Давно не было и вот опять. Сегодня у нас интервью с писателем Константином Утолиным. С Константином я знаком лично уже достаточно много лет. Это весьма интересный, образованный и идейный человек. Вместе с ним и Владимиром Давыдовым в далёком 2010-м году мы написали фантастический роман "Вирусократия".
Его профессиональный путь также разнообразен и интересен. Кому любопытно, тот может просто погуглить.
Итак, начнём.
Константин, как Вы пришли к фантастике? Когда это было?
Это было давно – в 2004 году. Но я хорошо помню, как это было – я был на дайв-сафари на Красном море и после очередного погружения в кают-компании возник разговор о фантастике. Ну и я сказал, что в ряде произведений мне не нравятся имеющиеся в них натяжки и нестыковки, а ещё порой меня ну просто бесят жизненные принципы персонажей некоторых книг. И один мой знакомый сказал, что, мол, критиковать то легко, а вот самому написать… Ну мы и поспорили, что я напишу. Так родился первый роман (он же первая книга цикла «Стоящие у Престола») «Проект «Третий Рим», который был напечатан ЭКСМО. И мне понравилось рождать в голове фантастические миры.
Как лучше описать тот жанр, в котором Вы пишете? Городское фэнтези? Боевая фантастика?
Лично я свои произведения отношу к философско-социальной фантастике с элементами космического боевика и детектива. Как сказал мне в своё время главред одного из издательств: «Костя, тебе бы убрать всю эту философию и размышления о несовершенстве пути развития нашей цивилизации, а также добавить любовных линий, которых у тебя вообще нет – и получились бы крепкие фантастические боевики. А так… извини, но философские размышления читают немногие – и поэтому продавать твои книги трудно. И поэтому задумываешься – а стоит ли публиковать то?»
Любовные линии я включать стал, но без описаний постельных сцен, а вот насчёт «убрать всю эту философию»… Я попробовал однажды написать нечто типа такого вот безыдейного фантастического боевика – и получилось такое «чудо-юдо беззаконное», что я стёр текст и зарёкся так писать. Да и, если честно, мне сама по себе фантастика в смысле чистой футурологии, или описания поведения героев в некоем антураже из типа «технологий будущего» не очень интересна. Мне интересно описывать миры, в которых мне хотелось бы жить, а также высказывать в форме фантастических допущений то, что я считаю несовершенным в том мире, в котором я живу сейчас и описывать фантастические же возможности улучшений этого мира.
Я знаю (не только благодаря знакомству с творчеством В. Проппа, а и из исследований, изучающих психологию современных читателей как книг, так и блогов и соцсетей), что в основном большинству читателей (особенно современных) интересно видеть на страницах книг примерно следующее «некая группа героев, в которых каждый может найти присущий ему психотип, куда-то летит (плывёт, едет, идёт, телепортируется и т.д.), испытывая по дороге некие переживания (замещающие при чтении те переживания, которых не могут по той или иной причине испытать сами читающие)», и что большинству современных читателей ближе т.н. «клиповая манера» повествования. Но мне при создании канвы и лейтмотивов произведений важна семантическая, а не феноменологическая сторона творчества. Выражаясь «высоким штилем», можно сказать, что при создании текстов я исповедую аксиологический и структуралистский подходы. А если по-простому, меня больше интересуют содержащиеся в текстах идеи, нежели формы их выражения и переживания героев. Другое дело, что в художественных текстах смыслы и идеи приходится выражать через действия, отношения и переживания героев, однако для меня всё это вторично по отношению к идеям и смыслам. Мне не нравятся книги, в которых тексты стилистически почти идеальны, однако безыдейны и бессмысленны - и писать такие я точно не буду.
Кто больше всего повлиял на ваше творчество и почему?
Стругацкие, Ефремов, Головачёв, Савченко, Павлов, Снегов, Гуляковский, Злотников, Тупицын, Абрамовы, Дяченки, Александр Ломм (Вацлав Кличка), Александр Мирер, Ольга Ларионова, Сергей Алексеев, Павел (Песах) Амнуэль, Ант Скаландис (Анто́н Молча́нов), Степан Вартанов, Лев Вершинин. Это из отечественных.
Из зарубежных – прежде всего Хайнлайн. Это мой любимый иностранный фантаст! А ещё Азимов, Гаррисон, Альфред Бестер, Франсис Карсак, Пол Андерсон, Фрэнк Герберт, Пауло Коэльо, Джордж Лукас (не писатель, однако философия джедаев из «звёздные войн» - это «наше всё») и Джин Родденберри («стар трек» - это тоже философия), а также в некоторой, уже меньшей степени – Андре Нортон, Колин Уилсон, Желязны, Гордон Диксон, Клайв Ба́ркер, Умберто Эко, Вернор Виндж и Иэн Бэнкс. И … Толкиен с Урсулой Ле Гуин.
Почему именно эти - причин две: во-первых, это те, у кого в произведениях есть фантастические миры, которые мне «зашли». Вот, например, миры Дэна Симмонса, или Джорджа Мартина, Макса Фрая (Светлана Мартынчик, изначально вместе с Игорем Стёпиным), «Дозоров» Лукьяненко или «Анклавов» Панова мне не «зашли». Отмечу - не то, чтобы не понравились, а именно «не зашли». Как, кстати, мне не зашла и вселенная «Хроник Амбера» Желязны, в отличие от «Джек из Тени», «Бог Света» или «Остров мёртвых». А во-вторых, это писатели, герои которых исповедуют некие жизненные (или философские) принципы, которые мне близки.
Насколько ваша фантастика выдумка?
А Бог его знает… С одной стороны, на 100%, а с другой, я стараюсь описывать миры, которые потенциально возможны с точки зрения современных научных исследований. Так что потенциально в Большой Вселенной вполне описанные мною реальности могли и возникнуть.
Чем вы вдохновляетесь?
Иногда некоторыми очень интересными научными исследованиями, суть которых и возможные последствия их развития меня поразили, а иногда просто возникшей идеей (так было, например, с идеей «Вирусократии», написанной задолго до пандемии коронавируса 2020, или моего последнего произведения «Твёрдая не сказка о царе Салтане»).
Какие планы на будущее?
Есть большие идеи для развития трёх ранее написанных романов («Иммунитет Вселенной (Путь знахаря)», «Вирусократия» и «Отмена 012»), а также планы на новые произведения задуманного цикла «твёрдых не сказок». Ну и, хочу верить, что периодически будут приходить и новые идеи. В этом смысле для меня вопрос не в идеях, а во времени и силах для их воплощения в тексты, потому что я пишу в свободное от основной работы время. А трудиться на ней приходиться много и интенсивно.
