В моей виртуальной коллекции есть одно интересное произведение. Очень атмосферное, я бы сказал.
Известно, что на рисунке изображён Париж. Но почему Париж такой странный? Где люди? Что это вообще? Руины? Какой-то очень заброшенный Париж, пустой.
Давайте выслушаем разные версии.
Первая – это городской квартал после обстрела вражеской артиллерией. Париж - город с довольно бурной историей, его брали штурмом и в 1814, и в 1871. Да и революций с последующей пальбой из пушек на улицах было достаточно.
Вторая – чего тут думать-то. Всем известно о реконструкции барона Османа в 1850-е, когда сносились целые кварталы и Париж приобретал современный вид. Так что это просто квартал, предназначенный под снос. Скоро тут будет бульвар.
Увы, обе версии мимо. Вражеские армии не могли обстреливать Париж в то время, а Жорж Эжен Осман так и вовсе ещё не родился.
Рисунок выполнен молодым гением британской акварели Томасом Гёртиным, трагически скончавшемся в 1802 году на 28-м году жизни от проблем с сердцем.
Так что ищем другие версии.
Часто встречающееся среди художников явление – специализация. Автору были милы руины, но не люди. Действительно, явление нам хорошо знакомое. Кому-то писать утро в лесу, а кому-то дополнять его мишками. Но в данном случае Томас Гёртин не заслуживает такого упрёка. С фигурами в пейзаже он справлялся вполне уверенно, о чём свидетельствует хотя бы вид на собор св. Павла в Лондоне.
Получается, что автор если и не любил изображать людей, то исключительно парижан. К лондонцам был чуть лояльнее.
Что же ещё:
Чума?
Раннее утро? Сиеста? Все в церкви? Все на похоронах, на банкете по случаю очередной победы первого консула?
Смелое обличение революционного террора? Париж замер в испуге. Призрак гильотины навис над едва живым городом.
Улица Сен-Дени (а была показана именно она) словно обезлюдела, и более того, была похожа на место, полностью покинутое людьми из-за войны или предстоящего направленного взрыва, который должен был очистить пространство для будущих строек.
****
Ещё в первой части мы разобрали некоторые версии – это не война (не подходит по датам), не глобальная реконструкция Парижа (то же самое) и не боязнь художника изображать людей. С фигурами в пейзаже Томас Гёртин справлялся весьма уверенно.
Как видите, дата (1802) не подходит и под революционные выступления. Не было таковых в этот год. Первые годы XIX века – время относительного затишья. Первый консул уже прекратил старые якобинские эксцессы, а Фердинанда-то нашего, пардон герцога Энгиенского, ещё не поставили к стенке. Мир будет продолжаться аж до самого 1805-го.
Ещё одна версия говорила о единодушии парижан, вышедших все разом по важному делу – например, на молебен в церковь или на банкет по случаю победы в битве при Маренго. Великолепный сюжетный поворот, но меня немного смутило отсутствие животных – ни лошадей, ни собак. А уж их-то вряд ли пригласили бы на торжественное мероприятие.
Была версия неожиданного мора, но она снова спотыкается о неотъемлемую часть городского пейзажа того времени – лошадей и собак. Их тоже нет. А мне неизвестны эпидемии, поражавшие сразу людей, коней и пёсиков.
А теперь ответ. Я его не напишу, а покажу.
По мановению волшебной палочки пустой и заброшенный Париж оживает
Томас Гёртин. Париж. Улица Сен-Дени. 1802:
Да, он немного захламлённый, но явно не предназначенный под снос (пока), и уж вовсе не пустой - с жителями, спешащими по своим делам, кавалерами, дамами, лошадьми, собаками, повозками с сеном, в общем вполне себе нормальный город начала XIX века.
То, что мы обсуждали, это подготовительный рисунок. Томас Гёртин нарочно убрал все детали, изобразив только сцену и декорации. Действие ещё не началось. Конечно, возникает вопрос - что заставило художника отложить «архитектурный», «пустой», вариант, и город с людьми писать на новом листе? Я думаю, ответ именно в том, что это акварель, а не масло.
Какая из всего этого следует мораль? Есть мораль, да не одна, а целых четыре.
1. «Волшебная сила искусства». Мы все всерьёз поверили в существование «Пустого Парижа».
2. Довольно частое явление в мире художеств. Произведение как будто отделяется от автора и, помимо его воли, начинает жить самостоятельной жизнью.
3. Мы, зрители XXI века – люди, измученные нарзаном авангардом. Я уверен, что в первой половине XIX века никому бы и в голову не пришло всерьёз обсуждать «пустой город».
4. Насколько хорош мир искусства. Чего там только нет…
Подписывайтесь на канал! Vive la France!
