- Ненавижу! Ненавижу! – твердила, не смолкая Оксанка, умываясь собственными слезами, попутно швыряя на пол ручки, карандаши и тетрадки.
- По какому случаю потоп с погромом? – Карина Владимировна, пятью минутами раньше впустившая в кабинет 11Б, вернулась из учительской с журналом и остолбенела у дверей от увиденного, - Ксюнь, неужто опять приступ ненависти к истории?!
Девчонка затрясла головой из стороны в сторону и, словно в доказательство, прижала к груди учебник, который не посмела метнуть на пол, вслед за канцелярией.
Карина Владимировна пришла работать в школу совсем молоденькой, ещё не закончившей институт. Учителей не хватало катастрофически и директриса школы, Наталья Георгиевна, пообщавшись с этой «пигалицей» с неоконченным образованием, решила рискнуть, приняв её на работу. Не пожалела. Карина была из тех, кто учителем родился. Параллель шестиклашек, доставшаяся Карине Владимировне, наряду с другими, была самой шебутной, горластой и неугомонной. Первые дни. Потом ребятишкам стало интересно на её уроках. Строгая и требовательная, она никогда никого не выделяла, любимчиков не имела, но каждый из её учеников готов был поклясться, что именно его любят больше всех. Из года в год дружба учителя с бывшими шалопаями крепла, да так, что даже свои «сердечные дела» они доверяли только Карине Владимировне, надеясь на дельный совет. Оксана, Аня и Саша пришли в их школу в десятом классе, со штампом «тупых» и «неспособных», о чём сразу проинформировали Карину Владимировну, а ещё, с устойчивой ненавистью к её предметам. Карина, сроду не клеймившая учеников, только улыбнулась. А на обществознании мастерски вовлекла девчонок в диспут. «Тупые» и «неспособные», получив «пятёрки» за вполне достойные ответы и выводы, сомневаться в своих силах перестали довольно быстро. И, наперегонки с одноклассниками, бегали в библиотеку за дополнительными материалами к Карининым урокам. Мама Оксаны, Ольга Александровна, очень уважаемая Кариной коллега из старшего поколения педагогов школы, только дивилась таким переменам в дочери.
Истерить и бросаться гневными словами при Карине Владимировне Оксана стыдилась, но слёз и всхлипов унять никак не могла. Карина одним взглядом выпроводила в коридор топчущихся тут же, недоумевающих ребят, прикрыла за ними дверь и плеснула воды в свою чашку. Девочка жадно отхлебнула и так же жадно стала хватать ртом воздух, словно этот приступ гнева лишил её возможности дышать.
- Ксюнь, - тихонько позвала её Карина Владимировна, - Все живы?
Оксана кивнула и вдруг уставилась на учителя зарёванными, превратившимися в щёлки глазами:
- Мама… Она предательница! Я всё ей высказала!
Карина даже поёжилась от такого выпада:
- Серьёзное обвинение. Расскажешь? – она смотрела на девочку и ждала, не торопила.
- Представляете, я ей не родная! - Оксана скривила губы, вновь намереваясь зареветь.
- Откуда «дровишки»? – пресекла новую порцию истерики Карина, имея ввиду информацию. Девочка поняла её сразу, впрочем, её иносказания все и всегда воспринимали правильно.
- Соседка…, - пролепетала Оксана, - Сегодня утром, в лифте, просветила. Удочерили меня, Карина Владимировна, из Дома малютки взяли, так-то…
- И язык не отсох? – поинтересовалась Карина, тщательно гася нахлынувшую злость.
- У кого? – растерялась Оксана.
- У просвещённой этой! – Карина Владимировна залпом допила воду из чашки, отобрав ту у девочки.
- Ннне знаю, - удивилась вопросу Оксана, захлопав ресницами и наблюдая за вскочившей со стула Кариной Владимировной.
Сплетен, равно, как и сплетников, Карина терпеть не могла. Ей всегда претили чужое «грязное бельё», скелеты в шкафах и разного рода семейные тайны, особенно, если кто-то посторонний лез в тщательно хранимые секреты своими липкими лапами. Ольгу Александровну, высокую, жилистую, со своеобразной харизмой женщину, она любила за простоту общения и ценила за профессионализм. Ольга Александровна никогда не позволяла себе словесно «пройтись» по молодым коллегам, поучить их уму-разуму, раздать советы, в которых те не нуждались. Чрезвычайно тактичная, с тончайшим чувством юмора, она была обожаема в коллективе, а ученики её просто боготворили. Карина знала, что начинала Ольга Александровна свой профессиональный путь в другой школе, которую какое-то время даже возглавляла. Подробностей, почему она ушла с этого поста и стала работать в их школе, Карина не знала, с расспросами не лезла, взаимного уважения в отношениях ей было вполне достаточно. Но вот сейчас ей просто дико захотелось нахлестать по лицу неведомой бабе, влезшей со своей правдой в Оксанину душу и перебаламутившей жизнь хороших людей. Карина взглянула на часы, до звонка на урок семь минут. Всего семь минут. Целых семь минут! Надо успеть сказать главное.
- Ксюнь, - Карина снова присела напротив девочки, когда-то назвавшейся ей именно так – Ксюша, не Оксана, - А скажи-ка ты мне неразумной, в чём мамино предательство во всей этой истории? По отношению к тебе, девочка моя?
- Как же?! – вскипела Оксанка, - Она же мне врала! Врала, Карина Владимировна! Я уйду из дома!
- В чём врала? – Карина вдруг успокоилась и даже улыбнулась.
- В том, что я её дочь! – словно глупенькой, пояснила девочка.
- А разве это не так? – Карина не отводила взгляда, - На сколько я понимаю, твоя мама, - она тоном выделила два последних слова, - Забрала тебя из Дома малютки, а не спровадила туда, избавляясь от балласта. Заботилась о тебе, лечила, учила, водила в кружки тоже мама. А ты когда-нибудь видела, как светятся любовью её глаза, когда она говорит о тебе? Нет? Жаль. А я видела! Ты хочешь уйти из дома? Молодец! Решение взрослой девушки! Мама, конечно, будет страдать, но ведь она именно это заслужила! Этакая предательница, с душой, переполненной любовью к собственной дочери, да, не рождённой ею, но ставшей смыслом всей её жизни, выбравшей когда-то тебя, вместо успешной карьеры.
- Карина Владимировна…, - прошептала Оксана, - Вы…
Договорить она не успела. Звонок разлетелся по школьным коридорам весёлой трелью. Дверь приоткрылась, но ребята продолжали топтаться за нею, ожидая разрешения войти. Карина Владимировна встала и поторопила их, оставляя Оксану наедине с её мыслями. Прошло минут десять, прежде чем девочка робко подняла руку. Карина, поняв, что той надо выйти, кивнула, втайне надеясь, что это зов совести, а не организма. Вернулась девочка только к концу урока, с улыбкой и глазами, светящимися благодарностью.
Карина стояла у окна и провожала взглядом обнявшихся, спешащих домой вместе маму и дочку. Она всё правильно сделала и нашла верные слова, совсем чуть-чуть, но так вовремя вмешавшись в чужую жизнь.
А на следующий день, на большой перемене, Ольга Александровна в учительской подошла к Карине и обняла её, шепнув:
- Спасибо, Карина Владимировна! Большое спасибо! Храни Вас Бог!