В теории малых дел, как и в любых гуманистических концепциях, конечно же, есть подвох. Состоит он в том, что люди могут вполне искренне считать добрыми делами вещи, направленные в конечном итоге на зло и служащие ему. И искренне недоумевать, когда их открыто и недвусмысленно в этом упрекают.
Например, именно вокруг подобного случая прошлой осенью разразился скандал с журналистом Алексеем Коростылевым и телеканалом, на котором он тогда работал. Хоть Алексей и не имел в виду то, как потом интерпретировали его слова, эта интерпретация как раз и была связана с тем, что якобы благое дело в конечном итоге служило злу. Обвиняющие журналиста люди ошиблись с интерпретацией, но суть их обвинений была вполне справедливой – не может быть добром то, что в конечном итоге губит людей и заставляет их страдать.
Но между тем миллионы людей в наши дни вполне искренне считают, что творят добро и претворяют в жизнь ту самую теорию малых дел, когда без конца шьют, вяжут, собирают и отправляют тоннами всяческие посылки. И если вы упрекнете их в этом и назовете их злодеями, они страшно удивятся и даже возмутятся. Как же так – ведь они творят благо, которое в конечном итоге должно привести к еще большему благу!
Вот тут-то и кроется тот самый подвох – в том, что очень большому количеству людей очень трудно отделить кем-то придуманное, мифическое благо от настоящего. Это связано с тем, что многим людям в принципе очень трудно отличить добро от зла, с недостатком когнитивных навыков, отсутствием или неразвитостью воображения, образного мышления, привычки обдумывать и анализировать свои мысли и действия. Поэтому любое мифическое благо, которое им кто-то предлагает в качестве смысла для жизни или оправдания своих не слишком чистоплотных и красивых желаний, они охотно принимают за подлинное.
Очень трудно, просто невозможно принять как факт то, что людей нельзя заставлять страдать за другое мнение или отличный от твоего образ жизни, если ты сам всегда охотно заставляешь людей страдать ради денег, например, или ради удовольствия помучить слабого и зависящего от тебя другого человека. Люди, не сознающие свои собственные пороки и не рефлексирующие по их поводу, охотно принимают мифическое благо как индульгенцию для более серьезных злодейств – и могут этим мифическим благом оправдать все, что угодно.
Настоящее же благо отличается от мифического именно тем, что ради него никому не надо страдать, гибнуть и вообще терпеть какой-то ущерб. Настоящее благо – потому и благо, что хорошо от него становится всем и никто для его осуществления не мучается. Так не бывает, скажете вы? Бывает, и гораздо чаще, чем кажется. Существование такого настоящего блага, которое абсолютно никому не приносит вреда, а только делает всем хорошо, отрицают только те, кому его существование невыгодно. То есть, те, кто привык использовать мифическое благо ради оправдания своих злодейств и нечистоплотности.