Пианино в семье Гершовиц купили старшему брату Айре, но его почти всё время занимал 10-летний Яков.
Мальчик сочинял на ходу и достиг больших высот в импровизации. Его мелодии появлялись из звуков, которые он слышал вокруг. А во дворах и на улицах, в портах и на фабриках в это время рождается новое американское искусство: джаз, который вскоре захватит мир своей легкостью и свободой, в пику сложной европейской классике
«Европа просто сходила с ума по американскому джазу, американскому мюзиклу, по всевозможным ревю, вообще по это американской массовой культуре. Европейцам казалось, что они зашли в некий тупик, и вот американская открыла новые пути.»
Сам Яков родился в Америке, где его семья взяла уже фамилию Гершвин, но их корни были в Одессе Российский Империи, в еврейских кварталах. Американский джаз он, конечно, впитал с молоком матери. Но культурная память тоже сыграла свою роль.
Роман Насонов, кандидат искусствоведения: «Я думаю, что писал он про афроамериканцев, а память у него была про судьбу еврейского народа, тоже угнетенного ограниченного в своих правах.»
Вроде и джаз, и традиционная для европейской классики симфоническая форма. И еще - узнаваемые во всем мире характерные для еврейской музыки элементы. С этих национальных мотивов начинается известное творение музыканта “Рапсодия в стиле блюз”. Это пьеса стала первым серьезным произведением молодого музыканта, представленным широкой публике. Хотя еще раньше ему принесли успех песни, которые теперь уже Джорж, а не Яков, писал на заказ, хорошо зарабатывая при этом. “Рапсоди ин блю” - Гершвин тоже создал по заказу, как эксперимент.
Роман Насонов, кандидат искусствоведения: «А вот как-то удивительным образом, магическим образом, взять и это все соединить. Как будто оно, так и должно быть - американская джазовая стилистика в европейских симфонических формах. Вот это вот Гершвину удалось без всякого внешнего, казалось бы, усилия»
Этой легкости, с которой у Гершвина получалось создавать новые мелодии, которых ранее не знал мир, завидовали многие европейские композиторы. А он, в свою очередь, очень хотел научиться их академизму. И поехал в Старый Свет перенимать опыт.
Роман Насонов, кандидат искусствоведения: «Существует множество примерно однотипных историй про Гершвина, как он пришел к очередному великому западному композитору, то к Равелю, то к Шонбергу, то к Стравинскому. И вот он приходит к одному, другому,третьему, и они задают ему один и тот же вопрос: «А зачем вы к нам пришли? Он говорит: “Я учиться хочу!” Ему говорят: “Нет, мы вас ничему научить на можем, мы вас можем только испортить».»
«Сколько вы там зарабатываете в своей Америке?» - спрашивали у него коллеги в Европе. Когда он называл суммы в тысячи долларов, все сразу хотели туда на гастроли. И позже он устраивал американские турне многим европейским музыкантам, в том числе Морису Равелю. Но будучи в Париже, городе своей мечты - ведь французских композиторов он почти боготворил - Джорж очень скучал по родине.
Суетливую перекличку автомобильных клаксонов на парижских улицах, которые Гершвин впервые ввел в звучание симфонического оркестра в своей рапсодии “Американец в Париже”, сменяет настоящая тоска.
К своему самому главному произведению - опере “Порги и Бесс” - Гершвин подошел уже успешным музыкантом. Роман “Происхождение Порги и Бесс” Дюбоуза Хейворда музыкант прочитал еще в 1926-м году и так вдохновился описанной атмосферой и жизнью черных кварталов Южной Каролины, что захотел создать из этого “народную” оперу.
Роман Насонов, кандидат искусствоведения: «Они там то играют в азартные игры, то дерутся, то ухаживают за женщинами довольно грубо, а то поют песни, и когда они поют эти песни то мы готовы им простить все. Потому есть какая-то такая подлинность, есть какая-то такая человеческая правда вот в этих людях, не очень хорошего поведения.»
«…Я написал свои собственные спиричуэлы и народные песни. Но это все еще народная музыка — и поэтому, будучи в оперной форме, "Порги и Бесс" становится народной оперой.»
Считается, что аранжировки для этой оперы Гершвина помогали делать другие композиторы, но его авторские мелодии - были по-настоящему свежими и притягательными. Сегодня они считаются американской классикой. Впервые оперу “Порги и Бес” поставили в 1935 году в Карнеги-Холл. А в 1936-м в Вашингтоне труппа устроила политическую акцию, потребовав прекратить расовую сегрегацию и пустить в театр темнокожих зрителей. И впервые в истории США это случилось. До Европы опера дошла в 1945-м. А в 1956-м её показали в Москве и Ленинграде. И самая популярная в мире мелодия Гершвина – тоже из оперы Порги и Бесс.
Да, это была ария “Summertime”, которая только через 20 лет с момента своего создания, начала набирать популярность как самостоятельное произведение. Мелодия в своё время побила даже рекорд оригинальных записей легендарной песни группы Битлз “Yesterday”. А наибольшего признания гениальная песня Джорджа Гершвина получила в исполнении таких звезд джаза как Чарли Паркер, Луи Армстронг, Майлс Дэвис и Элла Фицджеральд.
Гершвин умер в 1937 году. Но его брат Айра организовал запись пластинки из самых знаменитых песен на музыку Джорджа, которые исполнила Фицджеральд. Именно тогда он сказал, что «никогда раньше не понимал, насколько хороши были их песни до тех пор, пока их не спела Элла».
