы вас полностью подменить, – не потратив и мгновения на раздумья, отвечал начальник службы безопасности.
– Что ж… В таком случае мне придется накидать планчик-подсказку, с перечнем вопросов, подлежащих срочному решению. Заодно поясню, что к чему. И отправлю тебя встречаться с партнером по бизнесу.
– А вы? – настороженно поинтересовался Вадим.
– Мы подождем тебя где-нибудь. Верно, Константин?
– Мне побоку, – закинул в рот оливку гитарист. – Как прикажете – так и сделаю.
– Решено, – надел шеф очки.
Вынув из барсетки блокнот и вооружившись авторучкой, он принялся строчить подробную инструкцию, изредка делая остановки и пускаясь в коммерческий ликбез…
* * *
Новый летний день радовал великолепной солнечной погодкой. На небе ни облачка, легкий ветерок, комфортная температура.
Проводили Сергеева почти до нужного места, где уже поджидал московский бизнесмен. Сами поехали в Московский зоопарк, ибо там же во второй половине дня уговорились встретиться с Вадимом.
Беззаботно прогуливаясь вокруг большого пруда, говорили о жизни и спорили.
– Наш народ так и будет жить по уши в дерьме – попомни мое слово, – лениво рассуждал Марк Антонович. – Так и будет, покуда не победит в себе раба. Покуда не научится протестовать и не вернет свое законное право одергивать власть.
– Протестовать против чего? – пялился на глупых уток Костя.
– А ты считаешь, в нашей стране все в порядке? Что у нас нет повода для раздражения и недовольства?
– Есть, – поднес музыкант к губам хитро сложенные ладони и пар раз звонко крякнул, чем немедля привлек внимание сексуально озабоченных селезней.
– О! Ты и здесь переполох устроил. Пошли отсюда, – увлек его Суходольский в сторону дельфинария.
– Поводы, конечно, есть, – повторил Яровой, – только мне кажется, что не время сейчас маршировать с плакатами. Сейчас строить надо и жизнь налаживать.
– Ошибочная точка зрения. Крайне вредная для народа и невероятно удобная для власти. Власть любит молчаливое, послушное стадо. Мы молчим, а мэры с министрами лезут в политику, вместо того, чтобы исполнять свои обязанности! Мы молчим, а власть предержащие, никого не стесняясь, помогают своим женам зарабатывать миллиарды! Мы молчим, а карманные телеканалы круглосуточно вещают в новостях о наших мнимых победах. И о том, какую собачку завел новый пиндосовский президент…
Подошли к дельфинарию, полюбовались на игры его обитателей: белух, сивучей, морских котиков и дельфинов.
– Не знаю. По-моему, резкие движения для страны крайне опасны. Со временем устаканится, утрамбуется, – подытожил Константин, подумывая переменить тему.
Но не тут-то было. Шеф снял пиджак, перекинул его через локоть и направился по асфальтовой аллейке дальше – к высоким вольерам.
– Вы чем-то здорово похожи с Вадимом. Жесткостью, категоричностью суждений.
– Не удивительно – мы оба служили, воевали.
– В то же время отличаетесь: Вадим – жадноват и большой служака, склонный все делать по инструкции. В тебе чувствуется протест, бескорыстие, желание импровизировать.
– И это объяснимо: по второй профессии я музыкант.
– Полагаю, здесь дело не в музыке, а в характере, в убеждениях. Ты лучше других знаешь, что творится в Пугачеве и в других районных городишках нашей необъятной России-матушки. Областные или республиканские власти исправлять положение никогда не возьмутся по причине аналогичного бардака. Согласен?
– Да. Рыба гниет с башки, – посмотрел Костя на часы. – У нас куча времени. Куда направимся?
Суходольский оглянулся вокруг, будто выбирая маршрут движения. И, взяв молодого человека за руку, доверительно шепнул:
– Знаешь, мне нужно на часок отлучиться.
Тот робко возразил:
– Сергеев поручил мне охранять вас.
– Да, Костя, знаю. Но, пойми: тут поблизости живет одна женщина – давняя и очень хорошая знакомая. И ни от кого меня охранять у нее не нужно.
– Понимаю. Дело житейское.
– Похвально. Ты погуляй пока – отдохни, расслабься. Недалеко – на Красной Пресне, есть хороший ресторанчик. Подкрепись, только много не пей. А я повидаюсь с барышней и через пару часов подойду к главному входу. Договорились?
– Так точно, шеф.
И, дождавшись, пока Суходольский отдалится на три десятка шагов, ломанулся в другую сторону…
Продолжение: https://dzen.ru/media/id/5ef6c9e66624e262c74c40eb/zovi-menia-iastrebom-chast-3-glava-3-4-5-6512f598210f8c2c80b03ba5
