Автор: Роман Коротенко
Однако, любит народ давать прозвища собственным правителям.
Никита Кукурузник, Лёня Бровеносец, Мишка Меченый — это наши. Французы, разумеется, своих тоже не обделяли вниманием. Прозвище президента Жака Ширака — Бульдозер — даже в русскоязычные кроссворды попало. А Николя Саркози, говорят, называли Дюраселем (Duracell) за его гиперактивность.
В старину французские короли, конечно же, также награждались прозвищами, пусть даже и не такими креативными: в лучшем случае это были Людовик Толстый, Филипп Длинный, Карл Злой или Безумный. Хотя французы своих властителей именовали чаще всего всё-таки благозвучно: Карл Мудрый, Людовик Молодой, Филипп Храбрый, Жан Бесстрашный.
В стране-родоначальнице моды были также короли просто Красивые. Хотя нет, не всегда просто: к одному из них — Филиппу IV Красивому, по-местному Philippe le Bel — прилипло ещё и добавочное прозвище. И, говорят, даже два: Фальшивомонетчик, и ещё Красноносый. Причём «Красноносым» его прозвали опять-таки из-за подделки денег. Как сказано в одной книге:
Выпускаемые им фальшивые золотистые монеты содержали столько меди, что тонкая поверхность быстро стиралась и первым делом инородный элемент проступал на самой выпуклой части монеты, то есть на носу короля.
— Пономарев В. Тайны фальшивых денег: вчера, сегодня, завтра. Донецк, 2005., стр. 42.
Позолота медной монеты стиралась на портрете короля, причём быстрее всего в аккурат на его носу — вот и получился Красноносый красавец.
Правда, все известные в настоящее время экземпляры золотых монет Филиппа изготовлены из золота высокой пробы (916 ‰ минимум), и нос — если его вообще удаётся рассмотреть — имеет на них тот же самый окрас, что и остальная монета. Однако, здесь всё-таки могут быть подводные камни.
Дело в том, что в XIV веке на французских монетах не указывалась дата их выпуска. Кроме того, французские короли довольно-таки часто назывались Филиппами. Поэтому, если на золотой французской монете значится имя PHILIPPVS, то это ещё не значит, что её выпустили при Филиппе IV Красивом Фальшивомонетчике.
С таким же успехом эта монета может быть изготовлена при его сыне и преемнике Филиппе V Длинном, или даже при Филиппе VI Удачливом, который следующим после Длинного занял трон.
И, заметьте, вот этих Филиппов «красноносыми» никто не обзывал.
Поэтому отсутствие в современных коллекциях фальшивых монет с именем Филиппа может означать, например, что эти настоящие монеты принадлежат другим Филиппам — но по какой-то причине нумизматы стали их приписывать именно Филиппу IV Красивому.
Зачем? Неизвестно.
Ведь на самом деле не сохранилось ни одного достоверного документа с точным описанием того, как выглядели монеты всех этих Филиппов, и чем они друг от друга отличались, если вообще отличались. Самый старый известный реестр монетного двора Франции был составлен в XV веке, то есть спустя столетие после описываемых событий.
Однако, нумизматы — это особый народ. Им доступны способности, недоступные обычным людям.
Вот смотришь, бывало: две одинаковые монеты, с одним и тем же изображением, с одними и теми же надписями. Но это только для обычного человека они одинаковы — нумизмат же точно укажет: «Вот это "ангел" Филиппа IV Красивого, а это "ангел" Карла IV тоже Красивого».
Откуда им это известно? Кто им это рассказал? Поди узнай...
Однако, если нам неизвестно ни одной поддельной монеты Филиппа IV Красивого, то в таком случае откуда же нам известно, что Филипп IV Красивый занимался подделкой денег?
А вот здесь как раз всё просто: нам рассказал об этом некий Джованни Виллани (1280-1348), «флорентийский хронист, историк и государственный деятель, итальянский банкир, должностное лицо, дипломат и летописец» по версии Википедии.
Однажды Джованни Виллани начал вести записи обо всём им увиденном и услышанном, и таким образом получилась у него Nuova Cronica, то есть «Новая Хроника».
И в восьмой главе девятой книги этой хроники Джованни Виллани сообщает: «Lo re di Francia sì fece falsificare le sue monete», то есть «Король Франции подделывал свои монеты».
Причём благодаря подделке эти монеты превращались в половину (che tornò quasi a metade), и даже в одну треть (che la sua moneta non torno a la valuta del terzo) от настоящих монет.
Спустя 500 лет французский историк Эдгар Бутарик (1829—1877) в своём объёмном труде «Франция при Филиппе Красивом» уже утверждает, что король Филипп недокладывал в свои монеты серебро:
Villani ajoute que le titre de la monnaie d'argent fut tellement affaibli qu'elle ne renfermait plus que la moitié d'argent; enfin que le poids fut tellement altéré, que la monnaie ne valait pas le tiers de sa valeur nominale.
— Boutaric E. La France sous Philippe le Bel. Paris, 1861., p. 312.
Перевод: «Виллани добавляет, что номинал серебряной монеты настолько ослаб, что в ней осталось только половина серебра; в конце концов вес был настолько изменен, что монета не стоила и трети своей номинальной стоимости».
Как можно заметить, Бутарик в своём утверждении всё-таки ссылается на Виллани. При этом в самой «Новой Хронике», и в этом легко убедиться, нет ни слова ни о весе монет, ни тем более о серебре.
Тем не менее, с лёгкой руки Бутарика, известие о фальшивых французских монетах стало настолько распространённым, что утвердилось даже в нумизматических словарях. Причём, согласно некоторым нумизматам, подменой серебра медью занимался теперь не один только Филипп IV, но чуть ли ни каждый французский король:
С течением времени денье сильно обесценился. При Филиппе I в 1103 г. монета содержала 1/3 меди, а при Людовике Великом (1108-1137) — половину меди.
— Зварич В. Нумизматический словарь. Львов, 1979., стр. 60.
А вы говорите: «Откуда это нумизматы всё про монеты узнаю́т?»
Что характерно, Эдгар Бутарик до сих пор считается одним из крупнейших специалистов по эпохе Филиппа IV Красивого. Поэтому он никак не мог не знать, как всё обстояло на самом-то деле.
А всё обстояло вот как: король франков Пипин Короткий (гусары, молчать), который правил в 751-768 годах, в подражание римскому денарию начал выпускать собственную серебряную монету, которая называлась денье (denier).
И так эта монета всем понравилась, что каждый более-менее уважающий себя франкский барон тоже стал выпускать денье, теперь уже в подражание Пипину.
В общем, будущая Франция через какое-то время стала буквально наводнена разнообразными, но очень похожими друг на друга денье.
Но вот однажды в 1266 году король Людовик IX Святой в рамках борьбы с феодализмом запретил баронам чеканить свою монету, и ввёл первую единую денежную единицу для всей Франции: ливр.
Ливр по весу равнялся 12 денье. Из-за своего размера, и по месту изготовления новая монета стала называться «Большой турской», то есть по-ихнему Gros tournois.
Кстати говоря, спустя некоторое время в подражание теперь уже большой турской аналогичные монеты начали выпускать в Англии, Голландии и Чехии. Все они также назывались Большими — и вот благодаря такому пражскому грошу (Pražský groš) в русском языке и появилось соответствующее слово.
Так вот, шло время, и на французском троне воцарился (или, если угодно, вокоролевился) Филипп IV, который оказался к тому же писанным красавцем. Филипп продолжил дело своего святого деда, активно боролся с феодализмом и делал, так сказать, Францию опять великой.
Только вот денег на все его начинания требовалось немерено.
Деньги в то время изготавливали в основном из серебра, а серебра в королевстве добывалось не особенно-то и много. Короче говоря, не хватало Филиппу денег.
Что тут было делать? Может быть, и действительно надо было в монетки начать класть поменьше серебра, побольше меди?
Однако, король-красавчик нашёл альтернативное решение.
Дело в том, что в старину монеты совершенно не имели номинала: то есть, на них никогда не указывались числа типа «1 денье» или «1 ливр». Ведь на самом деле то, что мы сейчас называем деньгами, изначально в своей основе имело совершенно иной смысл и выполняло совершенно другую роль, для которой цифры на них абсолютно были не нужны.
Так вот, королевская большая турская монета тоже обходилась без номинала. А стоила она, то есть заменяла собою — 12 серебряных денье. И денье этих во Франции тогда ходило ну просто пруд-пруди.
Поэтому король Филипп IV, остро нуждающийся в деньгах, вдруг в 1290 году принимает решение: а пусть большая турская стоит теперь не 12 денье, а все 13 с 1/8 денье (то есть 13,125).
Через пять лет очередной королевский ордонанс (указ) устанавливал стоимость большой турской уже в 15 денье — то есть, из одного и того же количества серебра Филипп IV изготавливал как бы на 25% больше денег.
Однако, аппетиты росли, благодаря чему к 1306 году большая турская официально приравнивалась уже к 36 денье — то есть, стоила ровно в три раза больше, чем точно такая же монета деда Людовика.
Разумеется, все эти монеты оставались идентичными, медь в них никто не подмешивал, чем и объясняется отсутствие якобы фальшивых денье в коллекциях музеев и частных лиц.
Кстати сказать, тогда же в 1306 году король Филипп IV Красивый по многочисленным просьбам французских трудящихся всё-таки отменил все свои предыдущие ордонансы относительно большой турской, и вернул королевскую монету к её первоначальной стоимости.
Вызвало это решение, между прочим, массовые беспорядки в Париже, из-за которых король чуть-было не пострадал, но каким-то чудом успел укрыться в замке тамплиеров, со всеми вытекающими последствиями. Но это, как говорится, уже совсем другая история.
Так вот, возвращаясь к нашим баранам монетам: очевидно, что уважаемый историк Эдгар Бутарик оказался, мягко говоря, соврамши. Зачем это ему надо было, или кто ему это заказал сделать, теперь мы уж и не узнаем.
Зато теперь мы знаем, как рождаются ложные, точнее — лживые исторические стереотипы типа «красноносых королей», или не плативших налоги дворян, или бесправного Третьего сословия.
P.S. Сколько не искал франкоязычных источников, в которых Филиппа IV называли бы «Филиппом IV Красноносым», или хотя бы «Филиппом IV Фальшивомонетчиком» — почему-то так и не нашёл.
Может, вы попробуете?
___________________________________________________________________________________
Материал предоставлен каналом «Миростолкновение» — подписывайтесь, чтобы вовремя узнавать интересное.