В детстве самое мягкое название моё, наверное, было - хулиганка.
В саду ещё называли Света-солнышко, а в школе уже прошло. Мелкого роста, посадили меня с самым большим дяденькой в классе, суровым Мишняковым, на заднюю парту. Подальше и под присмотр.
Дальше - больше.
А уж подростком... Отец называл это хулиганский возраст. Говорил, должна быть сильной, уметь сдачи давать, и работать заставлял на самых тяжёлых работах. Например, копали мы с ним огромный подпол, откалывали и выкидывали лопатами вверх в узкое окошко вековую глину. Да и в прочем была его первый помощник.
Мне было 13, а когда стало 16, он уже говорил - женщина должна быть слабой.
Раздвоение личности!
Конечно, с такими замашками, неприятностей наживешь сполна. И стала я думать - что-то не везёт, окреститься надо.
Бабушке говорю, поехали? Ну и поехали. Окрестили меня на Соколе в 17 лет.
Значит, надо теперь жизнь исправлять, замашки и мысли. Матерные стихи не сочинять, не драться, не думать всякое, пресекать себя.
Трудно, однако.
Читала я много, и про тургеневских всяких барышень с хорошими манерами кино смотрела.
Ну и возрастала так сказать.
А работала тогда на заводе, и одна тётенька, Лидия Михайловна, из другого цеха решила, что она такую воспитанную девочку к себе на квартиру возьмёт, в Бескудниково.
Ну и взяла. У неё дочка, 15 лет. Ну, мы там с этой дочкой зажигали под Варвара жарит кур и тп. Но в остальном меня ей в пример ставили - как Света красиво садится, одевается, причесывается и много читает... Дружбе это не мешало, и продолжалось наше мирное житие до осени.
До тех пор пока не приехала к моей квартирной хозяйке её старшая дочь с мужем.
Им выделили комнату, ко мне заселили младшую, и стали мы с ней вместе жить по соседству - раскладушками.
И вдруг муж старшей дочери стал меня ставить в пример своей жене. И всячески нахваливать - и умная, и деликатныя, и манеры...
Дочь старшая пошла к матери, и... Говорит мне квартирная хозяйка - иди ты от нас от греха подальше со своими хорошими манерами и прочим... И даже задаток отдала. Я вещички собрала и пошла, куда глаза глядят.
Вот тебе и хорошая.
Земляника
А до этого, летом ещё жила я на квартире у одной бабушки в Красногорске, тоже у Лидии Михайловны (у меня и одну из бабушек так звали).
Тогда была в Красногорске деревня Ивановское, теперь на ее месте дворцы выросли.
Дело было раз после моего крещения. Мне тогда казалось, что я всё ещё миром благоухаю.
Там, у хозяйки уже жила одна хорошая девушка, вот меня к ней и подселили.
А в начале лета на квартиру туда же приезжали московские дачники, очень обеспеченные высокопоставленные какие-то бухгалтеры с внуком - дышать его чистым воздухом и природой.
Приехали, и этот внук лет 16-ти стал за мной ходить как телёнок, я даже пряталась. Убегу тайком в луга за земляникой, найдёт, и ходим мы с ним по тропинкам в высоких хлебах под синим небом, болтаем.
Детство, никаких глупостев и в голову не приходило.
Но вижу, бабка с дедкой косо на меня смотрят, замечания делают, то есть просто цепляются без повода. Суровые такие.
Перестала за земляникой ходить и по полям шляться (а у меня с детства такая привычка была, вольная, красоту любила). Сижу в комнатке, книжку читаю. А этот Кирилл, внука так звали, и в комнатку лезет.
Лидия Михайловна тоже как-то построжела очень, и вот говорит - уходи. Почему - деньги вовремя плачу, полы мою, воду выливаю в отведённое место, что не так?
И говорит она мне - прости ты меня, но эти бухгалтера каждое лето с внуком ко мне едут и платят больше. Не могу таких постояльцев из-за тебя потерять, а они съехать грозятся из-за Кирилла.
"Да мне самой он надоел, я-то при чем?" Развела хозяйка руками, подарила свой сатиновый халат, и - вот тебе Бог, а вот порог. На улицу, не дали даже другую квартиру найти...
И пошёл я по свету скитаться, по буржуйским карманам шнырять... Из песни.
А Кирилл тот, наверное, выстроил потом дворец, на месте деревни Ивановское, может, и землянику помнит, да вряд ли...
Текстильщики
А было и так однажды. Работала я на Пролетарской, на 1м часовом. Лет 19, подружек полно. И всё я скитаюсь то по квартирам, то по подружкам.
И чаще всего приючала меня Ирка Туркина, в Текстильщиках жила (дом тот, 9-этажка стоял рядом с домом моего будущего мужа, по соседству, но до того далеко еще было, просто думаю - как тесен мир, и нет в нем ничего случайного).
У Ирки мама Маша, а папа Володя. И квартирка крохотная, однокомнатная.
Папа у Ирки был сильно пьющий, но тётя Маша говорила мне - не бойся, не тронет, он смирный. И уходила на кухню спать на раскладушке.
Мы с Иркой спали на диване, а на кровати, напротив, спал папа её. Он во сне говорил, вскрикивал. Но, молодость, можно и стоя было уснуть, а уж если кто храпит и кричит в двух шагах, вообще ерунда. Главное, тепло, душ есть и туалет. Все остальное ерунда.
Тётя Маша ещё меня и кормила. И утром и вечером, и на Ирку головой качала, если та вдруг обидит.
Но я ж понимала, какая я обуза, и нашла квартиру себе далеко, ехать до завода в один конец часа три и обратно столько же. В районной деревне. Где осенняя грязь по колено, и пока до электрички дошкандыбаешь, вся по уши. Зато дёшево.
А милая тётя Маша не пускала меня - живи, хоть зиму переживи, а потом, может, что поближе найдёшь... Но совесть у меня была...
Поклонилась ей низко, да поехала в деревню.
Поездила, поездила я в ту деревню к другой доброй женщине, которая и деньги с меня брать не хотела, только живи, одной плохо, муж умер, дети разъехались...
Очень хорошая была женщина, но дорога, но грязь, которая ссасывала с ног сапоги резиновые. А сапоги приходилось переобувать в электричке, не поедешь же на работу в грязных сапожищах. И таскать их с собой по метро...
Куда-то я потом опять переселилась или скиталась... Всякого в жизни было...