С началом учебного года очень много можно встретить родительского страдания о своей плохости в качестве родителя. Давайте на чистоту: по-большей части это материнское страдание. С первого сентября появляются новые требования среды. Ребёнок должен посещать школу, должен получить образование. Родитель должен получение образования обеспечить. При этом ребёнок часто не желает учиться, ему это неинтересно, ему непонятно, зачем нужна дурацкая биология, ненавистная химия, для чего нужны интегралы, если есть мечта стать, к примеру, художником или переводчиком классической литературы. Ребёнок не хочет, а родитель должен заставить.
Можно как-то манипулировать, физически усаживать за учебники, изобретать свои сложные способы. Но суть сводится к тому, что родитель принуждает, заставляет.
Просвещённые родители знают о том, что заставлять — это насилие. Быть насильником невыносимо. Особенно невыносимо, если самому приходилось когда-то жить в условиях постоянного насилия.
Я не буду сейчас писать о том, что есть разные варианты, что можно обойти требования среды, наплевать на них, получить доступ к такому количеству ресурсов, что никакие требования среды не будут иметь значения. Я не буду писать о том, как можно превратить обучение в увлекательный процесс, от которого сложно будет оторваться. Я не буду давать ничего, что даст возможность повлиять на ситуацию. Я попробую дать то, что позволит выдерживать себя в тех своих проявлениях, которые иначе, чем насильником тебя не характеризуют.
В истории с получением ребёнком образования, правда, очень много принуждения. Гораздо больше, чем где бы то ни было ещё. А требования среды таковы, что не у каждого есть возможность их обойти.
Но, вообще-то, всё родительство — это бесконечный поиск баланса между фрустрацией и поддержкой и бесконечный поиск формы для фрустрирования и выставления границ.
Ребёнок учится ползать, бьётся обо всякие углы, лезет туда, где опасно. Можно поддерживать физическую целостность и безопасность ребёнка, но тогда будет фрустрирован исследовательский интерес, будет ограничено развитие. Приходится искать баланс между обездвиживанием с заматыванием в подушки и разрешением ползать везде, не убирая ножи, бытовую химию, не смягчая острые углы.
Ребёнок болеет, врач предлагает сделать укол. Укол — это весьма агрессивный акт. Больно. Неприятно. Ребёнок не хочет, сопротивляется. Но без укола ребёнок тоже страдает. Приходится выбирать. И искать форму. Возможно, не все уколы нужны, возможно, что-то можно заменить сиропами, таблетками.
Ребёнок хочет искупаться в луже. В нарядном платье перед праздником — не стоит, а в непромокаемом комбинезоне — вполне допустимо. А может, после праздника можно и в платье? А может, и в комбинезоне не всегда можно?
Ребёнок впервые идёт гулять один. Ребёнок отпрашивается в гости с ночёвкой. Ребёнок выбирает друзей. Ребёнок просит купить ему велосипед, скейт, записать его на секцию, где он будет заниматься травмоопасным видом спорта. Ребёнок читает круглые сутки, хотя офтальмолог настойчиво рекомендовал не нагружать так сильно глаза. Ребёнок идёт гулять без шапки в мороз, потому что в шапке засмеют. Ребёнок хочет есть исключительно руками и в свои пять лет продолжает отбрасывать ложку. Ребёнок не хочет идти в детский сад. Трёхлетка рвётся на проезжую часть, выдёргивая свою ладошку из вашей руки.
Родители всегда так или иначе ставят границы, вводят санкции за нарушение этих границ, давят, заставляют. От этого зависит выживание детей.
Проблема в том, что в языке слишком много слов и любое принуждение называется насилием. Даже там, где оно во благо, и это благо в разы перевешивает ущерб.
Но вообще-то, очень важна форма и очень важен баланс. Важно учитывать свою внутреннюю мотивацию. Важно распознавать, когда вы действуете из стыда, из садистических импульсов, из своего ужаса, который происходит не от реальных угроз, а из фантазий. Важно распознавать свои аффекты. Всё это тоже имеет значение.
В конце концов, внешняя среда далеко не всегда встречает человека с распростёртыми объятьями, она ограничивает, она может давать очень агрессивный ответ, а родители являются для ребёнка внешней средой. В конце концов, любое развитие идёт через страдание и преодоление.
Насильник — это не просто тот, кто делает больно или заставляет. Для того, чтобы определить себя именно так, нужно гораздо больше деталей.
Делать больно, ограничивать и давить доводится постоянно. Загвоздка в том, что в ситуации со школой это не постоянный объём давления и ограничений: на каникулах, вроде как, не надо, до семи лет, вроде как, не надо, а потом, вдруг, надо. Возникает перепад, резкая смена. Предсказуемая, но резкая. Вчера ты была просто мамой, во многом лояльной и мягкой, а теперь должна проявлять больше жёсткости и меньше лояльности. Контраст. К этому всякий раз непросто привыкать. Чтобы было легче, можно попробовать повспоминать, как вы обходитесь и обходились раньше с необходимостью заставлять и ограничивать ребёнка в других ситуациях: закрывая розетки заглушками, усаживая в манеж, приматывая к себе слингом, вручая ложку, а потом и вилку и отказываясь кормить, отпуская на первую прогулку без присмотра, обозначая при этом правила, заставляя надеть шапку, делая укол... Если во всех этих ситуациях вам тоже невыносимо, это хороший повод приглядеться к себе получше. Если же в остальных ситуациях вы как-то выдерживаете себя, значит, и со школой сможете.
