Проблематика жизни и смерти отнюдь не новая ни в искусстве, ни тем более в кинематографе. Однако для того, чтобы найти собственный ответ, режиссер и продюсер Катерина Митина-Трахтенберг снимает документальный фильм, реконструирующий взгляд человека, ушедшего туда и путешествующего по значимым местам жизни. Таким необычным способом картина, получившая название «Лев, сын Радости» (это перевод на русский язык еврейского имени главного героя), рассказывает о Леониде Фридовиче Кацисе (1958-2022), неординарном и феноменальном исследователе русской и еврейской культуры.
Катерина, прежде чем мы перейдем к истории Вашего фильма, расскажите немного о себе.
Я родилась в Москве. Мои родители не имеют никакого отношения к миру кино или искусства. Но с юности мне хотелось стать режиссером, рассказывать собственные истории с помощью метода движущихся картинок. Но родители считали, что я должна получить серьезное образование, и так как моим любимым предметом в школе была история, то я сначала закончила исторический факультет МГУ, а потом уже в 2018 году – ВГИК. Тогда я же стала работать в Высшей школе кино «Арка», где получила свой первый съемочный опыт в кино.
Фильм «Лев, сын Радости» — Ваш дебют в кино?
Это мой первый полнометражный и самостоятельный проект в качестве автора сценария, режиссера и продюсера. До «Льва…» я выходила на площадку как исполнитель, но не творец своего кино от начала до конца. Хотя при этом надо сказать, что члены моей команды, в частности мой неизменный оператор-постановщик Егор Чинилин (для нас с Егором это уже третья совместная работа) и художник Алексей Цеглов, такие же авторы картины, как и я сама. Без них бы не было многих решений, которые сейчас предстоит воплотить в съемках.
За созданием документальных фильмов всегда стоит глубокая мысль и история. О чем Ваша история?
Начнем с того, кто такой Леонид Кацис. Это историк культуры, литературовед, автор многочисленных исследований по истории русской литературы и культуры ХХ века, а в последние годы и заведующий кафедры теологии иудаизма, библеистики и иудаики в РГГУ и главный редактор журнала «OSTKRAFT: Литературная коллекция». Ученый, один из первых в русскоязычной гуманитарной культуре, кто вводил в нее еврейский компонент, а в еврейскую - русский. На мой взгляд, это совершенно удивительный феномен, когда человек еврейского происхождения и глубоко соблюдающий иудей не отделяет себя от той страны и той культуры, в которой он живет. При этом живет не в Израиле, а в России. И в то же время его нельзя отделить от эпохи еврейского возрождения в постсоветский период. Собирая материал для фильма, я наткнулась на книгу Галины Зелениной «Иудаика два. Ренессанс в лицах», я прочитала многие биографии деятелей истории постсоветского еврейства, но никого из этих прекрасных и замечательных людей поставить рядом с Леонидом Фридовичем я и близко не могу. И дело даже не во вкладе в науку, а в самоощущении. Его самоощущение - совсем иное и потому - уникально.
А познакомилась я с Леонидом Фридовичем в сентябре 2009 года на его лекции в МГУ, в институте стран Азии и Африки, которую он читал для студентов первого курса кафедры иудаики. Придя туда и услышав, что говорит один из студентов, я начала с этим парнем спорить. Спорили, как сейчас помню на тему: возможен ли иудео-христианский диалог? И другой преподаватель, наверное, выгнал бы нас обоих, но Леонид Фридович терпеливо дожидался, пока мы успокоимся, и он может начать лекцию. А когда все ушли, предложил мне пройтись до метро и пообщаться. Эта «прогулка» положила начало многолетнему общению и дружбе. И несмотря на то, что мы много и плотно общались, я до конца не знала, насколько на самом деле у него была удивительная и насыщенная событиями жизнь.
И это определило Ваше решение снимать про него кино?
При его жизни я вообще не думала, что буду когда-нибудь снимать про него кино. Но на протяжении всего периода нашего общения мне было очень близко, что он делает и как делает. Не говоря уже о постоянных пересечениях в интересах. И когда он совершенно внезапно ушел, я поняла, что при том, что это был очень важный и значимый для меня человек, я почти ничего про него не знаю и, кроме того, очень скучаю по нашему общению. И вот это, с одной стороны, ощущение душевной родственности, с другой — желание сделать для его памяти что-то знаковое, привели к тому, что я решила делать про него фильм.
Вы говорили о феномене Леонида Кациса и его удивительной жизни. В чем это выражалось?
В первую очередь этот феномен связан с тем переходом, что он, технарь по образованию, целенаправленно стал заниматься гуманитарными исследованиями, пройдя путь от любителя до профессора и заведующего кафедрой. Кроме того, то самоощущение, о котором я говорила выше. К сожалению, в фильме мы не можем показать всего, но показываем все более-менее значимые моменты его жизни: учебу в МИХМе, переход в литературоведение и встречу с Иосифом Бродским, стажировку в Иерусалиме, защиту докторской и проведение выставки Мандельштама и др. Все перечислять не буду, иначе зрителям неинтересно будет смотреть.
Какие научные исследования Вашего друга были наиболее значимыми?
Я не могу оценивать его научные исследования, так как не являюсь специалистом в тех областях гуманитарной науки, которыми он занимался. Но как мне кажется, поскольку я профессиональный историк, во-первых, это введение в научный оборот огромного пласта новых источников. Во-вторых, как заметил его коллега и друг, профессор Дмитрий Ивинский, это было создание литературы, «ориентированной на историю». Когда читаешь исследования, написанные Леонидом Фридовичем, невольно задаешься вопросом: а где здесь литературоведение? Классическим литературоведением тут и не пахнет, потому что это настоящая профессиональная история. А в-третьих, неожиданный ракурс, с которого Леонид Фридович смотрит на героев своих исследований. Например, будущий выдающийся деятель тогда еще создаваемого государства Израиль Зеев Жаботинский имел в своей биографии огромный русский пласт жизни. И «Русской весне Жаботинского…» Леонид Фридович посвятил огромную фундаментальную монографию. А его исследования по истокам творчества Мандельштама? Это все очень и очень любопытно и необычно. Отдельная история – это его работа в плане изучения так называемых политических биографий поэтов Осипа Мандельштама, Бориса Пастернака и конечно Владимира Маяковского. Но еще раз, чтобы оценить вклад – надо быть специалистом в этих областях и заниматься этим вопросом так же плотно. Но то, что вклад в науку был, с этим сейчас не спорит уже почти никто.
Какие особенности личности Леонида Фридовича Вы хотели передать в фильме? Насколько его образ для окружающих отличался от того, каким он был в жизни?
В первую очередь его невероятное упорство и трудолюбие. И бескомпромиссность на пути к Истине. А насколько отличался? Мне казалось, что это были фундаментальные черты его характера. Другой вопрос, как эти черты характеры воспринимались тем, кто с ним общался. Меня, например, невероятно заряжали его рассказы о тех бесконечных научных баталиях, которые он вел на протяжении всей жизни. А кто-то видел в них что-то другое, зачастую противоположное.
Но самое главное, что меня всегда поражало, насколько этот человек был несгибаем в плане ощущения собственной правоты. Он не боялся никого и ничего. И каждый раз, когда я ему начинала говорить перед очередной конференцией, что я боюсь, мне страшно и тому подобное, Леонид Фридович мне всегда говорил: если ты права, то ты не должна никого бояться. И какие бы не были препятствия, интриги, обстоятельства этот человек оставался верным себе. До конца… И поскольку, на мой взгляд, это были ключевые черты его характера, то именно на них мы решили и сфокусироваться.
Какие препятствия и трудности Ваш друг преодолевал на своем пути?
Давайте начнем с того, мог ли советский еврейский молодой человек в 70-е годы поступить на гуманитарный факультет в университет, а не в пединститут? Скорее нет, чем да. И это было первое, с чем наш герой столкнулся в своей жизни. Поэтому ему пришлось получать техническое инженерное образование, несмотря на то, что уже с ранней юности он интересовался филологией и историей искусства. Во-вторых, гуманитарная научная среда консервативна и замкнута. Полученное образование — это своего рода входной билет, что ты свой. Теперь, представьте себе, что в такую среду приходит человек, не имеющий специального образования, и начинает рушить все существующие концепции. Как он будет там интегрироваться, будучи чужим по определению? Прибавьте сюда неоднозначность и неординарность выводов, помноженные на консервативность среды. Не говоря уже о постоянных интригах и борьбе за гранты, публикации, а главное — за состоятельность своих научных изысканий.
Как Леонид Кацис относился к своей еврейской идентичности и как это отражалось в его работе и жизни?
На мой взгляд, еврейство было фундаментальной частью его личности. Как он говорил, что все было естественно, потому что «никакой еврейской или никакой не еврейской биографии у меня не было». Как и его иудейство. То, что называется, вопросом не являлось. Но в этом были определенная трансформация и определенные личные особенности. Так, сколько я помню наше общение, он соблюдал шабат, а в кипе ходил далеко не всегда. Всяких типичных еврейских причитаний из серии: я не смог это сделать, потому что пятая графа, это произошло, потому что нас не любят и т.д. я не слышала от него никогда. В основе личности была не рефлексия, там была борьба. И поэтому Леонид Фридович от еврейства не прятался, как другие, а черпал силы. При этом его иудейство было парадоксально и человечно. Например, если я ему звонила за пять минут до шабата, он мог мне сказать: «У меня до шабата пять минут. Уложишься?». Получив мой утвердительный ответ, говорил: «Излагай». Кроме того, иудейское мировоззрение определяло его взгляд на объект своих исследований. Есть такое понятие как техника чтения еврейского текста, оно же аллюзивный метод.
Расскажите об этом методе подробнее.
Есть два способа чтения текста. Первый – это когда вы читаете текст и понимаете только то, что в нем написано. А есть, когда вы читаете текст и видите в нем скрытые цитаты и отсылки на другие тексты. Когда вы их видите, то прежде просто написанный текст начинает играть совсем другими красками.
Этим методом чтения Леонид Фридович владел виртуозно и активно пользовался им в своих работах, особенно при анализе текстов своих еврейских персонажей. И это тоже, естественно, было частью его идентичности.
Чем Ваш фильм отличается от других документальных фильмов?
Во-первых, сюжет фильма строится на собственном рассказе Леонида Фридовича о себе. Если в большинстве документальных фильмов рассказ о герое ведется от третьего лица, у нас же герой САМ своим голосом рассказывает о своей жизни, о тех препятствиях, с которыми он сталкивался на протяжении своего Пути. Нам повезло найти исходные аудиозаписи двух его интервью. Прослушав их, я поняла, что из этих записей можно построить цельное драматургическое повествование. Сделать своего рода путешествие души героя по значимым вехам собственной жизни. Кроме того, работая над сценарием, я старалась максимально приблизить ее к так называемой зрительской драматургии, в основе которой лежат эволюция героя и конфликт. Это тоже весьма существенное различие, несмотря на то, что по жанру картина относится к жанру фильм-размышление.
С какими сложностями Вы столкнулись в процессе подготовки фильма?
Первым препятствием и сложностью в процессе подготовки фильма было мое тяжелое эмоциональное состояние, связанное с уходом Леонида Фридовича из жизни. Из-за этого я очень долго не могла посмотреть на него как на героя сценарного исследования. По этой же причине долго не могла найти форму драматургического повествования, подходящую именно для его истории. Тогда я обратилась за помощью к Артему Худорбаеву как опытному сценаристу и креативному продюсеру и Иоанне Делекторской как к литературному редактору. При первичном анализе фактов биографии героя и его характера нам стало очевидно, что Леонид Фридович не вписывается в рамки обычного телеформата, к которому привыкла целевая аудитория проекта. Это была первая сложность, с которой мы столкнулись еще на стадии работы над сценарием. Но я думаю, что в результате мы нашли оптимальное решение.
Кроме того, нас довольно долго никто не хотел поддерживать. В том числе и финансово. За исключением родных и друзей Леонида Фридовича и еще некоторого числа людей, которые приняли в работе над сценарием и фильмом самое горячее участие. Низкий поклон и огромная благодарность всем этим людям. А именно: главный редактор сценарного текста и креативный продюсер проекта Иоанна Делекторская, одногруппник по МИХМу Леонида Фридовича Михаил Лившиц, издатель Михаил Гринберг, литературовед Зеев Бар-Селла и его супруга Ольга Полевая, ректор РГГУ Александр Безбородов, главный раввин России Берл Лазар, президент международного благотворительного фонда «СТМЭГИ» Герман Захарьяев, директор «Русского общества друзей Еврейского университета» Анна Симонова и многие-многие другие. Отдельно хочется поблагодарить супругу Леонида Фридовича Надежду Михайловну Гурович и его отца Фрида Марковича за то, что поверили в проект и дали разрешение на его реализацию.
Каким Вы хотели бы, чтобы зрители запомнили Вашего друга после просмотра фильма?
В первую очередь борцом и бескомпромиссным искателем. Но это не главное в фильме. Знаете, один из центральных вопросов фильма это «что останется после тебя, когда ты уйдешь отсюда в вечность»? Не случайно мы выбрали именно формат «путешествие души». Хотелось бы, чтобы зритель ушел и задумался над вопросом: а что останется после меня? Ведь, по сути, мы все волны, которые расходятся после того, как Вс-вышний кидает камень нашего появления на свет. Леонид Кацис был такой волной, круги от появления на свет которого расходятся до сих пор, несмотря на его уход туда. Нужна ли такая бескомпромиссность на пути к цели, как у него? На мой взгляд да, но у каждого свой ответ…
