Сорок моряков, отправленных с острова Пасхи для лечения в госпиталь в Чили, оказались счастливчиками, когда два месяца спустя очень немногие из их товарищей выжили в битве за Фолклендские острова.
Бесславный конец адмирала Крэдока
Пополнив припасы на острове Пасхи, корабли эскадры адмирала фон Шпее прошли 1860 миль (3000 км) на восток к островам Хуан-Фернандес, расположенным примерно в 400 милях (650 км) от побережья Чили. Там они впервые с августа встретились с вспомогательным крейсером "Prinz Eitel Friedrich". Испытывавший нехватку угля и припасов, вспомогательный крейсер получил приказ от адмирала следовать в Вальпараисо. Согласно международному праву, любой военный корабль воюющей стороны, заходящий в нейтральный порт, может оставаться там в течение двадцати четырех часов, не рискуя быть интернированным на время войны. "Prinz Eitel Friedrich" воспользовался своим правом и пополнил припасы, но, когда он вернулся на острова Хуан-Фернандес, эскадры там уже не было. Эскадра адмирала фон Шпее направилась в порт Коронель, получив сообщение о том, что туда 31 октября заходил британский легкий крейсер "Glasgow". Вечером 1 ноября близ Коронеля крейсера адмирала фон Шпее столкнулись с "Glasgow" и тремя другими кораблями из Четвертой крейсерской эскадры ВМС Великобритании под командованием контр-адмирала сэра Кристофера Крэдока (Christopher Cradock).
Получив задание обеспечивать безопасность торговли Британии с портами Северной и Южной Америки, Крэдок начал войну, командуя большим отрядом крейсеров, рассредоточенных от побережья Канады до Бразилии. С начала войны адмирал Крэдок встретился в океане всего с двумя немецкими легкими крейсерами, действовавшими в качестве рейдеров: "Karlsruhe", в конечном итоге пропавший в Карибском море, и "Dresden", которого флагман адмирала Крэдока "Good Hope" со своим эскортом преследовал в Южной Атлантике, пока он не исчез за мысом Горн в Тихом океане, направляясь к эскадре адмирала фон Шпее на остров Пасхи.
Адмирал Крэдок провел большую часть октября в Порт-Стэнли на Фолклендских островах, ожидая прибытия линкора-дредноута "Canopus", отправленного из флота Ла-Манша для усиления огневой мощи его эскадры в случае столкновения с эскадрой адмирала фон Шпее. Однако, адмирал Крэдок счел такое пополнение своей эскадры практически бесполезным, поскольку "Canopus" был намного медленнее его крейсеров (и крейсеров адмирала фон Шпее тоже, если уж на то пошло).
22 октября адмирал Крэдок вошел в Тихий океан и направился в Коронель после того, как перехватил радиосообщение, что туда заходил "Leipzig". Крэдок ожидал встретить только этот одинокий легкий крейсер, не подозревая, что хитрый адмирал фон Шпее намеренно отправлял все свои сообщения с "Leipzig", пытаясь скрыть численность и местоположение своих сил. Несмотря на предупреждения Адмиралтейства, что эскадра адмирала фон Шпее, скорее всего, направляется в его сторону, адмирал Крэдок убедил себя в том, что немецкая эскадра может находиться поблизости от Галапагосских островов, в 2800 милях (4500 км) к северу, на пути к недавно открытому Панамскому каналу, самому быстрому маршруту домой в Германию. Только вот адмирал фон Шпее никогда не думал об этом…
Адмирал Крэдок прибыл к Коронелю с двумя броненосными крейсерами: флагманским кораблем "Good Hope" водоизмещением 14 150 тонн и "Monmouth" водоизмещением 9 800 тонн. Оба были несколько старше "Scharnhorst" и "Gneisenau". Помимо спешащего к нему "Glasgow", единственным сопровождавшим броненосные крейсера кораблем был вооруженный торговый крейсер "Otranto". "Canopus", нуждавшийся в ремонте двигателя после долгого плавания из Британии, позже покинул Порт-Стэнли и следовал за крейсерами адмирала Крэдока на расстоянии около 250 миль (400 км), сопровождая его угольщики.
У Коронеля британцы с удивлением обнаружили не только "Leipzig", но и всю эскадру адмирала фон Шпее, за исключением "Nürnberg", который прибыл во время последовавшего боя. Несмотря на неблагоприятные шансы, адмирал Крэдок не стал дожидаться "Canopus" и вступил в бой с эскадрой адмирала фон Шпее.
С приближением южных весенних сумерек в условиях штормового моря около 18:00 две колонны военных кораблей начали сближаться в 20 милях (32 км) от берега. Немцы взяли курс на юг, держась к востоку от британской линии, оставив силуэты кораблей адмирала Крэдока на фоне заходящего солнца. Первые попадания 8,2-дюймовых (21-см) орудий "Scharnhorst" адмирала фон Шпее по "Good Hope" адмирала Крэдока были зафиксированы в 18:39 на дальности более 11 000 ярдов (10 000 м). "Gneisenau", следующий в линии за "Scharnhorst", поразил "Monmouth" на расстоянии 13 000 ярдов (11 900 м). Ответный огонь британцев оставался неэффективным, даже когда колонны сократили дистанцию всего до 5300 ярдов (4850 м). Адмирал фон Шпее зафиксировал тридцать пять попаданий только в "Good Hope", который в 19:50, наконец, пошел ко дну после фатального взрыва в средней части корабля. После 19:20 "Monmouth" уже не открывал ответного огня, но его искалеченный остов всё еще оставался на плаву дотех пор, пока в 20:58 он не был уничтожен снарядами подошедшего "Nürnberg".
Темнота и штормовое море сделали спасательные работы невозможными, и оба британских броненосных крейсера затонули со всем экипажем. "Otranto" и "Glasgow" спаслись бегством и вернулись в Порт-Стэнли, по пути предупредив "Canopus" и сопровождавшие его угольщики, чтобы они поворачивали обратно.
В отличие от британских потерь – самого адмирала Крэдока и 1569 его офицеров и матросов – единственными потерями немцев были двое “легкораненых” на борту "Gneisenau", в который попали четыре британских снаряда. "Scharnhorst" получил два попадания, в то время как легкие крейсера "Шпее" вышли совершенно невредимыми. Для немцев это был полный триумф, достигнутый ничтожной ценой, вдохновивший набожного адмирала фон Шпее воздать хвалу Всемогущего в послании, которое он отправил после боя другим кораблям эскадры: “С Божьей помощью прекрасная победа, за которую я выражаю свое признание и наилучшие пожелания экипажам.”
После победы Шпее приказал эскадре посетить порт Вальпараисо, чтобы “воспользоваться нашей победой”, как позже объяснил Почхаммер, “и показать всему миру, что мы все еще в полном здравии, фактически без малейших повреждений и вполне готовы к новым боям”. Таким образом, адмирал фон Шпее разоблачил фальсифицированные британские сообщения, сначала вообще отрицавшие факт сражения, а затем утверждавшие, что некоторые немецкие крейсера были потоплены или серьезно повреждены.
Помимо двадцатичетырехчасового ограничения на посещение нейтральных портов, международное право не позволяло военно-морскому флоту воюющей стороны посылать более трех военных кораблей одновременно для захода в нейтральный порт. Чтобы соблюсти указанные правила, адмирал фон Шпее бросил якорь в Вальпараисо 3-4 ноября только с "Scharnhorst", "Gneisenau" и "Nürnberg". 13 ноября рядом с ними бросили якорь "Leipzig" и "Dresden".
Как и "Prinz Eitel Friedrich" прибывший в Вальпараисо за день до сражения, корабли эскадры адмирала фон Шпее были восторженно встречены местной немецкой общиной, насчитывающей около 3000 человек. Победа при Коронеле изменила поведение чилийских чиновников и широкой общественности: они внезапно стали менее осмотрительны в отношении того, что могут подумать британцы, и приветствовали немцев как героев.
3 ноября, после официального приема с участием руководства ВМС Чили, представителей местных органов власти и дипломатов из некоторых консульств, адмирал фон Шпее и большинство его офицеров посетили ужин в немецком клубе Вальпараисо. Местные немцы, “естественно, хотели отпраздновать”, но адмирал “категорически отверг” эту идею, настаивая на более скромном мероприятии и ограничив свое собственное участие в нем всего 90 минутами.
В разговоре с бывшим немецким военно-морским хирургом, эмигрировавшим в Чили, адмирал даже после победы сохранял фаталистический тон:
“Вы не должны забывать, что я совершенно бездомный. Я не могу добраться до Германии. Нигде в мире у нас нет другой безопасной гавани. Я должен пробиваться сквозь моря мира, нанося столько вреда, сколько смогу, пока мои боеприпасы не иссякнут или враг, намного превосходящий меня по силе, не сумеет поймать меня. Но дорого обойдется негодяям мое уничтожение!”.
Несмотря на мрачность самого адмирала фон Шпее, его корабли были постоянно посещались восторженными посетителями с берега, многие из которых были немецкими эмигрантами. Многие из числа экспатриантов и членов экипажей десятков немецких торговых судов, оказавшихся в результате войны в гавани Вальпараисо, подали сотни заявлений о зачислении на военную службу. Будучи первым помощником, Почхаммер лично проводил отбор всех претендентов на “Gneisenau”, многие из которых были “непригодны для службы на военном корабле”. Наиболее ценными кадрами, принятыми на службу, были инженеры и кочегары “для усиления машинного отделения“. Кроме того, он также завербовал “корабельных плотников, несколько пекарей и ремесленников".
Подобные сцены повторились, когда Вальпараисо посетили "Leipzig" и "Dresden". Шнайдер вспоминал, что на борту "Dresden" "дети и женщины раздавали сигареты, табак, шоколад и другие деликатесы" так щедро, что у экипажа оказались оттопыренные карманы. “Мы могли бы заболеть от винограда и других фруктов, которые не выдержали бы долгого путешествия”. Он был ошеломлен таким приемом. Подарки эскадре включали рождественские подарки, которые, как отметил Почхаммер, с особой тщательностью хранились на борту судов снабжения, “чтобы вручить бойцам в канун Рождества”. Позже в том же месяце, на побережье Чили были срублены и уложены в трюмы судов снабжения несколько вечнозеленых деревьев, чтобы у моряков эскадры были рождественские елки. “Кто тогда мог бы сказать, где мы должны быть на Рождество?” – с грустью потом писал Почхаммер. Большинство моряков эскадры к Рождеству будут мертвы…
Продолжение следует…