Эту женщину узнавали далеко по походке. Шагала она стремительно, держалась величаво, как королева. Слегка приподняв подбородок и откинув голову назад нам казалось, что она смотрит за горизонт. Лицо ее было необыкновенно красивым, чёрные глаза излучали такую гамму чувств, что хотелось смотреться в них, как в поющее зеркало. Улыбка была притягательной и всегда думалось, что она знает какую-то тайну, не известную никому . Звали ее Салахадинихой, то ли по фамилии, то ли по отчеству было прозвище это. Родилась она в Олекминске, родители были ссыльными татарами. Салахадиниха знала свои корни и рассказывала, что их род начинался из Египта и Сирии. В доме была у них богатая библиотека , но книги были на арабском языке, не доступном олекминчанам. У Салахадинихи было излюбленное место для разговоров на широкой скамейке ( эддуба), между домами Куличкиных и Орловых по Никольской улице. Детям слышалась , что скамейка из дуба, много лет прошло с тех пор, когда стало понятно, что эддуба, это означало в Месопотамии - архив или школа. Вечерами там собирались женщины и дети. Старинные сказки, истории, предания были бесконечны, увлекательны, слушали их до самой темноты. Она рассказывала о богатстве и убранстве дворцов, о росписи в стили граффити стен и потолков, как ее род занимался земледелием и скотоводством , как люди понимали язык животных.Всегда в ее сказках бедняк был хитрее и умнее богача, которого он наказывал своими весёлыми проделками, о Гильгамеше, отправившимся на край света, чтобы добыть цветок вечной юности и в последствии украденный змеёй. Она рассказывала о шумерской глине, которая была сродни олекминской , именно из такой глины был сделан первый человек, убеждала она слушающих зрителей на эддубе. Салахадиниха весело сообщала изумленным женщинам , что никто в России не даст им пинку, потому что не знают, что это такое и только в Олекминске знают, что это булавка( pin - булавка с англ.). Село Троицкое Салахадиниха называла Месопотамией, потому что - Междуречье. С особым, только присущем ей юмором, преподносились эти путешествия по Египту, Сирии и Месопотамской низменности , с ней мы передвигались на верблюдах, осликах, а то и пешком. Начинала всегда Салахадиниха словами: — Сейчас мое сердце будет в Египте, а завершала одним и тем же предложением : — А в Олекминске лучше! Слушавшие смеялись и, соглашаясь с ней, расходились по домам, делясь впечатлениями и гордились, что живут в Олекминске. Шло время и походка Салахадинихи стала тихой и размеренной, глаза ее стали смотреть не на людей, а внутрь себя. Скамейку, где собирались женщины и дети убрали. Последний раз Салахадиниха была замечена на углу дома Курбатовых в 1953 году. Она смотрела на здание клуба,где когда-то была церковь, на плачущих людей, что собрались на этой площади по поводу смерти И. В. Сталина. Стоящие рядом люди слышали ее тихие слова : — Чтобы беззаветно любить всех людей, никогда себя ради них не жалей. Чем больше думаешь о себе и себя жалеешь, тем жизнь становится все грубее и тяжелее. У каждого времени своё время и только дети находятся по ту сторону времени. Тот, кто к Богу придёт, снова детство найдёт. И олекминская татарка украдкой перекрестилась. Маленькие дети, которые ее слышали и знали, уже давно выросли, состарились, но всегда вспоминают вечерние путешествия, когда они шли за Салахадинихой вдоль рек Тигра и Ефрата , по Аравийскому полуострову и по хребтам Загроса и Тавра. То, что мы слышали от Салахадинихи на эддубе, это была умиротворённая школа любви к родному Олекминску. Спасибо тебе, Салахадиниха, за науку...
Татьяна Емельянова
