Задолго до того, как у меня появилась своя забава в виде сада, я мечтала о том, чтобы летом с детьми жить на природе. Именно это и было главным: дети и природа. Я всё своё детство жила летом в деревне у бабушки, того же самого мне хотелось и своим детям.
Каждый год весной, когда сходил снег, у меня начиналось какое-то необъяснимое влечение. Помните запах весенней оттаявшей земли? Он кружил мне голову, и срочно, немедленно, сию же секунду мне хотелось оказаться где-нибудь в лесу.
Мы даже снимали дом в деревне на одно лето. Это было чудесно, и именно тогда я завистливыми взорами окидывала дворики и палисадники деревенских жителей. Хотела ли я тогда заниматься садом? Вряд ли. Во всяком случае, я не помню тогда за собой такого стремления. Помню только, что мечтала о большой деревянной бочке с петуниями. Она у меня теперь есть.
А потом зимой мы купили дом, и я пошла в ближайший садовый магазин и сказала: "Дайте мне семена каких-нибудь красивых цветов для начинающих". И мне дали львиный зев. Дома я его посадила, а весной вывезла вместе с детьми и домашним скарбом на дачу.
Там у нас как раз орудовали рабочие. Плохонько орудовали, некачественно и паршивенько, но я тогда а) не разбиралась б) хотела как можно скорее остаться один на один со своим новым возлюбленным - садом.
Зимой я читала единственный доступный мне бумажный журнал, где в той или иной степени среди героев присутствовали земля, мульча и урожаи - да, журнал был огородный, а я еще в ту пору не определилась, с кем я и за кого: огород и урожаи или сад и бесполезные растения. Я была за тех и других, лишь бы на воздухе да на природе.
И вот, чувствуя себя необыкновенно начитанной и шибко умной барышней, я взяла в руки вилы, дабы не разорвать сорнячных корней, и стала обкапывать высокий пенек от засохшей яблони.
- Что ты мучаешься? – крикнул мне с крыши один из строителей, балансируя с шуруповертом и молотком в руках. – Давай мы тебе этот пенёк спилим!
Я аж задрожала от негодования. Такой чудесный пенек: высокий, сухой, узловатый, с дуплом – и спилить? Но что с них взять, дикари.
- А хочешь, сейчас вскопаем тебе нормально лопатой?
И опять мне нечего было возразить на это, только терпеливо объяснять про размножение сорняков кусочками корневищ. Но разве летом да еще на раскаленной крыше и с шуруповертом в зубах можно отыскать в себе терпеливое любопытство к ботаническим наукам?
Потому я извлекла тогда первый садоводческий урок. Хочешь добиться цели? Культивируй не только новые растения, но и невозмутимость.
Львиный зев я посадила. И даже замульчировала в обилии валяющейся вокруг соломой от десятилетнего сухостоя. Сделала небольшое возвышение и посадила взятый у мамы фалярис. Тот вёл себя скромно, а через год это возвышение сожрал и не подавился. Посадила три моих первых купленных растения. Понимаете, что это значит? Вот вы помните первые растения, которые купили? Я помню: два очитка (красненький и зелененький, как я тогда их называла, но и по сию пору я не удосужилась узнать сорта) и бересклет форчуна.
Посадила не помню уж откуда доставшиеся астильбу и тимьян. А к самому пеньку в землю положила семечко вьющейся фасоли.
Смешно и мило. И мило в большей степени. Потому что именно так и рождается садовод. Даже считающий себя по первости шибко умным. Из тех же ошибок, досадных недоразумений, неудач и собственного опыта.
Тот цветник в том или ином виде просуществовал еще года три. В разных вариациях, конечно. А потом и яблоневый пень окончательно сгнил, да и я, слава богу, стала потихоньку понимать, что так далеко не уедешь.