Нюрка какая беспутная была, что творила, мужиков на сеновал водила. Замуж-то вышла за недоумка, Ваньку кривого, а живет, как у Христа за пазухой. Четвертого поехала рожать.
Водитель отвез Ивана с Анной и сразу уехал обратно. Звал Ивана с собой, мол, может до утра твоя баба не разродится, чего тут двери Роддома караулить. Но Иван остался. Ему казалось, что его Аннушке легче, если он тут, рядом. Он с трудом поверил, когда вскоре медсестра постучала в окно и махнула рукой, дескать иди к дверям.
Услышав, что родилась дочка, Иван заплакал. Такой уж он мягкосердечный. Каждый раз, как рожает его Анна, он до ужаса боится потерять ее. Неважно, кто родится, сын или дочь, главное, чтобы сама осталась жива-здоровы и дите тоже
Никак Иван не может понять, за что бабам такое наказание? Должно быть в радость родить ребенка, а вместо этого такие боли приходится терпеть. И как они выносят? Девять месяцев внутри тебя сидит человек, это само по себе страшно. А вдруг нечаянно его повредишь?
Таки мысли крутились в голове Ивана, когда он шел по зеленым лугам вдоль реки, по аллее серебристых тополей, поднимался по каменным ступеням наверх, к техникуму
Торжественная часть выпускного вечера давно прошла, танцы тоже подходили к концу. Но все же Иван вошел в фойе здания. Надо Рите сказать, что Анна родила, а то она, наверно, их с Иваном потеряла.
Рита, увидев дядю издалека, подбежала, встревоженная, вся всполошенная
- Ну, что? Как довезли? София Андреевна сказала, что тетя Аня рожает
- Довезли! Так ведь родила уже! Девочка, Ага! Маленькая только больно, на два пятьсот. Это получается чуть тяжелее моего кулака.
- Ничего, дядя Ваня, сам ведь говорил про меня, помнишь? «Были бы кости, мясо нарастет». Наросло.
- Помню, больно уж ты худа была.
- Дядь, Вань! Ты где ночевать будешь? У тетки Катерины?
- Ну, да! Сейчас прямо к ней пойду, обрадую.
- Тогда я завтра с утра к ним приду, вместе к тете Ане сходим, а потом пойдем домой.
- Поедем, нам председатель свой тарантас дал.
Катерина уже слыхала, что Анну в Роддом увезли. Она сидела на крылечке, шибко пригорюнившись. Вот ведь, судьба какая, неравно счастья-то дает.
Нюрка какая беспутная была, что творила, мужиков на сеновал водила. Замуж-то вышла за недоумка, Ваньку кривого, а живет, как у Христа за пазухой. Четвертого поехала рожать.
Дашутка, дочка любимая, такая уж покладистая, такая умненькая. Долго ждала, когда Селиван дом достроит, когда на ней женится. Дождалась. В достатке живут, лучше некоторых. Только держит Селиван жену в черном теле. Каждое яичко у него на учете, каждая ложка молока на счету.
Двоих девчонок Дарья родила, не рад, ему сыновей надо было. Недоволен он женой, обманула выходит, она его, девок нарожала. Дочки от него ласкового слова не слыхивали. Где это видано, отец родной только тычки раздает. Да, и Дашутке попадает ни по чем зря, иной раз до синяков изобьет.
Эх, надо было ей к этому Эминю приглядеться. Не смотри, что басурман, на удивление хороший из него мужик получился. Дом построил почти один, только мужики маленько подсобили. Огород раскопал, кустов насадил, цветов всяких. Сам воду таскает, огороды свои поливает.
А Надьку как любит, пылинки сдувает с нее. Катерине все видно, за ее одворицей построился Эминь-то. Дочку Софьей назвали. Эминь ее с рук не спускает. А ведь Надька-то против Дашутки, тьфу, рядом не стояла. Одни веснушки по всему лицу чего стоят.
Вот и сидит одна, Катерина на крыльце. Был бы Селиван человек, как человек, к дочке бы сходила, недалеко живут. Так ведь он как глянет из-под лохматых бровей, да как рявкнет: «Чего пришла? Чего надо?», так и душа в пятки уходит. Стемнело уже, надо пойти, лечь. Ванька, видно, остался дожидаться, когда Нюрка разрешится.
Только собралась закрывать ворота на засов, глядь, Ванька идет
- Мать! Родила Аннушка, девчонку родила, на два пятьсот
- Ба, как быстро! А чегой-то такая маленькая? Два с половиной кило, это же в войну таких не рожали. Ты чего, Ванька, голодом морил ее что ли?
- Каким голодом? У нас хлеба вволю, картошки тоже. Маленькая дочка родилась, ну и что, вырастет.
- Не знай, поди не жилица девка, поди не доходила Нюрка-то. Впрягаешь ее в работу, не бережешь. Да и дело ли, почитай кажинный год рожает баба. Маленько умерить надо пыл-то, пожалеть бабу.
Иван напугался так, что готов был обратно бежать в больницу, узнавать, жива ли дочка. Ругал себя, недаром мамка недоумком называла, обрадовался, даже не спросил, нормальная ли девочка, здоровенькая ли?
Лег прямо в одежде в чулане и стал дожидаться утра. Эх, сейчас бы зак.рить, да отучила Анна от табака. Дождался, солнце встало. Лязгнула щеколда, Иван открыл ворота, поздоровался с Елизарихой
- Иван, родила Нюрка-то, али нет?
- Родила, девочка у нас.
- Дома-то у вас кто, девки или парни?
- Два сына да дочь, теперь поровну будет.
- Вот и ладно, вот тут бутылка молока, да пара яичек, свежие, утром сварила. Передашь роженице, скажешь, мол тетка Елизариха желает ей и ребеночку здоровья.
- Спасибо, тетенька! Обязательно передам. Анна очень обрадуется.
- Ну, ладно, пошла я, стадо выгонять надо.
Вскоре пришла Рита, постучала в окно. Катерина выглянула, кликнула Ивана
- Вань, там племянница твоя пришла. В больницу пойдете что ли?
- Сходим, да поедем домой. Обещали тете Степаниде приехать с ранья, а видишь, чего получилось. Наверно, уж не знает, чего и думать.
Тетке Степаниде не спалось. Она уж и за ворота выходила, смотрела не едут ли. Господи, только бы ничего не случилось, только бы живы-здоровы приехали. Неспокойно чего-то на душе.
Корову подоила сама. Пусть с болью, пусть кое-как, может и не до доила, вечером Анна сама путем выдоит. Только больше звать эту родню Степанида в жизнь не будет. Как зашла вечером домой, как увидела пустую трехлитровую банку, так и ахнула, это куда влезло?
Уже и скотину выгнала, детей умыла, накормила, посуду прибрала, а эти все не едут. Поставила кашу гороховую варить в чугунке, вышла за ворота. Наконец-то, появились! Лошадь остановилась у ворот.
Только с Иваном не Анна приехала, а мать ее, Катерина. Степанида привалилась к воротам
- Иван! Анна-то где? Чего случилось?
- Не пугайся, теть Степанида! Родила Аннушка! Девочка у нас.
Степанида трижды перекрестилась
- Слава тебе, Господи! Вот говорила ей фельдшерица, что рожать скоро, а Анна не верила. Видел дочку-то? Ой, Ритушка, здравствуй, внучка моя золотая! Платье-то привезла, померяешь, покажешься бабке?
- Здравствуй, бабушка! Видели мы с дядей девочку, такая куколка, маленькая, уже глазками смотрит. Чернявая такая.
Катерина слезла с тарантаса, сняла два баула, поставила на траву.
- Значит, со мной здороваться не обязательно? Ванька, унеси сумки в дом. Ох, растрясло всю. Устала, дальше некуда.
Степанида посмотрела на Ивана, на Риту
- Здравствуй, Катерина! Чего это ты вздумала приехать, да еще с баулами?
- Подумала, чего мне одной куковать, а доченьке с детишками мучиться. Подумала, поеду, поживу зиму-то, пока ребенок маленький, помогу маленько.
- Ага! Анна знает об этом, она тебя звала?
- Вернется из Роддома и узнает. Не выгонит же из дома родную мать.
Продолжение здесь: Глава 62